у, сэр. Желаете, чтобы я  побрил
вас?
   - Ты спрашиваешь меня об этом каждое утро, и ответ  всякий  раз  остается
прежним - нет! Я отказываюсь становиться законченным лентяем  и  предпочитаю
пользоваться лезвием самостоятельно.
   - Очень хорошо, сэр. Его уже наточили, как обычно. У вас те же  привычки,
что и у дяди. Он тоже не разрешал мне брить его, но когда его лицо  начинала
чересчур закрывать мужественная растительность, он  был  рад  найти  у  меня
наготове свеженаточенное лезвие.
   -  Спасибо,  что  рассказал  мне  об  этом.  Пожалуй,  я   позволю   этой
мужественной растительности подрасти еще немного.
   Марк улыбнулся и, напевая какую-то мелодию, подошел к парадному подъезду.
Дворецкий Сэмпсон, распахнув перед ним массивные двери, склонился в глубоком
поклоне. Марку уже порядком наскучили бесконечные знаки  внимания,  которыми
его без устали осыпала домашняя челядь. Поблагодарив Сэмпсона, он спросил  с
ноткой утверждения в голосе:
   - Полагаю, Криттакер уже ждет меня в  кабинете,  с  неизменно  вымученным
взглядом и кипой бумаг?
   - Да, милорд, так оно и есть. И взгляд у него совершенно  такой,  как  вы
изволили заметить. Двадцать минут назад  он  приказал  доставить  ему  почту
вашего сиятельства, что я и исполнил. Через несколько минут, заглянув  снова
в кабинет, я обнаружил мистера Криттакера в крайне возбужденном состоянии...
Одним словом, сэр, в сегодняшней почте наверняка есть что-то интересное..
   Заинтригованный, Марк не стал  даже  тратить  время  на  переодевание,  а
направился сразу в кабинет.  Распахнув  дверь,  он  без  лишних  предисловий
выпалил:
   -  Ну  же,  Криттакер,  что  сегодня  так  удивило  тебя   в   полученной
корреспонденции? Не затягивай, я не люблю ждать. Тот  молча  протянул  Марку
листок бумаги. Прочитав два раза, Марк выдохнул:
   -  Мой  Бог!  Я  даже  и  вообразить  такого  не  мог.  Криттакер,  боясь
шевельнуться, замер, казалось, на целое  столетие.  Сейчас  его  можно  было
сравнить со сломанными старинными часами на каминной полке, которые  не  шли
уже семьдесят пять лет. Он находился в состоянии глубокого шока.
   - Так, значит, Дукесса все же пожелала явиться сюда, - сказал Марк, глядя
в окно на замерзшую, присыпанную снегом лужайку перед домом. -  Правда,  она
ничего не пишет о том, что останется здесь навсегда. Но если она  не  совсем
дура, то, конечно, останется. Наверняка так  и  будет.  Я  мужчина  и  глава
семьи, а она - женщина и обязана подчиниться моему желанию.
   - Мистер Спирс полагает, что случилось нечто чрезвычайное, раз она решила
приехать сюда.
   Марк раздраженно про себя отметил, что они  сговорились  за  его  спиной,
успев все обсудить. Оказывается, Спирс уже в курсе, дворецкий Сэмпсон,  надо
полагать, тоже.
   - Дукесса - гордячка, но она не глупа.
   - Мистер Спирс считает, что как раз гордость  и  является  причиной  всех
глупых поступков, сэр.
   Марк, спрятав письмо в карман, направился к себе, чтобы переодеться.
   "Отлично, Дукесса, - говорил он самому  себе,  -  наконец  ты  соизволила
явиться ко мне. Что ж, еще не поздно".
   Но у себя в спальне, еще раз перечитав письмо, он наткнулся  на  странную
фразу: "Мистер У икс собирается нанести визит вам во  вторник,  после  моего
приезда. Не сомневаюсь, что вы уже извещены об этом".
