с тобой, разве может быть иначе? Успокойся, я ни
за что не покину тебя, обещаю.
   Невыносимо страдая, она закрыла глаза...
   Тошнота, правда, отступила, но оставался невыносимый шум в  левом  виске.
Марка не  было  рядом.  Паника  и  страх  мгновенно  охватили  ее,  заставив
вскрикнуть.
   - Я здесь, - сказал он, и она увидела его идущим к ее постели.
   - Ты обещал не оставлять меня.
   - Успокойся, я лишь отходил к камину. Как ты себя чувствуешь?
   - Как бочонок с элем, выброшенный из вагона на булыжную мостовую и давший
маленькую течь. Эль без конца шипит и пенится.
   - Со мной тоже было однажды такое, - успокаивающе, с улыбкой, заметил он,
касаясь губами ее губ. Тепло его поцелуя дало ей силы, возвращало к жизни. -
Здесь есть настой из трав для тебя. Баджи сказал, что ты непременно захочешь
пить. - Он помог ей сделать глоток и спросил:
   - Может быть, ты голодна?
   - Нет, - сказала она. - Чай очень приятный, его мне вполне достаточно.
   - Ты обещаешь мне поправиться?
   - Да, трещина в бочонке стала меньше, и эль уже не так шипит.
   - Прекрасно, -  нежно  сказал  он.  Внезапно  в  его  голосе  послышались
настойчивые нотки. - Какого черта тебе понадобилось в  библиотеке  в  четыре
часа утра?
   Она хотела рассмеяться, но вышло лишь жалкое подобие улыбки.
   - Мне не давало покоя сокровище Уиндемов, я хотела подобрать ключ к  нему
и нашла его, Марк. В нашей библиотеке есть та же  книга,  что  и  у  мистера
Боргеса.
   Он нахмурился.
   - Если тебе пришла в голову мысль охотиться за сокровищами, то  могла  бы
разбудить  и  меня.  Никогда  не  предпринимай  ничего  в  одиночку.  Должен
заметить, что мы не нашли рядом с тобой никакой книги.
   - Наверняка ее забрал тот, кто ударил меня.
   - Возможно, никакой книги и не было, Дукесса. Ты просто  много  думала  о
ней, а потом случайно ударилась головой о край полки и упала. Теперь в твоем
сознании все перепуталось.
   - Не надо, Марк. Я уверена, что кто-то ударил меня. -  По  его  глазам  и
лицу она видела, что он и сам подозревал  это,  но  боялся  верить.  Слишком
тяжело сознавать, что в доме есть человек, способный на такое. Она бы и сама
предпочла не верить в это.
   - Проклятое сокровище, - сказал Марк, взъерошивая свои волосы. -  Где  ты
обнаружила эту книгу?
   - Среди многих других, на нижней полке. Она была вся в пыли.  Не  похоже,
чтобы кто-то недавно доставал и читал ее.
   - Но неужели ты провела в библиотеке всю ночь? - спросил внезапно он. - Я
приходил в твою спальню и не нашел тебя там.
   - Я ушла в комнату "Золотых листьев", но  не  могла  заснуть.  Потом  мне
пришло  в  голову  отправиться  в  библиотеку.  Я,  правда,  совершенно   не
надеялась, что найду  именно  эту  книгу,  поэтому  была  приятно  удивлена,
обнаружив ее. Кто-то мог увидеть свет свечи из-под двери, я сама  никого  не
видела и не слышала, разве что какой-то непонятный  шорох  или  дыхание,  не
знаю.., я слишком была увлечена текстом и рисунками...
   Марк нежно коснулся кончиками пальцев ее губ.
   - Хватит, побереги силы. Закрой глаза,  расслабься  и  дыши  глубже.  Все
будет хорошо, Дукесса.
   Он молча изучал ее лицо. Она была невероятно бледна, но Баджи уверял, что
никаких серьезных повреждений нет.
