чая ногти, и небрежно добавил:
     - Вероятно, еще один подарок от твоего почти кузена.
     - Джереми? Подарок? Сомневаюсь.
     И тут Мегги насторожилась. Что-то неуловимо изменилось в его голосе, когда он сказал это... но вот что именно?
     - Что сначала, милорд, чай или посылка?
     - Это зависит от того, насколько нетерпеливо ты ожидаешь очередного сувенира от твоего почти кузена.
     На этот раз все стало ясно как день. Джереми! Он ревнует к Джереми. Неужели слышал что-то? Нет, ни отец, ни Мэри Роуз не проговорились бы. Господи, да Мэри Роуз вообще ничего не знает!
     Мегги озадаченно покачивала головой, хотя была уверена, что ему ничего не известно. Но в таком случае что происходит?
     - Его зовут Джереми Стэнтон-Гревилл, - отчетливо выговорила она. - Ты познакомился с ним на нашей свадьбе. Он на пять лет старше тебя. Женат. Жена ожидает первого ребенка. И я могу с таким же успехом получить подарок от него, как от любого другого кузена, тетки или дяди.
     - Ясно, - хмыкнул он, и от его ехидного тона ей стало не по себе. И ужасно хотелось развернуться и влепить ему пощечину.
     - Я должна пойти, привести себя в порядок, прежде чем явиться в гостиную, пред очи твоей благословенной матушки. Позже посмотрю, что в пакете.
     - Поторопись, Мегги. И будь осторожна. Пять минут, не более, иначе я пошлю кого-нибудь за тобой.
     - Сомневаюсь, что кто-то попытается ударить меня по голове по пути в спальню.
     - Пять минут.
     Мегги кивнула и выплыла из комнаты. Как он может ревновать к Джереми? Совершенно непонятно. По голос его изменился.
     Она вздохнула. Непонятно, совершенно непонятно, чем она вызвала в нем такую неприязнь. Может, Томас разозлился потому, что Джереми послал ей статуэтку Мистера Корка? Но это просто смешно!
     Она так погрузилась в невеселые размышления, что едва не сбила с ног свекровь.
     - Смотрите, куда идете, мисс!
     - Что? О, простите, мэм, я едва не столкнулась с вами. Поверьте, я не хотела. Это вышло нечаянно.
     - Вы слишком умны, причем себе же на горе. Только взгляните на эту омерзительную люстру, висящую на толстой, совершенно новой веревке! Мои предки в гробах переворачиваются!
     - У вас здесь нет ни одной могилы предка, мэм. Скорее уж переворачиваются Кавана.
     - Кавана? Ирландская шваль, - изрекла Мэдлин, разглядывая злосчастную веревку, - и не заслуживают никаких предков. Что же касается вас, мисси...
     - Миледи, - поправила Мегги.
     - Ба! Могу сказать, что мой дражайший сын уже устал от вас. Вы ему до того надоели, что он держится на расстоянии. Вернее, попросту вас избегает, и все это заметили. Не прошло и месяца. Вы на редкость утомительны, больше не забавляете его, и он горько сожалеет о том, что имел глупость жениться на вас. Что же, он хотя бы извлек из этой истории чудесное большое приданое. Надеюсь, вы уже беременны?
     - Спросите вашего сына, мэм, - отрезала Мегги и двинулась вперед, едва не сбив свекровь вторично, и на этот раз вполне намеренно. Ей удалось не вспылить, и уже это радовало. Она вынуждала себя глубоко вдыхать восхитительный запах свежего лимонного воска, которым были натерты каждый предмет мебели и доспехи в замке. В углах не пряталось ни единой паутинки. Все сверкало. И хотя миссис Блэк не могла разглядеть пауков, все же утверждала, что слышит, как они плетут паутину, а сейчас вроде бы все было тихо.
     Мегги, улыбаясь, спокойно удалялась по коридору: плечи расправлены, походка легкая. Вот только мысли невеселые. Мэдлин права: она надоела Томасу, он ее видеть не может. Что же произошло? Что она сделала? Не может же это иметь отношения к Джереми!
     "Я не утомительна, - думала она, вытаскивая из ослепительно чистой вазы раннюю розу. - Я тренирую кошек. Разве это может надоесть?"
     - Я докажу, что могу тренировать кошек лучше, чем ты! - крикнула вслед свекровь. Мегги не замедлила шага. Но все же слегка улыбнулась. Мэдлин никогда не сдается!
