- Брак - странная штука, - заметила она с некоторым удивлением. - Человек начинает придавать значение вещам, которые раньше полагал вполне естественными.
     - Значит ли это, что ты тоже считаешь дни?
     - Не только не считаю, - призналась она, - но постепенно начинаю думать, что все то, что мы... что удовольствие, которое я испытывала, мне просто померещилось.
     - Померещилось? Какое жуткое предположение! У меня даже мурашки забегали по спине. Мне что же, придется начинать все сначала?
     Фрэнсис молча зарылась лицом в выемку его плеча.
     Моя постель без тебя кажется неприятно пустой, - вздохнул Хок, отстранил жену и одобрительно улыбнулся, держа ее за плечи. - Ты очень красива, Фрэнсис.
     "Ты тоже очень красив, но я не скажу тебе этого", - думала она со счастливым упрямством, спускаясь рядом с мужем вниз по лестнице.

Глава 27

     В каждом стаде есть паршивая овца.
     Пословица XVI века

     Амалия долго и внимательно разглядывала карты, разложенные перед ней на постели.
     - Moi, je le savais, - сказала она вслух, обращаясь к своей уютной спальне. - Я знала, что так случится, знала давно.
     Амалия не призналась бы никому из знакомых джентльменов, что увлекается философией и оккультными науками, но порой это помогало предвидеть будущее. Вот и на этот раз у нее зародилось и постепенно окрепло некое предчувствие. Она решила погадать на картах, заранее зная результат.
     Она поспешно собрала карты, перемешала их и положила колоду на столик у кровати.
     - II faut penser, maintenant, - прошептала она, поудобнее пристраивая под головой подушку. - Да-да, надо хорошенько все обдумать! Ведь никаких доказательств нет...
     Прошло уже две недели после получения письма от графа Ротрмора. Из него Амалия уяснила, что Хок выбрал себе роль верного мужа и собирается счастливо ей следовать. Чтобы смягчить удар, он послал Амалии двести фунтов и заверения в том, что аренда дома продлена до конца следующего квартала. Подобное великодушие не помешало ей скучать по Хоку. Однако пора было готовиться к отъезду в Гренобль, к Роберту Гравиньи, и предстоящей семейной жизни. Проблема состояла в том, что 344 Амалия считала свое приданое недостаточным.
     Чтобы его пополнить, она позволила войти в ее жизнь (и постель, разумеется) щедрому лорду Демпси. Звали его Чарлз Льюистон, и человек он был могущественный - по крайней мере в скаковом мире. Кроме того, он был давним другом лорда Чалмерса, жениха сестры Хока, леди Беатрисы.
     Отличительной чертой лорда Демпси оказалось то, что под хмельком он любил поговорить. И говорил он о вещах, не на шутку беспокоивших Амалию. Он как будто не знал о том, что она находилась на содержании графа Ротрмора, и Амалия, уловив суть его речей, меньше всего собиралась открывать глаза своему новому любовнику.
     - Скоро все будет по-нашему, - бормотал лорд Демпси.
     Он успел выпить достаточно бренди, чтобы глотать окончания слов и обильно брызгать слюной, и не годился на что-нибудь в постели. Амалия вовсе не была этим разочарована. Любовник из лорда Демпси был не ахти какой, и она согласилась встретиться с ним во второй раз только для того, чтобы разузнать побольше.
     - Что будет по-вашему, милорд? - спросила она почтительно (ее благоговение с самого начала развязывало гостю язык). - И кто такие "вы"?
     - Скоро лошадки Десборо окажутся в наших руках, и тогда все будет в лучшем виде. Все тогда будет кончено...
     - Все будет кончено? Что бы это могло значить? - Она заметила, что лорд Демпси вот-вот погрузится в пьяный сон, и поспешно продолжала:
     - Вы так влиятельны, милорд, и так мужественны. Совсем не то, что прежний лорд Ротрмор... Невил, кажется. Вы ведь были знакомы с ним?
     - Болван бестолковый! - Гость издал при этом слюнявое фырканье. - Безмозглый эгоист! Уж мы о нем позаботились, будь спокойна.
     Через минуту он звучно храпел на разные голоса, но Амалия не слышала, пораженная его словами. Она вознесла пылкую молитву, чтобы лорд Демпси все забыл, кош проснется поутру.
     Она спрыгнула с постели, не беспокоясь о том, чтобы соблюдать тишину: гостя не мог бы разбудить даже пушечный выстрел. Достав из бюро лист бумаги, она уселась писать письмо.
