е и сбежавшую женщину, которая оказалась дочкой
шишки-юриста. Мало того, что этот юрист убит, он  к  тому  же  участвовал  в
кое-каких весьма неприглядных делишках. И так уж вышло, что  эта  женщина  -
племянница Амабель Порди.
   Джеймс желал бы, чтобы Эймори Сент-Джон не дал  себя  убрать,  во  всяком
случае, не раньше, чем ФБР в конце концов смогло бы прижать его к  ногтю  за
продажу оружия террористическим режимам.
   Квинлан отвернулся  от  окна  и  нахмурился.  Он  вдруг  понял,  что  его
нисколько не заботила судьба Харви и Мардж Дженсен -  не  заботила  до  того
самого момента, пока древняя Тельма Неттро,  объявленная  когда-то  доктором
Спайвером мертвой, вдруг не стала ему врать.
   Расследование участи Дженсенов было для Квинлана всего  лишь  прикрытием,
которое случайно нашла для него  одна  из  ассистенток.  Она  сообщила,  что
прикрытие   весьма   правдоподобно,   поскольку   эта   пара   действительно
таинственным образом исчезла где-то на отрезке шоссе, включающем и Коув.
   Но с какой стати старухе понадобилось лгать? Какие у нее  мотивы?  Теперь
его  стало  разбирать  любопытство.  Плохо,  что  у   него   мало   времени.
Разгадывание загадок - его хлеб насущный. И в этом деле  он  был  лучшим  из
лучших, по крайней мере именно так говорила ему в постели Тереза -  до  того
как сбежала  с  бандитом,  ограбившим  почту.  Он  тогда  лично  выследил  и
арестовал этого типа, но она его защищала, и в результате он все равно вышел
на свободу на основании каких-то юридических заковык.
   Квинлан развесил в шкафу брюки и рубашки, сложил  белье  в  верхний  ящик
превосходного старинного комода. Он направился  в  ванную,  чтобы  разложить
туалетные принадлежности, и застыл па  пороге,  приятно  удивленный.  Ванная
оказалась просторной, сплошь отделанной розовым мрамором  и  была  полностью
модернизирована, вплоть до того, что там стоял унитаз новейшей  конструкции,
сберегающей воду. Сама  ванна  тоже  поражала  размерами  и  была  огорожена
занавеской, так что при желании можно было принимать и душ.
   Да, судя по всему, старая Тельма Неттро умеет  ценить  комфорт.  Странно,
однако, как она ухитрилась заработать в этой  дыре  столько  денег,  что  их
хватило на подобную модернизацию ванных комнат.
   Ресторан в Коуве был  всего  один  -  претенциозное  маленькое  кафе  под
названием "Хинтерландз", подоконники которого украшали ящики с великолепными
красными и белыми тюльпанами. В  отличие  от  других  зданий,  выстроившихся
вдоль  главной  улицы   Мэйн-стрит,   "Хинтерландз"   был   немного   смещен
относительно общего ряда в сторону океана.  Со  своими  фронтонами,  которые
наверняка  были  пристроены  исключительно  для  украшения,   и   кирпичными
дорожками, он выглядел бесподобно.
   В кафе подавали блюда из трески и хека, и ничего больше. Только треску  и
хека  во  всех  видах  -  жареными,  вареными  на  пару,  просто  отварными,
печеными...   Джеймс   чернеть   не   мог   рыбы,   поэтому   ему   пришлось
довольствоваться лишь тем, что мог предложить  маленький  салатный  бар.  Он
понял,  что,  пока  будет  жить  в  Коуве,  ему  придется  продержаться   на
деликатесах из "Сейфвэя". Но, черт возьми, здешний "Сейфвэй"  так  мал,  что
вряд ли там вообще есть отдел деликатесов.
   Подошла официантка - немолодая женщина, наряженная  в  шведский  народный
костюм со шнуровкой на шее и такой длинный, что подол его подметал пол.
