кно. Визит к Алевтине Марковне не  внес  никакой
ясности, скорее наоборот, еще больше запутал дело. Если Лена умерла 30 марта
и около десяти утра была отправлена в морг, то она никак не могла прийти  на
прием к Фистуловой. Но она там была! Так кого увезли в "Скорой помощи"?
   Поток машин не двигался. Я, зажатая в правом ряду, принялась разглядывать
окрестности. В витрине магазина "Ригона" на манекене красовался изумительный
костюм.  Темно-синие  брюки,  пиджак  такого  же  тона  и  водолазка   цвета
октябрьского неба. Ничто так не  повышает  настроения,  как  покупка  новой,
шикарной шмотки.
   Припарковавшись, я влетела в  "Ригону"  и  велела  услужливо  подбежавшим
продавщицам:
   - Вон тот комплект, как на витрине, моего размера в примерочную  кабинку,
пожалуйста.
   Через десять  минут,  облаченная  в  новый  прикид,  я  высунулась  из-за
занавески.
   - Поглядите-ка сзади, как?
   -  Изумительно,  словно  на  вас  сшито,  такая   красота,   берите,   не
сомневайтесь,  -  затараторили  торговцы,  закатывая  глаза,  -  потрясающе,
восторг!
   Обычно я не прислушиваюсь к восторгам продавцов. Им, понятное дело, нужно
побыстрей продать шмотки, но костюм и впрямь сидел как влитой.
   - Беру, - решительно заявила я и еще раз кинула взгляд в зеркало.
   Пиджак был удивительно уютным, брюки мягкими, а водолазка обтягивала меня
словно вторая кожа. Снимать такие замечательные вещи совершенно не хотелось,
и я спросила:
   - Можно в нем уйти?
   - Конечно, конечно, - засуетились девчонки и принялись срезать ярлычки  и
бирки.
   - Вашу старую одежду запаковать? - спросила одна из продавщиц.
   Я оглядела джинсы со свитером, довольно старые, и ответила по-королевски:
   - Выбросьте их вон.
   Страшно довольная собой, я плюхнулась на  водительское  место  и  поехала
вперед черепашьим шагом.
   Минут через пять затрезвонил телефон.
   - Мусечка, ты где? - пищала Машка.
   - Подъезжаю к Маяковке, а что?
   - Мусечка, - заныла дочь, - купи  пирожных,  вкусных,  с  кремом,  только
побольше, пожалуйста.
   Надо же,  как  удачно,  как  раз  в  Зале  Чайковского  есть  французская
кондитерская. Решив не разворачиваться, а просто  дойти  до  торговой  точки
пешком, я оставила "Форд" возле кафе "Рос-тикс", спустилась в переход вниз к
кассам метро и уже собралась  подниматься  вверх,  по  крутым  ступенькам  к
выходу, как произошло нечто невообразимое.
   Сначала послышался треск. В первую секунду мне показалось, что я случайно
наступила на орех и раздавила его, но тут  моих  коленок  коснулся  холодный
воздух. Я глянула на ноги и обомлела. Красивые брючки, только что  купленные
в фешенебельном магазине, буквально распадались на части.  Швы,  соединявшие
штанины, расходились с угрожающей быстротой,  а  на  самой  ткани  мгновенно
появлялись и ширились дырки. Так ведет себя материал, когда на него попадает
кислота. Но ко мне никто не прикасался и ничем не  плескал  на  эксклюзивные
штанишки.
   Прохожие останавливались и с  интересом  наблюдали  за  разворачивающимся
стриптизом. Теперь "испаряться" начали и пиджак с водолазкой.
   Дежурная, сидевшая у эскалатора, подскочила ко мне и завопила:
   - Немедленно прекратите!
   - Я  не  специально,  -  залепетала  я,  судорожно  ловя  руками  обрывки
замечательной обновки, - она сама, ей-богу!