     Фрэнсис выкрикивала слова ободрения, пока совсем не охрипла. Когда Летун Дэви перемахнул через финишную линию, она бросилась мужу на шею и стиснула его в порывистом объятии:
     - Получилось! Получилось!
     Хок поцеловал ее, очень довольный.
     Фрэнсис вспомнила, как жокеи-соперники старались спихнуть Тимоти со спины Летуна Дэви, как они осыпали лошадь ударами хлыстов. К счастью, Летун Дэви вскоре так сильно вырвался вперед, что избежал дальнейших выходок конкурентов. Однако что за мерзости творятся во время скачек!
     Так или иначе, они выиграли пятимильный забег в Йорке, где обычно проходили первичный отбор лучшие чистокровные жеребцы Йоркшира.
     - Теперь можно сказать наверняка, что он готов для Ньюмаркета, - сказал Белвис, потирая руки. - Правда, придется дать Тимоти пару уроков на тему "Как сберечь свою шкуру во время скачек", но я рад за парнишку. Он хорошо поработал сегодня.
     Фрэнсис выиграла двести фунтов, поставив на Летуна Дэви, так как ставки на неизвестную лошадь были семьдесят к одному.
     - Впечатляюще, весьма впечатляюще! - воскликнул Эдмонд, пожимая Хоку руку. - Если не ошибаюсь, завтра очередь Тамерлана?
     Фрэнсис кивнула, сияя от гордости.
     - Я смотрю, ты решила воспользоваться случаем и вернуть все истраченные на лошадей деньги, - сказал Хок, легонько подергивая локон ее прически.
     - По крайней мере мне хватит еще на одно передвижное стойло.
     - Подумаешь, провинциальные скачки! - пренебрежительно скривилась Беатриса, комкая перчатку. - Победа на них еще ничего не значит.
     - Мне не совсем понятно, почему вы так жаждете купить наших лошадей, если мало верите в их будущее? - спросила Фрэнсис с простодушным видом.
     Эдмонд молча взял невесту под руку, удрученно покачал головой и последовал за Хоком и Фрэнсис к кругу победителей. Тимоти раскраснелся и только молча улыбался, слишком взволнованный, чтобы говорить.
     Поздравляя жокея с первым удачным заездом, Хок слышал ворчание владельцев проигравших лошадей. От него не укрылось то, что. вокруг из рук в руки переходят деньги, крупные суммы денег. Услышав кличку своей лошади, он прислушался.
     - Ты когда-нибудь слышал про Летуна Дэви, Джордж? - спрашивал один джентльмен другого. - Где старина Невил мог откопать такой славный кусок конины? Окрас напоминает мне жеребчика, которого я видел в прошлом году в Эскоте.
     - Лично мне Невил ничего не рассказывал про Летуна Дэви, - ответил Джордж, вытирая платком потный лоб. - А ведь его, бывало, хлебом не корми - дай похвастаться о своих находках. Как ты думаешь, почему он утаил от нас эту драгоценность?
     Любопытство Хока было донельзя разожжено письмом Амалии, которое дожидалось его в Десборо-Холле. Распечатав и прочитав его, он поднял голову и встретил пристальный взгляд Фрэнсис. Это заставило его уединиться в курительной комнате. Там письмо было перечитано не меньше трех раз. Хок не мог оторвать глаз от перечисленных Амалией немногих фраз лорда Демпси.
     "Уж мы о нем позаботились, будь спокойна...", "лошадки Десборо...", "все будет по-нашему...", "все будет кончено".
     Что за дьявольщина творится под самым его носом? Хок понимал, что, как всякий прямолинейный человек, он не слишком силен в интригах. Правда, на войне ему порой приходилось и лгать, и изворачиваться, чтобы добыть нужную Веллингтону информацию, но в жизни штатской он был неважным дипломатом. Джентльмен был человеком чести и не имел права пятнать свою репутацию махинациями.
     Однако после долгого раздумья Хок пришел к выводу, что военное положение случается и в штатской жизни. Защищать свою собственность, думал он, это все равно что защищать свою страну.
     В качестве первого шага Хок разыскал отца, который бодро вышагивал в роскошном розарии поместья Аромат бесчисленных роз смешался в теплом летнем воздухе в единый упоительный букет Вдохнув его, Хок тотчас вспомнил Фрэнсис и благодушно покачал головой.