   - На этой неделе у нас только рыбные блюда. Зик не способен делать больше
одного дела одновременно. Он говорит, что это ему  затруднительно.  Если  вы
придете в следующий понедельник, у нас будет что-то другое.  А  пока,  может
быть, возьмете картофельное пюре с зеленью?
   Джеймс покосился на Марту и Эда Дрэппера, которые с  явным  удовольствием
поглощали жареную треску, капустный салат с майонезом и  картофельное  пюре.
Марта одарила его сияющей улыбкой. Теперь  она  была  без  очков,  и  Джеймс
сомневался, что она его узнала. Левая рука ее опять играла жемчугом.
   После ленча Квинлан направился к старикам, все еще сидевшим вокруг старой
бочки и игравшим в карты. По дороге он заметил, что возле магазина "Лучшее в
мире мороженое" припарковано не  менее  полудюжины  автомобилей.  Популярное
местечко!  Интересно,  существовал  ли  магазин  в  то  время,  когда  здесь
проезжали Харви и Мардж? Наверняка. Как раз когда он  об  этом  упомянул,  у
Тельмы задергалось веко, а руки сильнее вцепились в  подлокотники.  Пожалуй,
стоит получше познакомиться с местными еще до того, как он  выследит  Сьюзен
Сент-Джон Брэйнерд.
   Он и сам пока толком не представлял, что именно  намерен  с  ней  делать,
когда найдет ее. Все, что' ему от нее нужно, - это правда. Потом,  возможно,
он займется другой тайной, если эта другая тайна действительно существует.
   Спустя десять минут Джеймс  Квинлан  входил  в  магазин  "Лучшее  в  мире
мороженое", размышляя о том, что эти старики, как ни странно, врут ничуть не
лучше, чем Тельма Неттро. В отличие от Тельмы,  они  просто  не  сказали  ни
слова - лишь, печально покачали головами, глядя друг на друга. Один сплюнул,
повторив имя Харви. Как выяснилось, это  и  был  Пурн  Дэвис.  Тот,  который
сидел, откинувшись на спинку стула, сказал что-то вроде того, что ему всегда
хотелось иметь "виннебаго". Этого звали Гас Эйснер. Еще один из них сообщил,
что Гас способен что угодно поставить на колеса и заставить ездить.
   Да, их поведение весьма показательно. Что бы там ни случилось с  Харви  и
Мардж Дженсен, ясно, что об этом знали  все,  кого  ему  пока  что  довелось
встретить.
   И сейчас он собирался наконец отведать знаменитое мороженое. Та же  самая
пожилая женщина, которую он видел в окно, когда приехал в город,  взвешивала
нечто, что, наверное, и было персиковым мороженым, для  семейства  туристов,
которые, вероятно, заметили рекламный щит и свернули на запад.
   Дети прыгали и вопили. Мальчик требовал шоколадного мороженого, а девочка
- французского ванильного.
   - У вас всего шесть видов мороженого? - удивилась мать семейства.
   - Да, шесть. Мы меняем их  в  зависимости  от  сезона.  У  нас  здесь  не
массовое производство.
   Мальчик заныл: теперь ему захотелось  черничного  мороженого,  шоколадное
показалось слишком темным.  Женщина  за  стойкой  невозмутимо  улыбнулась  и
сказала:
   - Сейчас его нет. Или выбери другой аромат, или закрой рот.
   Мать возмущенно уставилась на продавщицу:
   - Вы не имеете права разговаривать так с моим сыном! Он...
   Пожилая женщина улыбнулась в ответ, расправляя белый кружевной колпак  на
голове.
   - Он - что, мадам?
   - Он - просто обормот, - вступил в разговор отец. - Так  что  ты  хочешь,
Микки? Перед тобой шесть сортов, или ты выберешь один сию же минуту, или  не
получишь ни одного.
   - Я лично хочу французского ванильного, - канючила девочка, - а он  пусть
ест червей.