   Какого черта! Что здесь понадобилось дядиному адвокату? Возможно, за всем
этим скрывается что-то еще, о чем он не знает. Но что?
   Она прибыла в Чейз-парк за неделю  до  Рождества,  хотя  в  письме  датой
приезда было названо 1 января 1814  года.  Баджи  шел  за  ней  с  небольшим
чемоданом в руках. Встречающий их у порога дома Сэмпсон, не скрывая радости,
рассыпался в комплиментах.
   -  Мисс  Дукесса!  Какое  счастье,  что  за  чудное  событие!  Пожалуйте,
пожалуйте. Кто вас сопровождает? Представьте его, пожалуйста.
   Дукессе, слишком утомленной дорогой, было не до  приветствий.  Поэтому  с
легкой улыбкой она представила своего камердинера:
   - Это Баджи, мой слуга.
   - Ах, прекрасно. Его сиятельство уже  ожидает  вас  в  библиотеке.  Какая
радость для всех нас. Идемте, я провожу вас, леди Дукесса. Ваш э.., слуга...
   - Мое имя - Эразм Баджи.
   - Ах, весьма приятно, мистер Баджи.  Я  представлю  вас  мистеру  Спирсу,
камердинеру его сиятельства. Возможно, мы чуть позже соберемся втроем, чтобы
обсудить некоторые вопросы.
   Баджи посмотрел на Дукессу, но та одарила его  одной  из  своих  холодных
отстраненных улыбок.
   - Да, побудь лучше  пока  со  Спирсом,  Баджи.  Ты  можешь  помешать  его
сиятельству добраться до моего горла.  Он  столько  раз  собирался  задушить
меня.
   Она спокойно вошла в  библиотеку,  эту  огромную  комнату,  так  когда-то
пугавшую ее. Марк встал из-за стола, но навстречу ей  не  пошел.  Его  голос
растворился в торжественной тишине:
   - Ты приехала...
   Она кивнула.
   - Да. Разве я не писала вам о своем приезде?
   - Но речь шла о 1 января... Впрочем, это не  имеет  значения.  Теперь  ты
снова здесь, не важно,  на  законных  основаниях  или  нет.  Почему  ты  так
спокойна, Дукесса? Я так долго ждал  тебя...  Неужели  у  тебя  нет  никаких
чувств? То, что ты находишься здесь, так прекрасно!
   Она молчала, не собираясь открывать истинную  причину  своего  появления.
Пусть это сделает адвокат.
   Марк усмехнулся, поглядывая на стопку бумаг по правую руку от себя, затем
вышел из-за, массивного стола.
   - Позволь поздравить тебя с браком, который заключили твои родители.
   - Благодарю. Я только хотела бы знать, каким образом  стало  известно  об
этом прежде, чем...
   - Я очень рад, что ты здесь, - перебил ее Марк,  -  в  доме,  к  которому
принадлежишь, и  как  раз  перед  самым  Рождеством.  Сегодня  мы  вместе  с
Близнецами  и  Спирсом  собирались  отправиться   в   лес,   чтобы   срезать
рождественский шест, ты явилась очень кстати...  Хочешь  пойти  с  нами?  Мы
сожжем его в рождественскую ночь в камине  гостиной,  и  это  станет  знаком
твоего  воссоединения  с  семьей.  Ты  ведь  понимаешь  смысл  этого  обычая
<Религиозный догмат  о  триединстве.  Столбик  или  шест  является  символом
множественности, заключенной в едином.>?
   Впервые ему удалось увидеть искру оживления в  ее  глазах,  но  она  лишь
промелькнула, уступив место обычной невозмутимости.
   Дукесса ответила спокойно и холодно, как всегда:
   - Благодарю тебя, Марк, ты очень добр. Извини меня за вторжение, а  также
если известие о моих новых правах несколько выбило тебя из колеи.
