те, заходите.
  И она провела меня на кухню.
  - Хотите чашечку кофе! - женщине явно не терпелось узнать подробности
случившегося.
  Я к вечеру так устала, что была рада просто сесть и вытянуть ноги.
  - Какой ужас, - проговорила соседка, помешивая пенку в джезве, -
просто кошмар. Хотя о мертвых говорят только хорошее, но я частенько
видела жену Резниченко под мухой. И потом, последнее время сверху все
время слышались звуки громких скандалов. Кричала в основном Нелли на
бедную Евочку,
Женщина примолкла. Мне стало холодно, откуда-то немилосердно дуло.
Соседка, увидев мои поеживания, пояснила:
  - Мы с мужем недавно сюда переехали и не успели еще заделать дверь
черного хода. Оттуда ужасно дует.
  - Черный ход? - изумилась я.
  - Ну да, дверь так хитро спрятана, - и словоохотливая тетка
распахнула створки одного из стенных шкафов. Задняя стенка представляла
собой дверь запасной лестницы.
  Забрав чемоданчик, я поднялась в апартаменты Резниченко за хомяками.
В квартире, темной и неуютной, сразу стало страшно. Пришлось быстро зажечь
свет в холле. Электрическая лампочка бесстрастно осветила беспорядок:
следы ботинок милиционеров на лакированном полу, упавшее с вешалки зимнее
пальто Нелли, ее теплые сапоги и зонтик. В столовой подоконник и пол возле
окна покрывала мельчайшая белая пудра - эксперты искали отпечатки пальцев.
На кухне засыхали немытые чашки и тарелка, на которой, очевидно, ели
яичницу. Неужели у Владимира разыгрался аппетит? Или Люда, успокоившись,
захотела перекусить?
  Я подошла к лжешкафу и раскрыла створки. Точно, вот он - выход.
Тронула ручку, та легко повернулась, и дверь отворилась без всякого труда.
Перед моим взором предстала узкая пыльная лестница. Я пошла по ней вниз,
толкнула еще одну дверь и оказалась в небольшом дворе. Потом в
задумчивости вернулась назад, забрала клетку с хомяками, чемоданчик и
пошагала к выходу. Около вешалки продолжало сиротливо лежать пальто Нелли.
Острая жалость защемила сердце. Никогда больше хозяйка не наденет красивый
свингер с воротником из ламы. И вообще, навряд ли она швыряла его, приходя
домой. Я нагнулась, подняла пальто и стала вешать на плечики. В кармане
что-то загремело. Я сунула руку внутрь и вытащила коробочку ментолового
"Тик-така" и конверт с надписью "Нелли Резниченко лично". Положила письмо
в свою сумочку и отправилась домой.


                                  ГЛАВА 21


  Казик всерьез озаботился судьбой Коки. В среду привел к обеду
обещанного банкира, оказавшегося армянином.
  Марта Игоревна с разочарованием посмотрела на предлагаемого жениха.
Тот был мал ростом, очень худ и носил очки. Отсутствие волос на макушке
компенсировал большой, как руль, нос. Возле Казика мужчина смотрелся
карикатурно. Коке он тоже не слишком понравился.
  Мы сели за стол и принялись за авокадо с салатом. Казик завел
разговор:
  - Арам, в этом году ты собираешься устраивать распродажу?
  Гость отрицательно покачал головой.
  - Вы владелец магазина, любезнейший? - осведомилась вдова.
  - Нет, - сказал Новицкий. - У Арама картинная галерея, но это так,
хобби. Основные его интересы в нефтяном бизнесе. Просто Арам любит
художников и многим помог, выставляя работы начинающих бесплатно.
  Марта Игоревна вздернула брови. Кока повнимательней посмотрела на
претендента.
  - Как ценится сейчас Малевич? - продолжал втягивать гостя в разговор
Новицкий.
  Но тут Маруся со свойственной ей простотой заявила, что закончила
пейзаж и сейчас продемонстрирует его нам. Армянин вытащил из кармана
другие очки, мы уставились на картину.
  Покосившийся на один бок серо-розовый домик. На окнах буйно цветет
герань. По дорожке, спиной к зрителю, идет кривоватая и длиннорукая
женщина с гигантским ведром темно-зеленого цвета, наполненным
сусально-золотой жидкостью. На пороге избушки восседает трехцветная кошка
потрясающей жирности. Животное улыбается во весь рот, обнажая мелкие зубы
хищника. Над всем этим великолепием сияет полная луна, в угольно-черном
небе блестят выполненные серебряной краской звезды.