   Дежурная побагровела и засвистела. Возле касс открылась небольшая дверца,
и высунулся довольно пожилой мент с пакетом кефира в руках.
   - Анна Николаевна, - завел он, - чего...
   Но тут его взор упал на мою полуобнаженную фигуру, и страж порядка  мигом
вылетел из укрытия, размахивая пакетом "Био Макса" и выкрикивая:
   - А ну брось безобразничать, сейчас стрелять буду!
   Я подхватила остатки брюк, уронила то, что  еще  две  минуты  назад  было
отличным пиджачком, и огрызнулась:
   - Из водяного пистолета, кефиром!
   - Ща договоришься, мудистка, - парировал мент и вволок меня  в  небольшое
пространство, перегороженное пополам плохо покрашенной железной решеткой.
   Другой милиционер, сидевший у  замызганного  стола  над  кроссвордом,  не
поднимая головы, поинтересовался:
   - Ну, чего там, Петрович? Опять студенты зайцами лезут?
   - Мудистку поймал, - гордо заявил Петрович.
   Он явно не знал,  что  люди,  предпочитающие  ходить  голыми,  называются
нудисты.
   Куча тряпья, валяющаяся на зарешеченной половине, зашевелилась, и  оттуда
полилась хриплая брань.
   - Замолчи, - крикнул сержант и отложил кроссворд.
   Тряпье послушно заткнулось, теперь оно пыталось встать на ноги, но каждый
раз терпело не-удачу.
   - Зачем нарушали  общественный  порядок  путем  хулиганских  действий?  -
поинтересовался у меня сержант.
   - Я не хулиганила, оно само...
   - Без причины не бывает следствия, - серьезно  заявил  парень  и  вытащил
лист бумаги. Надо же, он, оказывается, философ.
   - Паспорт предъявите.
   - Нету, - удрученно сказала я.
   В ту же секунду куски водолазки шлепнулись на грязный пол.
   - А ну прекратите! - рявкнул юноша, багровея. - Вы чего, меня  соблазнить
хотите!
   - Я? Тебя? С ума сошел!
   - Знаешь что... - завел Петрович.
   Но сержант махнул рукой, и мужик заткнулся.
   - Где документы?
   - В машине, в "Форде", припаркован у "Ростикса", возьмите ключи,  сходите
и посмотрите!
   - Нам нельзя отлучаться, - гордо сказал Петрович, - мы при исполнении.
   Не успел он придать лицу торжественное  выражение  человека,  облеченного
властью, как дверь приоткрылась и внутрь всунулась голова с красным носом.
   - Слышь, ребята, - завел мужик, - подскажите, где...
   Но  тут  он  увидел  меня  в  лифчике,  трусиках,  беленьких  носочках  и
вскрикнул:
   - Ну  вы,  блин,  даете,  прямо  на  рабочем  месте!  Вот  почему  у  нас
криминальная обстановка такая!
   Выплюнув последнюю фразу,  голова  исчезла.  Сержант  тяжело  вздохнул  и
сказал:
   - Слышь, Петрович, найди этой чего-нибудь, прикрыться...
   - Ща, Николай, - согласно кивнул милиционер и вышел.
   Куча тряпья в очередной раз собрала ноги, руки  и  голову,  обвалилась  с
легким стуком вниз внезапно завопила:
   - Батяня, батяня, батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат!
   - Вот „-мо„, денек, - вздохнул Николай и спросил у меня:
   - Ну и как с вами поступить?
   - Можно позвонить?
   - Телефон служебный.
   - У меня свой есть.
   - Тогда ладно.
   Потыкав пальцем в кнопки,  я  с  облегчением  услышала  мелодичный  голос
Ольги:
   - Алло!
   - Зайка, - завопила я, - Заюшка!
   - Ну, - вздохнула невестка, - что случилось?
   - Пожалуйста, возьми какие-нибудь мои документы, достань из шкафа джинсы,
свитер и приезжай на станцию метро "Маяковская", в отделение милиции...
