ни за что не доверят руль никому другому.
   - Какого черта вы,  во-первых,  залезли  в  мой  "Вольво",  а  во-вторых,
принялись все мне рассказывать? - обозлилась я. - Между  прочим,  это  из-за
вас я разбила витрину!
   - Ну, положим, стекло кокнули потому, что руль  отпустили,  -  усмехнулся
Костров, - а насчет откровенности... К сожалению,  вынужден  был  рассказать
правду, потому что вы должны мне помочь!
   - Я?!
   Володя кивнул:
   - Хочу как можно скорей бежать отсюда. Тот, кто убил Харитонова, может  и
до меня добраться.
   - Вам нужны деньги?
   - Нет, - ответил Костров,  -  слушайте  внимательно.  Моя  мать  работала
директором крупнейшей московской скупки антиквариата. Потом ее посадили,  но
кое-какие цацки остались лежать в укромном месте. Вот если  бы  вы  привезли
мне эти похоронки...
   - Где же вещи?
   - На втором этаже есть зимний сад. Знаете?
   - Конечно.
   - Там несколько пальм в разноцветных кадках. В синей есть тайничок сбоку,
вынимается одна из дощечек, внутри замшевая сумочка. Успеете до  завтрашнего
утра?
   - Почему вообще я должна вам помогать? Попросите приятелей, вы меня всего
два дня знаете, вдруг украду заначку.
   Володя вновь закурил, помолчал минуту и тихо сказал:
   - Конечно, рискую, обращаясь  к  вам.  Но  вы  богатая  женщина,  похоже,
порядочная,  неужели  польститесь  на  чужое  имущество?  Для  меня   сейчас
единственное спасение -  уехать  из  Москвы  и  скрыться.  Что  же  касается
друзей... Во-первых, не собираюсь никому рассказывать  о  том,  как  спасся
во-вторых, ну как им проникнуть в дом к Харитоновым? Помогите, бога ради.  -
Видя, что я колеблюсь, он добавил:
   - Ведь убьют, если обнаружат. Подумают, что тайну Олега Андреевича знаю.
   - Ладно, - вздохнула я, - сегодня вечером выну. Куда привезти?
   - Видите серый дом?
   - Да.
   - Второй этаж, квартира девять. Позвоните три раза и  скажите:  "Принесла
обещанную книгу, "Три мушкетера" Дюма".
   - Вы здесь живете? - спросила я, удивляясь про себя престижности места.
   - Нет, - покачал головой Костров, - здесь Олег  Андреевич  конспиративную
квартиру снимал. Домой не поеду, боюсь, вдруг кто из соседей увидит. Значит,
договорились? Во сколько придете?
   - Около полудня, - пообещала я, - плюс минус пять минут.
   - Пунктуальность - редкое качество для дамы, - сказал Володя и, прикрывая
лицо воротником куртки, вышел на тротуар.
   Я медленно покатила домой. Что-то в последней его  фразе  показалось  мне
необычным, только вот что?
   Какое-то смутное подозрение промелькнуло у меня в  голове.  Что-то  здесь
было не так. Но что? Я терялась в догадках.
   Как он влез  в  "Вольво"?  Ну  это,  положим,  просто.  Профессиональному
механику не составит никакого труда открыть автомобиль. Тем более  что  я  -
полная раззява:  частенько  забываю  включить  сигнализацию,  просто  хлопаю
дверкой и убегаю.  Гадкая  привычка,  привезенная  из  Парижа.  Паркуясь  на
Елисейских полях или на Больших  бульварах,  французы  никогда  не  запирают
машин. Да и  зачем?  В  центре  города  нет  бомжей,  попрошаек  или  других
асоциальных  личностей.  И  магнитофон  никто  не  вытаскивает,  дворники  и
зеркальца  не  снимают...  Правда,  красивую  дамскую  сумочку  или  мужскую
барсетку все же кладут в багажник.