   - Хватит, Джулия, - одернула ее мать и лизнула мороженое в рожке, которое
протянула ей продавщица. - О Боже,  какая  прелесть!  Свежие  персики,  Рик,
просто как будто ешь свежие персики. Потрясающе!
   Женщина за стойкой только молча улыбалась. Мальчик в конце концов заказал
рожок с тройной порцией шоколадного мороженого.
   Джеймс проводил глазами семейство, которое наконец удалилось.
   - Что желаете?
   - Я бы хотел рожок персикового, мадам.
   - Вы - новый человек в нашем городе, -  отметила  продавщица,  зачерпывая
тем временем мороженое из большой емкости. - Вы здесь проездом?
   - Нет. - Джеймс принял у нее рожок. - Я проведу здесь некоторое  время  -
пытаюсь разыскать Мардж и Харви Дженсен.
   - Никогда о них не слышала.
   Джеймс лизнул мороженое. У него  тоже  было  такое  ощущение,  словно  он
проглотил сладкую мякоть свежего персика. Эта женщина неплохо врет.
   - Леди была права. Оно  восхитительно!  Эти  Мардж  и  Харви...  -  и  он
повторил историю, уже рассказанную им  Тельме,  Марте  и  четырем  старикам.
Закончив, он протянул руку и представился:
   - Меня зовут Джеймс Квинлан. Я - частный детектив из Лос-Анджелеса.
   - А я - Шерри Ворхиз. Я работаю в магазине по четыре часа в день.  А  мой
муж - местный проповедник, преподобный Гарольд Ворхиз.
   - Очень приятно, мадам. Можно угостить вас мороженым?
   - О нет, не стоит. У меня есть чай со льдом.  -  Она  сделала  глоток  из
большого пластикового стакана. Это был довольно-таки бледный чай.
   - А знаете, я бы тоже не отказался от чая со льдом, если можно.
   Шерри Ворхиз поморщилась:
   - Мне очень жаль, сэр, но такой чай, как  у  меня,  вам  придется  не  по
вкусу, а другого у нас нет.
   - Что ж, тогда пусть будет только мороженое. Так вы не  слыхали  об  этих
Харви и Мардж? Они проезжали через город года три назад? Они  еще  ехали  на
"виннебаго"?
   "А он привлекателен, -  подумала  Шерри,  -  прямо  как  тот  англичанин,
который в двух фильмах играл Джеймса Бонда, но этот -  американец,  и  будет
повыше.  Да,  он  гораздо  выше.  А  какая  у  него  симпатичная  ямочка  на
подбородке!" Ей всегда было интересно,  как  мужчины  ухитряются  брить  эти
маленькие ямочки. И  вот  теперь  этот  красивый  мужчина  интересуется  той
пожилой парочкой. Стоит прямо перед ней и слизывает мороженое с рожка.
   - В Коув приезжает много народу -  все  едут  в  магазин  "Лучшее...",  -
ответила она, все еще улыбаясь Джеймсу. -  Слишком  много,  чтобы  запомнить
кого-то в отдельности. К тому же три года  назад...  в  моем  возрасте  я  с
трудом вспоминаю, что готовила Хэлу на обед в прошлый вторник.
   - Ладно, но, пожалуйста, подумайте об этом на досуге,  миссис  Ворхиз.  Я
остановился в гостинице у Тельмы.
   На двери звякнул колокольчик, и Квинлан обернулся. В магазин  вошла  дама
средних лет, одетая как цыганка: вокруг  головы  повязан  красный  шарф,  на
ногах толстые шерстяные носки  и  ботинки  на  толстой  подошве,  отделанные
рогожкой; длинная  юбка,  судя  по  виду,  из  тех,  'что  производятся  без
применения химикатов, и темно-красный шерстяной  жакет.  У  нее  были  очень
красивые темные глаза. Должно быть, это самая молодая жительница.
