ты будешь делить спальню с собственным мужем. Как быстро прошло время. Наслаждайся каждым моментом, дорогая, и будь счастлива.
     - А я знала, что буду обожать тебя, с той минуты, как отец перекинул тебя через плечо и понес обратно в замок, - прошептала Мегги. - Я отчаянно пыталась втащить твой саквояж, но он был таким тяжелым из-за железных подсвечников.
     - Не железных, Мегги! - рассмеялась Мэри Роуз.
     - Знаю, но они столько весили, а мне было всего десять лет. О Боже, совсем забыла об Алеке и Рори! Ты справишься с ними одна? И...
     - Все будет хорошо. Они станут ужасно скучать по тебе и каждый день спрашивать, когда ты приедешь в гости. Не беспокойся, дорогая. Теперь ты замужняя женщина, а это совсем другое дело. Кстати... Мегги, ты ни о чем не хочешь меня спросить?
     - А что? Мальчишки что-то натворили, и ты не знаешь, как поступить?
     - Нет, сегодня они паиньки. А когда превратятся в чудовищ, я просто запру их в чулане под лестницей. Но, Мегги... - Она немного помедлила, подбирая слова. - Это насчет... м-м... супружеских отношений. Я обещала твоему отцу, что... э... обязательно узнаю.
     - Ой! Ой, Мэри Роуз, да ты смутилась!
     Мегги хихикнула, снова обняла мачеху и объяснила:
     - Знаешь, а мне незнание подобного рода кажется немного волнующим. Томас удивительно хорошо целуется. Думаю, он вполне справится и со всем остальным.
     - Да, - прошелестела Мэри Роуз. - Думаю, что справится.
     - Не могу представить, как это говорить с папой о подобного рода вещах! - внезапно возмутилась Мегги, но тут же задумчиво прибавила:
     - Но наверное, ты можешь сказать насчет языков во рту друг друга... это правда так часто делается? И вы с папой тоже?
     Мэри Роуз едва не проглотила свой собственный язык.
     - Ну... собственно говоря, если тебя это действительно интересует, а ты человек пытливого ума, думаю, что должна ответить утвердительно. Это вполне обычная вещь.
     Она улыбнулась, покраснела, подняла глаза к потолку, погладила Мегги по спине и подняла дорогой дорожный плащ из темно-красного бархата, свадебный подарок Томаса.

***

     Томас ждал их у подножия лестницы, серьезный, даже, пожалуй, мрачный: очевидно, ему хотелось уехать как можно скорее. В холле толпились смеющиеся родственники. Чертовы кузены вели себя как всегда, то есть как последние идиоты. Столько любимых лиц...
     Мегги обняла отца, и всем показалось, что она не хочет разжимать рук. Тайсон заметил, что Томас выглядит совершенно бесстрастным, но он успел достаточно узнать молодого человека, чтобы понять: тот хочет свою жену, и хотел ее пять минут назад. Хочет, чтобы она принадлежала ему одному, и к этому родителям еще предстоит привыкнуть. Он также заметил, что Томас, по-прежнему не меняя выражения лица, посматривает на Джереми. Тайсон заволновался, но что он мог поделать? Только расцеловать дочь, погладить по плечу и положить ее руку на рукав мужа.
     - Будь счастлива, родная, - напутствовал он.
     Кто-то дернул Мегги за юбку. Она опустила глаза, увидела Рори и, высоко подкинув, чмокнула в обе щеки.
     - Поздоровайся со своим зятем, Рори.
     Рори сначала оглядел Томаса, потом долго изучал его, прежде чем констатировать:
     - Вы - тот человек который спас меня своим чудодейственным лекарством.
     - Похоже, что так, - подтвердил Томас.
     - Значит, вы можете дать Мегги все, что она захочет.
     - Обязательно, - заверил Томас, наклонив голову. Рори погладил его по плечу. Мегги еще раз поцеловала младшего брата, прежде чем отдать отцу.
     Чувствуя, как болят ребра от родственных объятий, Мегги позволила мужу усадить себя в экипаж, но тут же выглянула в окно, махая рукой и улыбаясь, пока не заныли губы.
     И в следующий момент Гленклоуз-он-Роуэн пропал из виду, потому что Томас повернул ее лицом к себе, притянул ближе и поцеловал. И отпустил, прежде чем она успела сообразить, что происходит и что должна делать в подобных случаях.