   Значит, влез в автомобиль, лег на пол и ждал, пока  я  вернусь...  А  как
узнал, где я  буду  вечером?  Сама  не  предполагала,  что  поеду  в  город.
Александр Михайлович позвонил только в пять и велел срочно мчаться в  центр.
Успела лишь сказать Антонине:
   - Тоня, я уезжаю. Когда приедут дети, скажите, что поехала на  встречу  с
Дегтяревым.
   Вот оно как! Вероятно, горничная сообщила  шоферу,  а  тот...  Но  откуда
выяснил, где свидание? То-то в трубке  раздался  странный  щелчок,  когда  я
клала  ее  на  место!  Антонина  подслушивала!  В  доме  Харитоновых   полно
параллельных аппаратов, чуть ли  не  в  каждой  комнате  торчит  по  базе  с
трубкой... Почему же Владимир не попросил девушку  достать  припрятанное?  К
чему впутывать в деликатное дело лишнего человека, то есть меня?
   "Вольво" быстро миновал поворот, я махнула знакомому гаишнику и понеслась
по боковой дорожке к проходной.  И,  только  встав  у  ворот,  сообразила  -
прилетела в Ложкино. Просто по привычке  действовала  автоматически.  Голова
думала о своем, а руки и ноги работали машинально.
   Развернувшись, поехала к Харитоновым. А может, слишком усложняю ситуацию?
Вдруг все просто, как щелчок. Владимир решил  попросить  меня  об  услуге  и
караулил возле дома, увидал "Вольво", поехал за ним и стал выжидать  удобный
момент для разговора. Профессиональному шоферу ничего не стоит проследить за
мной.
   Езжу аккуратно, скоростью не увлекаюсь.
   Дом Харитоновых встретил темными окнами. Казалось, никого нет. Я вошла  в
холл и крикнула:
   - Есть кто живой?
   Из коридора, словно тени, вынырнули собаки.
   - Люди, ау,  -  продолжала  я.  В  ответ  -  полная  тишина.  Недоумевая,
поднялась на второй этаж и поскреблась в дверь Таниной спальни.
   - Да, - донесся слабый голос. Я  вошла  в  совершенно  темную  комнату  и
спросила:
   - Что случилось?
   Вспыхнул слабый ночник. В мерцающем свете  возникла  большая  двуспальная
кровать, заваленная кучей пледов, подушек и покрывал.
   - Мигрень, - простонала хозяйка,  выпутываясь  из  постельного  белья,  -
жуть, сейчас умру, и бальзам кончился.
   - Что? - не поняла я.
   - Вьетнамское средство от головной боли, -  пояснила,  морщась,  Таня,  -
бальзам "Ким", натираю  им  виски.  Как  назло,  позавчера  последние  капли
использовала. Ну кто мог знать, что эта зараза вновь привяжется.
   Она рухнула в подушки. Я сочувственно покачала  головой.  Мигрень!  Очень
хорошо понимаю, что это такое. Самой иногда  приходится  страдать,  напрасно
пытаясь заснуть.
   - Давай съезжу в аптеку!
   - Умоляю, - пробормотала Таня, - даже ехать  не  надо,  пешком  иди,  тут
рядом, буквально в двух шагах, купи большой пузырек.
   - А где все? - поинтересовалась я, поворачиваясь к двери.
   - Не знаю, - еле слышно ответила  Таня,  -  Аркадий  и  Ольга  как  утром
уехали, так и не возвращались. А Варя и Маша где-то тут.
   Но девочек нигде не было видно. На кухне мрачный Емельян помешивал ложкой
какую-то белую массу. На мой вопрос, где дети, повар пожал плечами:
   - Понятия не имею.
   Вызванная Антонина внесла ясность:
   - Видела, как они куртки надели. Наверное, во дворе.
   Но  и  в  саду  девочек  не  оказалось.  Я  почувствовала,  как   тревога
закрадывается в сердце. Уже поздно, ну куда  могли  подеваться  свиристелки?