     В посылке из дома оказался семейный портрет. Она не сознавала, что плачет, пока Томас не процедил:
     - Хорошая картина. Правда, в жизни у Мэри Роуз не такие огненные волосы. А у Макса подбородок острее. Что же до Лео... он, кажется, вот-вот сорвется с места, перескочит через забор и помчится по полям. Но, в общем, превосходно. Перестань плакать.
     Мегги, шмыгнув носом, поставила портрет на столик, поближе к стене, отступила и вновь всмотрелась.
     - Поразительно! Отец знал, что я буду ужасно скучать по дому. Он лучший родитель в мире.
     Томас промолчал и только немного погодя предложил:
     - Может, снесем его вниз, покажем всем? Жаль, что твоего дяди-графа нет на картине. Матушка наверняка ценила бы тебя куда выше, напоминай ты ей почаще о своих высокородных родственниках. Я забыл ей сказать, что твоя тетка - дочь герцога. Может, ты еще сумеешь подняться в ее глазах?
     - Она по-прежнему называет меня мисси. Я дважды поправляла ее, ну, разве что чуть язвительно. Но ее не остановить.
     - Возможно, ты права, - кивнул Томас. - Пойдем.
     Он снес ее портрет в гостиную, поставил на каминную доску и отступил.
     - Господи, Мегги, да ведь твой отец-красивый мужчина! У него действительно серебряные пряди на висках?
     - По-моему, да, - кивнула Мегги.
     - Она слишком молода, чтобы быть вашей матерью, - заявил лорд Киппер, не спуская глаз с Мэри Роуз. - Прекрасные черты, и, хотя она сидит прямо, впечатление такое, что просто тянется к вашему отцу.
     - Ее тебе не соблазнить, Найлз, - бросила Мэдлин.
     - Хотите пари, дорогая? - улыбнулся он.
     - Мэри Роуз - мачеха Мегги. Она шотландка, - пояснил Томас и, отвернувшись от портрета, попросил жену:
     - Не будешь так добра разлить чай?
     И она стала разливать чай. Уже зная вкус каждого, Мегги действовала быстро. Кухарка испекла очень вкусные овсяные лепешки. Теперь, кроме вкусного завтрака, она стряпала довольно сносный обед. И не пела, исключая те моменты, когда каждое утро подавала к столу ореховые булочки. Однако ее старания не распространялись на ужин. Мегги понимала, что ей необходима песня, и терзалась угрызениями совести, потому что до сих пор не подумала об этом как следует.
     - Скоро я получу новые рецепты от Мэри Роуз, - пробормотала скорее себе, чем Томасу.
     - И кухарка ухитрится изуродовать и эти блюда, - заверил Уильям, входя в гостиную. - Дай ей говяжий окорок, и она превратит его в подметку.
     С этими словами он метнул на Мегги настороженный взгляд.
     Та нахмурилась и принялась перебирать лепешки на блюде.
     - Ты похож на побитую собаку, Уильям! Прекрати немедленно! Хочешь чаю?
     Он кивнул и, проскользнув через всю комнату, встал за очень старым мягким креслом, которое Мегги собиралась заменить, как только...
     Мегги нахмурилась. Ей нужно поехать в Дублин, на мебельный склад Гиббза, Интересно, что скажет ее муж, если она спросит у пего разрешения?
     - Это твой отец, Мегги? Викарий?
| - Именно. Это ты доставил ему столько неприятностей, которые ему пришлось расхлебывать вместе с твоим братом.
     - Что такое? - всполошилась Либби. - Что ты наделал на этот раз, дорогой?
     - Мама, я не сделал ровно ничего, с тех пор как вернулся. Лорд Киппер, вы обещали мне показать своего нового гунтера. Мне очень хотелось бы его увидеть, сэр.
     - Поскольку твоя мать купила его у меня ко дню твоего рождения, думаю, ты можешь на него посмотреть.
     - Новый гунтер, мама?!
     Либби кивнула. Уильям бросился к ней и едва не раздавил в объятиях.
     - Ты хороший мальчик, Уильям, - заявила она, целуя его в щеку, - и всегда был таким.
     Мегги задерживала дыхание, пока не посинела, боясь высказаться вслух.
     Ближе к полуночи, когда Томас осторожно прокрался в ее спальню из своей, Мегги сонно объявила из глубин пухового одеяла:
     - Томас, нам нужно ехать в Дублин, на мебельный склад.
