и до семи
и отправились в лицей. Машка очень обиделась". Боже, совсем забыла! В  школе
сегодня премьера спектакля, с Марусей в главной роли. Ну что я за мать!
   Вдруг из гостиной послышался звук, кто-то включил телевизор.  Я  пошла  в
комнату. Никого. Внезапно телик переключился  на  другой  канал.  Удивившись
донельзя, я двинулась к нему и увидела, что в кресле сидят  кошки.  Выпрямив
спины, они внимательно глядели на экран. Я остолбенела. Вот  это  да!  Кошки
сами включают телик, никогда про такое не слышала! Каким образом, интересно?
Наверно, неудобно орудовать когтистой лапой, кнопочки на аппарате вон  какие
маленькие! Внезапно Семирамида пошевелилась, и ОРТ сменилось на НТВ. Я так и
подскочила, ну и ну! Семирамида принялась самозабвенно чесать ухо, и  каналы
замелькали как бешеные. Подойдя к креслу вплотную, я  поняла,  в  чем  дело:
животные сидели на пульте. Слава богу, а  то  я  уже  решила  обратиться  за
советом к психиатру.
   Выпив сладкого чая с  булочкой,  я  придумала,  как  реабилитироваться  в
глазах Мани. Сейчас половина девятого.  Куплю  во  французской  булочной  ее
любимые  пирожные  с  кремом  и  поеду  в  колледж.   Представление   должно
закончиться не раньше десяти. Зал большой, сяду в самом углу и скажу  потом,
что опоздала всего на десять  минут.  Надо  только  одеться  поприличней.  В
прошлый раз родительницы в мехах и брильянтах смотрели  на  меня,  одетую  в
куртку,  словно  на  вошь.  Поколебавшись,  вытащила  из  чехла  серебристую
норковую шубку, кожаную шляпку с полями и сапоги на высоком каблуке.
   В булочной изумительно пахло. Пирожные здесь всегда  еще  теплые  и  кофе
восхитительный. Ничего не случится, если  посижу  минут  десять.  Почти  все
столики оказались заняты, и мне достался самый  неудобный  -  за  колоннами,
возле кухни. Нежный заварной крем наполнил рот, и глаза невольно зажмурились
от восторга. Но уши остались открытыми, и в них  влез  удивительно  знакомый
голос.
   - Не нервничай. Скоро все изменится.
   Чуть-чуть  повернув  голову  вправо,  я  увидела  в  пространстве   между
колоннами другой столик, а за ним... Полину и какого-то мужчину.
   - Легко тебе говорить, Марина,  -  отозвался  кавалер.  Я  опустила  поля
шляпки пониже и пригляделась повнимательней. Надо же, Марина, а  как  похожа
на Полину.
   - Недолго осталось, уже почти везде посмотрела, - сказала женщина,  -  не
попала только к Фриде в комнату и в спальню к Степану. Ну, со  старухой  все
просто. Завтра скажу, что на Южном  рынке  распродажа  мулине,  она  туда  и
укатит.
   От неожиданности я чуть не выпала из-за столика. Значит, все-таки Полина.
   - Слышь, Рина, - сказал кавалер, - навряд ли это у старухи, скорей  всего
Степка припрятал. Будь внимательна. Дом  большой,  полно  потайных  мест.  В
гостиной везде посмотрела? И куда они ее дели, сволочи?
   - Не нервничай, - улыбнулась Полина.
   - Как  справляешься  с  собаками?  -  поинтересовался  мужик.  -  Ты  там
поосторожней, а то живо сообразят, что к чему.
   -  Пока  Господь  миловал,  ничего  серьезного.  Вчера,  правда,  соседка
приволокла лысого кота но Степан сам его осмотрел. Вот идиот. Держит  лысика
в руках и сообщает бабке: "У него экзема". А потом ко мне: "Твое мнение?"  Я
так нахмурилась и говорю: "Кажется, экзема". Ну и пронесло.
   Кавалер рассмеялся:
   - Умница! Только ищи хорошенько, все прочеши.