Может, решили сходить в магазин?
   В  аптеке,  расположенной  и  впрямь  в  двух  шагах  от  ворот,  нашелся
необходимый бальзам. Я подошла к кассе. На стекле белела  записка:  "Пропала
кошка (женщина), породы сенбернар, окрас темный. Нашедшего просим вернуть  в
аптеку".
   Подивившись редкой породе кошки, я выбила чек  и  получила  темно-зеленую
коробочку. Выйдя на улицу, пошла к видневшимся неподалеку воротам и услышала
звук тормозящей машины. Из недр такси выбрались две детские фигуры в похожих
синих куртках. Маша и Варя! Я поспешила к ним.
   - Несамостоятельная ты, Варвара, - говорила Маня, -  раз  у  мамы  голова
болит, нечего к ней приставать. Видишь, как просто, в два счета съездили?
   - Куда катались? - спросила я.
   Варя вздрогнула, а Маша радостно закричала:
   - Мулечка! Ты откуда?
   - Из аптеки, - ответила я и показала коробочку, - ходила  Тане  лекарство
покупать.
   Маруся выхватила упаковку и принялась вертеть ее перед глазами.
   - Представляешь, муся, - тарахтела девочка, - Варьке столько  лет,  а  ее
никуда не выпускают. Сидит день-деньской дома, вот несчастье!
   - Где пропадали?
   - А я Варвару в Ветеринарную академию взяла, - пояснила Маруся.
   - Там так интересно, - бесхитростно сообщила  Варя,  -  кошку  в  разрезе
показывали, - и уточнила:
   - На плакате, нарисованную. Я, может, тоже на ветеринара  учиться  пойду,
так маме и скажу. Что это она меня дома прячет?
   - Правильно, - поддержала Маня подружку и спросила:
   - Мулечка, а что такое похюхивание?
   - Что? - удивилась я.
   - Да вот, - ответила Маруся и сунула мне в руки коробочку с бальзамом.
   Я вгляделась в мелкие черные буковки: "Способы  применения  и  дозировка:
похюхивание непосредственное или ингаляция".
   Да уж, возможно, на родине чудодейственного  средства  от  головной  боли
"похюхивание" самое обычное дело.  Но  как  быть  бедным  россиянам?  Нас-то
"похюхиванию" не научили ни отец, ни мать, ни школа...
   - Таня знает, как пользоваться, - сказала я, опуская упаковку в  кармашек
куртки.
   - Мама его в чай наливает, - пояснила Варя, -  воняет  отвратительно,  но
помогает здорово.
   - Вот что, девочки, - велела я, - сегодня не надо  беспокоить  Таню.  Она
плохо себя чувствует, разнервничается, голова еще больше заболит.  А  завтра
поговорим обо всем вместе. Только ты, Маня, дай честное  слово,  что  больше
никуда не повезешь Варю без разрешения.
   - А я спросила у Тани, - ухмыльнулась Маня.
   - Да? - удивилась я. - И как же?
   -  Ну,  -  протянула  девочка,  -  всунула  голову  к  ней  в  комнату  и
поинтересовалась, можно ли пойти прошвырнуться? А она бормочет: "Идите, куда
хотите". Ну мы и пошли. Так что ругать нас не за что.
   Хитрый Машин голубой глаз лукаво следил за моим лицом.
   - Да, - встряла Варя, - спросили...
   Вот безобразницы! Таня даже и предположить не  могла,  что  они  уедут  в
город, небось думала, что девочки бегают в саду.

Глава 7

   В оранжерею я пошла, когда все улеглись спать. Тане стало лучше,  но  она
так и не спустилась к ужину. Зайка и Аркадий, злые  и  уставшие,  рухнули  в
кровать, выпив только по стакану  кефира.  Маша  и  Варя  поели  с  отменным
аппетитом. Я  отметила,  что  дочка  Харитоновых  перестала  угрюмо  глядеть
исподлобья. Девочка весело рассказывала о поразившей ее воображение "кошке в
разрезе".