  Я вздохнула - художника из моего ребенка не получится, пусть лучше
учится на ветеринара. Но Казик и Арам оказались другого мнения. Они
восхищенно зацокали языками и закрутили головами. Потом армянин сказал:
  - Если девочка разрешит, возьму ее картину с собой и выставлю в
галерее. Завтра у меня открытие выставки пяти начинающих живописцев,
присоединю вас к ним - будете шестой. И обязательно приезжайте к
двенадцати дня. Соберется много народа - пресса, критики.
  - А как же лицей? - не выдержала я. - В это время еще идут занятия.
  - Ну мамусенька, - умоляюще заныла дочь, - один раз можно пропустить,
напиши записку, что повела меня к врачу.
  На следующий день ровно в двенадцать мы в полном составе, кроме
животных и близнецов, входили под своды галереи. Арам тут же подвел к нам
странного вида молодого зеленоволосого человека с серьгой в ухе.
  - Кто это? - в ужасе спросила Зайка, пока экзотическая личность,
поставив Маню около ее пейзажа, вовсю щелкала фотоаппаратом.
  - Очень модный и известный критик из элитарного журнала для любителей
живописи, - пояснил возникший невесть откуда Казик, - с ним надо дружить.
Может в один момент сделать вас богатым, модным, покупаемым. Живопись -
тоже бизнес.
  И он приветливо помахал зеленоволосому рукой. Я огляделась по
сторонам. Мой первый муж был художником, и я более или менее представляла
себе привычки и вкусы богемы. Толпа, плавно перетекавшая из зала в зал,
пестрела самыми невероятными нарядами. Меха и старые джинсы, твидовый
пиджак в паре с шифоновой юбкой, из-под которой выглядывают английские
ботинки. Промелькнул мужчина в одеянии буддийского монаха и дама в сари.
  Небольшое оживление наблюдалось возле Маниного пейзажа. Маленькая
седовласая дама, обвешанная с головы до пят разнообразной бижутерией,
громко восклицала:
  - Какой примитив! Какой примитив!
  - Ох, не надо было Манькин пейзаж сюда выпихивать, - уныло сказал
Аркадий, - конечно же, вещь примитивная и дурацкая. Ну, сейчас наслушаемся
комплиментов!
  Но возбужденные зрители, столпившиеся возле Машкиной картины, не
собирались расходиться. Оттуда постоянно слышались странные фразы:
  - Потрясающая диспропорция деталей!
  - Шикарно нелогичная композиция.
  - Полное отсутствие стандарта!
  Я вжала голову в плечи и подумала, что ребенка, пока он не понял, как
его ругают, следует отвезти домой. Но тут произошло нечто совершенно
невероятное. Толпа раздвинулась, и прямо на нас двинулся высокий холеный
мужчина с аристократическим лицом. В его левом ухе сверкала маленькая
брильянтовая сережка. Он подскочил к оторопевшей Мане и проговорил:
  - Вы автор работы?
  Испугавшаяся Маруська смогла только покачать головой.
  - Продаете сами или через агента? Кто представляет вас на выставке?
  Девочка беспомощно закрутила головой, но тут, словно из-под земли,
вырос Арам. Он протянул холеному руку и радостно улыбнулся:
  - Что, почуял запах таланта? Это моя протеже.
  - Гениальный примитивист, - воскликнул мужчина, доставая из кармана
чековую книжку, - к тому же ребенок! Из этого следует сделать конфету.
  И он властным движением руки подозвал седовласую даму с побрякушками.
  - Лиля, займись срочно, чтобы вечером лежало на столе и в выпуск.
Пусть кто-нибудь снимет, как я вручаю художнице чек.
  Ошалелую Маньку поставили перед картиной. Какие-то мужчины защелкали
вокруг фотоаппаратами. Седовласый, улыбаясь, отдал ребенку чек.
  - Ничего не понимаю, - сказала Зайка, - объясните наконец, Арам, что
здесь происходит?
  Владелец галереи радостно потер руки:
  - Ваша сестра - редкий талант. Можно сказать, гениальный примитивист.
И сейчас она продала картину. Если будет упорно работать и использует
полученный сегодня шанс, то через несколько лет сделает первый миллион
долларов. Видите, как она понравилась Красовскому?
  - Кто это такой? - изумленно спросил Аркадий.