     Томас от неожиданности подскочил на добрый фут и, обойдя комнату раза три, к восторгу Мегги, сказал:
     - Хорошо. Ты, возможно, будешь в большей безопасности там, чем здесь. Составь список, и когда все будет готово мы поедем.
     - Не хочешь лечь рядом со мной, чтобы как следует все обсудить?
     Он поднял глаза. Жена сидела в постели, и на этот раз вместо белоснежной ночной рубашки на ней было надето нечто греховно-прозрачное, цвета персика, облегающее плечи и стаи, так что он мог ясно видеть ее груди.
     Плоть его затвердела так, что было больно ходить. К тому времени как он добрался до кровати, эта самая плоть была тверже черенка трубки лорда Киппера.
     Томас сделал еще шаг и остановился.
     - Нет.
     - Что именно?
     - Я хочу тебя, Мегги. Стоит тебе взглянуть на меня, и я не в силах этого скрыть.
     - Я твоя жена. И тоже хочу тебя. Пожалуйста, Томас, если ты не в силах сказать, что тебя беспокоит, по крайней мере, можешь подойти сюда и взять меня.
     Его затрясло, как и ознобе.
     - Ты пытаешься совратить меня, - выдохнул он, чувствуя, что дрожь не унимается.
     - Конечно, - улыбнулась Мегги. - Если не собираешься поговорить со мной начистоту тогда будем молча наслаждаться друг другом.
     Она зачесала назад волосы, волнистые, падающие на спину и правое плечо, обрамлявшие правую грудь. Ах эти волосы и соблазнительная рубашка, которая вот-вот сползет с округлого плечика.
     Томас едва не поперхнулся.
     - Если у мужчины не осталось гордости значит, он нищ.
     - Гордости? О чем ты?
     И тут ревность и ярость, так долго разъедавшие душу, терзавшие мозг вырвались наружу и он почти завопил ей в лицо:
     - Джереми! Твой проклятый почти кузен! Если еще не сообразила, я именно об этом!
     Она молча смотрела на него.
     - Ты предала меня в сердце своем, Мегги. Вышла замуж, зная, что любишь ублюдка и что эта любовь жива и сейчас, хотя он женат и скоро станет отцом. Ты вышла за меня, потому что не могла получить его, и поэтому тебе было все равно. Я знал, что ты не питаешь ко мне пылких чувств, но думал, что сумею это изменить. Но на тебя ничто не действует, верно? Ты по-прежнему будешь стоять на своем. Я был дураком, готовым предложить тебе весь мир. Ты хоть на минуту задумалась, Мегги? Чувствовала себя хоть чуточку виноватой, когда согласилась выйти за меня? Ты сильно упала в моих глазах. Мегги, очень сильно.

Глава 29

     - Я любила его с тринадцати лет, - глухим, невыразительным тоном выговорила Мегги, очевидно, смирившись с неизбежным.
     - Почему же вышла за меня, черт побери, если любила другого?
     - К тебе я питала самые теплые чувства, Томас. Ты мне нравился. С тобой было весело, более того, я тоже заставляла тебя смеяться. Я высоко тебя ценила, уважала, восхищалась и знала, что человек ты порядочный и благородный. Поэтому и хотела стать твоей женой.
     - Ты любила другого, - повторил он. Мегги медленно наклонила голову.
     - Но ты тоже не любил меня?
     - Откуда ты знаешь? - вспылил Томас, рассекая воздух ребром ладони. - Впрочем, какая разница?! Считаешь, что это тебя оправдывает? Позволь объяснить, Мегги: в сердце я не таил любви к другой, хотя все это поэтическая чушь, но так принято выражаться. Мало того, я не обманывал тебя, когда делал предложение..
     Сердце Мегги гулко забилось. Во рту мгновенно пересохло.
     - Можно спросить, откуда ты узнал о Джереми?
     - Разумеется, и я охотно отвечу. Мы были женаты около часа, когда я подслушал твой разговор с отцом. Ты расписывала, как благороден Джереми, как ты обожаешь его и любила бы вечно, не повстречай он Шарлотту.
     Мегги зажмурилась, вспоминая каждое слово, признания, причинившие столько боли и жестоко ранившие мужа.
     - Ты все знал. Мне очень жаль, Томас. Видишь ли, мой отец так волновался за меня и тебя тоже. Он не хотел, чтобы мы были несчастливы. Когда он спросил, я рассказала о том, как Джереми признался, что разыграл спектакль. Что он не настолько самодоволен и отвратителен и просто притворялся, чтобы помочь мне преодолеть чувства к нему. Объяснил, что не хочет терпеть мою неприязнь, тем более что я вышла замуж и пора забыть прошлое.