   - Там еще муляж есть, - быстро-быстро говорила Варя, - такой  интересный!
Кладешь "кошке" в рот кусочек хлеба и видишь, как он внутри путешествует.
   Действительно, занятно.  Наконец  они  утихомирились  и  уснули.  В  доме
воцарилась тишина, изредка прерываемая боем часов в кабинете.
   Запахнув халат, я аккуратно, почти  на  цыпочках,  добралась  до  зимнего
сада. Тяжелая дверь легко подалась. Внутри пахло сыростью, землей  и  чем-то
сладковатым.
   Найдя нужную кадку, принялась общупывать ее со всех  сторон,  но  дощечки
держались будто влитые. От напряжения я  вспотела,  да  к  тому  же  широкие
рукава халата страшно мне мешали.
   Внезапно куст каких-то неизвестных мне экзотических растений зашевелился,
и между ветками появилась плоская голова. От ужаса я чуть не  грохнулась  на
пол, но через секунду сообразила, что вижу перед собой ручного удава.
   Голова нырнула в заросли. Переведя дух, я посильней нажала  на  кадку,  и
тут же кусок деревяшки легко отскочил, открывая  тайник.  На  свет  появился
тяжелый ярко-красный замшевый мешочек.
   Стараясь не шуметь, я поставила дощечку на место и, повернувшись к двери,
увидела у выхода невероятное существо. Почти на самом пороге сидела огромная
ящерица со страшной мордой.  В  горле  у  нее  что-то  клокотало.  Расставив
когтистые лапы, она била по полу хвостом.
   Варан! Таня ведь говорила, что у них в доме живут мопс, удав и гигантская
ящерица. Собак не боюсь совершенно, удавы не кусаются, а вот  эта  рептилия!
Черт знает, что у нее на уме. Какую кличку называла Таня?  Топа,  Степа  или
Капа?
   - Славненький варанчик,  -  вкрадчиво  завела  я,  -  милый  и  приятный,
пропусти тетеньку на выход, душенька, котик ласковый...
   Варан глядел на меня немигающими глазами.
   - Котик, - пела я, стараясь сообразить, как побыстрей  шмыгнуть  в  дверь
мимо дрянной ящерицы, - пусик сладенький...
   Варан широко разинул пасть и раздвоенным на  кончике  языком  моментально
сгреб зазевавшуюся муху.  Ну  ничего  себе,  раз  насекомых  ловит,  значит,
мясоядный,  или  нет,  как   это   правильно   называется?   Мясопитающийся,
кровопо-жиратель?.. Одно понятно: слопал несчастную мушку, запросто сумеет и
мной закусить. От мухи я отличаюсь только размером. Ну, крыльев  нет  и  ног
поменьше...
   Внезапно рептилия бесшумно юркнула куда-то в глубь  оранжереи.  Подхватив
полы халата,  я  ринулась  в  коридор.  И,  только  домчавшись  до  спальни,
подумала: "А вернула ли я на место дощечку?"
   Без двух минут полдень я звонила в дверь  девятой  квартиры.  В  ответ  -
тишина. Потыкав безрезультатно в пупочку звонка, я оперлась  на  створку,  и
она немедленно приоткрылась.
   Из темноватого.коридора пахнуло сыростью и холодом. Такой "аромат" прочно
селится в нежилых помещениях. В квартире, где люди едят, воспитывают  детей,
ругаются, пахнет иначе. Иногда очень противно, но так - никогда.
   За углом мрачно маячил большой темный шкаф.
   - Эй, - свистящим шепотом пробормотала я, - эй,  принесла  книжку.  Дюма,
"Три мушкетера".
   В  ответ  ни  звука.  Чувствуя,  как  в  желудке  мелко-мелко  затряслась
съеденная творожная масса, любовно приготовленная Емельяном, я двинулась  по
коридору в недра грязноватых апартаментов.