     - А, это ты, мой мальчик! - приветствовал его маркиз. - Фрэнсис не со мной, о чем я весьма сожалею. Думаю, ты найдешь ее на одном из выгонов.
     - В данный момент меня больше устроит твое общество, отец. - Хок замедлил шаг и двинулся бок о бок с маркизом по одной из дорожек. - Скажи, лорд Демпси был близким другом Невила?
     - Сын старого Эдварда? Его как будто зовут Чарлз?
     - Да, речь идет о Чарлзе Льюистоне.
     - Старый Льюистон был отпетый мерзавец, - порывшись в памяти, сообщил маркиз. - Очень сомневаюсь, чтобы у такого отца мог вырасти сын высоких моральных устоев. Припоминаю, что время от времени Невил называл имя Чарлза... похоже, они и впрямь дружили.
     - Эдмонд, конечно, хорошо знает лорда Демпси?
     - Разумеется. Сколько раз я жалел, что из Невила не вырос настоящий мужчина, но что уж тут...
     Маркиз резко оборвал фразу, и это заставило Хока нахмуриться.
     - Как-то раз ты сказал мне, отец, что не предложил бы Невилу даже шлюху из Сохо. Что ты имел в виду? Неужели Невил так сильно изменился с тех пор, как мы были детьми?
     - Изменился? Должно быть, ты забыл, как он умел пресмыкаться, когда считал, что дело того стоит. Мальчишкой твой брат был слюнтяем и капризулей, а когда вырос, водил компанию по большей части с людьми низкими и подлыми. Последние полгода до его смерти я почти не виделся с ним.
     - Я хорошо помню тот день, когда получил твое письмо с известием о смерти брата. Я еще удивлялся тогда, как Невил ухитрился утонуть. Он с детских лет плавал как рыба.
     - В тот день он был пьян до потери сознания, - объяснил маркиз, не скрывая отвращения.
     - Кто тебе сказал, что он был пьян?
     Маркиз бросил на сына взгляд, полный удивления и тревоги.
     - Кто, как не Эдмонд Лэйси, - не сразу ответил он. -
     Сразу после несчастья он прибыл в "Чендоз", чтобы передать мне печальное известие из первых рук. Должен сказать, он вел себя как человек тонкой деликатности: я клещами вытягивал из него каждую подробность. Эдмонд - настоящий джентльмен, мой мальчик.
     - Надеюсь, тебе известны имена тех, кто был в это время на яхте Невила? Лорд Демпси?
     - Нет, я не спросил. Но скажи мне, почему все эти вопросы?
     Несколько секунд Хок колебался, потом уклончиво ответил, что пока ничего не знает точно.
     - Эдмонд и Беатриса готовятся завтра покинуть нас, - сменил тему маркиз, оглядев непроницаемое лицо сына. - Виконту понадобится время, чтобы подготовить своих лошадей к скачкам в Ньюмаркете.
     - Тебе не кажется странным, отец, что Эдмонд так заинтересован в покупке лошадей Десборо? Ты знаешь, он предложил за них цену, которая превосходит самые смелые мои предположения.
     - Тщеславие, мальчик мой, тщеславие. Эдмонд надеется побить рекорды Джерси и Дерби. Я бы не поставил амбиции в вину джентльмену.
     - Я и не думаю ставить это ему в вину.
     Но сомнения продолжали мучить Хока. Какое отношение имел лорд Демпси к покупке лошадей Десборо? И что должно было быть "кончено" с завершением этой сделки?
     Он не знал, что удержало его от того, чтобы рассказать о своих сомнениях Эдмонду. Возможно, интуиция. Это выглядело тем более странно, что прощальный вечер прошел в самой дружеской обстановке. Эдмонд непрерывно говорил о скачках. Хок нашел, что сочувствует ему в страстной жажде признания скаковым миром. Беатриса, напротив, дулась, и это нисколько не удивило его.
     С течением времени во Фрэнсис развилась сильнейшая чувствительность к оттенкам настроения мужа. Поздно вечером она снова прошла в спальню Хока. Он сидел все в том же кресле у камина, но в халате. На столе горела единственная свеча.
     Она заметила, что муж держит в руке листок бумаги.
     - Что ты читаешь? - спросила она, вынырнув из-за спинки кресла и ткнув пальцем в листок.
     - Ты перепугала меня до полусмерти, - усмехнулся Хок. - Я как раз собирался к тебе. Отрадно видеть, что и тебе не терпится оказаться в моем обществе.
