милицию вызову, - пригрозила  злобно  хозяйка  и  захлопнула
дверь.
   Я уставилась на красивую, обитую розовато-желтоватой кожей дверь.
   Интересно, чем так досадила Люба  Ракитина  этой  особе?  И  как  мне
теперь поступить? Внезапно  дверь  соседней  квартиры,  совсем  простая,
деревянная, с обивкой из черного дерматина приоткрылась  и  на  площадку
вышла старушка.
   Маленькая, аккуратная, совершенно непохожая на российских бабушек.
   К сожалению, наши женщины, едва  перешагнув  пятидесятилетний  рубеж,
мигом записываются в старухи. Начинают носить одежду  темных  тонов,  не
следят за модой, перестают ходить в парикмахерскую и выбрасывают  помаду
сочных оттенков.
   Этим они коренным образом  отличаются  от  своих  ровесниц-парижанок.
"Чем старше женщина, тем короче юбка и выше каблуки", -  заявила  как-то
бессмертная Коко Шанель. Но  ей  были  свойственны  экстремальные  точки
зрения. Однако в словах гениальной Коко, несомненно, была  доля  правды:
французские дамы  пятидесяти,  шестидесяти  и  даже  семидесяти  лет  не
выглядят развалинами. Все они  щеголяют  в  светлом.  Розовое,  голубое,
нежно-зеленое - именно такие тона носят парижанки, перешагнув пенсионный
возраст.
   При этом все они подстрижены и причесаны  по  последней  моде,  а  на
руках у них маникюр. Теплыми летними вечерами в многочисленных парижских
кафе их можно  встретить  десятками.  Разноцветными  стайками  сидят  за
столиками, пьют кофе, лакомятся  пирожными  и  сплетничают,  всем  своим
видом демонстрируя, старость - это еще не вечер. Впрочем, жизнь в Париже
легче,  чем  в  Москве:  пенсии   вполне   достаточно   для   безбедного
существования, а с внуками там сидеть не принято.
   - Увольте, - морщит нос свекровь моей подруги  Антуанетты,  когда  та
робко просит маман приглядеть за Полем, пока она сбегает за булочками, -
это твой сын, я своего уже воспитала, если желаешь таскаться по  лавкам,
найми няню.
   Дама, вышедшая из своей квартиры, выглядит точь-в-точь, как  свекровь
Антуанетты.  Сухонькая,  маленькая,  в  ярко-голубом  свитере  и  черных
бархатных брючках.
   - Вы ищете Любу Ракитину? - спросила она. Я кивнула:
   - У меня был записан этот адрес, пришла,  а  хозяйка  квартиры  такая
неприветливая.
   - А зачем вам Люба? - продолжала любопытствовать бабуся.
   Я уже хотела было соврать, что работаю в поликлинике врачом,  но  тут
бабушка продолжила:
   - Небось тоже денег ей в долг дали?
   Я кивнула.
   - Если не секрет, сколько?
   - Три тысячи.
   - Ох, милая, плакали твои денежки, - запричитала старушечка, - заходи
скорей. Меня Евгения Львовна зовут, а тебя как?
   - Даша, - ответила я, протискиваясь в холл, забитый мебелью.
   Одних только секретеров тут стояло три штуки. А еще  комод,  вешалка,
шкаф и какие-то изогнутые непонятные штуки, похожие на кресла без спинок
или на пуфики с ручками.
   - Садись, - подтолкнула меня к одному из них Евгения Львовна. - Зачем
же такую прорву денег давала? Неужели не видела, с кем дело имеешь?
   Я вздохнула.
   -  Она  казалась  очень  приличной,  паспорт  показала  с  пропиской.
Всего-то и просила на месяц.
   - Э, милая, - усмехнулась Евгения Львовна, - аферистка  она.  Вот  на
тебя сейчас Ниночка налетела...
   - Кто?
   - Ну Нина, из двенадцатой квартиры.
   - Очень нервная женщина!