   - Ладно, ладно, - отмахнулась дама, - нечего меня учить,  лучше  пирожных
еще купи, тех, с вишнями.
   Мужчина послушно встал  и  двинулся  к  кассе.  Я  низко  склонилась  над
сумочкой, делая вид, что ищу помаду, потом бросила  быстрый  взгляд  на  его
лицо. Не может быть! Наверное, обозналась! Но зрение у  меня  стопроцентное,
как у горного орла, просто не могла поверить  собственным  глазам.  Пирожные
для Полины покупал сейчас Кирилл, муж Дианы. Возвращаясь к  своему  столику,
он прошел мимо меня, и я еще раз убедилась в этом. Хорошо, что вырядилась  в
шубку и шляпу, ни за что ему меня  не  узнать.  Привык  видеть  в  куртке  и
джинсах.
   Сладкая парочка пошепталась еще немного и двинулась к выходу. Прикрываясь
коробкой, я поковыляла за ними. Проклятые каблуки то и дело подворачивались,
полы шубки путались между ногами.
   Заговорщики сели в Полинину машину и покатили в сторону Садового  кольца.
Швырнув коробку с пирожными на  заднее  сиденье,  поехала  следом  за  ними.
"Жигули" затормозили в Большом Козловском  переулке  у  дома  7,  где  внизу
располагался продовольственный магазин. В столь поздний час почти все окна в
этом небольшом доме были темные. Кирилл с дамой нырнули в подъезд,  и  через
пару минут в окнах квартиры на втором этаже вспыхнул свет.
   Я поглядела на часы, вскочила в "Пежо" и понеслась в колледж. На  стоянке
яблоку  негде  было  упасть.  Пришлось  втискиваться  задом  между  "БМВ"  и
"Вольво". Ненавижу парковаться задним ходом и, честно  говоря,  не  умею.  В
спешке глазомер изменил, "Пежо" взбрыкнул. Выбравшись из машины, обнаружила,
что разбила фару соседнему "Вольво". Мучимая раскаянием,  написала  записку:
"Уважаемый  хозяин  "Вольво"!  Случайно  повредила  ваш  автомобиль.   Прошу
извинения, убыток возмещу". Так, теперь номер телефона, подпись, и  бегом  в
зал. Успела как раз вовремя. Гремели аплодисменты, артисты раскланивались. Я
подошла к сцене. Увидев меня, Маруська расплылась в улыбке  и  спрыгнула  со
сцены:
   - Мамочка, пришла все-таки!
   - Конечно, детка. Разве могла я забыть о премьере. Очень понравилось,  ты
была просто неподражаема!
   - А почему не заглянула ко мне за кулисы в антракте?
   - Солнышко, ездила в кондитерскую за  твоими  любимыми  пирожными,  чтобы
отпраздновать успех.
   - Купила корзиночки с белым кремом?
   Я кивнула.  Маня  издала  воинственный  клич  и  кинулась  переодеваться.
Поболтав с учителями и услышав, что лучше моего ребенка никого нет, я  пошла
в гардероб.
   Первые два класса Маня училась в обычной средней школе. Учительница Раиса
Ивановна, невзрачная особа  лет  шестидесяти,  постоянно  носившая  какие-то
бесформенные вязаные кофты, считала дочь слишком непоседливой,  болтливой  и
неаккуратной. Вечно ворчала, что пишет Маня  медленно  и  не  всегда  быстро
соображает. Каждый раз при виде меня  лицо  "Песталоцци"  искажала  гримаса.
Видя, что другие матери постоянно таскают презенты, я купила Раисе  Ивановне
небольшой флакон  "Красной  Москвы".  Преподавательница  недовольно  поджала
губы, сунула небрежно коробочку в стол и  поставила  Маруське  одни  тройки.
Бедный ребенок плакал по утрам и боялся идти в школу. Уж не знаю, чем бы все
закончилось, но тут мы уехали во Францию, и  два  года  Машка  проучилась  в
Париже.
