ал, что, отказавшись везти в  Лондон  Мелисанду,  он
также лишает и Александру ее первого выхода в свет. Но во что это обойдется?
Он спрятал лицо в ладонях. Что делать? Он снова заговорил, скорее для самого
себя, чем для дочери.
   - Ведь есть еще твой брат Реджинальд, мой  двадцатипятилетний  наследник,
который не пропускает ни одного злачного места в Лондоне, пускает  на  ветер
все  деньги,  которые  я  ему  посылаю,  задолжал  всем  лучшим   лондонским
сапожникам, портным, галантерейщикам, и в то же  время  дарит  драгоценности
своим бесчисленным любовницам. Боже, ты не представляешь, сколько  денег  он
заплатил за рубиновый браслет, который подарил какой-то оперной  певичке!  -
Он покачал головой. - Ах, Алике, я так долго сводил  концы  с  концами,  что
больше не могу нести этот груз на своих плечах. Ты  знаешь,  как  я  пытался
убедить твою мать быть экономнее, но она и слушать ничего не  хочет.  Каждый
раз, как я завожу об этом разговор, она заявляет, что  мы  просто  не  можем
себе позволить экономию, если не хотим, чтобы с  нами  перестали  считаться.
Она говорит, что в каждом порядочном доме за обедом должно быть как  минимум
три перемены блюд. То же  и  с  Мелисандой.  Ты,  конечно,  всегда  понимала
трудность нашего положения,  но,  к  сожалению,  от  тебя  здесь  ничего  не
зависит. А Реджинальд - шалопай, и, по правде говоря, у меня мало надежды на
то, что он исправится.
   Он снова замолчал, и слабая улыбка тронула его губы. Бог наконец  услышал
его молитвы. Он  спасен.  У  него  появилась  надежда,  и  он  не  собирался
позволить Мелисанде покачать своей прекрасной головкой и  заявить,  что  это
предложение ее не интересует. Если она станет противиться,  нескольких  дней
под замком на хлебе и воде будет достаточно, чтобы сделать ее послушной.
   - О чем ты задумалась, Алике?  Ты  очень  расстроена  из-за  предстоящего
сезона? Ты ведь разумная девушка и должна понимать, что у нас нет денег...
   - Все правильно, папа, - сказала  Александра,  улыбнувшись.  -  Мелисанда
такая красивая, блистательная и веселая, такая естественная в своем веселье.
В любом случае рядом с ней на меня вряд ли кто-нибудь обратил  бы  внимание,
так что неважно, что я не поеду в Лондон. Я говорю правду, папа. Меня пугает
мысль оказаться вдруг под пристальными взглядами стольких людей. Я все время
буду бояться сделать что-то не так. Мама говорит, что никакими  белилами  не
замазать моего румянца, а насколько я поняла, здоровый цвет  лица  в  высшем
свете вызывает в лучшем случае недоумение. Так что лучше уж мне остаться.  И
не беспокойся за меня. Я и здесь смогу неплохо  провести  время.  Существует
масса  других  занятий,  помимо  светских  раутов,  балов   и   венецианских
завтраков.
   При этом Александра  умолчала,  как  ужасающе  короток  был  список  этих
"других занятий" в их глуши.
   - Как только  Мелисанда  выйдет  замуж  за  графа,  она,  конечно,  сразу
постарается выполнить свой долг по отношению к тебе и  будет  вывозить  тебя
повсюду. Графиню Нортклифф будут приглашать на все светские  мероприятия,  и
там ты сможешь познакомиться с молодыми  людьми.  Так  должно  быть,  и  так
будет. У тебя появится прекрасная возможность выбрать себе достойного мужа.
   - Меня не очень-то привлекают молодые джентльмены, папа.
   - Ерунда. Просто у тебя здесь слишком маленький круг знакомых, да  и  те,
что есть, смотрят только на твою сестру, и из  их  голов  вылетает  даже  то
немногое, что в них было. Но его не  значит,  что  ты  должна  недооценивать
себя. Ты очень привлекательная девушка  и  думаешь  не  только  о  лентах  и
побрякушках...
   - Поскольку я не красавица, мне приходится взращивать другие сады, папа.
   - Ты, кажется, перефразировала Вольтера?
   - Это не игра слов, папа. Все так и есть на самом деле.
   - Говорю же, тебе, Алике, ты и вправду очень мила. Надеюсь, ты не  имеешь
ничего против своих великолепных волос? Они в точности того же оттенка,  что
у меня в молодости.