   - Сама посуди, каково ей приходится. К ней уже добрый десяток человек
приходили Любку искать. И все поголовно твердят: "Где  деньги?"  Ей  тут
такие сцены закатывают! Один мужик дверь бритвой изрезал, другой милицию
вызвал и вопил: "Немедленно арестуйте ее за мошенничество".
   Я тяжело вздохнула:
   - Одно слабое утешение: не одна я такая дура, что Ракитиной поверила.
   - И, милая, - усмехнулась Евгения Львовна, - тут полподъезда таких.
   Люба-то  квартиру  эту  продала.  После  смерти  матери  она   сильно
нуждалась, вот и пошла на такой шаг. Никому ни слова  не  сказала.  А  в
день отъезда прошлась  по  подъезду  да  и  настреляла  у  людей  денег.
Понемногу, правда, но небось хорошая сумма получилась.  У  меня  вот  не
попросила, наверное, все же совесть имеет. Мы с ее  матерью  дружили,  в
гости друг к другу по-соседски бегали, вот и  решила  меня,  старую,  не
лопоушить. За что я ей благодарна.
   - Вот беда, - пробормотала я, - где же ее теперь искать?
   - Замужем ты? - вдруг полюбопытствовала старушка.
   - В разводе.
   - И детки небось есть?
   - Двое, - вздохнула я, - мальчик и девочка. Вот ведь какая интересная
вещь получается. Сказала абсолютную  правду:  я  действительно  не  имею
супруга, и двое отпрысков налицо. И вот, услыхав эту информацию, Евгения
Львовна тут же решила, что перед  ней  тетка,  с  трудом  поднимающая  в
одиночку ребят, и сочувственно  улыбнулась.  Давно  поняла:  собеседнику
нужно дать о себе лишь самые краткие  сведения,  остальное  он  додумает
сам.
   - Вот что, - пробормотала бабуся, - еще полгода тому назад Люба  жила
в Крылатском. Пиши адрес. Но не знаю, там она сейчас или уехала.
   - Спасибо, - чуть не закричала я от радости,  -  ну  какое  огромное,
невероятное спасибо!
   - Ладно уж, - отмахнулась Евгения Львовна, - в другой  раз  думай,  с
кем дело имеешь!
   Я выскочила на улицу и обнаружила, что в "Пежо" буквально разрывается
мобильный.
   - Зачем покупать сотовый, если ты не отвечаешь на  звонки?  -  гневно
заорала Замощина. - Ну-ка скажи, который час?
   - Можно сто набрать, - не утерпела я, - быстрей узнаешь.
   - Мне желательно от тебя это услышать!
   - Ну, половина девятого, а что?
   - То, что ты должна была в семь забрать нас с Маcиком  из  Измайлова,
куда переехала выставка.
   - Я?!
   - Кто же еще? Моя машина на приколе, а детки твои  жутко  нелюбезные,
прямо так и заявляют: "Мы работаем, нам некогда". Между  прочим,  отсюда
до Ложкина всю тысячу рублей запросят. Мы уже  устали,  есть  хотим,  ну
сколько можно...
   Она зудела и зудела, как жирная  осенняя  муха.  Тяжело  вздохнув,  я
развернулась и порулила за Риткой. Меньше всего мне хотелось двигаться в
этом направлении, куда более интересно было бы отправиться в Крылатское.
Но, проклиная себя за мягкотелость, я подъехала в полдесятого ко входу в
парк.
   Ритка стояла там, держа в руках перевозку. Всю дорогу до Ложкина  она
ругала меня всеми известными ей плохими словами. Спать я отправилась без
ужина - мне не хотелось сидеть за  одним  столом  с  Замощиной.  Поэтому
шлепнулась на кровать и тут же заснула.
   По широкой дороге, покрытой ровным  слоем  сухой  пыли,  мирно  брела
большая, явно бездомная собака. Солнце нещадно палило с неба, и по спине
у меня тек пот. Руки оттягивали три тяжеленные  сумки,  доверху  набитые
продуктами.