   Вернувшись в Москву,  я  сразу  устроила  ее  в  дорогой  колледж.  Самым
чудесным   образом   недостатки   девочки   превратились   в    достоинства.
Непоседливая, говорливая, медленно пишущая? Нет.  Живая,  с  хорошей  речью,
основательно  осваивающая  материал,  старательная.  Никаких   презентов   в
колледже не брали,  только  ежемесячную  плату  в  твердой  валюте.  Хвалили
безостановочно, ставили одни пятерки. Теперь Маруська рыдает, если не  может
пойти на занятия, а учителей называет "пусиками".
   Толпа схлынула, я увидела Зайку. Невестка помахала рукой.
   - Аркашка пошел одеваться.
   Мы спустились вниз. У гардероба стоял сын, держа наши  шубы.  Пока  Машка
зашнуровывала  ботинки  и  надевала  дубленку,  прошло,  наверное,  полчаса.
Наконец пошли на стоянку. Кешка резво ускакал вперед,  мы  медленно  плелись
сзади.
   - Мать, - раздался негодующий голос сына.
   Аркашка быстрым шагом шел нам навстречу, держа в руках  листок.  -  Мать,
что за ерунда?
   Это была моя записка, оставленная на ветровом стекле "Вольво".
   - Парковала  машину  задом  и  разбила  человеку  фару.  Неудобно,  нужно
заплатить. Зачем ты взял записку?
   Кеша  ничего  не  ответил,  сунул  бумажку  в  карман,  потом  подошел  к
пострадавшей машине и молча сел за руль. Хихикающая Зайка уселась  рядом.  Я
осталась с разинутым ртом. Ну надо же быть такой идиоткой!  Мало  того,  что
кокнула сыну фару, так еще и не узнала машину. Вообще  о  моей  рассеянности
ходят дома легенды. Ольга не может забыть, как я торжественно подарила ей 13
октября прелестную фигурку кролика.
   - Какая миленькая, - восхитилась невестка. - Спасибо.
   - Не за что,  дорогая,  -  проворковала  я,  -  с  днем  рождения.  Зайка
вздохнула. Она родилась 13 ноября, и я  это  превосходно  знала.  Но  лишний
подарок ерунда. Хуже обстоит дело  с  лекарствами.  Если  выпить  по  ошибке
двойную дозу, оно непременно навредит. Приняв в восемь  вечера  таблетки,  я
начинаю в девять мучиться: приняла  или  не  приняла?  Потом  стала  глотать
пилюли и вычеркивала дни в календаре.  И  опять  начались  сомнения:  забыла
вычеркнуть или не съела положенного? Выздоровела я, наверное, в конце концов
от злости. А вязание? Как-то раз, в Париже, я тихонечко сидела в столовой  и
вязала. София внесла супницу, и в этот  момент  в  дверь  позвонили.  Пришли
близкие друзья. Их, естественно, позвали к столу. Когда все наконец  уселись
и Зайка подняла крышку  супницы,  то  обнаружила  там  плавающий  в  курином
бульоне клубок. Дети потом долго требовали ответа: зачем сунула недовязанный
"шарфик в суп?
   Полная  раскаяния,  я  поехала  домой.  Нечего  и  говорить,  что  "Пежо"
безнадежно отстал от "Вольво". Сынок несется как угорелый, придерживая  руль
только большими  пальцами.  Я  сижу,  вцепившись  в  баранку,  и  ползу  как
черепаха.