   - Привет, Шерри. Теперь ты можешь быть свободна.
   - Спасибо, Амабель. Ой, познакомьтесь, пожалуйста. Это Джеймс Квинлан.  -
Она кивнула Джеймсу. - Это Амабель  Порди.  Знаешь,  Амабель,  он  настоящий
частный детектив из Лос-Анджелеса. Приехал, чтобы попытаться  выяснить,  что
случилось с одной пожилой супружеской парой. Возможно, они приезжали в  Коув
за мороженым. Как, вы говорите, их звали? Ах да, Харви и Мардж.
   Амабель вскинула темные цыганские брови и посмотрела на Джеймса. Она была
очень спокойна и естественна и просто смотрела  на  него,  не  произнося  ни
слова.
   Итак, это ее тетя. Какая удача, что она здесь, а не у себя дома,  где  он
рассчитывал встретить Салли Брэйнерд! Амабель Порди  -  художница,  когда-то
была хиппи, потом учительницей  начальных  классов.  Джеймс  знал,  что  она
вдова.  Ее  муж  тоже  был  художником,  с  которым   она   когда-то   давно
познакомилась в Сохо. Умер он около  семнадцати  лет  назад.  Теперь  Джеймс
знает также и то, что она отвергла ухаживания Пурна Дэвиса.  Интересно,  что
тетя не имеет ни малейшего внешнего сходства с племянницей.
   - Что-то я не припоминаю никаких пожилых супругов по имени Харви и Мардж,
- сказала Амабель.  -  Пойду  в  подсобку,  переоденусь,  Шерри.  Позвони  в
колокольчик, когда будешь уходить, хорошо?
   Да, эта врет лучше всех! Джеймса разбирало любопытство, но  усилием  воли
он постарался его подавить. Сейчас не это  главное.  Сейчас  имеет  значение
только то, что связано с Салли Брэйнерд.
   - Как поживает твоя маленькая племянница, Амабель?
   Амабель мысленно пожелала,  чтобы  Шерри  поменьше  увлекалась  "чаем  со
льдом" - уж  слишком  он  развязывает  ей  язык.  Но  вслух  доброжелательно
произнесла:
   - Ей лучше. Она просто слишком переутомилась во время поездки.
   - Да, конечно. - Шерри Ворхиз, улыбаясь  Джеймсу,  продолжала  потягивать
питье все из того  же  пластикового  стакана.  Вспомнила:  того  английского
актера зовут Тимоти Далтон. Красивый мужчина! Но,  пожалуй,  Джеймс  Квинлан
нравится ей даже больше.
   - У нас в Коуве совершенно нечем заняться. Уж не знаю,  выдержите  ли  вы
здесь целую неделю.
   - Как знать? - Джеймс швырнул использованную салфетку в мусорное ведро из
белого пластика и вышел из  магазина.  Следующая  остановка  -  дом  Амабель
Порди, небольшое белое строение на углу Мэйн-стрит и  Конрой-стрит.  Настало
время заняться этим пунктом его плана. Джеймс постучал  в  белую  филенчатую
дверь и в тот же момент услыхал внутри какой-то грохот. Судя по звуку, можно
было предположить, что опрокинули что-то  из  мебели.  Он  постучал  громче.
Где-то в доме раздался женский вопль, полный ужаса.
   Джеймс повернул ручку - дверь  оказалась  заперта.  Черт,  этого  еще  не
хватало! Тогда он уперся в  дверь  плечом  и  как  следует  поднажал.  Дверь
распахнулась, и он с размаху влетел внутрь.
   На полу на коленях стояла Сьюзен Сент-Джон Брэйнерд, рядом с ней  валялся
телефон. Квинлан слышал прерывистый гудок в трубке.  Девушка  зажимала  себе
рот собственным кулаком. Наверное, она сама  испугалась  своего  визга  или,
может быть, боялась, что кто-то ее услышит. Что ж,  он  услышал,  и  вот  он
здесь.