     - Ты не открыл рта, - пробормотала она, прижав палец к нижней губе. - И не дал времени ответить на поцелуй. Может, мне следовало бы чуть раздвинуть губы. Я не люблю начинать то, что уж точно не смогу закончить.
     - Похоже, ты говоришь о постели.
     Он даже не улыбнулся. Только развязал пышный бант у нее под подбородком, стянул модную шляпку и положил на противоположное сиденье.
     - У тебя чудесные волосы, Мегги.
     - Спасибо. И у тебя тоже. Темные, как смертный грех, почти такие же черные, как глаза. По крайней мере, в полумраке они выглядят черными. Мы с тобой совсем разные, Томас, и мне это очень нравится. Я собираюсь каждый день благодарить Бога за то, что он создал тебя таким, как есть. А теперь, пожалуйста, скажи, куда мы едем в наше свадебное путешествие.
     - Еще рано. Сама увидишь. Ладно, намекну, пожалуй. Я везу тебя в один из своих домов.
     Мегги задохнулась от волнения.
     - Поплывем в Италию?
     - Нет. Не в этот раз. Но не расстраивайся. Скоро стемнеет, и мы проведем ночь в Эксетере.
     - Значит, мы направляемся на запад.
     - Совершенно верно.
     Она шутливо ткнула его в живот. Томас сделал вид, что ему ужасно больно, и из вежливости застонал.
     - Я ваша жена, сэр. И неприлично иметь от меня секреты. Томас ничего не ответил, и Мегги, откинувшись на спинку сиденья, подняла окно: под вечер заметно похолодало.
     - Мы едем в Корнуолл?
     - Да, но не это наша конечная цель.
     - Я видела, как ты говорил с дядей Райдером. Твое мнение о нем изменилось к лучшему?
     - Я считаю его необыкновенным человеком и с некоторых пор понял, что нехорошо слушать сплетни, более того, глотать их с такой жадностью, как котенок-молоко.
     - Хорошо сказано. - Мегги сжала его руку, - Ты мой муж, Томас. Правда, удивительно?
     - Я хотел тебя, - просто ответил он. - И теперь ты моя.
     - В твоих устах это звучит так, словно я заманчивый приз, который ты ухитрился выиграть.
     - Что же, можно сказать, ты права.
     - Чушь. По-твоему, я нечто вроде вещи? Что-то не очень нравится мне это заключение.
     - Если верить Библии, жена - это имущество мужчины, хотя само слово вызывает не слишком приятные ассоциации. Имущество, как и жена, подразумевает наличие владельца.
     Мегги рассмеялась своим раскатистым, заразительным смехом, и у него почему-то сжалось сердце.
     - Я словно слышу Джереми. Именно он, невыносимо снисходительный и высокомерный Джереми, мог бы такое сказать. Умоляю, Томас, никогда не обращайся со мной так, будто у меня между ушами - пустое место.
     Он ответил взглядом, который Мегги посчитала чересчур серьезным, и тихо протянул:
     - Я никогда так не считал.
     - Вот и хорошо. Жаль, что Уильям не приехал. Я обещала себе, что буду вежлива с ним, хотя, возможно, при встрече треснула бы его по голове чем ни попадя.
     - Я специально просил его не показываться. Не люблю неловких ситуаций, и не хотелось бы лишний раз расстраивать Уинтерсов, да и омрачать сегодняшний день ни к чему.
     - Я рада, что отец рассказал им правду.
     - Думаю, это было необходимо, иначе мистер Уинтерс, вполне вероятно, попросту застрелил бы меня в церкви.
     - Кстати, он очень меткий стрелок.
     - Значит, твой отец спас мне жизнь. Мегги засмеялась.
     - Я скоро увижу Уильяма? Интересно, как он был зачат, если твои родители не жили вместе? Он на пять лет моложе тебя?
     - На четыре. Ему двадцать один. Когда он родился, отец прогнал его мать вместе с ребенком.
     - Какой ужас! Томас, мне очень жаль. Он, не отвечая, пожал плечами.
     - Уильям приедет в тот дом, где мы остановимся?
     - Посмотрим, - обронил Томас, скрещивая руки на груди и улыбаясь жене. - Ты сегодня особенно красива, Мегги. Я думал об этом, когда ты шла к алтарю... то есть когда удавалось отвлечься от Рори.
     - Ах этот Рори! Маленький негодник!
     - И не говори. Я рад, что он справился с лихорадкой.