   Ночью, около двух часов,  проснулась  и  пошла  покурить  возле  открытой
форточки. Какая версия лопнула! Абсолютно была уверена в виновности Фриды. И
как все здорово складывалось:
   Лариска узна„т правду про  свекровь  и  начинает  шантажировать  старуху,
требуя, чтобы та оставила ее в покое.  Старуха  из  страха  перед  невесткой
решает отравить Люлю. Идет  на  второй  этаж  и,  пока  невестка  возится  в
питомнике,  начиняет  капсулы  стрихнином.  Дождавшись,  пока  Люлю   примет
лекарство, вновь заходит в будуар и выбрасывает оставшиеся  таблетки,  чтобы
не  оставить  следов.  Просто  замечательная  версия,  есть   только   один,
совершенно пустяковый, изъян: Фрида никак не могла подняться на второй этаж,
а Лариска, опасаясь, как бы  домашние  снова  не  стали  потешаться  над  ее
попытками похудеть, прятала волшебное средство именно в будуаре. И еще  одна
странная вещь: в паспорт Ольги Никишиной вклеена фотография  молодой  Фриды.
На том снимке ей от силы 16 лет. Они что, с Пивоваровым переклеили фото? Или
это не Фрида? Я вытащила  из  секретера  паспорт  и  принялась  разглядывать
изображение.  Всегда  удивлялась,  как  милиционеры  могут  идентифицировать
личность по паспорту.  Я,  например,  в  паспорте  жгучая  брюнетка.  Ладно,
займусь пока Раздоровым.
   Утром позвонила Ване Буромскому. Мы  с  ним  учились  в  одной  группе  в
институте. Только Ваньке быстро наскучило сеять разумное, доброе, вечное,  и
он ушел работать на телевидение.
   - Ванюша, - попросила я, - выпиши пропуск, очень надо.
   Около двух прибыла в "Останкино". Ванюшка не  подвел,  в  окошечке  сразу
выдали заповедную бумажку, и я вошла в здание.
   Как найти на огромном предприятии  человека,  если  не  знаешь,  в  каком
отделе он работает? Очень просто - отправиться в  бухгалтерию.  Ведь  именно
там выписывают  зарплату,  гонорары,  и  именно  там  есть  компьютер.  А  в
компьютере миленький файл с информацией.
   Проплутав по этажам, я наконец добралась до финансового отдела. В большой
комнате сидело штук двадцать женщин разного возраста. Робко подойдя к  одной
из  них,  толстой,  сонной  девице,  я  заявила:  "Девушка,  я  из  передачи
"Здоровье". Девица оторвалась от какой-то  бумажной  простыни  с  цифрами  и
равнодушно заявила:
   - Гонорары выдаем с 17-го числа.
   Я принялась изо всех сил улыбаться:
   - Я по другому вопросу.
   - С бюллетенями в 301-ю комнату, - тут же выпалила  девица,  не  поднимая
головы от расчетов.
   - Нет-нет. Помогите отыскать Ивана Раздорова. Мы сидели в буфете, он взял
у меня кое-какие материалы и до сих пор не возвратил,  а  в  какой  редакции
работает - не знаю.
   Толстуха недовольно фыркнула:
   - Вы чего хотите, чтобы я бегала по этажам и вопила: "Раздоров, где ты?"
   - Конечно, нет! Но, может быть, вы посмотрите ведомости на зарплату.
   Бухгалтерша обозлилась:
   - Умная какая! Ведомости по  редакциям!  Знаешь,  их  сколько?  На  каком
канале он снимает? Этого я как раз не знала. Девушка подперла  жирной  рукой
складчатый подбородок и заявила:
   - Повесь объявление на первом этаже и  отстань.  Просто  сумасшедший  дом
какой-то, работать не дают.
   Тут дверь распахнулась, и в комнату, ослепительно улыбаясь, вошел  Леонид
Якубович. В жизни он оказался еще лучше, чем на экране: стройный, ясноглазый
и пышноусатый. Представляю, что началось бы в любой другой  бухгалтерии  при
появлении всенародного любимца.  Здесь  же  никто  и  бровью  не  повел.  Не
переставая улыбаться, Якубович подошел к толстой девице и вытащил коробочку.
   - К чаю, Катюша.
   - Уберите конфеты, у меня скоро диатез начнется, - отреагировала  Катюша,
ее соседка поддакнула:
   - Верно. Все сладкое тащат, нет чтобы баночку кофе принести.
   - Девочки, будут вам и чай и кофе, - заверил Леонид, -  а  сейчас  будьте
душеньками.