   Она улыбнулась на это, и герцог подумал,  что  не  стоит  все  усложнять.
Теперь все должно пойти прекрасно. Граф Нортклифф предложил  спасти  его  от
неминуемого финансового краха и одновременно  избавить  от  старшей  дочери.
Такое стечение обстоятельств могло порадовать любого отца.
   - Надеюсь, на этот раз Мелисанда не откажет Дугласу Шербруку,  -  сказала
Александра. - Граф - очень хороший человек, и я буду рада, если  он  получит
то,  что  хочет.  -  Ее  пальцы  нервно  перебирали  складки  бледно-желтого
муслинового платья, когда она, опустив глаза, тихо добавила:
   - Он заслуживает счастья. Дай Бог, чтобы Мелисанда позаботилась о  нем  и
сделала его счастливым.
   "Ну, вот уж на это не стоит надеяться", - подумал про себя герцог. Он мог
представить, как Мелисанда будет радовать своим присутствием будущего  мужа,
но только до тех пор, пока он не выразит в чем-либо несогласие с ней или, не
дай Бог, откажет в чем-то. Мысль о том, что за этим последует, заставила его
вздрогнуть. Ну, его это не должно волновать. Теперь это будет заботой графа.
А он может только помолиться за него.
   - Я скажу Мелисанде, чтобы она зашла к тебе, папа.
   Герцог посмотрел вслед удаляющейся дочери.
   И все-таки что-то здесь не  так.  Он  хорошо  изучил  ее,  она  была  его
любимицей, с ней он отдыхал душой и сердцем. Ему  вспомнилась  ее  внезапная
бледность и дрожание рук. Неожиданная догадка  вдруг  пронзила  его  мозг  -
неужели  ей  самой  небезразличен  Дуглас  Шербрук?  Он   покачал   головой,
припоминая, что они познакомились три  года  назад.  Тогда  Александре  было
только пятнадцать, и она была застенчивой  толстушкой  с  туго  заплетенными
косичками. Нет, она была слишком мала. Если у нее и возникли тогда  какие-то
чувства к графу, это было не больше, чем детское увлечение. И все же  ему  в
голову закралось сомнение в правильности того, что он делает.
   Но выбора нет. Само небо послало ему спасение, и было бы глупо отказаться
от него из-за каких-то смутных подозрений. Если у  Александры  действительно
сохранились какие-то чувства к графу, что ж, ему очень жаль, но он не  может
и не станет менять свои планы. Если граф хочет  жениться  на  Мелисанде,  он
получит се. Герцог сел  за  стол  и  приготовился  к  разговору  со  старшей
дочерью.

***

   Он не обманулся в своих  ожиданиях.  Разговор  с  Мелисандой  протекал  в
точности так, как он и предполагал. После оглашения содержания письма она  в
течение двух минут изображала высшую степень возмущения. Ее щеки  вспыхнули,
а глаза, голубые, как озерная вода  в  Патли  Бридж  поздним  летом,  гневно
сверкали.  Обрамлявшие  ее  лицо  природные  локоны,  черные,   как   ночное
беззвездное небо, вздрагивали в такт ее прерывистому  дыханию.  Она  сделала
еще один глубокий вдох, еще раз тряхнула локонами и почти закричала:
   - Немыслимо! Он думает, что ему достаточно поманить  меня  пальцем  после
трех лет - трех лет! - полного молчания, и я как ни в чем не бывало  помчусь
к нему и позволю ему делать со мной все, что он хочет!
   Герцог понимал ее возмущение. Он знал, что ее  гордость  была  задета,  а
гордость Чэмберсов была их фамильной чертой. Он также знал, что с ней  можно
поладить, если отнестись с пониманием к ее чувствам.
   - Мне очень жаль, дорогая, что он так обидел  тебя  три  года  назад.  Но
прошлого не изменишь. Я знаю правду, и она очень сильно  отличается  от  той
трогательной истории, которой ты одурачила свою наивную  сестру.  Но  теперь
это не имеет значения, и я не собираюсь раскрывать твоей тайны. Перед  своим
отъездом три года назад граф говорил со мной, предельно  ясно  объяснив  мне
мотивы своего поступка. Но, как  видишь,  последнее  слово  в  конце  концов
осталось за тобой. Именно  ты,  а  никакая  другая  женщина,  завладела  его
сердцем, и теперь он предлагает тебе руку и сердце, и в твоей власти принять
эту руку или разбить это сердце.