     Томаса подмывало завопить от отчаяния, так громко, чтобы свалилась с неба луна, ярко сиявшая на безоблачном небе. Он не замечал, что воздух, напоенный цветочными ароматами, чист и свеж, что погода сегодня на редкость хороша. Но что ему до погоды? Удар, нанесенный предательством жены, был так силен, что все остальное просто не имело значения.
     - Да, черт возьми, но ты не преодолела своих чувств к ублюдку! Просто вышла замуж, поскольку не хотела упустить выгодного мужа.
     - Это не так. Но ты прав, чувства действительно остались.
     - А он был женат и не хотел тебя?
     - Когда я снова встретила его после пятилетнего перерыва, он был помолвлен, о чем я не знала, пока не стало слишком поздно.
     - Ясно. А если Джереми вдруг войдет в дверь и скажет, что хочет тебя, ты уйдешь с ним?
     - Нет.
     - Потому что ты чертова дочь викария.
     - Потому что я никогда не нарушаю клятв.
     Томас привычным жестом взъерошил волосы. Мегги улыбнулась.
     - Значит, мне обманом подсунули жену, которая любит другого, - выпалил он, немедленно и горько пожалев о своих словах, прозвучавших безжалостно, жестоко, холодно, словно в крышку гроба вбили несколько гвоздей.
     - Послушай, Томас, я глубоко тебя уважаю. И мне ужасно приятно, когда ты меня целуешь... когда любишь. Ты дал мне безумное наслаждение, но и я дала тебе не меньшее. Отныне Джереми больше не часть моей жизни. Я твоя жена и стану защищать и почитать тебя, пока не умру.
     - Превосходно! - буркнул Томас, принимаясь мерить комнату такими широкими шагами, что халат развевался на ходу. - До чего же умилительно! Благородная жена, успевшая мне изменить. Проклятие!
     Пальцы снова запутались в волосах.
     - Поэтому ты был так груб. со мной в нашу брачную ночь? - внезапно догадалась она. - Думал о Джереми и хотел наказать меня?
     - Это не тот поступок, которым можно гордиться, но ты права. Я причинил тебе боль.
     Он снова забегал по комнате. Она всем существом ощущала исходивший от него гнев, только сейчас по-настоящему понимая, что сделала с этим человеком.
     - Мне очень жаль, Томас.
     - Естественно, как же не жаль! Ты так порядочна и чиста и вдруг, оказывается, совершила бесчестный поступок!
     - Да, но ты мой муж, Томас. Навеки.
     - Ну не прелесть ли?
     - Почему ты снова отдалился от меня? Две недели назад?
     - Ты видела его во сне. Повторяла его имя, - прошипел Томас, с силой ударив кулаком о стену. - Будь ты проклята, Мегги, и это через несколько минут после того, как мы сливались в экстазе! Я хотел... и все еще хочу прикончить его!
     - А со мной что хочешь сделать?
     - Не знаю. Я думал об этом, но не знаю. Не хочу снова причинять тебе боль в постели. Только не в постели.
     - Я не помню никаких снов с Джереми и, если уж быть абсолютно честной, вообще не слишком часто о нем думаю, Ты мой муж. Пендрагон - мой дом. И я хочу быть твоей женой во всех отношениях. Страшно тяжело, что ты не доверяешь мне, винишь меня и больше не хочешь.
     - О, Господь знает, я хочу тебя, Мегги. Я молодой мужчина, а молодые мужчины похотливее козлов: я с детства слышал, что козлы готовы завалить все, что машет хвостом или грызет обувь.
     - Фу, как вульгарно! - фыркнула Мегги, смеясь. Но смех быстро смолк. - Как по-твоему, Томас, - задумчиво спросила она, - не могли бы мы начать все сначала?
     - Сначала? Что именно? Этот фарс, именуемый супружеской жизнью?!
     Мегги терзалась угрызениями совести, сознавая, что во всем виновата сама. Она пыталась призвать на помощь логику и рассудок, заставить его увидеть, как она мучается, но сейчас ее вдруг захлестнул гнев.
     - Это не фарс! Ад проклятый, Томас, я не позволила бы ни одному мужчине сделать это со мной, и, уж разумеется, ни один мужчина не услышал бы, как я кричу от наслаждения! Какой же это фарс! Я твоя жена, черт побери, слышишь? Я состарюсь рядом с тобой. И пора к этому привыкнуть!