   Дукесса наконец уснула. Это  зрелище  обезоруживало  Марка.  Возможно,  и
раньше в Дукессе было  что-то  слабое,  беспомощное,  но  запрятанное  очень
глубоко, а он не сумел  понять  и  разглядеть  этого.  Лучше  бы  она  снова
ругалась, кричала, называя его ублюдком и тупицей.
   У кого же в доме поднялась на нее рука? Невозможно  подозревать  кого-то,
кроме американских  родственников.  Тетя  Вильгельмина  -  первый  кандидат.
Презренная старая потаскуха.

***

   - Привет, - сказал он, подходя к ее постели, наклоняясь и целуя  в  щеку.
Заглянув в ее глаза, он заметил, что они прояснились, мутная  пелена  спала.
Можно уже не сомневаться, что она  находится  на  пути  к  выздоровлению.  -
Теперь ты, Дукесса, должна еще больше ценить своих друзей, Баджи  и  Спирса,
они не позволили отвратительному мистеру Тивиту приблизиться к тебе.
   -  Ах,  я  смутно  припоминаю  какого-то  маленького  толстого  человека.
Кажется, у него было красное лицо, и  еще  он  позволял  себе  очень  громко
разговаривать. Да, его черный сюртук был весь в каких-то пятнах.
   - Именно в пятнах. Я рад, что ты не догадалась еще взглянуть на его руки.
Однако едва он успел достать  инструменты  для  кровопускания  и  придвинуть
тазик к  твоей  постели,  как  появился  Баджи  и  приказал  ему  немедленно
убираться. Мистер Тивит начал взывать ко мне, убеждая в  необходимости  этой
процедуры, но я заявил, что ты и без того достаточно слаба,  а  после  этого
кровопускания можешь и вовсе превратиться в  иссохший,  пожелтевший  лист  и
улететь  отсюда.  Он  был  настолько  оскорблен  нашим  небрежением  к   его
врачебному искусству, что не переставал испускать жалобные вскрики  и  стоны
на всем обратном пути отсюда. Я слышал их,  даже  когда  он  был  уже  возле
конюшни.
   Марк взял Дукессу за руку, и она почувствовала его тепло  и  уверенность,
его жизненную силу.
   - Мистер Тивит - это просто старый дуралей, я никогда бы не подпустил его
к тебе, но за ним послал Тревор, обеспокоенный твоим состоянием. Он не знал,
что этот доктор и в более молодые годы имел репутацию полудурка, а теперь уж
и вовсе ни на что не годен.
   - А что говорят в доме о случившемся со мной? Никто ничего не знает?
   - На что ты, собственно, рассчитываешь? Тетя Вильгельмина должна залиться
слезами и покаяться во всем? Вряд ли  это  возможно.  Выяснилось  лишь,  что
Джеймс собирался пораньше, до восхода солнца, пробраться на руины в  поисках
сокровища. Поэтому он и обнаружил тебя раньше всех. Бедняга, можно  считать,
ему повезло. Вместо сокровища он бы подхватил  воспаление  легких  на  нашем
сыром и холодном утреннем воздухе. Но что, если это именно он ударил тебя  и
похитил книгу, прежде чем поднять тревогу?  Кто  знает,  Дукесса?  -  Сделав
паузу, он вдруг заглянул ей прямо в глаза. - Скажи, почему ты  вдруг  решила
оставить свою спальню?
   - Я не хотела оставаться там, боялась, что в любой  момент  можешь  войти
ты.
   - Понятно, - сказал он, ощутив боль от ее слов.  Он  слишком  поспешил  с
этим вопросом. Его надо  было  задать,  когда  Дукесса  поправится  и  вновь
почувствует влечение к нему. Тогда он сможет  сдернуть  с  нее  все  юбки  и
предаться любви. Но что, если она не позволит ему этого, а решит  продолжить
их скандал и выяснение отношений, если...
   - Чему ты улыбаешься, Марк?