     - Что-то тревожит тебя, Хок, - сказала Фрэнсис, не обращая внимания на поддразнивание. - Скажи мне, что случилось? Что в этом письме?
     - Надеюсь, муж имеет право хоть какие-то новости приберегать лично для себя? - Хок сложил листок столько раз, что получился крохотный квадратик.
     - Хок...
     Он понял, что сейчас Фрэнсис перейдет в атаку, и поспешил сменить тему:
     - Когда приедут твои сестры?
     - Разве я тебе ничего не сказала? Надо бы тебе в отместку приберечь эту новость для себя... (при этих словах Хок улыбнулся) ну да уж ладно! София решила подождать до осени. Так что, милорд, ваши свояченицы сейчас заняты тем, что чистят перышки перед броском в омут весеннего лондонского сезона. Берегитесь, богатые холостяки!
     - Придется и тебе как следует почистить перышки, чтобы они не затмили тебя на первом же балу.
     Фрэнсис краем глаза проследила за тем, как квадратик бумаги исчез в кармане халата мужа. Тот похлопал ладонью по коленям, и она решила, что он чувствует себя виноватым. Она уселась, но не сделала движения прильнуть к груди Хока или хотя бы устроиться поудобнее.
     - Те двести фунтов, которые я выиграла в Йорке, я отослала Софии, - сообщила она с вызовом. - Она написала мне, что узнала адрес одной шикарной модистки в Глазго.
     - Боюсь, в "Килбракене" не найдется достаточно большого сундука для нарядов, потому что я тоже послал три сотни фунтов твоему отцу.
     Как он и надеялся, новость была воспринята как приятный сюрприз. Фрэнсис одарила мужа улыбкой, которая странным образом всколыхнула в нем знакомое вожделение. Он поскорее притянул ее поближе.
     - Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать... Фрэнсис расслабилась, позволив ладоням скользить по спине вверх и вниз. Хок откинулся поудобнее, и она ощутила под бедрами нетерпеливое твердое подталкивание.
     - В отличие от тебя я человек простодушный и очень предсказуемый. Все, чего я хочу, - это уложить в постель жену, причем не чужую, а свою.
     Фрэнсис поняла, что ей не хочется отвечать насмешкой на эти слова. Весь последующий час оба они были очень заняты, а потом уснули, так что только на следующее утро она вспомнила квадратик бумаги, исчезнувший в кармане Хока накануне ночью. Она отмахнулась от воспоминания, и оно с готовностью растаяло.
     Фрэнсис лежала в спальне Хока, в его постели, и, хотя была в ней одна, довольно улыбалась. Он сказал: "Я обожаю тебя, Фрэнсис!" - а потом вошел в нее, как бывало теперь всегда, так глубоко, как только сумел. Она смутно помнила, что говорила что-то в ответ, но что именно... неужели то, что любит его? Это предположение заставило ее ненадолго нахмуриться.
     Тревожиться не хотелось ни о чем, но она предпочла направить мысли в русло более тревожное. Что там было, на этом клочке бумаги? Почему он не показал его ей?
     Два дня спустя Фрэнсис, как обычно, совершала утренний осмотр конюшен. Не так давно она завела привычку выезжать на Летуне Дэви на пятимильную прогулку. Маршрут проходил по равнинной местности к северу от Десборо-Хол-ла, на окраинных землях поместья.
     - Сегодня вам придется проехаться верхом на Тамерлане, - сказал ей Белвис. - Тимоти вывел Летуна Дэви на выгон. Я собираюсь показать ему кое-какие оборонительные приемы - вы знаете, для скачек.
     - Ему бы пригодился пистолет. - Фрэнсис сделала недовольную гримаску, вспомнив порез, оставленный на бедре Тимоти граненым шариком, нарочно закрепленным на хлысте одного из жокеев.
     - Пистолет... хм, неплохая идея. Кто знает, до чего могут дойти эти мерзавцы? Я слышал, герцог Портленд выбивается из сил, пытаясь ввести правила поведения на скачках, но этому, похоже, сопротивляется весь скаковой мир. Я бы вам посоветовал придерживать его на первой миле. - Белвис подбросил Фрэнсис в седло и ухмыльнулся, пошевеливая бровями. - Представьте, что вы жокей и что вокруг ваши соперники и враги. Пусть Тамерлан научится лягаться на ходу. Можете подбадривать его самыми цветистыми шотландскими ругательствами, а Тимоти потом заучит их наизусть.