     Она дышала так тяжело, что воздуха не хватало. И в этот момент осознала, что он не отрывает глаз от ее вздымавшихся грудей, натягивавших соблазнительный полупрозрачный шелк. Она, дочь викария, выпрямила плечи, выставила грудь и громко бросила:
     - Итак, Томас, что ты собираешься делать?
     Вместо ответа он вылетел из комнаты. Мегги долго смотрела на все еще дрожавшую дверь. Дело плохо. Она смертельно обидела мужа. Но не может же она управлять собственными снами!
     Мегги долго мучилась, но так и не вспомнила такого сна, в котором появлялся бы Джереми. Ах да, все случилось после того, как она получила статуэтку Мистера Корка. Что бы это могло быть?
     И тут ее словно озарило.
     Она вскочила с постели и ворвалась в его огромную, мрачную спальню, которую велела хорошенько вычистить, но так и не собралась обставить заново, поскольку Томас почти не бывал тут. Он стоял у высокого узкого окна, глядя на море.
     - Томас, я вспомнила.
     Он медленно повернулся.
     - Ты преследуешь меня даже в моей спальне, где я имею право искать покоя и уединения!
     - Перестань становиться в позу, осел ты этакий! Я вспомнила, что мне снилось!
     - У тебя было время, чтобы сочинить правдоподобную сказку, Мегги!
     Но она перебежала комнату, набросилась на него, схватила за отвороты халата и, привстав на цыпочки, выпалила:
     - Ничего я не сочиняла! Послушай меня! Я видела Джереми как раз после того, как он прислал мне Мистера Корка. Естественно, он был у меня на уме, но совсем не по тому поводу! Мне приснились кошачьи бега!
     - Ха!
     - Заткнись, черт бы тебя взял! Я увидела, как Мистер Корк далеко обогнал других участников. И вдруг он начал меняться: стал черным, глаза засверкали оранжевым огнем, живот раздулся так, что едва не волочился по земле. Я глазам не могла поверить. И тут Джереми заявляет, что должен заново вырезать фигурку, так, чтобы она была похожа на нового Мистера Корка, потому что сходство утеряно. А я стала умолять его не делать этого. Хотела вернуть своего Мистера Корка, а не это чудовище.
     - И ты искренне желаешь, чтобы я этому поверил? - тихо выговорил Томас.
     Мегги отступила на добрых два шага и, в свою очередь, спросила:
     - Разве я когда-нибудь лгала тебе?
     - Да, утаив правду.
     - Ах, смертный грех умолчания, не так ли? Будешь жевать жвачку старых обид, пока челюсти не склеются? Нет, это чисто риторический вопрос. Итак, я тебе когда-нибудь лгала?
     Томас молчал. Она снова открыла рот, но он поднял руку.
     - Мет, помолчи. Я думаю. До свадьбы мы были знакомы довольно много времени. Я пытаюсь вспомнить, лгала ли ты мне.
     Теперь настала очередь Мегги нетерпеливо бродить по этой неприветливой неуютной комнате, наполненной зловещими тенями. С каждым шагом ее все больше охватывала тоска. Она ненавидела это чувство всеми фибрами души, потому что оно не давало жить. Томас снова повернулся к окну, за которым прекрасная полная луна освещала спокойное море.
     Настоящее волшебство. Как в сказке. Только людям сейчас не до сказок.
     - Нет, - ответил он наконец. - Не помню, чтобы ты когда-нибудь лгала мне.
     - Вот и хорошо, - кивнула она, едва выговаривая слова, в полной уверенности, что он обязательно вспомнит что-то. В конце концов, ничто человеческое ей не чуждо. - В таком случае не могли бы мы начать сначала, Томас?
     - Мегги, - пробормотал он, оставаясь на месте, то есть очень далеко от нее, - что, если бы я любил другую и не смог бы получить, а потом женился бы на тебе, так ни в чем и не признавшись?
     Мегги похолодела. Затрясла было головой, но замерла и широко раскрытыми глазами уставилась на мужа.
     - О Господи, - выдавила она. - Господи!
     - Вот именно, - кивнул Томас. - Теперь поняла?
     - Да узнай я о таком, задала бы тебе трепку! Затоптала бы в грязь! Обрила бы твою голову и подбила оба глаза! Как же это я не подумала, что мне могут отплатить той же монетой?!
     Томас был ужасно доволен, но не хотел, чтобы Мегги это заметила.
     - Но и я хорош: чуть не изнасиловал т