понятно, как ты можешь желать, чтобы он был рядом  с  тобой?  Это  же
бессмыслица. Ведь он тебя обманывает! Использует в своих  целях.  С  ним  ты
будешь чувствовать себя еще более смущенной.
   - Смущенной? Нет, Ноэль. Я не испытываю по этому поводу никакого смущения
или растерянности.
   - Но, Салли, когда мне позвонили родители, они  сказали,  что  он  пришел
сразу за тобой и что ты заявила, будто знаешь, что он вот-вот появится. Еще,
помню, ты сказала, что он очень умный. С  маминых  слов  я  поняла,  что  ты
хочешь убежать и где-нибудь скрыться. То же самое ты  говорила  и  мне.  Так
почему же сейчас он с тобой? Почему ты хочешь быть с ним вместе?
   - Он меня поймал. Я -  любитель,  а  он  -  профессионал.  И  можешь  мне
поверить, ты тоже захочешь, чтобы он был со мной.  Салли  сделала  маленький
шажок вперед и слегка коснулась пальцами руки матери.
   - Да, это я мадам, "очень умный", это про меня. Специальный агент  Джеймс
Квинлан. Польщен, что вы меня помните.
   - Я бы предпочла не помнить вас, сэр, - сказала Ноэль, оглядываясь  через
плечо. Джеймс улыбнулся: теперь он точно знал, что  в  гостиной  еще  кто-то
есть. Скотт  Брэйнерд?  Доктор  Бидермейер?  Или  оба  сразу?  Он  чертовски
надеялся, что оба.
   - Или мы идем вместе, или не идет никто, -  подытожил  Квинлан.  -  Здесь
довольно холодно, так что решайте, мадам.
   - Ну хорошо, хотя я по-прежнему не понимаю, почему вы оказались с  Салли.
Вы не имеете на это никакого права. Она - моя дочь, и она больна. Ни ФБР, ни
полиция не могут ее задержать, потому что она психически неуравновешенна. За
Салли отвечаю я. Я ее опекун, и я заявляю, что она возвращается в лечебницу.
Это единственный способ обеспечить ее безопасность.
   - Даже так? - Джеймс взглянул на Ноэль с удивлением. Она же смотрела так,
словно с большим удовольствием влепила бы ему пощечину. - Лично мне  она  не
кажется "психически неуравновешенной". Готов поклясться, она  бы  выдержала,
если бы ее избивали резиновым шлангом или вырывали ногти. В мозгу Салли  нет
ни одной неуравновешенной клеточки.
   - В последние полгода Салли была очень больна. Ноэль отступила, пропуская
их в дверь. Они прошли мимо нее в  холл.  На  прекрасном  столике  старинной
работы, над которым  висело  большое  позолоченное  зеркало,  стояли  свежие
цветы. "В этой жуткой восточной вазе всегда стояли свежие цветы, -  подумала
Салли, - обычно белые и желтые хризантемы".
   - Проходи в кабинет отца,  Салли.  Давай  покончим  с  этим,  а  потом  я
позабочусь о том, чтобы ты снова была в безопасности.
   - Снова в безопасности? - прошептала Салли. - Она что, рехнулась?
   Квинлан быстро обнял ее и прижал к себе, и когда Салли  подняла  на  него
глаза, подмигнул и тихо шепнул: "Не волнуйся".
   - Ну и ну, какой сюрприз! - произнес он вслух, громко.
   У камина стоял доктор Бидермейер. Квинлан столько  раз  рассматривал  его
фотографию, что у  него  сложилось  впечатление,  будто  он  уже  допрашивал
доктора, хотя они еще не разу не встречались. Не этот  ли  мерзавец  оглушил
его по голове тогда в Коуве? Скоро, скоро он это выяснит.
   Он повернулся ко второму мужчине:
   - А это, насколько я понимаю, твой муж, Салли? Тот знаменитый делец Скотт
Брэйнерд? Тот, что работал на твоего отца? Кто, возможно,  женился  на  тебе
потому, что так приказал Эймори Сет-Джон?
   - Ее зовут Сьюзен, - вмешался  мужчина.  -  Салли  -  это  уменьшительное
детское имя, мне оно никогда не нравилось. Я звал ее  Сьюзен.  -  Он  шагнул
было вперед, но потом остановился. -  Ты  выглядишь  несколько  взвинченной,
Сьюзен, и это неудивительно. Что ты делаешь рядом с  этим  человеком?  Ноэль
только что рассказала нам, что он - агент ФБР...
   - ...Специальный агент, - уточнил Квинлан. Ему хотелось так поддеть этого
хлыща, чтобы он заскрежетал зубами от злости. -  Я  всегда  был  специальным
агентом.
   - Он ее догнал, - вставила Ноэль, - и привез обратно. Я не знаю, зачем он
здесь, но считаю, мы  просто  обязаны  его  убедить,  что  Салли  не  совсем
здорова, и поэтому она не может нести ответственность за убийство  отца.  Мы
можем защитить ее от преследований. Доктор Бидермейер может снова принять ее
в свою лечебницу, и Салли будет в безопасности.
   Салли посмотрела прямо в глаза матери.
   - Поскольку отец мертв,  -  сказала  она,  -  возникает  сразу  несколько
вопросов. Например: теперь, когда его с нами нет, кто будет навещать меня  в
лечебнице каждую неделю, чтобы бить, лапать и унижать?
   Мать уставилась на Салли с открытым ртом. Губы шевелились, но  наружу  не
вылетало ни звука. Лицо Ноэль потеряло  все  краски.  Теперь  она  выглядела
неуверенной и почти больной.