   Ноги, обутые в неудобные туфли на шпильках,  все  время  спотыкались;
узкая короткая юбка мешала делать  большие  шаги;  тоненькая  нейлоновая
блузочка противно липла к телу, во  рту  пересохло.  Я  поставила  сумки
прямо в пыль, вытащила из кармана сигареты "Пегас" и с тоской  принялась
чиркать  ломающимися  спичками  по  коробку.  "Пегас"  -  отвратительное
курево, кислое. Сигареты не  просушены,  набиты  неаккуратно,  но  своих
любимых "БТ" я не  достала,  в  ларьке  лежала  "Ява",  но  производства
фабрики "Дукат", а всем известно, что ее следует брать только, когда она
"явская". Зато повезло в другом: случайно  нарыла  бананы,  правда,  они
зеленые и стоять за ними  пришлось  два  часа,  поэтому  я  опоздала  на
автобус и прусь пехом до  деревеньки  Глебово,  где  меня  поджидает  на
съемной даче пятилетний Аркашка. Кому бы  сказать,  как  я  устала,  как
хочется лечь прямо у дороги и заснуть. Вставать, чтобы успеть с дачи  на
работу, приходится в пять утра. Но ребенок не может жить летом в  душном
городе. Давай,  Дашутка,  ноги  в  руки,  и  бегом,  тут  всего-то  пять
километров.
   Собака поравнялась со  мной,  подняла  большую,  покрытую  клочкастой
шерстью морду, нагло ухмыльнулась и хрипло спросила:
   - Слышь, Дарья, знаешь, почему ты вновь оказалась на  этой  проклятой
дороге в Глебово? Знаешь, почему больше нет ни "Пежо", ни Ложкина?
   -  Нет,  -  ответила  я,  совершенно  не  удивляясь  тому,  что   мне
встретилась говорящая собака, - понятия не имею.
   - А зачем ты убила моих нерожденных детей, чтобы  сделать  себе  крем
для лица? - осведомилась дворняга и бешено захохотала.
   Ее морда, черная,  с  большим  блестящим  носом  и  выпуклыми  карими
глазами, внезапно удлинилась, побелела и превратилась в лицо Регины.
   - Убить тебя мало, почему ты крем  взяла?  Я  тщетно  пыталась  найти
нужные слова. Внезапно  картинка  исчезла,  воцарилась  темнота,  сквозь
которую прорвался крик.
   - Боже ты мой! Господи, ну как же это, что же делать, - о-о-о-о?!
   Я села и включила лампу. Слава богу, это  всего  лишь  сон.  Впрочем,
когда-то я впрямь бегала по той дороге, радуясь  случайно  приобретенным
бананам.
   Первый раз Кеша увидел их, когда ему  было  лет  пять.  Я  не  успела
объяснить ему, что к чему, просто поставила сумки на терраске и кинулась
во двор к рукомойнику. А когда пришла  назад,  увидела  отплевывавшегося
ребенка. Он не знал, что бананы следует  чистить,  и  начал  есть  их  с
кожурой. Как хорошо, что это сон! Я не хочу возвращаться на ту дорогу  и
в ту деревню, где не было магистрального газа, воды и теплого туалета, а
на робкую просьбу протопить печь хозяйка, кстати, взявшая за свою халупу
немалые по тем временам деньги, целых триста рублей, сурово отвечала:
   - Летом кто ж топит? Хочешь жары, езжай в Ташкент.
   - О-о-о, - понеслось из коридора, - помогите, ну помогите же!
   А вот это уже явно не  сон!  Быстро  накинув  халат,  я  выскочила  в
коридор и попятилась. Может, все еще сплю и вижу кошмар?
   По коридору,  горько  рыдая,  шла  совершенно  лысая  незнакомая  мне
женщина, прижимавшая к груди абсолютно голого младенца.
   - Вот, - кричала, - вот, что  получилось,  сыночек  любимый,  мальчик
мой, котик...