   - Что? А, я думал об ужасном ячменном супе, который Баджи как раз  сейчас
готовит для тебя. Даже мою кошечку всю передернуло от этого  запаха.  Она  с
дикими воплями ринулась из кухни, в  то  время  как  Баджи  стоял,  спокойно
помешивая это варево и напевая с  довольным  видом  себе  под  нос  какую-то
песенку.
   Кажется, его ложь удалась. Дукесса была вполне довольна этим объяснением.
Слишком рано говорить ей, о чем он думает на самом деле.
   - Лучше расскажи мне теперь, что ты увидела  в  той  книге  на  последних
страницах, которые были вырваны у мистера Боргеса.
   Она начала в деталях рассказывать  о  старом  кряжистом  дубе,  о  камнях
вокруг него, о колодце и  бадье,  о  мужчинах  и  женщинах  в  средневековых
костюмах.
   Марк слушал ее, казалось, невнимательно, потом вдруг поднялся.
   - Куда ты собрался?
   Он усмехнулся, глядя на нее сверху вниз:
   - Кажется, мою компанию ты предпочитаешь всем остальным, а,  Дукесса?  Не
волнуйся так, сейчас придет тетушка Гвент и подежурит возле тебя. Она  очень
обеспокоена твоим состоянием и хочет видеть тебя. Поболтай пока с ней,  а  я
скоро вернусь.
   Не прошло и пяти минут,  как  появилась  тетушка  Гвент,  вся  воплощение
заботы и внимания. Но  вслед  за  ней  в  спальню  вошла  и  Вильгельмина  в
величественном темно-пурпурном платье, оставлявшем открытой ее  внушительных
размеров грудь.
   - О, дорогая Вилли, -  обернувшись,  заметила  Гвент,  -  вряд  ли  Марку
понравится, если здесь будет много посетителей, он  просил  навещать  ее  по
одному. Дукесса еще очень слаба!
   Широко  раскрыв  глаза,  Дукесса  смотрела  в   лицо,   все   еще   очень
привлекательное и даже приятное,  если  бы  не  выражение  неудовольствия  в
сочетании с яростной воинственностью. Эта женщина была способна  дать  отпор
любому. Вилли? Это уменьшительно-ласкательное имя вряд ли ей подходило  -  в
нем слышалось что-то веселое, теплое и беззаботное. Оно очень странно звучит
в приложении к ней, так же странно, как и имя Тревор.
   - Итак, кто-то ударил тебя, оставив без сознания. Какое несчастье! И  это
в нашем доме! - сетовала тетушка Гвент.
   - Да, кто-то сделал это, чтобы отнять у меня книгу, копию той, что была у
мистера Боргеса.
   - Ты лжешь, кому была нужна эта дурацкая книга?!
   - Но, Вилли, Дукесса больна. Я прошу тебя оставить нас, ей нужен отдых.
   - Жаль, что ты не умерла, проклятая шлюха!
   - Что?! - выдохнула тетя Гвент. - Что ты сказала, Вилли?
   - Я сказала, что готова кричать и молиться, лишь бы больше не повторилось
ничего подобного в этом доме.
   Закрыв  глаза,  Дукесса   отвернулась   от   Вильгельмины.   Понадобилось
присутствие Близнецов и Урсулы, чтобы она убралась из спальни.
   - Мама, пойдем отсюда.  Дукесса  должна  отдыхать,  -  произнесла  Урсула
твердым голосом. - Фанни и Антония хотят показать тебе  новую  кормушку  для
птиц, которую они сами сделали,  и  я  тоже  помогала  им.  Конечно,  мы  не
обошлись без мистера Осло, плотника, но расписали ее без  его  участия.  Она
совершенно как та, что была у нас дома в Балтиморе.
   - О, отлично! Отдыхай, Дукесса, жаль, что не навеки.
   - Вилли!
   - Что-нибудь не так? Я лишь пожелала ей отдыхать и набираться сил.
   - Идем же, мама!
   Когда они наконец остались вдвоем, тетя Гвент сказала:
   - Извини ее, Дукесса. У этой женщины  была  нелегкая  жизнь,  иногда  она
срывается.