   Надо отдать  должное  Зайке.  Она  не  стала  задавать  никаких  дурацких
вопросов, а просто повесила трубку.
   Пришел Петрович и приволок форменную шинель метростроевцев. Я  закуталась
в колючую  синюю  хламиду,  сильно  пахнущую  потом  и  дешевыми  духами,  и
попросила:
   - Дайте папироску.
   Петрович с готовностью протянул пачку "Золотой Явы". Я не пользуюсь  этой
маркой, у меня от них начинается кашель, но сигарету взяла и даже  закурила,
стараясь сильно не затягиваться. Николай вновь занялся кроссвордом. Но  дело
продвигалось туго, задания попались заковыристые.
   - Слышь, Петрович, - спросил он, - французский  художник,  первая  "г"  и
третья "г", а всего пять букв!
   - Гоголь, - быстро ответил мент.
   - Не.
   - Гоген, - сказала я.
   - Подходит, - обрадовался Николай и задал следующий вопрос:
   - Драматург, муж Мэрилин Монро?..
   - Артур Миллер, - сообщила я.
   - А режиссер фильма "Земляничная поляна"?
   - Бергман.
   - Видать, вы дама образованная, а  так  безобразничаете,  -  с  укоризной
сказал Николай.
   - Не обманешь, не продашь, - сообщила куча.
   - Заткнись, - рявкнул Петрович.
   Тут с грохотом распахнулась дверь и влетела  Зайка,  хорошенькая,  словно
картинка. Большие карие  глаза  горели  огнем,  белокурые  волосы  блестели,
тоненькая фигурка, затянутая в узенькие,  черные  брючки,  казалось,  сейчас
переломится в талии. Топнув каблучком, Зайка гневно воскликнула:
   - Что вы сделали с Дашей!
   - Ничего, - попятился Петрович, - ей-богу, ничего.
   - Ой, - выдохнул Николай, - вы, Ольга Воронцова, "Мир спорта" ведете! Ой,
садитесь! Петрович, а ну притащи стул, да чистый возьми, у девок из кассы.
   Петрович исчез.
   - Почему ты в таком виде? - налетела на меня Ольга.
   Решив не  тратить  времени  на  долгие  разговоры,  я  жестом  вокзальной
проститутки распахнула вонючую шинельку. Ольга побагровела.
   - Они ее тут били, - внезапно оповестила куча,  -  ой,  сильно  молотили!
Одежонку сорвали и в лоскутья изодрали, вон лохмушки лежат!
   Зайка посмотрела на жалкие тряпочки, небольшим холмиком валяющиеся у моих
ног, и сменила цвет лица с бордового на фиолетовый.  Не  успела  я  и  слова
сказать, как она  подлетела  к  Николаю,  ткнула  ему  почти  в  самое  лицо
тоненький  пальчик   с   угрожающе   острым   ноготочком,   покрытым   лаком
интеллигентного колера "кофе с молоком", и прошипела:
   - Имей в виду, дрянь такая, мой муж и сын Даши один из лучших  российских
адвокатов, сейчас я его сюда вызову. Он каждую царапинку опишет,  тебе  мало
не покажется!
   В полном негодовании она толкнула Николая. Тот, не  ожидавший  нападения,
пошатнулся и шлепнулся на  пол  возле  решетки.  Куча  захохотала.  Появился
Петрович со стулом.
   - Выдерни ей ноги, - посоветовала куча.
   - Заинька, - проговорила я, - меня никто не бил.
   - И пальцем не тронули, - обиженно протянул Николай, поднимаясь.
   - Так в чем дело? - злилась Ольга. Я быстро  рассказала  ей  суть.  Зайка
протянула Николаю мой французский паспорт.
   - Так она иностранка? - удивился Николай.
   Примерно через  полчаса,  уладив  все  дела  и  переодевшись,  я  наконец
оказалась в "Форде". Ольга сурово сжала губы и велела:
   - Теперь давай в этот магазин!