   Глядя на Мелисанду, герцог в который раз подивился, что  это  его  родная
дочь. Бесспорно, она  была  самым  красивым  существом  человеческого  рода,
которое он когда-либо встречал. Ее исключительная красота была заметна уже в
детстве,  и  Мелисанда  росла  страшно  избалованной.  Герцог  понимал,  что
домашние, балуя ее и потакая ей во всем, только портят девочку, но и сам был
не в силах противиться ее обаянию. Он  не  мог  возразить  жене,  когда  она
спрашивала, почему бы девочке не иметь все, что она  хочет.  И  правда,  она
была так красива, так совершенна, что заслуживала всего. Юдит также считала,
что Мелисанды достоин лишь герцог, а не  какой-то  граф,  хотя  бы  и  самый
богатый во всей Англии. Но герцогов было не так много - один стоял  на  краю
могилы, а другой еще не достиг совершеннолетнего возраста.
   Герцог  смотрел  на  дочь,  подыскивая  слова,  которые  залечили  бы  ее
оскорбленное достоинство и потешили тщеславие.
   - Ну так вот, - сказала она после нескольких минут  молчания.  -  Ну  так
вот, он хочет слишком многого. Я не выйду за него, папа. Ты должен  написать
ему  и  поставить  в  известность  его  высочество,   что   я   нахожу   его
отталкивающим, таким же отталкивающим, как жаба, каким был и Оглеторп. Я  не
выйду за него, я выйду  замуж  за  другого.  -  Она  остановилась,  переводя
дыхание и прижимая свои нежные руки к щекам. -  О,  папа,  а  что,  если  он
думает, будто разбил мне сердце три года назад и именно поэтому я до сих пор
не вышла замуж? Что, если он решил, будто все эти годы я страдала  по  нему?
О, я не перенесу этого, папа, просто не вынесу! Боже, что мне делать?
   "Проклятая гордость, - думал  тем  временем  герцог.  -  Нечего  упрекать
теперь девочку, раз я сам так воспитал ее". Неожиданно  его  осенило,  и  он
улыбнулся про себя.
   - Бедняга, - сказал он с горечью, покачав головой.
   - Кто бедняга? - резко повернулась к отцу Мелисанда.
   - Как кто? Граф, конечно. Человек, который мечтал о тебе целых три года и
страдал  гораздо  больше,  чем  ты.  Он  безумно  хотел  жениться  на  тебе,
Мелисанда, но он понимал свой долг перед Англией и не мог отказаться от него
даже ради тебя. Это было делом чести. И ты не должна винить его за  это.  Он
так страдает по тебе, он склонился перед тобой, умоляя о прощении. Он  будет
просто убит, если получит от тебя отказ. Ты не можешь отказать ему, девочка.
   Герцог не собирался  говорить  дочери,  что  граф  покинул  армию  десять
месяцев назад и все это время и не вспоминал о ней. Она  вправе  задуматься,
что же это за любовь, узнав, что он свободен уже целый год.
   - Он тогда словно обезумел, - медленно сказала  Мелисанда.  Даже  если  и
допустить, что он посвятил себя  выполнению  этого  абсурдного  долга  перед
родиной, все равно он вел себя очень странно.
   - Он - граф Нортклифф, и его поместье - одно из самых больших в Англии.
   - Да, это правда.
   -  У  него  есть  богатство  и  положение.  С  его  мнением  считаются  в
правительстве. Я слышал, он до сих  пор  является  консультантом  в  военном
министерстве и дает советы даже  Эддингтону.  Человеку  с  таким  положением
просто необходима жена с твоей грацией и умом, чтобы помочь ему в выполнении
светских обязанностей. К тому же его считают красивым мужчиной, и, насколько
мне известно, он пользуется большим успехом в лондонских гостиных.
   - У него слишком черные волосы. И могут  быть  волосатыми  руки.  Мне  не
нравятся такие мужчины.
   - Три года назад он тебе нравился.
   - Возможно, но я была в то время еще слишком молода.  Он  выглядел  очень
суровым тогда, а сейчас, наверное, еще  больше.  Я  никогда  не  видела  его
смеющимся, он даже улыбался редко. Я не люблю таких серьезных мужчин.
   - У него было ранение, если ты помнишь, и он страдал от сильных болей.
   - Да нет, в любом случае в нем нет ни проблеска юмора. Странно, что тогда
я не придала этому значения.
   - Прости, дорогая, но я не могу поверить, что он  был  так  уж  суров.  Я
прекрасно помню, как он восхищался тобой. Да он просто дня не  мог  прожить,
не увидев тебя. Никто не мог этого не заметить.