     - Представить страшно, что было бы, случись самое плохое. Но довольно об этом. Рори здоров и снова болтает на латинском. А по-моему, Томас, из нас двоих, красавец - это ты. Я чувствую себя такой обычной в сравнении с тобой!
     Теперь уже засмеялся Томас, легонько обводя ее лицо кончиком пальца.
     - Мужчина - не что иное, как грубое создание, чье сложение позволяет ему утверждать свою силу. Строить, разрушать, драться...
     - Смеяться и, как древние римляне, есть очищенный виноград.
     - По крайней мере смеяться. Там, куда мы едем, виноград - большая редкость.
     - Кстати о еде. Я ужасно голодна. Миссис Приддл дала нам с собой целую корзинку еды. Хочешь немного шампанского или нашего свадебного торта? Или овсяных лепешек, которые она пекла специально для дяди Колина? Он ведь шотландец, знаешь ли.
     - Да, немного шампанского не помешает. Как по-твоему, мне необходимо пить его из твоей туфельки?
     - Нет, - покачала она головой, глядя ему прямо в глаза, - но мне хочется, чтобы ты пригубил его из моего рта.
     Томас наотрез отказался открыть шампанское.

***

     Оказалось, что он заказал лучший номер в гостинице "Подвыпившая монашка", угловое помещение с чудесным видом на Ла-Манш. На землю давно спустилась ночь, но полная луна отражалась в воде, блестевшей, как сапфир на безымянном пальце Мегги. Позади остался город, тихий и молчаливый.
     - Как прекрасно, - заметила Мегги, отодвигая кружевную занавеску, чтобы получше разглядеть чудесную панораму.
     Невысокие волны мягко ложились на песок, веером разбрызгивая белую пену.
     - Да, - обронил Томас.
     Мегги повернулась и увидела, что он по-прежнему стоит, прислонившись к двери.
     - Мэри Роуз спросила, есть ли у меня вопросы насчет супружеской жизни.
     Если Томас и удивился, то ничем этого не выказал, заметив только:
     - Она рассказала тебе все, что ты хотела знать?
     - О нет! Я объяснила, что поскольку ты очень хорошо целуешься, то наверняка умеешь делать и все остальное. Правда, мне хотелось понять, что там с этими языками. Мэри Роуз долго мямлила что-то невнятное, но наконец призналась, что это вполне естественная вещь.
     - Поскольку она твоя мачеха, можно представить, что ей неловко говорить о подобных вещах.
     - Знаешь, она и мой отец.всегда стараются коснуться друг друга и даже целуются, когда уверены, что никого из детей нет поблизости.
     Томас, вовсе не собиравшийся улыбаться, неизвестно почему ухмыльнулся.
     - Возможно, - деловито предположила Мегги, - если Господь нас благословит, придется все же осматриваться, прежде чем целоваться, чтобы не смущать наших деточек.
     - Об этом думать слишком рано, Мегги, - возразил Томас и, немного помедлив, твердо объявил:
     - Теперь ты моя. И что бы ни случилось, ты целиком и полностью моя. Навсегда.
     Мегги с любопытством посмотрела на него.
     - Ты постоянно твердишь это, Томас.
     Возможно, ей не следовало этого говорить, но Мегги всегда отличалась прямотой. Подойдя к нему, она снова взяла обеими руками его большую ладонь и прошептала;
     - Послушай меня. Я твоя жена. И совсем не похожа на твоего отца. Я никогда тебя не покину. И поскольку я не половая тряпка, о которую можно вытирать ноги, мы наверняка будем ссориться и кричать друг на друга так, что потолок обрушится. Если ты еще не заметил, могу сказать, что мы оба упрямы и имеем разное представление о многих вещах, но как бы ни ссорились, как бы громко ни орали, я никогда не предам тебя. И не оставлю. Господи, даже мой отец и Мэри Роуз иногда вопят как резаные, но это ничего не значит, Томас, совсем ничего. Мы всегда будем вместе, и, надеюсь, жизнь подарит нам больше смеха, чем слез.
     Голос Томаса был холодным и каким-то... отчужденным.
     - Весьма красноречиво.
     - Правда? - тихо вымолвила Мегги.
     - И наивно.
     - Но чистая правда. По крайней мере так живут в моей семье.
     Он пожал плечами и прислонился к двери.