   Глядя расширившимися от ужаса глазами, как  Джеймс  влетает  в  маленькую
гостиную и прижимается спиной к стене в такой позе, словно собирается в  нее
выстрелить, она отняла кулак от рта и завизжала снова. Теперь  по-настоящему
громко.

Глава 4

   - Прекратите визжать! - рявкнул Квинлан. - Какого черта! Что случилось?
   Вот оно, поняла Салли. Прежде она никогда не встречала этого человека.  И
он был не таким старым, как все остальные в этом городе. Значит, не здешний.
Он ее выследил! Этот мужчина явился затем, чтобы препроводить ее  обратно  в
Вашингтон или силой вернуть в то ужасное место! Да, он вполне  мог  работать
на Бидермейера, и, очень может быть, так оно  и  есть.  Она  не  может  туда
вернуться! Салли смотрела снизу вверх на крупного  мужчину,  который  теперь
возвышался  над  ней.  Как  странно  он  смотрит  -   словно   по-настоящему
сочувствует. Но она знала, что это невозможно, он не может, не должен... это
всего лишь уловка. Он явился для того, чтобы причинить ей боль.
   - Телефон, - сказала Салли, потому что она собиралась умирать, потому что
какая разница, что именно она скажет, ей  все  равно  предстоит  умереть.  -
Кто-то позвонил. Он меня напугал. - С этими словами она поднялась  и  начала
медленно пятиться от Квинлана.
   Интересно, есть ли у нее оружие? Может быть,  она  сейчас  развернется  и
помчится за ним. Не хотелось бы, чтобы дело обернулось так  паршиво.  Быстро
рванувшись вперед, Квинлан схватил ее за левую руку. Она закричала  и  стала
изворачиваться, пытаясь вырваться из его хватки.
   - Черт возьми, я не собираюсь причинять вам вред!
   - Убирайтесь! Я с вами не поеду, не поеду! Убирайтесь прочь!
   Теперь  она  задыхалась  от  рыданий  и  дралась  изо  всех  сил,  весьма
эффективно  тыча  Квинлану  кулаками  под  самые  ребра  -  туда,  где  было
по-настоящему больно, потом занесла ногу, чтобы ударить его коленом.
   Джеймс рванул ее, разворачивая спиной к себе, плотно  обхватил  руками  и
держал до тех пор, пока Салли не утихла. Теперь у нее  не  было  возможности
даже пошевелиться, не то что  ударить,  но  ребра,  по  которым  она  успела
садануть, здорово болели.
   - Я не собираюсь причинять вам вред, - снова повторил Квинлан. Его низкий
голос прозвучал тихо и спокойно. В ФБР он был одним из лучших мастеров вести
допрос: Квинлан отлично владел голосом, мог придать ему именно то  звучание,
которое было нужно в конкретной ситуации; его голос мог  звучать  деликатно,
успокаивающе, почти нежно, а мог - злобно и устрашающе.  Сейчас  он  говорил
мягким, спокойным тоном.
   - Я услышал ваш крик и подумал, что на вас кто-то напал. - Он усмехнулся.
- Я всего лишь попытался вести себя как герой.
   Она замерла. Просто стояла и молчала, все еще тесно прижатая спиной к его
груди.  Единственным  звуком,  нарушавшим  тишину,  был  прерывистый  гудок,
доносившийся из телефонной трубки.
   - ...Герой?
   - Да, герой. Ну что, вы в порядке? Салли кивнула.
   - Вы правда пришли не для того, чтобы причинить мне вред?
   - Я просто проходил мимо и услышал ваш крик.
   Салли с облегчением обмякла в его руках. Она ему верит. Но  все-таки  что
ей теперь делать?
   Джеймс отпустил ее и быстро отступил на шаг. Нагнувшись, поднял  телефон,
повесил трубку и поставил аппарат на стол.