   - Гонорары с 17-го числа, - отрезала толстая.
   - Ну, девулечки, красотулечки! А я вам билетики на передачу.
   - Если везде, куда зовут, ходить станем, умрем от истощения, - парировала
Катюша, - идите к начальнику. Прикажет - выдам, я человек подневольный.
   Не гася улыбки, шоумен быстрым шагом двинулся  в  другой  конец  комнаты.
Толстуха грозно глянула в мою сторону:
   - Чего ждешь, иди своей дорогой!
   - Ладно, ладно. Боюсь только, как бы Ваня Раздоров не съел  таблетки  для
похудения.
   Толстуха заинтересованно обратила свой взор на мою личность.
   - Что за таблетки?
   -  В  передачу  "Здоровье"  принесли  для  рекламы  несколько   пузырьков
супернового средства для похудения. Я  вот  весила  три  недели  тому  назад
семьдесят пять килограммов, а сейчас пятьдесят.  И  при  этом  ела  сладкое,
жирное, острое.
   Катюша разинула рот:
   - И где же это лекарство?
   - В том-то и дело.  Пили  кофе  с  мужиком  в  буфете,  он  пузырек  взял
посмотреть, кто-то отвлек, и все. Унес,  боюсь,  пить  начнет,  исхудает  до
смерти.
   Толстуха взяла мышку:
   - Говоришь, Раздоров Иван? Перед Новым годом  выписывали  премии,  сейчас
посмотрю.
   На экране заметались фамилии.
   - Вот, - удовлетворенно  пробормотала  бухгалтерша.  -  Иван  Николаевич,
ассистент режиссера. Слышь, когда найдешь, принеси попробовать.
   Я кивнула и пошла искать редакцию "Твои друзья".
   - Погоди, - услышала за спиной и  обернулась.  Толстая  Катя  заискивающе
улыбалась из-за компьютера. - Хочешь, гонорарные выдам сегодня?
   "Твои друзья" расположились на двенадцатом этаже. Возле лифтов  клубилась
толпа. Наконец я  влезла  в  кабинку.  В  углу  примостилась  прехорошенькая
девушка, держа в руках гору коробок с пленками. Круглые и страшно неудобные,
они все время норовили выскользнуть. На верхней катался  карандаш.  Бедняжка
старалась удержать всю  конструкцию  при  помощи  подбородка,  но  тут  лифт
дернулся, и пирамида с железным клацаньем рухнула на пол, под ноги  ехавшим.
Никто даже не пошевелился. Люди входили и выходили на разных этажах, девушка
пыталась собрать коробки. Я принялась ей помогать, и на двенадцатом мы вышли
вместе.
   -  Спасибо,  -  отдуваясь,  проговорила  попутчица,  -  хоть  вы  не   из
телевизионщиков оказались.
   - Почему ты так решила?
   - Помогали потому что.
   - А что, тут никто никому не помогает? - удивилась я.
   - Здесь болото с крокодилами, чуть зазеваешься, ногу откусят, -  пояснила
девушка, пристраивая коробки  на  полу  возле  одной  из  дверей.  -  Хотите
сигаретку?
   Я не отказалась, и  через  секунду  ароматный  дым  поплыл  по  небольшой
комнате.
   - Подскажите, - попросила я, - где "Твои друзья"?
   - Соседняя дверь, - сообщила девчонка, - хотите в съемках  поучаствовать?
Тогда поспешите в студию, они сейчас начнут.
   Студия представляла собой не очень  большую  комнату,  в  которой  стояла
зверская жара от ярко  горевших  ламп.  Немногочисленные  зрители  сидели  в
зеленых креслах перед пустым пространством. Вскоре появился парень в грязных
джинсах.