   Это было правдой, но герцог также знал, что, пробудь граф в обществе  его
дочери чуть дольше, очень скоро шоры упали бы с его глаз. Герцог всей  душой
надеялся, что они успеют пожениться прежде, чем это случится.
   - Его любовь была не столь заметна, как его преданность стране!
   - Теперь он предан только тебе, своей будущей  жене.  Ты  умная  девушка,
Мелисанда. И я не  сомневаюсь,  что  с  таким  преданным  мужем  ты  сможешь
устроить свою жизнь так, как тебе нравится.  Ах,  вообрази,  как  ты  будешь
блистать в лондонском обществе под именем графини Нортклифф!
   Герцог остановился, чувствуя, что семена брошены в землю  и  как  следует
обработаны. Осталось только ждать, когда они дадут всходы. Возможно, он даже
несколько переусердствовал. Если же все его старания  не  принесут  желанных
плодов, то, как это ни грустно, придется применить более решительные меры.
   Она выглядела очень задумчивой. Это обстоятельство  насторожило  герцога,
так как на то должны были быть достаточно веские причины.  Опасаясь  нанести
малейший ущерб своей внешности, она обычно избегала умственного  напряжения,
от которого на ее мраморном лбу могли появиться морщины. Слава  Богу,  скоро
все ее страсти, вздохи, обиды и доводившие его до изнеможения вспышки  гнева
станут предметом забот другого мужчины. Это, конечно, нелегкий груз, но зато
этот человек получит в жены самую прекрасную женщину в Англии.
   Герцог задумался, достаточно ли  этого  для  счастья.  Он  симпатизировал
графу Нортклиффу и считал его неплохим человеком. Он не находил графа  таким
уж серьезным и суровым, как характеризовала его  дочь.  Напротив,  время  от
времени до него доходили  слухи,  что  граф  не  чужд  никаких  человеческих
радостей и умеет неплохо повеселиться в компании повес, хотя и не  афиширует
этого, как всякий умный человек.
   Нет, такой шанс выпадает только раз в жизни, подумал герцог. И он его  не
упустит. Его дочери не на что жаловаться.  Она  выйдет  замуж  за  молодого,
красивого и богатого графа, а семья будет спасена от разорения.

Глава 4

   - Ну, что ты скажешь на это, Алике? Выходить мне за Дугласа Шербрука?
   Зачем, думала, глядя на сестру,  Александра,  люди  всегда  притворяются,
будто интересуются чужим мнением? Почему-то она располагала  людей  к  тому,
чтобы поверять ей свои самые сокровенные тайны и спрашивать ее  мнение,  но,
конечно же, она никогда не  ожидала,  что  кто-нибудь  станет  следовать  ее
советам.
   Подняв голову, она произнесла ясным чистым голосом:
   - Я думаю, Дуглас Шербрук достоин самой красивой женщины в мире.
   Мелисанда, носившаяся по своей спальне, будто молодой  жеребенок,  встала
как вкопанная.
   - Что ты сказала?
   - Я сказала, что Дуглас Шербрук...
   - Это я уже слышала! Значит, если бы я решила выйти за него, ты  была  бы
этому рада? Александра задумчиво смотрела на сестру.
   - Надеюсь, Дуглас Шербрук не обманется в своих ожиданиях.
   Мелисанда уже почти убедила себя в том, что предложение графа -  это  как
раз то, что ей нужно, как в комнату,  словно  маленький  смерч,  влетела  их
мать. Леди Юдит, с красными пятнами на впалых щеках, всплескивала  руками  и
кричала:
   - Твой отец только что  сказал  мне,  что  выдает  тебя  замуж  за  графа
Нортклиффа на следующей неделе, если успеет все устроить.  И  это  означает,
что мы не поедем в Лондон! Ах, он просто невозможен! Что же нам делать?
   - Ты же знаешь, мама, - мягко вступилась за отца Александра, - у  нас  не
так много денег. Мы не можем позволить себе провести этот сезон в Лондоне.
   - Чушь! У него вечно одни и те же жалобы. Я хочу поехать в Лондон. А  что
касается тебя, моя девочка, то ты должна подыскать себе мужа,  а  надеяться,
что кто-нибудь, слоняясь вдоль ограды нашего сада, увидит, как ты  поливаешь
свои цветочки, и влюбится в тебя, пустая затея. Но как  только  твоя  сестра
сделает свой выбор, молодым людям придется смириться с  тем,  что  Мелисанда
теперь для них недоступна, и тогда их взгляды обратятся на тебя.  Твой  отец
вечно жалуется, что у него нет денег, и тем не менее они  всегда  находятся.