   - Вот как?  Возможно,  ваш  брат  выкопал  ее  из-под  руин,  прежде  чем
жениться, или она была  сиротой  в  работном  доме?  Не  перенесла  ли  она,
случайно, оспу? А  наверное,  мой  дядя  и  ваш  брат,  этот  игрок  и  мот,
поколачивал ее?
   - Ах, не совсем так, моя дорогая.
   - Она - злобная гарпия, - сказала Дукесса,  глубоко  вздыхая.  -  Хватит,
теперь я хочу отдохнуть, хотя и не навеки.
   - О каком "навеки" ты говоришь,  моя  дорогая?  Лекарства  мистера  Баджи
заметно помогают тебе, ты уже так изменилась к лучшему...  Уксусные  добавки
делают тебя даже слишком оживленной. Успокойся, пожалуйста!

Глава 19

   Когда она проснулась, было уже далеко за полдень.  Баджи  сидел  рядом  и
улыбался, заметив ее пробуждение.
   - Выпей немного воды, Дукесса. - Он осторожно поддерживал ее голову, пока
она делала несколько глотков.
   - Ты всегда знаешь, что мне нужно, спасибо, - поблагодарила она.
   Он скромно кивнул.
   - Я уже слышал о  вторжении  американской  колонистки  от  мисс  Антонии.
Теперь эту особу не будут пускать к тебе. Мы с  мистером  Спирсом  составили
график дежурств для него, Мэгги, меня  и  его  сиятельства.  Она  больше  не
сумеет ворваться к тебе, Дукесса.
   - Я вижу, что тебе уже стало гораздо лучше, Дукесса, - услышала она вдруг
голос Марка.
   - Сейчас - да, Марк. Если тебе  нужно  развеять  хандру,  то  можешь  без
всяких угрызений совести вновь поскандалить со мной.
   Он нахмурился.
   - Благодарю, но я вовсе не намерен делать этого, тем более в  присутствии
Баджи. Вместо того чтобы скандалить, я намерен  поужинать  с  тобой  сегодня
вечером, а завтра утром уже попробовать  вытащить  тебя  из  постели.  -  Он
повернулся к Баджи. - Куда-то запропала моя Эсми, по-моему, она  попробовала
вашего ячменного супа и отравилась. Дукесса вяло усмехнулась.
   - Это проклятое самодовольное животное не желает и  прикасаться  к  моему
супу, - пожаловался Баджи. - Я поймал ее и хотел ткнуть в него мордочкой, но
она выскользнула из моих пальцев. Возможно, она  заснула  в  вашей  постели,
сэр. Спирс уверяет, что это ее любимое место.
   - Может быть, когда-то  это  и  было  так,  но  Эсми  отличается  тем  же
непостоянством, что и Дукесса.
   - Да, она, кажется, спала со мной прошлой ночью,  -  откликнулась  та.  -
Свернулась у меня под коленками.
   - У меня она предпочитает спать на груди, - сообщил Марк. -  Ей  нравится
зарываться своим чертовым носом в волосы.

***

   Марк  остался  с  Дукессой  на  всю  ночь.  Он  лежал   рядом,   свободно
раскинувшись и обнимая ее.
   - После этого происшествия у меня появятся седые волосы, Дукесса.  Умоляю
тебя никогда больше не покидать ночью своей постели и не разыскивать никаких
дурацких сокровищ.
   - Я не верю тебе, Марк. Ты должен показать мне свои седые волосы.
   - Сделаю это утром - я не зажег свечу, и ты ничего не увидишь сейчас.
   - Ничего нового не открылось?
   - Ничего. Все в один голос уверяют, что мирно почивали в объятиях Морфея.
Но я должен заметить, что инстинкт притворства выработан у Уиндемов  веками.
Каждый из нас может солгать не моргнув глазом, не исключая и тебя, Дукесса.
   Она сжала его пальцы.
   - По-моему, ты преувеличиваешь, Марк.