   - Что ты говоришь? Какая-то полная бессмыслица. Я рад, что Чейз для  тебя
станет таким же домом, как и для меня. Если бы не твое упрямство, ты бы  уже
полгода жила здесь, вместо того чтобы... -  Замолчав,  он  покачал  головой,
потом, как бы не находя сил справиться с собой, добавил:
   - Как все же тебе удавалось зарабатывать  деньги,  чтобы  содержать  этот
чертовски  хорошенький  коттедж?  И  иметь   такую   роскошную   сервировку,
хрусталь...
   Дукесса в очередной раз проигнорировала эти вопросы.
   - Когда ты собирался отправиться за рождественским шестом?
   - Примерно через час, - сказал он, глядя на ее тонкую белую шею в  вырезе
бледно-кремового платья из муслина. Она будто  дразнила  его.  -  Тебе  надо
одеться потеплее и обязательно обуть ботинки на толстой подошве. У тебя  они
есть?
   - Нет, только смена белья и пара комнатных тапочек. - Она усмехнулась.  -
Марк, не строй из себя моего опекуна, умоляю, ты всего на пять  лет  старше.
Не слишком ли мы оба молоды, чтобы надоедать друг другу поучениями?
   - Какого  черта,  не  забывай,  что  тебе  всего  лишь  восемнадцать,  ты
несовершеннолетняя. Советую тебе, Дукесса, не будить впредь моего гнева.
   - Твой гнев меня совершенно не  интересует,  Марк.  Я  пришла  сюда  лишь
потому, что получила право находиться здесь.  Кроме  того,  сейчас  мне  уже
девятнадцать.
   - Следует понимать это так, что ты удостоишь нас своим присутствием здесь
навсегда?
   Едва заметно улыбнувшись, она вдруг развернулась и вышла  из  библиотеки,
не закрыв за собой дверь. Навстречу ей неслась миссис Эмери, восклицавшая  с
излишней восторженностью:
   - Добро пожаловать, Дукесса! О, извините, мисс, теперь уже леди  Дукесса.
Позвольте мне проводить вас в вашу комнату.

Глава 5

   "Надо все же произнести какой-то спич в честь Рождества, которое  все  мы
проводим в лоне семьи, так счастливо и спокойно", -  думал  Марк,  потягивая
глинтвейн  и  наслаждаясь  благодатным  теплом  камина,  в   котором   уютно
потрескивал рождественской шест. Свой  прошлый  сочельник  он  провел  возле
походного костра, на галийских холмах, коченея  от  пронизывающего  ледяного
ветра. Что мог он ждать от предстоящего года  -  схватки  в  бою,  возможно,
смерти?
   Внезапно он вспомнил, что не купил еще подарок  Дукессе,  не  важно,  что
своим поведением она не заслуживала его. Что ж, время еще есть, впереди пять
рождественских дней. Завтра прибудет из Лондона адвокат дяди. Он нахмурился,
стараясь  представить,  какие  еще  неожиданности  могут  его  подстерегать.
Признание Дукессы своей законной дочерью - прекрасный поступок, Марк  ничего
не имел против. Однако его смущало  поведение  тети  Гвент,  которая  теперь
смотрела на нее как-то иначе. Он ничего не мог понять.  Столько  придирок  к
благородной леди; в то время  когда  она  считалась  бастардом,  тетя  Гвент
поощряла буквально каждый поступок девушки. Очень странно.
   Его мысли прервала тетя Гвент:
   - Дукесса, Марк говорил, что ты жила в своем  коттедже  с  мужчиной.  Как
можно было допустить подобное! Твоя репутация теперь под угрозой! Не слишком
счастливые предпосылки для новой жизни.
   Дукесса мило  улыбалась,  ее  тонкие  изящные  руки  спокойно  лежали  на
коленях.
   - Мне очень трудно представить двусмысленность своего  положения,  но  я,
кажется, понимаю, что вас беспокоит.