  - Красовский - газетный магнат. Ему принадлежит довольно большое
количество изданий. Он - страстный коллекционер и обожает открывать новые
имена. Судя по всему, Красовский в восторге от Маши. Дама в браслетах -
ведущий критик, сейчас она берет у ребенка интервью для утреннего выпуска.
Если я хорошо знаю Красовского, то сегодня вечером к вам примчатся
телевизионщики, а завтра приедут конкуренты из других изданий. Тут главное
- не растеряться и на волне успеха быстренько написать еще несколько
работ. Пойдемте, послушаем, как девочка отвечает на вопросы.
  Мы постарались протолкаться поближе.
  - Нет, ты только посмотри, - завороженно протянул Аркадий, - только
посмотри, просто Жорж Санд!
  У картины Маруся, отставив ногу в сторону и сжимая в правой руке
бокал с шампанским, разговаривала с критикессой.
  - Кто учит вас рисовать?
  - Мой наставник в живописи - Казимир Новицкий.
  У дамы от возбуждения сползли очки.
  - Как? Господин Новицкий до сих пор никогда не брал учеников. Почему
он заинтересовался вами?
  - Об этом лучше спросить у него. Казик, подойди сюда.
  Портретист, улыбаясь, поспешил на зов дебютантки. Домой возвращались
абсолютно ошалевшие. Аркадий даже попытался завести мотор ключом от
багажника. В машине Ольга не выдержала и спросила:
  - Маруся, а сколько тебе заплатили?
  - Тысячу долларов, - гордо возвестила художница. - Конечно, сумма
небольшая, но как приятно?
  На следующий день Сонька забрала Марту Игоревну и Коку, Маша
благополучно уехала в лицей. Зайка с Серафимой Ивановной отправились с
близнецами к врачу, Аркадий - на работу. Я решила поехать в парикмахерскую
и уже на пороге услышала телефонный звонок.
  - Простите, что не звонил, но как-то закрутился. Много печальных дел,
- послышался голос Владимира.
  - Да, я понимаю.
  - Похороны Нелли назначены на завтра. Только сегодня милиция выдала
разрешение. Ужасно, конечно, что столько времени она лежала непогребенной,
но идет следствие.
  - Что говорят следователи?
  - Пока ничего, несчастный случай. Моя бедная жена была совершенно
пьяна. Полковник сказал, что исключает возможность убийства. Нелли
находилась в доме одна, выпила, открыла окно, наверное, хотела покурить,
и... упала. Если бы я был дома и уложил ее в кровать... Да что там, жену
не вернешь.
  И стоматолог закашлялся.
  Повесив трубку, я призадумалась. Неужели Александр Михайлович не
нашел черную лестницу? Вдруг незнакомый злоумышленник проник в дом,
выбросил жену Резниченко из окна и убежал? Непонятно только, кто и зачем
мог совершить подобное.
  Я набрала номер Резниченко.
  - Владимир, забыла спросить, а как Ева и Юра?
  - Не то чтобы очень хорошо. Дочка все время плачет, а Юра, конечно,
ничего не понимает. Веселый такой, радостный, от этого еще хуже.
  - Вы не думаете, что квартиру хотели ограбить?
  Бандит мог войти в столовую, испугаться, толкнуть Нелли и убежать
через черный ход.
  - Даша, с вашей стороны очень мило попытаться избавить меня от
ответственности за происшедшее, но в случившемся виноват только я. Не
заставил жену лечиться, и вот результат. Никакого бандита не было, ничего
не пропало, даже наоборот: нашел в холле на полу дорогой шелковый красный
шарф. Да и черного хода нет.
  - Шарф мой, потеряла, когда заходила к вам.
  - Вы уверены? Он пронзительно красный, а на вас в тот день чудесно
сидело ярко-зеленое пальто.
  Я подивилась наблюдательности и памяти стоматолога. Надо же, в такую
минуту увидеть и запомнить цвет одежды, но вслух сказала:
  - Когда приезжала к вам во второй раз по вашей просьбе за
чемоданчиком Евы, поднялась наверх за хомяками и уронила шарф. А что,
черного хода совсем нет?
  - Совсем. Вернее, в доме существует запасная лестница, но мы давно
заложили дверь кирпичами.
  У меня закружилась голова. Или я сошла с ума, или Владимир
удивительный врун. Как же так, всего несколько дней назад лично ходила по
грязным ступенькам. И я решила действовать.
  - Владимир, мне так нужен шарф! Можно заеду за ним?
  Через два часа я уже стояла перед квартирой на лице Усиевича.