   Квартира выглядела огромной. Комната, правда, всего одна, зато какая! Три
окна уходили ввысь к потолку. А до потолка было метров пять,  не  меньше,  в
стародавние времена не  экономили  на  кубатуре.  Примерно  тридцатиметровое
помещение  довольно  густо  обставлено  разномастной  мебелью.   Кресла   на
тоненьких ножках, полированная  "Хельга",  обеденный  стол,  шесть  стульев,
диван-книжка - все  явно  производства  60-х  годов,  сильно  потрепанное  и
ободранное.
   Следом шла кухня, где запросто мог совершить посадку вертолет  "Ми-8".  И
вновь убогая, если не сказать нищая, обстановка,  даже  плита  допотопная  -
белая, эмалированная, с чугунной решеткой и  "крылышками".  "Газоаппарат"  -
стояло крупными буквами на дверце духовки. Я не встречала подобных  приборов
с тех пор, как подростком уехала из коммунальной квартиры!
   Но самым удивительным  был  туалет.  Унитаз  походил  на  собачью  будку,
перевернутую отверстием вверх. По бокам выложены ступеньки,  а  бачок  уютно
устроился у самого потолка. Оттуда  свисала  железная  цепь  с  гирькой.  На
блестящих боках груза красовалась надпись: "Внизъ".
   Я потянула ручку. Шквал воды, настоящий  Ниагарский  водопад  с  ревом  и
гулом обрушился в чугунную, покрытую обитой эмалью емкость. Трубы загудели.
   Из-за двери ванной послышался голос:
   - Кто там?
   - Принесла книгу Дюма "Три мушкетера".
   - Простите, не могу выйти, моюсь, - пояснил невнятный голос.
   Грязная, некогда белая дверь чуть-чуть приоткрылась, и высунулась мужская
рука, густо заросшая светло-рыжими волосами.
   - Давайте.
   Я сунула ярко-красный мешочек с золотыми шнурочками в протянутую длань  и
поинтересовалась:
   - Оно?
   - Оно, оно, - подтвердил Владимир, - спасибо, всю жизнь за  вас  молиться
стану, а теперь прощайте, уезжайте поскорей, не  надо,  чтобы  нас  случайно
увидели вместе.
   Я спустилась вниз, завела "Вольво", но далеко уехать не смогла. Послушный
автомобиль, добравшись до поворота на Садовое  кольцо,  чихнул  и  замер.  В
недоумении я вылезла наружу и потыкала ногой в колеса.  Вроде  полагается  в
таких случаях открывать капот, только зачем совершать бесполезные  действия,
все равно не знаю, что там внутри  понапихано.  Впрочем,  нет,  слышала  про
радиатор, аккумулятор и вентилятор. Интересно, который из трех сломался?
   Сев в салон, я вызвала аварийную службу и в тоске закурила. Ну вот,  день
потерян. Сначала придется ждать механиков, потом отправляться  на  тягаче  в
мастерскую. Хотя делать мне все равно нечего. От скуки я разглядывала улицу.
Сквозь тонированное стекло  проводить  наблюдения  крайне  удобно.  Тебя  не
видно, ты же имеешь полный  обзор.  Почему  темные  снаружи  стекла  изнутри
оказываются абсолютно прозрачными -  это  еще  одна  неразрешимая  для  меня
загадка.
   Но прохожих не было. Я начала зевать  и  поглядывать  в  зеркало  заднего
обзора. Может, Зайка права - мне стоит поярче краситься, а  то  смахиваю  на
лабораторную мышь:  личико  маленькое,  носик  остренький,  волосы  светлые,
бровей почти нет, и губы слились по цвету с бледным  лицом.  Немного  помады
совсем не помешает.
   В зеркальце был отлично виден подъезд серого дома. Не успела  я  вытащить
косметичку, как дверь распахнулась, и в переулок вышел  высокий,  рыжеватый,
довольно полный мужик. Его лицо украшали красивые пшеничные усы и аккуратная
бородка. Весьма объемистое брюшко выдавало любителя  пива  и  бутербродов  с
копченой колбасой. В руках он держал небольшой кейс.