   - Как вам "трудно  представить"?  Да  ведь  вы  постоянно  жили  рядом  с
мужчиной!
   -  Который  был  моим  дворецким  и  поваром!  Его  зовут  Баджи,  и  это
действительно особенное, совершенно замечательное существо,  он  еще  и  мой
камердинер.
   - Мне кажется, такое положение вещей непозволительно для леди, -  сказала
Гвент так, что Марк ощутил необходимость вмешаться. Ему уже  успел  надоесть
ее зудящий поучительный тон.
   - Теперь это не имеет никакого значения, тетя Гвент. Дукесса находится  с
нами, зачем вспоминать о какой-то ерунде?
   - Но разве этот мужчина не жил рядом с ней?
   - Да, -  сказала  Дукесса,  потягивая  глинтвейн  и  стараясь  оставаться
спокойной.  -  Возможно,  вашему  повару  следует  познакомиться  с   Баджи.
Глинтвейн в исполнении Баджи имеет  совершенно  необычный  тонкий  вкус.  Он
знает какой-то особенный состав ингредиентов, который  отказывался  сообщить
даже моей матери. Она столько раз говорила, что  мы  могли  бы  разбогатеть,
продав этот рецепт.
   -  Да,  я  уже  пробовал  образцы  кулинарного  искусства  Баджи  и  могу
подтвердить, что они великолепны, - сказал Марк.
   - Дорогой Марк! Этот человек - давний слуга семьи. Но не  слишком  ли  он
хорошо говорит по-английски? Человек, умеющий изъясняться как джентльмен, не
может быть удовлетворен столь скромной ролью. Нельзя допустить, чтобы  он  и
впредь оставался рядом с Дукессой. Репутация нашей семьи под угрозой. Она  и
без того пошатнулась в последнее время, а теперь и вовсе грозит превратиться
в руины.
   Последние слова тети окончательно лишили Марка самообладания.
   - О чем вы говорите? Что все это значит? Может быть, вы  хотите  сказать,
что семья под угрозой оттого, что ее главой стал наследник по второй линии?
   - Не кипятись, мой мальчик. Это не имеет ни малейшего отношения к тебе  и
связано лишь с признанием Дукессы законным членом  семьи.  Теперь  еще  этот
слуга - мужчина, прислуживавший одиноко  живущей  девушке.  Результат  легко
предугадать.
   - Поздравляю вас с этими выводами, тетя Гвент, но не забывайте, что  отец
Дукессы, мой дядя, граф Чейз знал и одобрял службу этого слуги, возможно, он
сам...
   Дукесса прервала его, произнеся спокойным, безмятежным тоном:
   - Боюсь, что вы  правы,  мэм.  Репутация  семьи  действительно  несколько
пострадала в ходе последних событий, но отменить  что-либо  уже  невозможно.
Боюсь даже, что в скором времени репутация  семьи  может  подвергнуться  еще
большим  испытаниям,  и  меня  это  беспокоит.  Однако  неужели  вы  всерьез
полагаете, что Баджи, с его совершенным знанием  языка,  может  заключать  в
себе какую-то угрозу для семьи?
   - Разумеется, она так не думает, - ответил Марк, делая одновременно  тете
Гвент знак помолчать. - Хотя  бы  потому,  что  наш  Спирс  может  составить
неплохую  конкуренцию  Баджи  и  в  красноречии,  и  в   умелом   исполнении
обязанностей камердинера.
   - Но Баджи ни в коем случае не может оставаться ее камердинером, Марк,  -
не сдержалась тетя Гвент.
   - Ее камердинер? - спросила Антония, поднимая голову от нового  романа  -
сентиментальной истории об экзальтированной героине,  постоянно  проливающей
слезы, и  ревнивом  герое,  рассекающем  каждого  встречного  пополам  своим
магическим мечом. - Он твой камердинер, Дукесса? Как интересно! Так  это  он
делает тебе прическу, готовит ванну? Может быть, ты познакомишь меня  с  ним
завтра утром?