   - Всем привет. Я ассистент  режиссера  Ваня  Раздоров.  Во  время  съемки
внимательно слушайте и смотрите на мои руки. Поднимаю левую - все улыбаются,
правую  -  начинаете  хлопать.  Выплюньте  жвачки,  убедительная  просьба  в
процессе  записи  не  курить,  не  жевать,  не  зевать.  Также  не   следует
сморкаться, ковырять в носу, крутить  волосы,  чихать  и  кашлять.  Сделайте
радостные лица, всем весело. А сейчас за  работу.  Раньше  начнем  -  раньше
закончим. Сначала  несколько  минут  хлопаем,  запишем  аплодисменты,  затем
хохочем. Поехали!
   Публика исправно захлопала, потом заржала. В  конце  концов  на  середину
комнаты выскочил фальшиво оживленный ведущий и заорал:  "Добрый  вечер.  Вас
приветствует передача "Твои друзья".
   - Стоп, - завопил режиссер, мужик лет пятидесяти, тоже в грязных джинсах,
- стоп, какой идиот велел ему надеть фиолетовую жилетку?
   - Сам надел, - возмутился ведущий, - фиолетовый освежает.
   - Скажите, какой самостоятельный, - фыркнул режиссер и  громовым  голосом
приказал:
   -
   Принесите розовую.
   - Ни за что! В розовом выгляжу педиком!
   - На самом деле ты кто?
   Они попрепирались еще немного. И запись понеслась снова.  Останавливались
почти все время, ругались. Изредка участники забывали текст. Через три  часа
двадцатиминутное шоу было готово. Я вывалилась вместе со  всеми  в  коридор,
чувствуя, как прохладный ветерок гуляет по вспотевшей спине. Ну и ну, а  как
красиво все на экране выглядит. Из студии выскочил Раздоров, я  побежала  за
ним. Ваня влетел в одну из комнат, шлепнул  на  стол  пару  папок  и  устало
сказал:
   - Кретины!
   В этот момент из другой комнаты заорали:
   - Ванька!
   Раздоров пошел в соседнее помещение, и через открытую  дверь  я  услышала
такой разговор:
   - Сейчас же привези заказанное!
   - Но, Геннадий Сергеевич, -  заныл  ассистент,  -  вы  же  знаете,  тачка
сломалась. Пошлите Мирного.
   - Он уехал за книгами. Давай действуй, возьми такси.
   - Ничего себе, такси! Это до Новых Черемушек сколько будет! Я столько  не
зарабатываю.
   - Ладно, ладно, не прибедняйся. Ноги в руки, и вперед.
   Раздоров вышел в коридор и с унылым видом  поплелся  к  лифтам.  Я  нежно
окликнула его:
   - Ванечка!
   Парень обернулся.
   - Вы мне?
   - Тебе, ангел, в Новые Черемушки ехать? Хочешь подвезу туда и назад?
   - За сколько?
   - Просто так, по знакомству.
   Раздоров обрадовался несказанно. Пока он собирался, я оглядывала потертую
дубленую курточку, стоптанные ботинки, поношенные джинсы.  На  руке  -  часы
"Командирские", одноразовая зажигалка и сигареты "Вопи". Не  похоже,  что  у
мужика водятся деньги. Хотя в Париже именно настоящие богачи ходят в  старых
куртках и простых брюках. В Москве все по-другому. Если  есть  деньги,  надо
вдеть в нос золотое кольцо, а в зуб воткнуть брильянт.
   - Не помню, где мы познакомились, - спросил Иван, когда "Пежо" двинулся.
   - В гостях у Люды Кочкиной. Вы тогда с Раей Лисицыной пришли.
   - Люда Кочкина, - пробормотал Раздоров, - не припоминаю такую.
   Еще бы, ведь я ее только что выдумала.
   - Хотя у Райки знакомых, - продолжал Ваня, - чертова куча.
   - Красивая девушка. Фигура, лицо, все в ажуре.
   - Характером только Господь обидел, - вздохнул  парень,  -  и  ума  забыл
положить, к тому же выпить она не дура.
   - Надо же, - притворно посочувствовала я, - тяжело вам с ней.
   - Уже нет, - хохотнул ассистент.
   - Почему?
   -  Я,  как  колобок,  укатился   от