Их нет только  для  вашего  бедного  брата,  которому  ваш  отец  не  желает
выплачивать   содержание,   позволившее   бы   ему   вести   образ    жизни,
соответствующий его положению. Это просто позорно, и  именно  так  я  всегда
говорю его милости.
   - Что пала сказал? - спросила Александра, когда  леди  Юдит  остановилась
передохнуть.
   - Он сказал, чтобы я занималась своими делами и не вмешивалась.
   Александра удивилась тому, что отец поделился с  матерью  своими  планами
насчет замужества Мелисанды, но решила, что его вынудили  к  этому  какие-то
новые обстоятельства. Заметив, что мать и  сестра  полностью  погрузились  в
обсуждение предстоящих событий, она тихо вышла из золотисто-кремовой спальни
сестры. Ее уход был оставлен без внимания.
   Александра не сомневалась, что Мелисанда согласится выйти за  графа.  Она
знала, что в тот день, когда это  случится,  ей  бы  хотелось  оказаться  на
другом конце света, чтобы не видеть, как  они  вместе  войдут  в  церковь  и
встанут перед алтарем. Ей не вынести этого. Но не было никакой надежды этого
избежать, ей  придется  быть  здесь,  улыбаться  и  приветствовать  графа  в
качестве мужа своей сестры. Ей предстоит смотреть, как они стоят у алтаря  и
граф произносит слова, которые навсегда отнимут его у нее.
   В свои восемнадцать лет Александра поняла, что  жизнь  далеко  не  всегда
преподносит то, что хотелось бы, и смирилась с этой мыслью.

Нортклифф-холл

   Дуглас никак не мог в это поверить, это просто не укладывалось у  него  в
голове. Он переводил взгляд с письма от  герцога  Берсфорда  на  коротенькую
записку, только что доставленную посыльным. Записка была отправлена  сегодня
утром лордом Эйвери, и посыльный ждал сейчас на кухне ответа графа,  отдавая
должное старому элю из его подвалов.
   Он снова перечитал письмо герцога. Разумеется, ответ  был  положительным,
герцог поздравлял его с вступлением в должность жениха,  но  за  церемонными
фразами граф без труда угадал безумную радость  отца,  удачно  пристроившего
дочь. В письме содержалось предложение обвенчаться  на  следующей  неделе  в
Клейборн-холле  в  старинной  Норманнской  церкви,  которая   находилась   в
деревушке Уэзерби. Через семь дней  герцог  станет  его  счастливым  тестем.
Естественно, источником счастья  будет  не  сознание  бесспорных  достоинств
будущего зятя, а количество гиней, которое  перетечет  в  карман  герцога  в
результате этой сделки.
   Граф отложил письмо и вновь перечитал записку лорда  Эйвери.  В  ней  ему
предписывалось немедленно выехать во Францию, в Итапль, под  видом  простого
французского солдата. Там ему следовало ожидать инструкций Джорджа Кадоудэла
и в дальнейшем действовать  в  соответствии  с  ними.  От  него  требовалось
освободить французскую девушку, которую против ее  воли  удерживал  один  из
французских генералов. Больше в записке  ничего  не  было,  никаких  имен  и
подробностей. Лорд Эйвери также добавлял, что если Дуглас откажется от этого
задания, для Англии будет потерян ее лучший шанс уничтожить  Наполеона,  так
как мозговым центром всей операции является  Джордж  Кадоудэл.  Лорд  Эйвери
рассчитывает на Дугласа. Англия рассчитывает  на  Дугласа.  Чтобы  до  конца
прояснить  этот  вопрос,  в  заключение  лорд  Эйвери  писал:  "Если  Вы  не
освободите  эту  несчастную  девушку,  Кадоудэл  откажется  от   руководства
операцией. Он настаивает на Вашей кандидатуре, Дуглас, но не хочет объяснить
почему. Возможно, Вы сами знаете ответ.  Мне  известно,  что  в  прошлом  вы
встречались. Вы должны согласиться, и я уверен,  что  Вы  добьетесь  успеха,
Нортклифф, иначе и быть не может. Судьба Англии в Ваших руках".
   Дуглас опустился на стул и рассмеялся. "Одновременно я должен жениться  и
ехать во Фр