   - Мне очень жаль,  -  проговорила  Салли,  обхватывая  себя  руками.  Она
побелела, как воротник пастора.
   - Кто вы? Вы пришли к Амабель?
   - Нет. Кто звонил? Телефонный хулиган? Это был непристойный звонок?
   - Это был мой отец.
   Джеймс постарался не вытаращить глаза, не расхохотаться над  ее  словами.
Ее отец?
   Господи, леди, его похоронили два дня назад, и похороны  были  обставлены
весьма  недурно.  Если  бы  покойным  не  занималось  ФБР,   то,   наверное,
присутствовал бы даже сам президент.
   Джеймс принял решение и стал действовать в соответствии с ним.
   - Как я понимаю, ваш папаша не был отличным парнем?
   - Нет, но это не важно. Он умер.
   Джеймс Квинлан изучил ее дело вдоль  и  поперек.  Ему  оставалось  только
поймать ее. Теперь он ее нашел, заполучил... но она явно на грани срыва.  Не
хватало еще иметь на руках сумасшедшую! Сьюзен Брэйнерд нужна ему в  здравом
уме и твердой памяти. Он заговорил очень мягко, голосом, движениями  и  всем
своим видом выражая спокойствие, неторопливость.
   - Вы же знаете, что это невозможно.
   - Да, я понимаю, но это все равно был его голос. - Она  потерла  ладонями
плечи, словно ей было холодно, и не мигая уставилась на телефон. Ждала,  что
покойный отец позвонит ей снова? Она выглядела перепуганной  до  полусмерти,
но, пожалуй, больше всего она казалась просто растерянной.
   - И что же он говорил? Ну, тот тип, что напомнил вам покойного отца?
   - Это был мой отец. Его голос я ни с кем не спутаю. - Она стала  потирать
плечи еще сильнее. - Он сказал, что идет - что скоро он будет со мной и  обо
всем позаботится.
   - Позаботится? О чем?
   - Обо мне. Он придет, чтобы позаботиться обо мне, - У вас есть бренди? Ее
голова дернулась.
   - Бренди? - Она усмехнулась, потом засмеялась тихо, хрипло, но это все же
был смех. - Это как раз то, что тетя потихоньку подливает в мой чай  с  того
самого момента, как я здесь появилась. Да, я пила бренди, но уверяю вас, что
и без него я бы не достала из чулана метлу и не вылетела бы на ней в окно.
   - Уже хорошо. И на том спасибо. - Квинлан выбросил вперед  руку.  -  Меня
зовут Джеймс Квинлан.
   Салли опустила взгляд: у  него  была  сильная  загорелая  рука,  покрытая
тонкими темными волосками, с длинными пальцами и ухоженными  ногтями.  Очень
аккуратная рука. Это  не  руки  художника,  как  у  Амабель,  но  явно  руки
способного человека. Не такие, как руки  Скотта.  Но  тем  не  менее  ей  не
хотелось обмениваться рукопожатием с Квинланом. Не хотелось, чтобы он увидел
ее руки и понял, в каком она состоянии. Но выбора не было.
   Она пожала ему руку и в тот же миг выдернула свою.
   - Меня зовут Салли Сент-Джон. Я приехала в  Коув,  чтобы  навестить  тетю
Амабель Порди.
   Сент-Джон. Она всего лишь вернулась к девичьей фамилии.
   - Да, я встретил ее в магазине лучшего в мире мороженого. Если судить  по
ее виду, я бы скорее подумал, что ваша тетя живет в таборе, танцует в  шали,
а по ночам предсказывает судьбу, сидя у костра.
   Салли снова попыталась рассмеяться.
   - Когда я впервые вошла в этот дом, то подумала то же самое. В  последний
раз я видела тетю, когда мне было семь лет. Я так и ждала, что  она  вот-вот
извлечет откуда-то из складок юбки колоду карт  Таро,  но,  к  счастью,  она
этого не сделала.
   - Почему же? Возможно, она хорошо  га