   - Если тебе так хочется, Антония.
   - Баджи останется здесь, - твердо заявил Марк. - Но круг его обязанностей
я определю впоследствии.
   - Я полагаю, - уверенно начала  Дукесса,  -  что  определять  обязанности
Баджи - это мое право.
   - Полегче, Дукесса, - откликнулся Марк. - Ты теперь живешь в Чейзе, но не
ты всем  здесь  распоряжаешься.  Чтобы  жизнь  в  доме  текла  размеренно  и
спокойно, на здешних слуг возложено множество самых разных  обязанностей,  у
каждого - своя. Ты привыкла к своему  "Милому  Крошке"  и  еще  незнакома  с
распорядком большого дома. Но я обещаю непременно обсудить с тобой положение
Баджи. Я очень рад, что ты решила наконец перебраться в Чейз. Может быть, ты
расскажешь мне, что заставило тебя изменить свое решение?
   Дукесса явно решила не затруднять себя ответом. Выражение ее  лица  никак
не изменилось. "Как она грациозна и прекрасна", - думал  Марк,  наблюдая  за
ней. Ее изысканная манера держаться казалась все более непостижимой.  Раньше
ее холодные сдержанные  манеры  выглядели  всего  лишь  занятными,  если  не
сказать смешными, ведь тогда она казалась просто выскочкой. Теперь  же  этот
аристократизм был к месту, она наконец  заняла  подобающее  положение.  Марк
вспомнил, какой он  застал  ее  в  саду  у  коттеджа  -  раскрасневшейся,  с
завитками волос, прилипшими к влажному от  пота  лбу.  Невероятно,  что  она
могла быть такой. Сейчас  Дукесса  была  похожа  на  мраморное  изваяние,  и
казалось не правдоподобным, что она может ощущать вкус вина  или  переживать
за Баджи.
   Фанни только было остановила вожделенный взгляд  на  подносе  с  лимонным
кексом, как, заметив нахмурившееся лицо тети Гвент, поспешно опустила глаза.
   - Может быть, попробуешь яблоки, они такие чудесные, я уже расправилась с
одним, - предложила тут же Дукесса.
   Безразлично пожав плечами, Фанни поймала яблоко, брошенное  Марком.  Марк
попытался улыбнуться Дукессе, но та даже не смотрела на него.
   - По-моему, уже слишком поздно, - заметила тетя Гвент.  -  Девочкам  пора
отправляться в постель.
   Антония закрыла было книгу, чтобы встать и уйти, но  раздумала  и  решила
вдруг обратиться к Дукессе.
   - Оказывается, ты наша сводная сестра, Марк сказал нам об этом. Вовсе  ты
никакая не кузина из Голландии.
   - Да, ты права. После того как ваша дорогая мама умерла, папа женился  на
моей маме и признал меня своей законной дочерью.
   - Подумать только, ты была бастардом, - простодушно  отметила  Фанни;  ни
малейшей искры коварства не показалось при этом ни на ее лице, ни в  голосе.
- Как это странно! Я помню,  как  мы  с  Антонией  спорили,  откуда  ты.  Из
Голландии или из Италии? Нам было очень трудно определить это, поскольку  ты
никогда не говорила ни на одном из этих двух языков.
   - Да, я была бастардом, до прошлого мая, если быть точной.
   - Дорогая, нет никакой необходимости так громко заявлять  об  этом,  люди
могут подумать, что ты совсем не стыдишься своего неблагополучного рождения,
- одернула ее Гвент.
   - Я не вижу ничего постыдного в своем рождении, мэм.
   - И все же... - хотела возразить ей Гвент, но была прервана Антонией:
   - Теперь ты сможешь найти себе мужа, настоящего джентльмена, а раньше  ты
не могла претендовать на это, так как не считалась леди.