   - Ничуть. Но ладно, оставим  это.  Тебе  не  кажется  настоящая  ситуация
слегка пикантной? Мы  лежим  рядышком,  словно  влюбленная  парочка,  я  уже
распален посильнее кирпича в камине, однако и не думаю приставать к  тебе..,
хотя выражение твоего лица ясно говорит, что ты очень даже не против...
   Дукесса тут же так впилась ноготками в его руку, что он взвизгнул.
   -  Ты  снова  начинаешь  неистовствовать,  Дукесса!  Но  лучше  перестань
калечить мою руку и ответь: ведь ты желаешь снова получить наслаждение?
   - Разумеется, нет. Успокойся, Марк. Моя голова еще не совсем в порядке. Я
недостаточно хорошо чувствую себя. Он рассмеялся.
   - Старинная отговорка всех жен на свете - так говорил мой отец.  Впрочем,
в случае с  тобой  это  похоже  на  правду.  Насколько  я  помню,  моя  мать
хорошенько стукнула его за эти слова. Ладно, спокойной ночи, моя дорогая!
   - Ты уже был в руинах?
   - Да, и обнаружил там Тревора с Джеймсом, этих настырных наглецов. Вскоре
прибыла и Урсула.  Весьма  веселая  семейка  и  очень  дружная,  когда  дело
касается того, чтобы найти принадлежащее другим и прибрать  к  своим  рукам.
Мне не доставляет удовольствия смотреть ни на кого из  них  -  пренеприятные
личности.
   - За исключением Урсулы. Если она что-то отыщет, то  непременно  принесет
тебе. По-моему, она просто обожает тебя, не говоря уже о Фанни. Поэтому ты и
расхаживаешь такой отвратительно самодовольный.
   - Поверь, я не предпринимал ничего такого, чтобы влюбить их в себя,  хотя
ресницы Фанни вряд ли могут оставить кого-то  равнодушным.  В  конце  концов
почему я должен был сторониться и бояться их, разве  здесь  нет  моей  жены,
которая всегда готова защитить меня от  их  чар?  Или,  возможно,  я  должен
опасаться тебя? Не веря в невинность моих чувств, ты  будешь  подкарауливать
меня и наших несчастных кузин с оружием в руках?
   - О, я постараюсь не совершить  столь  необдуманного  поступка.  Впрочем,
Урсула любит меня и не позволит себе чересчур увлечься тобой.
   - Какое счастье! Кажется, я могу вздохнуть с облегчением.
   Он оставил Дукессу в покое со своими  любовными  заигрываниями  на  целых
полтора дня. Ее синяк почти сошел на нет, и Мэгги даже вымыла ей голову.
   На вторую ночь Марк снова пришел  в  ее  спальню  в  одном  лишь  халате.
Впрочем, что в этом странного? Разве муж обязан являться в  спальню  жены  в
вечернем костюме?
   Дукесса старалась ничем не выдать своих чувств.
   - Привет, Марк, -  спокойно  сказала  она.  -  Я  неплохо  себя  чувствую
сегодня. Может быть, ты вновь думаешь заявить о своих супружеских  правах?..
А как ты намерен сегодня  поступить  со  мной?  -  Перед  ее  глазами  вновь
возникла сценка из недавнего свидания на конюшне.
   Марк стоял возле постели, явно сбитый с  толку  такой  встречей.  Дукесса
была совершенно непредсказуемой женщиной, и он не знал, как себя с ней вести
сегодня.
   В его мысли вновь ворвался голос жены:
   - Ты должен иметь наследника, Марк.  Гордость  не  должна  помешать  тебе
иметь сына, который продолжит род Уиндемов. Ради Бога, забудь то, что сделал
мой отец. Это не касается нас.
   - То, что сделал твой отец, не может не иметь последствий. -  Марк  вдруг
улыбнулся. Нельзя позволять влиять на его  волю,  на  принятое  им  решение.
Распустила вокруг него свои сети  и  думает,  что  он  уже  потерял  голову.