   Через секунду я сообразила, что у лысой тетки в руках не  ребенок,  а
нечто, напоминающее ободранную тушку кролика. Но самое удивительное, что
эта тушка довольно бодро  вертела  головой  с  треугольными  ушами.  Тут
наконец до меня  дошло,  что  это  кошка,  породы  сфинкс,  без  шерсти.
Животное, похожее на инопланетное чудовище. Но откуда оно у  нас,  а?  И
кто эта тетка в таком знакомом мне фиолетовом халате? Вроде бы  у  Зайки
есть похожий.
   - А-а-а, - в голос плакала баба, - а-а-а.
   - Здравствуйте, -  на  всякий  случай  сказала  я,  -  очень  приятно
познакомиться, Даша. Может быть, могу чем-нибудь помочь?
   - Пошла ты на... - простонала незнакомка,  -  еще  и  издевается!  Не
узнала меня?
   - Мы знакомы?
   - О-о-о, - вновь завопила тетка.
   Тут наконец захлопали двери, и в коридор начали выходить  домашние  в
разной степени раздетости.  На  их  лицах  было  выражение  глубочайшего
недоумения.
   Первой, как всегда, опомнилась Машка.
   - Тетя Рита, - вежливо спросила она, а зачем ты побрилась?
   - Рита? - закричала я. - Это ты? Господи,  что  случилось?  Вызывайте
срочно "Скорую"! Какой кошмар, ты заболела?
   - Не знаю, - прошептала  Замощина,  -  самочувствие  нормальное,  вот
только волосы...
   - Похоже на  лучевую  болезнь,  -  серьезно  заявила  Маня.  -  Ты  в
Чернобыль не ездила?
   - Не неси чушь, - дернула Зайка  Маруську.  Но  ту  не  так-то  легко
остановить.
   - А еще подобное случается с теми, кому  колют  химию,  -  продолжила
девочка. - Ты никакие лекарства не ела?
   - Где ты взяла сфинкса и куда подевался Масик? - влезла я.
   - Это он, - прошептала Замощина и стиснула голое чудище.
   - Масик? - изумился Аркашка. -  Но  он  же  был  такой  пушистенький,
черненький...
   - Делать-то чего? - взвыла Ритка. - Хотела как лучше,  столько  денег
отдала.
   - Так, - раздался спокойный голос полковника, - главное, все живы.
   Рита, успокойся и объясни толком, что случилось?
   - Не знаю, - прошептала Замощина, - легли с Масиком спать,  все  было
хорошо. Проснулась вдруг и вижу: кот лежит лысый, а  то,  что  было  его
шубой, рассыпано по кровати. Ну а уж  когда  себя  увидала,  прямо  жуть
взяла. У меня волосы на всем теле выпали. Во,  гляньте:  ни  бровей,  ни
ресниц.
   Аркадий хихикнул. Зайка строго глянула на мужа:
   - Что смешного ты нашел в этой ситуации? Кеша поднял руки вверх:
   - Все, все, молчу!
   Потом он не утерпел и добавил:
   - Просто подумал, сколько денег Рита сэкономит на эпиляции.
   Услыхав это заявление Маня прыснула, а я разозлилась и уже  собралась
отругать Кешу, но тут Дегтярев с милицейской настойчивостью повторил:
   - Что случилось?
   - Не знаю.
   - Хорошо, - не  сдавался  Александр  Михайлович,  -  поставим  вопрос
по-другому. За что ты отдала много денег?
   - За лекарство.
   - Какое?
   - Для шерстистости, - всхлипнула Рита.
   - Чьей? - настаивал полковник.
   - Масиковой, - взвизгнула Ритуська, и тут ее словно  прорвало,  слова
полились бурным потоком. Я буквально разинула рот. Конечно,  знала,  что
интеллектом Замощина не блещет. Есть у нее кое-что  более  выдающееся  -
бюст, например, или красивые длинные ноги... Но то, что она такая  дура,
мне даже в голову не могло прийти.