   - Может, не надо? - испугалась я. - Черт с ним, с костюмом!
   -  Ни  фига  подобного,  -  отрезала  Ольга  и,  направляясь   к   своему
"Фольксвагену", крикнула:
   - Езжай за мной!
   В "Ригону" я не пошла, трусливо осталась сидеть в "Форде". Сквозь большую
витрину было видно продавцов и Зайку, размахивающую руками.  Потом  появился
толстый мужик в костюме.  Ольга  высунулась  из  магазина  и  поманила  меня
пальцем. Я замотала  головой,  ни  за  что  не  пойду!  Больше  всего  боюсь
скандалов!
   Минут через пять разъяренная невестка вылетела из магазина. Очевидно,  ей
не удалось добиться успеха. Она всунулась в "Форд".
   - Вот гады! Давай сюда чек!
   Я порылась в  сумке,  потом  потрясла  ее  над  сиденьем,  вывалила  гору
предметов. Чего там только не было! Расческа, губная помада, носовой платок,
ключи от дома, карамелька  "Гусиные  лапки",  две  пуговицы...  Но  чека  не
нашлось.
   - Ладно, - прошипела Ольга и вновь исчезла в бутике.
   Я снова стала наблюдать "немое кино". Потом красная,  растрепанная  Зайка
вынеслась наружу и опрометью кинулась в подземный переход,  расположенный  в
двух шагах от бутика. Я  перестала  понимать  происходящее,  но  из  "Форда"
вылезать не стала. Судя по всему, Ольга находится в крайнем озлоблении, а  в
таком случае ей лучше не попадаться под руку. Поэтому я затаилась за рулем в
надежде, что тайфун пронесется над головой с наименьшими потерями.
   Зайка появилась на улице. В руках у нее был баллон с  краской,  очевидно,
она только что приобрела его в одном из магазинчиков, торгующих под землей.
   Не успела я и глазом моргнуть, как Ольга подлетела к большой  витрине,  в
которой красовались манекены, нажала на распылитель и вмиг измазала  дочиста
отмытое стекло черной краской.
   Совсем испугавшись, я быстро завела мотор, готовясь спешно  ретироваться.
Зайка зашвырнула пустой баллончик в урну, вскочила в "Фольксваген" и поехала
вперед. Я, краем глаза увидав, как из магазина  вылетает  разъяренная  толпа
продавцов, постаралась не отстать от невестки. Мы пронеслись  по  проспекту,
вылетели на шоссе. Я расслабилась и включила радио.
   "Давай покрасим холодильник в  черный  цвет,  -  завел  гнусавый  мужской
голос, - зеленым был и белым был, а черным нет..."
   Я захохотала. Лучшей песни в данной ситуации просто не могло  быть,  надо
прибавить звук. Правой рукой я потянулась к приемнику, чуть  наклонилась,  и
тут прямо перед глазами возникли красные стоп-фонари впереди идущей  машины.
От ужаса я со всего размаха прыгнула на  тормоз,  но  остановить  "Форд"  не
смогла. Послышался скрежет, потом  раздался  тупой  удар  и  противный  звук
металла, скребущего о металл.
   Я вылезла наружу и похолодела. О нет, только не это! Хуже ситуации  и  не
придумать!  Уж  лучше  было  врезаться   в   "600-й"   "Мерседес",   набитый
вооруженными до зубов братками, или  вломиться  в  машину,  где  сидят  злые
омоновцы в черных, вязаных шапочках! Даже протаранить патрульный  автомобиль
ГИБДД было бы  ерундой  по  сравнению  с  тем,  что  произошло!  Боги  удачи
окончательно отвернулись от меня! Я,  на  глазах  у  регулировщика,  въехала
прямехонько в багажник Зайкиного "Фольксвагена".
   Ольга выкарабкалась на дорогу и затопала ногами:
   - Нет, какое свинство, какая гадость! Несусь  сломя  голову  на  выручку,
бросаю все дела, а ты! Заснула, что ли?