   - Подумать только, - мечтательно произнесла Фанни, вгрызаясь в сердцевину
яблока. - Ты была дитя любви, как это романтично!
   - Все это вздор, - сказала Антония. -  Главное,  что  теперь  ты  можешь,
находиться здесь по собственному желанию, а не из-за прихоти Марка. И он  не
может приказать тебе покинуть этот дом.
   - Кажется, никто здесь не собирается  злоупотреблять  своими  правами,  -
перебила племянницу Гвент. - Хотя я и  могла  бы  запретить  тебе  постоянно
пережевывать это бессмысленное чтиво.
   - И все же, тетя, Марк  с  каждым  днем  становится  все  более  строгим,
изобретает новые правила. Возможно, и сегодня, когда мы с Фанни отправимся в
постель, вы, тетя Гвент, вместе с ним выработаете еще одно. Но  мы  с  Фанни
продолжаем дружить с вами, тетя, потому что понимаем, что у вас  нет  других
обязанностей, кроме нашего воспитания, не  то  что  у  графа.  -  Она  вдруг
перевела взгляд на Дукессу. - А ты еще не собираешься в Лондон?
   - Да, это вполне возможно. Почему бы мне не отправиться туда сразу  после
рождественских праздников?
   - И Марк  даст  тебе  денег?  -  поинтересовалась  Фанни,  поглядывав  на
лимонный кекс и покусывая яблоко. - Там ведь все так дорого!
   - Увидим, - раздраженно отозвался Марк. - А теперь девочки отправляются в
постель. Не  волнуйтесь,  мы  с  тетей  Гвент  не  станем  изобретать  новых
деспотических правил для вас. Тетя Гвент  тоже  может  идти  отдыхать,  если
пожелает. А Дукессу я бы попросил ненадолго задержаться, если, конечно,  она
не против.
   Дукесса, застыв,  стояла,  медленно  поглаживая  рукой  мягкую,  покрытую
парчой поверхность кресла.
   - Я слушаю, Марк. О чем ты хочешь поговорить со мной?
   - Почему ты сказала, что решила отправиться в Лондон?
   - Потому что я, возможно, сделаю это. После рождественских праздников.
   - Тебе понадобятся деньги?
   - Нет, можешь не беспокоиться об этом.
   - Следовательно, ты не испытываешь  финансовых  затруднений?  Я  уж  было
решил,  что  именно  они  и  привели  тебя  сюда.  Надеешься,  что   сможешь
продержаться на свои средства и в Лондоне? Но тебе наверняка понадобится там
какая-то поддержка.
   - Со мной будет Баджи.
   - Ты не должна ехать, я запрещаю. Тебе придется дождаться,  когда  я  сам
поеду туда, возможно, это произойдет в марте. Тетя Гвент тоже поедет с  нами
в роли твоей компаньонки. Ты станешь королевой сезона.  И  если  ты  найдешь
джентльмена, которого одобрю и я,  то  получишь  приданое  и  сможешь  выйти
замуж.
   - Как все это глупо, Марк. Умоляю, умерь  свою  страсть  распоряжаться  и
приказывать. Это так не идет тебе. Не строй из себя тирана.
   - То, что говоришь ты, это еще большая глупость. Никакой я не  тиран.  Ты
просто наслушалась сегодня Близнецов. Дукесса,  ты  даже  не  представляешь,
сколько всяких прощелыг в Лондоне, способных на разные вольности в отношении
леди. Они могут сделать это так неожиданно, что ты едва успеешь понять,  что
произошло. Я не хочу, чтобы это случилось. Не забывай, что теперь ты  носишь
фамилию Уиндемов. Ты поедешь в Лондон со мной, и я сумею осадить  всех  этих
негодяев.
   Она ответила ему с неожиданной нежностью в голосе:
   - Послушай, Марк, если ты не остановишься, то должен будешь всех знакомых
женщин  перевезти  под  конвоем  на  стажировку  к  бристольским  целителям.
Говорят, это