Стоматолог, открывший дверь, выглядел не лучшим образом: помятые брюки,
несвежая рубашка, красные глаза. В квартире стояла такая тишина, что у
меня невольно вырвалось:
  - А где Юра?
  - Нанял для него новую няню. Сейчас они в детской. Такая симпатичная
особа, весьма профессиональная.
  - А Люда как же?
  Владимир грустно покачал головой:
  - Уволилась, сказала, что ужасно боится оставаться одна в квартире, а
в столовую даже зайти не может.
  Он отдал шарф, и я сунула кусок шелка в карман.
  - Где Ева?
  - На дополнительных занятиях в лицее. Дантист продолжал держать меня
в холле, не предлагая пройти в квартиру, а мне очень хотелось попасть на
кухню. Помощь неожиданно пришла в лице незнакомой женщины. Она показалась
в противоположном конце коридора и крикнула;
  - Володя, не могу найти, куда Нелли положила черные туфли.
  Врач вздрогнул и сказал:
  - Сейчас, минуту, - потом обратился ко мне:
  - Даша, проходите, собираем на завтра вещи Нелли.
  И он быстрым шагом пошел в спальню. Я моментально побежала на кухню,
распахнула знакомый шкаф и ахнула. Внутри высились полки, на них тесными
рядами стояли банки с мукой и крупами, бутылки растительного масла,
баночки специй. Изловчившись, я раздвинула банки и увидела стену,
заклеенную обоями. Никакой двери не видно и в помине. Вот так штука.
Закрыв шкаф, я присела у стола. Как же это? Где дверь? Вроде до сих пор не
страдала галлюцинациями.
  Владимир вошел на кухню.
  - Даша, что вы здесь сидите, как прислуга, пойдемте в столовую, угощу
вином.
  - Вообще-то, заехала на минутку, только за шарфом.
  - Бокал вина не повредит.
  Он провел меня в столовую, усадил в кресло. Из буфета появилась
бутылка "Шато-Кло-д'Этуриель" 45-го года. Надо же, какая редкость.
Насколько помню, урожай 45-го года лучше даже урожая 1928-го. Такое вино
невозможно пить в спешке.
  Владимир аккуратно вынул длинную пробку, испещренную надписями, и
ловко разлил жидкость по бокалам. Аромат изумительный, вкус тоже.
  - Роза, - крикнул врач, - Роза, где же сыр, наконец?
  В столовую быстрым шагом вошла симпатичная шатенка. Красивый синий
костюм ловко облегал фигуру. В комнате сразу повеяло духами Нины Риччи
"Воздух времени".
  - Это Роза, - сказал Владимир, - новая няня Юры, моя добрая
помощница. Без нее как без рук.
  Женщина даже не улыбнулась в ответ. Молча поставила на стол блюдо с
сырами и, взглянув на меня в упор зелеными глазами, вышла.
  Я медленно пила вино, и мысли мешались в голове. Женщину узнала сразу
- это она разговаривала со стоматологом в книжном магазине. И это ей он
обещал скорую смерть Нелли. Но я видела ее и раньше, вот только где? И
потом, что это за странная прислуга такая в дорогом костюме и с элитарной
парфюмерией? К тому же зовет хозяина просто по имени, ведь она сейчас
крикнула в коридоре: "Володя". Даже Ирка, проработавшая у нас три года, не
забывает прибавить при обращении отчество.
  Попрощавшись, я двинулась на улицу, но, вместо того чтобы пойти сразу
к машине, обошла дом и попала в маленький квадратный дворик. Дверь черного
хода оказалась незапертой, и лестница привела на третий этаж.
  Я тупо разглядывала абсолютно ровную стену, без каких-либо признаков
двери. Гладкая штукатурка, а поверх голубая краска. Помещение, очевидно,
не так давно красили, потому что стены от первого этажа до последнего -
чистые, сверкающие. Ну и дела. Совершенно не помню, какого цвета были
здесь стены, когда я ходила по лестнице в первый раз. Но то, что они
выглядели удивительно грязными, врезалось в память.
  Однако пора собираться домой. Как всегда, ключ от машины завалился
невесть куда, и я стала вытряхивать содержимое на капот. Нет, Аркадий
прав, хоть раз в году следует наводить в сумках порядок. Вот в этой,
например, чего только нет: три носовых платка, сломанная пудреница, одна
перчатка, две расчески, фантики от мятных пастилок, ручка, кошелек, ключи
от машины... А это что за конверт?