   - Музыку слушала. - От растерянности я сказала чистую правду.
   - Ах вот оно что, - протянула невестка, - меломанкой, значит, стала!
   -  Протокол  писать  или  сами  разберетесь?  -  лениво   поинтересовался
постовой.
   - Лучше не вмешивайся, - прошипела Ольга, изо всех сил  пиная  ногой  мой
"Форд". - Я с ней побеседую дома! Мало не покажется! Вот только доберусь  до
Ложкина.
   В ярости она пнула скаты "Форда" в  последний  раз,  вскочила  в  побитый
автомобильчик и была такова.
   - Уезжайте отсюда скорей, - велел инспектор, - небось у телки муж крутой.
Сейчас вернется с супружником! Мне трупы на вверенном участке не нужны!
   - Это моя невестка, - пояснила я, разглядывая изуродованный "Форд".
   - Кто? - удивился парень.
   - Жена сына.
   - Да уж, - вздохнул постовой, - сочувствую! Такое дома иметь!
   - Много ты понимаешь, - обозлилась я, - какое право имеешь судить Зайку!
   Мигом вспомнились все неприятности сегодняшнего  дня.  Глаза  наполнились
слезами. Ощущая полнейшее бессилие, я  со  всего  размаху  пнула  бело-синий
"жигуленок", на который опирался патрульный. Честно говоря,  я  хотела,  как
Ольга, попасть по  колесу,  но  носок  ноги,  обутый  в  качественный  сапог
испанского производства, угодил прямиком в дверцу.  Послышался  такой  звук,
который раздается, когда вы протыкаете ножом консервную банку. Мы  с  парнем
уставились на вмятину.
   - Так, - протянул инспектор, - и как теперь с вами поступить прикажете?
   Естественно, заводить  протокол  я  не  захотела  и  принялась  облегчать
кошелек. Фортуна окончательно повернулась ко мне  задом.  Проклятие  Каюрова
работало на все сто процентов.

Глава 16

   На следующее утро я, побоявшись гнева Ольги, не спускалась к завтраку  до
тех пор, пока не услышала шум мотора. Выглянув в окно,  я  увидела,  как  от
входа отъезжает  джип,  очевидно,  купленный  Аркашкой,  и  "Фольксваген"  с
покореженным багажником. Зайка спешила в сервис.
   Перекрестившись, я сползла вниз и обнаружила за столом озабоченного Севку
и хмурого Тузика.
   - Случилось что? - осторожно поинтересовалась я у гостей.
   Лазарев нервно ответил:
   - Да.
   - Что еще? - испугалась я, ожидавшая теперь только самых плохих новостей.
- Что ужасное произошло?
   - У меня начинается насморк, - горестно вздохнул Тузик.
   Железная рука, сжимавшая мое сердце, внезапно ослабла.
   - Господи, какая ерунда, капни називин. Севка и Тузик уставились на  меня
в упор несчастными глазами, потом хором спросили:
   - Ты не понимаешь размеров ужаса?
   - Нет,  -  совершенно  искренне  ответила  я,  -  насморк  -  это  же  не
смертельно! Ведь не рак! Нос всплеснул руками.
   - По мне, так лучше рак!
   - Тьфу на тебя, - испугалась я, - нашел, чем шутить.
   - Завтра в  10  утра  у  нас  дегустация  запахов,  -  пояснил  Севка,  -
собираемся совместную продукцию с фабрикой "Новая Заря" производить.  Поняла
теперь?
   Я кивнула.
   - Прямо сейчас едем в больницу, - засуетился  Севка,  -  у  Нюши  подруга
есть, обещала какие-то промывания сделать! Отвези нас!
   - У "Форда" капот разбит.
   - Ехать может?
   - Да.
   - Тогда плевать на внешний  вид,  -  решительно  заявил  Севка,  -  пошли
скорей, дорога каждая минута.