   Позавчера  на  выставке  Масику  ничего  не  досталось,  даже   самой
завалященькой "розетки". А председательница жюри  вновь  завела  речь  о
шерстистости. Ритка почувствовала себя крайне несчастной. Вокруг  стояли
владельцы других животных, и никому противная тетка не сказала ни одного
плохого слова. Вся критика прозвучала в адрес Масика.
   - Шерсть слабая, пересушенная, без жизненной силы, - вещала противная
рефери, - явные следы перхоти, окрас неровный.  Такое  животное  следует
сначала пролечить, а уж потом приводить на выставку. Вот, -  ткнула  она
пальцем в сторону вечного соперника Масика, кота Гали Казанкиной, -  вот
образцово-показательная шерсть!
   Ритка чуть не зарыдала, глядя на торжествующую улыбку Казанкиной и на
гадкую ухмылку ее кота, на клетке  которого  покачивалась  целая  гроздь
бантов, лент и "розеток".
   Потом толпа рассосалась. Глотая слезы, Ритка стала укладывать  Масика
в перевозку. Кот, всегда приветливый, вдруг занервничал, выпустил  когти
и оцарапал хозяйку. Замощина почувствовала себя совершенно несчастной.
   - Послушайте, - раздалось за спиной. Рядом с Риткой стояла  тоненькая
женщина, вернее девушка, с роскошной копной огненно-рыжих волос.
   - Извините, но слышала, у вас проблемы с шерстью?
   - Мой кот, похоже, лысеет, - вздохнула Рита, - ума не приложу, в  чем
дело.
   - Беде легко помочь!
   - Как?
   - Гляньте на моего котика.
   Рита  бросила  взгляд  на  перевозку  этой  девушки  и  не   удержала
завистливого вздоха.  Внутри  сидел  огромный  лоснящийся  котяра,  шуба
которого походила на мех сытой лисы: гладкая, сверкающая, даже  на  глаз
было видно, какая она густая.
   - Нравится?
   - Да.
   - Неделю назад Ральф был такой. - И девушка, тряхнув  восхитительными
кудрями, достала фотографию.
   Ритка удивленно вздернула бровь. На снимке был запечатлен ободранный,
клочкастый перс с полулысой головой.
   - Хотите помогу вам? Из чистого человеколюбия?
   - Пожалуйста, - заломила Ритка руки, - умоляю.
   - Только дорого!
   - Сколько угодно!
   - Саня, - крикнула девица, - у тебя есть "Норсол"?
   - Только для своих, ты же знаешь, - недовольно пробурчал,  подходя  к
ним, толстый парень, - мы им не торгуем.
   - Вот, - торжественно заявила девица Рите, - знакомьтесь, это Саня.
   Работает в  НИИ,  они  там  это  лекарство  придумали.  Кстати,  всем
помогает. У меня еще десять дней назад, как у вас, волос почти не  было,
буквально три волосины торчали. А теперь, гляньте, что выросло?
   И она затрясла спутанной копной. Ритка, пропустив  мимо  ушей  гадкие
слова о своих кудрях, взмолилась:
   - Пожалуйста, продайте. Заплачу, сколько угодно.
   - Пятьсот баксов.
   У Ритки с собой было только  триста,  и  она  принялась  носиться  по
выставке, выискивая знакомых, способных дать в долг  валюту  до  завтра.
Наконец нужная сумма была собрана. В  обмен  на  нее  Ритулька  получила
коробочку с ампулами, в которых плескалась нежно-розовая жидкость.
   - Утром и вечером подливайте коту в еду, - велел Саша, пряча хрусткие
бумажки.
   - Да про себя не забывай, -  посоветовала  девица  и  снова  тряхнула
кудрями.
   Обрадованная Ритуля не  стала  откладывать  начало  лечения.  Сначала
"угостила" Масика, а потом и сама выпила слабосоленый на  вкус  раствор.
Вчера они тоже исправно приняли  лекарство  три  раза.  Правда,  Саня  и
девица с пышной гривой волос говорили, что зелье нужно пить два  раза  в
день, но Замощина решила добиться эффекта поскорей.  А  потом  случилось
то, что случилось!