  Сев в машину, я разглядела письмо: "Нелли Резниченко лично". А,
послание, вынутое из кармана зимнего пальто! Я вытащила из конверта
небольшой листок, на котором явно при помощи лазерного принтера было
напечатано: "Ты опоздала на неделю. Помни о Носороге". Что за чушь? Куда
не успела Нелли и что за Носорог?


                                  ГЛАВА 22


  Похороны Нелли Резниченко вылились в торжественное мероприятие. На
кладбище собралось безумное количество народа. Но все они являлись
друзьями или пациентами Владимира. В огромной толпе, завалившей гроб
лилиями, только я, да и то с натяжкой, могла считаться подругой погибшей.
  Играла тихая музыка, присутствующие тихонько перешептывались,
обсуждая подробности жуткой смерти Неллли. Но не видно слез, никто не
кидается на гроб, не падает в обморок. Даже Владимир и Ева выглядели
спокойными. Когда гроб опустили в могилу, неожиданно выглянуло солнце. Его
яркие лучи заблестели на памятниках и плитах. Я повернулась к машине.
Нелли Резниченко окончательно покинула мир живых.
  Меня нагнала Ева и схватила холодными пальцами за руку:
  - Тетя Даша, вы куда?
  - Домой, детка.
  - Возьмите меня с собой, ну пожалуйста!
  - А что скажет папа?
  - Ничего, он на работу едет.
  Нет, все-таки Владимир - удивительный человек. Похоронил жену - и на
работу. Мог и поплакать немного, все-таки не морскую свинку зарыл.
  Домой мы вошли в разгар скандала. Со второго этажа доносился трубный
голос Марты Игоревны, визгливый - Коки и меццо - Соньки. Вручив Еву
Маруське, я зашла в гостиную. Наташка смотрела телевизор, Зайка читала.
  - Что там случилось?
  Зайка безнадежно махнула рукой:
  - Третий час лаются. Ты еще самое интересное пропустила - Коку в
вечернем платье.
  Выяснилось, что сегодня Кока и Марта Игоревна званы к Араму на ужин.
Ради такого случая Сонька решила подарить сестре праздничный прикид. Они
довольно долго рыскали по магазинам и. наконец в салоне Валентине отыскали
чудесную вещицу. Премиленькое темно-фиолетовое платьице из какого-то
мягкого струящегося материала. Само по себе оно было прелестно. Беда
начиналась, когда одежку натягивала Кока. Коварная одежда подчеркивала у
несчастной все то, что следовало скрыть: костлявые ключицы, отсутствие
бюста, морщинистую шею. И очень удачно маскировало достоинства: тонкую
талию и модные в этом сезоне мальчишеские бедра.
  Из каких соображений Сонька горячо уверяла сестру в том, что лучше не
найти, - не ясно. Во всяком случае, не из жадности. Вещичка стоила дорого.
К платью, кроме того, понадобились особые туфли и сумка.
  Когда обновки привезли домой, Марта Игоревна схватилась за голову и
обвинила Соньку в том, что та лишает сестру шанса понравиться Араму.
Сонька не осталась в долгу, и скандал горит уже несколько часов.
  Не успели Наташка с Зайкой, хихикая, выложить всю информацию, как в
гостиную влетела Кока в новом платье.
  - Ну, скажите, - плаксивым голосом завела она, - на что я похожа?!
  Я вздохнула и подумала: "На фиолетовый карандаш, воткнутый в
краснокочанную капусту". Но вслух лицемерно произнесла:
  - Довольно мило.
  - Да, да, да, - закивали головами, как китайские болванчики, Наташка
и Зайка.
  - А мне не очень нравится, - сомневалась Кока, - сверху слишком
открыто, вся грудь вываливается.
  - Твоя не вывалится, - не выдержала Наташка, - ты не Ираида Павловна.
  Я невольно рассмеялась. Ираида Павловна была нашей соседкой по
лестничной клетке на старой квартире. Такая дебелая, пышная дама, ходившая
всегда в платьях с более чем откровенным декольте. Однажды Ираида забрела
к нам в гости и взяла на руки маленькую Маню. Та сначала изумленно
рассматривала ее перси, потом спросила: "Тетя, а почему у тебя попа
спереди?" Больше женщина к нам не заходила.
  Кока продолжала вертеться, обдергивая юбку, когда к нам вошла Маня.
  - Ой, тетя Кока, - возопил непосредственный ребенок, - где ты
раскопала это уродство?
  - Не нравится? - насупилась Кока.
  - Знаешь, на что ты похожа...
  - Ну?
  - На карандаш, воткнутый в капу