     - Мои отец и мать... их дела тебя не касаются. И я не нуждаюсь в твоих заверениях, чтобы успокоить свой смятенный мозг. Ты, похоже, считаешь, что я страдаю от давней боли, причиненной моими родителями. Но это вовсе не так. Кстати, насчет родителей: я рассказал о них только то, что считал необходимым, вернее, этого потребовал от меня твой отец. Но в сущности, он не имел на это права.
     - Имел. Он мой отец и считает своим долгом защитить меня.
     - Твой отец хотел отказать мне.
     - Разумеется. Он считал тебя развратником. Но думаю, отец испытал подлинное облегчение, узнав правду об Уильяме. Не считаешь вполне естественным, что он желает мне счастья?
     Томас промолчал. Вид у него сделался самый нерешительный, словно он никак не мог понять, что теперь делать. Словно отчего-то нервничал, не знал, на что решиться, и Мегги нашла это невероятно привлекательным. Она подступила к нему еще ближе, обняла и прижалась щекой к плечу.
     - Поцелуй меня, Томас. Мне так этого хочется.
     Она подняла лицо, встала на носочки, но Томас поколебался, прежде чем коснуться пальцем ее щеки, мягкой, разрумянившейся от возбуждения.
     В конце концов, это ее брачная ночь.
     Он подумал, что она никогда не причинит ему боли.
     Он медленно поднял руки и притянул ее к себе. Не поцеловал. Просто держал. Вернее, держался за нее. Она была вдвое меньше его, и он старался спрятаться в ее объятиях. Прошло несколько минут, прежде чем он отстранился.
     - Ты девственна, Мегги.
     Она старалась улыбнуться, но не могла.
     - Ну... да. Так полагается.
     - Очень многие женщины приходят к мужьям уже нечистыми, - сурово пояснил он.
     - Я никогда об этом не думала. Ты уверен? Нет, какая разница? Все это не имеет к нам отношения. О, Томас, поцелуй же меня!
     Он провел ладонями от ее плеч вниз.
     - Тебе нравится плащ?
     - Чудесный. А ониксовая ручка, которую подарила я?
     - Очень.
     - Мэри Роуз считает, что это чисто мужская вещь.
     - И она права.
     - Солидная... мужчины как раз любят такие.
     - Да.
     - Томас, ты не знаешь, что делать? Нет, можешь не объяснять, я все понимаю. И мне даже нравится, что можно все начать вместе. Уверена, мы сообразим, что к чему.
     - Думаешь, что я колеблюсь из-за недостатка опыта? И что я тоже могу оказаться девственником?
     - Все в порядке, Томас.
     Она сжала его лицо ладонями и поцеловала: девчоночий поцелуй, рассмешивший его. Опять это чертов смех. Так он, пожалуй, привыкнет. И даже полюбит это ощущение и растекающееся по телу непривычное тепло. До сих пор подобные эмоции были ему чужды.
     - Честно говоря, я нервничаю, совсем немного, но нервничаю, - выпалила она между легкими поцелуями-укусами. - Правда, теперь мы женаты, и ты принадлежишь мне, и очень хочется узнать об этих самых супружеских отношениях. О Господи, это звучит ужасно неприлично?
     - Мужчина не принадлежит женщине, - ответил он неожиданно сухо. Смех покинул его так же внезапно, как пришел. - Мужчина - сам по себе и вполне самостоятельное существо.
     Мегги на какую-то секунду потеряла способность мыслить, Что случилось? Неужели когда-то какая-то женщина смертельно ранила его душу? Не настолько он стар, чтобы часто терпеть подобные обиды.
     - Томас, так сколько тебе лет?
     - Двадцать пять. В декабре будет двадцать шесть. Я родился на следующий день после Рождества. Вряд ли мать когда-нибудь простит меня за то, что испортил ей праздник.
     Он пытается смягчить обстановку. Что же, не важно. Если женщина действительно ранила его, превратив в циника, когда-нибудь он все расскажет, и она постарается залечить рану.
     Мегги снова поцеловала его, ведя дорожку поцелуев по щеке и подбородку, и убежденно прошептала, вкладывая в слова всю душу:
     - Я сделаю так, что ты захочешь принадлежать мне.
     И снова его поцеловала.
     На этот раз он ответил страстным, почти жестоким поцелуем, безмолвно приказывая приоткрыть губы, и она так и сделала и почувствовала, как его язык скользнул сначала по ее нижней губе, а потом внутрь. Он был совсем другим, этот поцелуй. Исступленным. Безумным.