   Мужчина не спеша пошел в сторону Садового кольца. Мой  "Вольво",  стоящий
припаркованным у самого поворота, совершенно не  удивил  прохожего.  За  ним
стоял  целый  ряд  блестящих  иномарок,  принадлежащих,  очевидно,   жителям
близлежащих зданий.
   Помахивая "дипломатом", мужик повернул  направо.  Секунду  я  видела  его
сзади.  Из   портфеля   свисала   ярко-желтая   веревка   и   торчал   кусок
огненно-красной материи. Очевидно, закрывая кейс, хозяин  прищемил  какую-то
поклажу.
   Зевнув, полезла за косметичкой, и тут мне в голову влетела мысль, и,  уже
держа в руках бархатную сумочку, я выскочила на  улицу.  Со  всей  возможной
скоростью понеслась вслед незнакомцу. "Лестничное остроумие",  так  называют
подобное поведение французы. А по-нашему, по-русски, мы  говорим  -  "задним
умом крепка". Кусок красной ткани и золотой шнурок! Рыжеволосый человек  нес
мешочек, который я только что отдала Владимиру,  да  и  вышел  он  из  этого
подъезда.
   Вылетев на Садовое кольцо, я увидела, как мужчина влезает в такси.
   - Стой, - завопила я, размахивая руками, - воры!
   Но  машина,  взвизгнув  колесами,  быстро  понеслась  в  сторону  площади
Маяковского. Я беспомощно смотрела ей вслед. Потом в голову пришла еще  одна
мысль.
   Владимир настаивал на  тщательном  соблюдении  тайны,  просил  никому  не
рассказывать про убежище.
   Значит, соврал, что никто не знает о конспиративной квартире...  И  отдал
ценности!..
   Быстрее молнии я полетела назад. Дверь по-прежнему оставалась незапертой,
и из коридора несло нежилым запахом.
   Влетев в ванную, я оказалась в большом пеналоподобном помещении. Глубокая
ванна с пожелтевшей  и  потрескавшейся  эмалью  была  пуста.  Из  допотопных
железных кранов бежали струйки воды.
   - Володя, - завопила я, - вы где?
   Крик пронесся эхом по квартире и разбился об окна. Никого.  Я  прошла  на
кухню. На грязном полу у плиты темнела довольно большая темно-красная  лужа,
по линолеуму там и сям разбрызганы капли, а чуть поодаль на  столе  валяется
угрожающе омерзительный тесак, перепачканный чем-то бордовым.
   Я попятилась к выходу. Боже, Кострова убили,  зарезали...  И  сделал  это
рыжеволосый  полный  мужик.  Он  же  отобрал   у   несчастного   мешочек   и
преспокойненько ушел, не подозревая о том, что ненужный  свидетель  сидит  в
"Вольво"!
   Я выскочила на улицу и стремглав понеслась к машине.
   - Эй, дамочка, - окликнул меня  парень  в  белом  комбинезоне  с  красной
надписью на спине: "Volvo". - Ваша тачка?
   - Моя, - ответила я, плохо воспринимая действительность. - Что вам надо?
   - Это вам надо, - меланхолично заметил парень. - Сервис-службу вызывали?
   - Да, конечно, совсем забыла!
   Механик покосился на меня, поднял капот  и  начал  напевать,  через  пять
минут он вынес вердикт:
   - Тумблер разгерметизировался.
   - Починить можете?
   Механик опять глянул на меня:
   - Тут работы  на  целый  день.  Еще  отвалился  картер,  смялся  барабан,
надломился палец, оборвался приводной ремень и выпал  кардан.  Небось  резко
тормозили.
   - Вот не повезло, - вздохнула я, - хорошо, хоть радиатор и аккумулятор  в
порядке. Парень хмыкнул:
   - Да, это в норме.
   -