Стараясь оставаться спокойным, он продолжил:
   - Однажды ты со своими сообщниками заставила меня отступить и  женила  на
себе. Но ты выполнила лишь часть своего плана. Довести его до конца тебе  не
удастся, Дукесса! Теперь снимай ночную сорочку, я уже устал ждать.
   Внезапный холод сковал ее, она  чувствовала,  как  что-то  умерло  у  нее
внутри. Стащив через голову сорочку, Дукесса молча  вытянулась  на  постели.
Марк в изумлении смотрел на нее.
   - Пожалуйста, можешь начинать, - объявила она, устало закрывая глаза,  не
желая больше говорить ни слова. Зачем? Ведь ее слова не убеждали  его,  были
ему не нужны. Марк хотел лишь получить наслаждение от ее тела. Да, возможно,
он и ждал каких-то  ответных  чувств  от  нее.  Стоны  и  вскрики  партнерши
возбуждают и тешат мужское самолюбие.

***

   Марк был нежен и настойчив, целуя ее закрытые  глаза,  безответные  губы,
грудь,  живот...  Каждым  своим  прикосновением  он  старался  разбудить  ее
чувственность,  вызвать  в  ней  ответное  желание.  Все  бесполезно!   Марк
чувствовал свою все возрастающую страсть и одновременно поражение -  Дукесса
была слишком холодна, ее руки безжизненно  лежали  вдоль  тела,  глаза  были
закрыты, - казалось, она терпеливо ждет, когда он закончит и уберется.
   В мерцающем свете свечей ее лицо было удивительно красиво.
   Марк, чуть отстранившись, любовался каждой линией ее тела. Он  ласкал  ее
глазами, сгорая от желания. Но Дукесса не одарила его ни одним взглядом.
   Вдруг не в силах более сдерживать свою безумную страсть,  Марк  приподнял
руками ее бедра и одним движением вошел в нее. Дукесса отрывисто  вздохнула,
чувствуя его глубоко в себе и не  испытывая  при  этом  никаких  чувств.  Он
невыносимо страдал от своего желания и ее безразличия.
   Наконец все повторилось, как в последний раз, - он вышел из нее, а потом,
содрогаясь, прижался к животу.
   И тут она заговорила тоном столь же холодным, как Северное море в  период
зимнего солнцестояния.
   - Полагаю, ты уже получил все, что хотел?! Где же  твой  носовой  платок,
Марк? Мне вовсе  не  нравится  лежать  обрызганной  твоим  семенем.  Ах,  не
волнуйся и не вздрагивай так, у меня нет под рукой ни  хлыста,  ни  уздечки,
чтобы ударить тебя, как ты того заслуживаешь. Я очень спокойна и  терпелива.
Все, что мне нужно, это твой носовой платок.
   Ее голос звучал так ровно и монотонно, что ему хотелось накричать на нее.
Он бессмысленно разглядывал свое семя на ее животе, потом перевел  взгляд  к
ее лицу, такому прекрасному и холодному.  Дукесса  издевалась  над  ним.  Он
чувствовал себя чуть ли не кастрированным. О чем она думает теперь? О героях
модного романа или забавных  ужимках  Эсми?  Все  еще  продолжая  стоять  на
коленях между ее ног, он вдруг взорвался:
   - Мне не нравится это притворство! Ты уже показала мне однажды силу своих
рук, способных орудовать хлыстом. Роль покорной  жертвы  тебе  не  подходит.
Предпочитаю, чтобы ты снова набросилась на меня с криками и угрозами! В  той
комнатке на конюшне мне было гораздо легче, чем теперь. Господь свидетель, я
не хотел видеть тебя своей женой, Дукесса, и  намерен  использовать  в  этом
качестве лишь до тех пор, пока не уеду в Лондон. Вскоре тебе  уже  не  нужно
будет терпеть меня. - Быстро встав с постели, он подхватил свой халат и ушел
в свою спальню, сильно хлопну