     Фрэнсис в шутку отсалютовала тренеру и направила Тамерлана к выходу со двора. Помахав мужу, прислонившемуся к ограде ближайшего выгона, она легонько подстегнула лошадь и вскоре оказалась в полях. Тамерлан откликнулся на ее довольный смех нетерпеливым фырканьем и натянул поводья.
     - Готов лететь как птица? - Фрэнсис потрепала лошадь по гибкой лоснящейся шее. - Ладно уж, лягаться мы поучимся позже, а теперь - вперед!
     Дерзкая шляпка была как следует прикреплена к прическе, но стоило Тамерлану устремиться вперед, как ветер набросился на нее, стараясь сорвать и унести. Фрэнсис охотно поддалась сумасшедшему возбуждению - неотъемлемой детали скачки. Вспомнив шутливый совет Белвиса, она несколько раз обернулась, рыча на воображаемого врага и нахлестывая по воздуху хлыстом. Это нимало не мешало Тамерлану четко держаться намеченного курса.
     На всей пятимильной дистанции было только одно препятствие, которое требовалось преодолевать прыжком: трехфутовая изгородь, служившая границей между землями Десборо и Буршье. Джон недавно предложил разобрать ограду и пустить на что-нибудь более полезное, но пока у него не дошли до этого руки. Фрэнсис надеялась, что препятствие еще постоит, так как обожала прыгать через него. Вот и теперь она с готовностью пригнулась к самой шее Тамерлана.
     Жеребец взметнулся над изгородью... и в эту долю секунды Фрэнсис увидела ржавую борону, лежащую зубьями кверху как раз в том самом месте, где должен был приземлиться Тамерлан. Конечно, она ничего не успела бы придумать, но инстинкт сработал мгновенно. Стременами, давлением бедер, всем своим телом она постаралась заставить жеребца растянуть прыжок...
     Она почти добилась этого. Тамерлан, казалось, завис в воздухе, но когда коснулся земли, издал пронзительный крик боли. Все его мышцы конвульсивно сократились, и Фрэнсис почувствовала, что летит через голову жеребца.
     Она с силой ударилась о землю и потеряла сознание. Как только обморок миновал, она приподнялась
     На руках. Взгляд ее наткнулся на ужасную рваную рану на задней левой ноге Тамерлана. Жеребец стоял, свесив голову и дрожа всем телом. Фрэнсис поежилась при мысли о том, какую боль он должен испытывать.
     Это придало ей сил. Она вскочила и бросилась бежать по направлению к Конюшням. Ей удалось срезать дорогу примерно на полмили, но от быстрого бега в боку скоро началась сильная резь. Когда Фрэнсис ворвалась во двор конюшни, она едва могла дышать.
     Первым ее увидел Хок:
     - Фрэнсис! Господи, что случилось?
     - Тамер... Тамерлан... изгородь... кто-то положил... положил борону!.. Он ранен, Хок... серьезно ранен!
     - Но что с тобой?
     - Все хорошо, все прекрасно! Поторопись же, Хок! Собирая в котомку мази, обезболивающие отвары трав и перевязочный материал, Фрэнсис краем уха слышала беготню и крики, слышала, как Белвис посылает конюхов за передвижным стойлом.
     Хок не сделал попытки воспрепятствовать ее возвращению на место происшествия. Он подхватил ее на спину Эбонита и молча дал коню шпоры.
     Тамерлан так и стоял там, где Фрэнсис оставила его, касаясь своей гордой головой высокой травы. Хок увидел рану, и горло его захлестнули гнев и жалость.
     - Я не позволю его пристрелить! - заявила Фрэнсис тоном, не терпящим возражений.
     Она дала Тамерлану настойку опия, нашептывая ему что-то утешительное. Хок и Белвис в это время склонились над бороной, разглядывая окровавленный крайний зубец. Кровь уже запеклась и на вид мало отличалась от обильной ржавчины.
     - Кому могла прийти в голову такая подлая штука? - подумал Белвис вслух, уныло качая головой. - Кому, ради всего святого?!
     - В последнее время Фрэнсис каждый день проезжает здесь.
     Тамерлан дико всхрапнул, и оба поспешно повернулись. Лошадь, однако, уже успокоилась. Фрэнсис склонилась над раненой ногой, безразличная к окружающему. Она выглядела ужасно: шляпка