   - Ну и дура ты, - не выдержал Кеша, - разве можно вот так  неизвестно
что глотать! Ритка надулась и сообщила:
   - Все Дашка виновата, не достала "Бурмиль".
   - И хорошо, что не сумела, - вздохнула я, - может, от него твой Масик
совсем бы копыта отбросил.
   - Типун тебе на язык! - взвилась Рита. - Да...
   - Молчать, - рявкнул Дегтярев, - слушать меня! Уже один  раз  сделала
по-своему, результат получился сногсшибательный, теперь послушай  умного
человека. Развели тебя, Замощина, как лохушку. Взяли на гоп.
   - На что? - всхлипнула Рита.
   - Обманули!
   - Ну спасибо, - вызверилась Замощина, - без тебя поняла! Если бы наша
милиция хорошо работала, то и мошенников бы не существовало!
   В этой фразе вся Замощина. Нет бы себя винить за глупость!
   - Бедный Масик, - причитала Ритка, - он теперь  все  время  трясется,
еще заболеет, и как мне жить с такой головой?
   - Знаю! - заорала Маня и унеслась.
   - Масика надо положить в коробку к Черри, - посоветовала Зайка, - там
полно собачат, котят, вот ему и станет тепло.
   - Мой Масик ни за  что  не  будет  лежать  рядом  с  вашей  противной
пуделихой, - ответила Замощина.
   Но я быстренько выхватила у нее дрожавшего мелкой  дрожью  "сфинкса",
бегом  понеслась  к  собачьему  ящику  и  пихнула  несчастного  кота   в
шевелящуюся гущу разноцветных  комочков.  Черри  даже  ухом  не  повела.
Пуделята, мопсята, котята, а теперь еще и лысое нечто подсовывают.  Всем
своим видом собака выражала полное смирение: делайте,  что  хотите,  мне
уже все равно.
   Еще  больше  удивил  меня  сам  Масик.  Всегда  сердито  шипевший   и
вздыбливавший шерсть при виде наших собак,  он  быстренько  закопался  в
груду детенышей и заурчал. Очень довольная  таким  положением  вещей,  я
побежала назад и застала дивную картину. Радостная Маруся  трясет  перед
Ритой ярко-голубым, сильно завитым париком.
   - Вот, надевай, никто и не догадается, что ты лысая. Я в нем Мальвину
играла.
   Багровая от злости Рита только молча открывала и закрывала рот.
   - Ты издеваешься, - наконец прошипела она.
   - Нет, - растерянно ответила Маня.  Понимая,  что  сейчас  разгорится
дикий скандал, я хотела было вмешаться, но тут Зайка заявила:
   - Все, хватит, уже четыре утра, неплохо  бы  немного  поспать.  Слава
богу, угрозы для жизни нет. Завтра купим тебе парик!
   Рита вновь принялась рыдать, я же потихоньку заползла в свою  спальню
и совершила то, чего  никогда  не  делаю:  заперла  дверь  изнутри.  Сил
объясняться с Замощиной у меня больше не было.

Глава 20

   На работе я до обеда разбирала шкаф. Но ровно в час отложила тряпку и
сообщила Регине:
   - У меня шестьдесят минут отдыха! Та скорчила противную мину:
   - И чего?
   - Есть пойду.
   - В столовую?
   - Нет, мне там дорого, схожу в магазин, куплю сырок и вернусь.
   Регина постучала пальцем по циферблату:
   - Смотри не опаздывай.
   Но мне надоело подчиняться ей, и я фыркнула:
   - Наемся и приду, никуда этот шкаф не убежит, его почти двадцать  лет
в порядок не приводили!
   Регина зыркнула в мою сторону,  но  ничего  не  сказала.  Зато  Орест
Львович мигом сообщил:
   - Назад можешь не возвращаться,  на  сегодня  все.  Ты  будешь  нужна
тольк