   Не дав мне даже причесаться, гости вытолкали меня во двор  и  усадили  за
руль.
   Больница, где принимала Нюшина подруга, оказалась на Покровке. Проехав по
Садовому кольцу, я повернула направо и  метров  через  сто  увидела  вывеску
"Клиника Костоломова". Однако подходящая фамилия для врача! Хотя,  насколько
я помню, в Боткинской  больнице  когда-то  работал  доктор  с  замечательной
фамилией Труп. Севка и Нос нырнули  в  клинику,  потом  Лазарев  вернулся  и
велел:
   - Придется подождать, дело долгое.
   Я посмотрела по сторонам, заметила чуть вдалеке лоток с книгами  и  пошла
полюбоваться на новинки. Обожаю детективы, читаю их пачками и, что  отрадно,
"проглотив" книгу, примерно через полгода прочно забываю, о чем она, и  могу
вновь предаться увлекательному чтению.
   Перелистав  яркие  издания,  я  купила  пару  томиков,  потом   зашла   в
супермаркет, съела слоеный пирожок с мясом и вновь вышла на улицу. Начинался
дождь. Делать было решительно  нечего.  И  тут  мой  взор  упал  на  вывеску
конторы, возле которой стоял "Форд":  "Торговое  представительство  компании
"Филипс".
   Сонное настроение, как рукой сняло. Быстро юркнув в машину, я порылась  в
сумочке и вытащила записочку, написанную рукой директрисы  детского  дома  ј
297 - "Кабанова Наталья Павловна". Нет, все-таки  зря  Зайка  обзывает  меня
бомжихой за то, что я ношу со всеми туалетами одну и ту же сумочку!
   Придав лицу озабоченное выражение деловой  женщины,  я  толкнула  тяжелую
дверь и оказалась перед охранником.
   - Вам кого? - осведомился парень.
   - Кабанову Наталью Павловну.
   Секьюрити изучил длинный список сотрудников и ответил:
   - Тут нет такой.
   - Как же? - изумилась я. - Не может быть! Наверное, просто не напечатали.
   Молодой человек взял телефонную трубку, коротко переговорил и сказал:
   - Ждите, сейчас придут.
   Вскоре раздался дробный стук каблучков и появилась женщина лет тридцати в
отлично сшитом, явно дорогом костюме. При  виде  меня  она  надела  на  лицо
заученную улыбку и спросила:
   - Чем могу помочь?
   - Разрешите представиться, - улыбнулась я в ответ,  -  директор  детского
дома ј 297. Зовут меня Анна Валентиновна.
   - Очень приятно, Алена. Так в чем проблема?
   - Одна из ваших сотрудниц, Кабанова, предложила нашему учреждению  купить
партию из десяти телевизоров со скидкой, - вдохновенно врала я. - Мы сделали
предоплату, но прошло уже несколько месяцев, а  от  Кабановой  ни  слуху  ни
духу...
   Алена нахмурилась.
   - И когда вы видели в последний раз Наталью Павловну?
   - Летом, - быстро ответила я, - вроде в августе.
   - Этого не может быть, - решительно отрезала Алена.
   - Почему? - удивилась я.
   - В марте  этого  года  Наташа  погибла  в  автомобильной  катастрофе,  -
сообщила женщина.
   - Как?!
   - Увы, - ответила  Алена,  -  подробностей  не  знаю,  но  то,  что  дело
произошло в марте, в самом конце, где-то в двадцатых числах, помню  отлично.
Еще ее мать приходила, плакала очень... Жуткая история. И потом,  Наташа  не
имела никакого отношения к продажам, служила  простой  переводчицей.  Скорей
всего, вы что-то напутали.
   - Нет, я помню абсолютно точно, Кабанова Наталья  Павловна.  У  вас  есть
благотворительный фонд?
   Алена пожала плечами.
   - Ничего не понимаю. Мы торговое представительство.
   - А мать ее москвичка?
   - Наверное, да. Во всяком случае,