     Томас на секунду поднял голову и, неожиданно сжав ее грудь, прошептал:
     - Мегги, я не девственник..

Глава 14

     Мегги, ошеломленная его поцелуем, этой внезапной атакой, застигшей ее врасплох и заставившей желать большего, хоть и неизвестно чего, обуреваемая желанием узнать все до конца, кое-как умудрилась взять себя в руки, тем более что Томас, очевидно, знал, как именно действовать.
     - Вот и хорошо, - заявила она. - Я не слепа, Томас, и знаю, что от парней ожидают большей опытности, в подобных вещах и что другие мужчины считают их сопляками, пока они не сделают это и, возможно, не один раз. Я также подмечала иногда, что парни часто теряют самообладание, когда речь идет о представительницах прекрасного пола. Они подходят к девушке и начинают заикаться. Руки трясутся, и болтают они ужасные глупости. Возьми хотя бы Уильяма.
     - Мужчины способны себя контролировать. Это вопрос воли и характера.
     - Я знаю, что ты не мог бы обмануть женщину, потому что твой характер безупречен. И воля тоже сильна, особенно когда речь идет о делах плоти.
     - Наверное, но это не важно. Я должен осуществить наш брак, иначе он так и не будет настоящим браком.
     - Хорошая мысль.
     Он смотрел на нее так строго, словно не был уверен в чем-то и ничего не мог с собой поделать. Мегги, неловко собрав в кулачок рубашку на груди Томаса, притянула его к себе, одновременно целуя во все места, куда могла дотянуться.
     - Я возьму твою невинность, - прошептал он ей в губы, - нанесу рану там, где до меня никто не был раньше, и когда прольется кровь, наш брак станет истинным. Ни секундой раньше. И тогда назад уже не повернуть. Ты станешь моей.
     Мегги мгновенно забыла о поцелуях и нахмурилась.
     - Не знаю, почему ты так беспокоишься, Томас. Я не хочу поворачивать назад. Погоди, что там насчет крови? Что это означает? Мне совсем не нравятся никакие раны.
     - О Боже, Мегги, ну почему ты не расспросила свою мачеху подробнее? Неужели совсем ничего не знаешь?
     - Знаю все о языках, хотя все еще немного трудновато освоиться с этим.
     Освоиться?
     Томас попытался улыбнуться, но не смог, и вместо этого спросил:
     - Но ты знаешь, что мы собираемся сделать?
     - Не совсем. То есть не во всех деталях.
     - Ну, хотя бы в самых общих чертах?
     - По-моему, ты должен раздеться. Как-то в детстве я купалась вместе со своими чертовыми кузенами, и они сбросили одежду, Тогда я и заметила, что они кое в чем от меня отличаются, но не знаю, что именно требуется, чтобы зачать ребенка.
     - И это все? Все, что ты можешь сказать? А вот я в свое время догадался спросить.
     - Ты, наверное, шутишь, Томас? Или смеешься надо мной? Он надолго задумался, прежде чем ответить скорее себе, чем ей:
     - Нет, я не стал бы шутить насчет подобных вещей. А сейчас нужно сделать то, что должно.
     Мегги показалось, что он сердится на нее, и она вдруг запаниковала. Томас ничего больше не сказал, даже не поцеловал ее. Только подхватил на руки и шагнул к широкой кровати.
     - Я буду твоей горничной, - пообещал он, усаживая Мегги на край, но тут же сообразил, что костюм застегивается сзади, и снова поднял ее на ноги. Как она бледна, его жизнерадостная Мегги, как сжимается от страха, вероятно, потому, что они стоят рядом с кроватью и его руки лежат у нее на плечах.
     Томас поцеловал ее, крепко и быстро, не пытаясь раздвинуть ее губы языком, поскольку опасался, что она в своем нервозном состоянии его укусит, а потом повернул ее спиной к себе и принялся расстегивать длинный ряд пуговок.
     Мегги боязливо оглянулась.
     - Томас, мне можно выпить немного воды?
     - Нет, Мегги. Тише. Ни о чем не волнуйся. Предоставь волноваться мне. Все будет в порядке. Доверься своему мужу.
     - Ты очень ловко управляешься с этими пуговицами. Томас все-таки улыбнулся.
     - Да. Некоторые мужчины даже считают это призванием, а другим приходится долго и старательно упражняться, чтобы достичь таких успехов. А теперь помолчи.
     - Томас, а это приятно? Не