   - О Господи, Салли, нет! Это невозможно. И твой отец, и Скотт,  и  доктор
Бидермейер  -  все  они  каждую   неделю   рассказывали,   как   хорошо   ты
поправляешься, какой прекрасный уход ты получаешь в лечебнице. Нет, не может
быть, чтобы это было правдой.
   - Ей не следует говорить в таком тоне о своем покойном отце,  -  раздался
голос Бидермейера.
   - Доктор прав. - Это был Скотт. - Все это только лишний  раз  доказывает,
насколько она больна. Эймори избивает собственную дочь? Лапает  ее?  Это  же
бред сумасшедшего. Она безумна и только что подтвердила это.
   Бидермейер встал у камина, приняв картинную позу.
   - Классический  случай,  -  изрек  он.  -  Фантазии  некоторых  пациентов
настолько сильны, что они  сами  начинают  верить  в  плод  своего  больного
воображения.  Обычно  им  представляются  вещи,   о   которых   они   всегда
подсознательно мечтали.
   Твой отец был красивым мужчиной, Салли. Он вызывал у  девушек  физическое
влечение. Здесь нечего стыдиться.  Единственная  причина,  по  которой  тебе
пригрезилось, что приходил отец, заключается в том,  что  ты  сама  страстно
этого  желала.  Та  часть  галлюцинаций,  которая  связана  с  избиением   и
унижениями, тоже объяснима. Ты как бы мысленно обращала себя  в  беспомощное
состояние, и это помогало тебе простить саму себя за недостойные чувства.
   - Ну и дерьмо! - в сердцах  бросил  Квинлан.  -  Я  понял,  вы  -  доктор
Бидермейер. Как приятно, наконец встретиться с вами лично.
   - Сожалею, но не могу сказать то же самое о вас. Я здесь для того,  чтобы
забрать Салли, вы ничего не сможете с этим поделать.
   - Зачем вы три часа назад пытались похитить Салли из "Бонхоми-клуб"?
   - Альфред! О чем он говорит?
   - Это простое недоразумение, Ноэль. Мне удалось обнаружить, где находится
Салли. Я думал, что смогу просто взять  ее  с  собой,  без  шума  и  лишнего
беспокойства, но, к сожалению, не получилось.
   - Не получилось? - повторила Салли. - Вы пытались меня похитить, насильно
накачав меня наркотиками, и все, что вы после этого можете сказать, так  это
"не получилось"?!
   Бидермейер только улыбнулся и чуть заметно пожал плечами.
   - Он привел с собой еще двоих лакеев, Ноэль, -  добавил  Квинлан.  -  Все
втроем они набросились на Салли, когда та выходила из туалета, и  попытались
сделать ей укол. - Он повернулся к Бидермейеру. Руки чесались, как  хотелось
свернуть этому ублюдку шею. - Мы  вас  почти  взяли,  ничтожная  пародия  на
человека! По крайней мере вам придется заменить заднее стекло.
   - Нет проблем, - усмехнулся Бидермейер. - В любом случае это была не  моя
машина.
   - Что здесь происходит? - спросил Скотт.  -  Ноэль  рассказала  мне,  что
Салли сбежала. А теперь с ней агент  ФБР.  Со  слов  доктора  Бидермейера  я
понял, что она встретилась с этим человеком в том  захолустном  городишке  в
Орегоне и они стали любовниками. Но это невозможно! Салли, ты же все еще моя
жена. Что происходит?
   Квинлан улыбнулся всем троим самым сердечным образом:
   - Почему бы вам просто не рассматривать меня  как  своего  рода  адвоката
Салли? Я здесь для того, чтобы убедиться, что вы не навалитесь на  нее  всей
кучей или что наш добрый доктор не попытается вколоть  ей  еще  какую-нибудь
дрянь.
   Он разглядел  Скотта  Брэйнерда  получше.  Высокий,  стройный,  прекрасно
одетый, но его красивое лицо выглядело  каким-то  изможденным.  Под  глазами
залегли темные круги. Не  похоже,  чтобы  вся  эта  история  доставляла  ему
удовольствие. Более того, он выглядел испуганным. Что ж, так и должно  быть.
Квинлан мог сразу сказать, что этот парень не носит оружия. Скотт нервничал,
его руки то и дело совершали какие-нибудь беспорядочные, суетливые движения.
Он вытащил  трубку  из  кармана  превосходно  сшитого  английского  пиджака.
Разумеется, пистолет под мышкой нарушил бы безупречную линию этого  костюма.
Щеголь чертов!
   Квинлан молча наблюдал, как Скотт Брэйнерд  закуривает  свою  трубку.  Он
представил себе, как во время деловых переговоров Скотт Брэйнерд  использует
возню с трубкой, чтобы выиграть время. К тому же трубка позволяет ему занять
руки, когда он нервничает или сильно перепуган.
   - Так вы и есть тот самый мужчина, который похитил Салли, я прав?  Именно
вы вломились в мою лечебницу?
   Джеймс улыбнулся Бидермейеру:
   - "Да" по обоим пунктам обвинения. Как поживают немецкие  овчарки?  Милые
собачки и знают толк в хорошем сыром стейке.
   - Вы не имели права вламываться в мое заведение! Я затаскаю вас по судам!
   - Пожалуйста, потише, Альфред, - вмешалась Ноэль. -  И  вы  тоже,  мистер
Квинлан. Салли, почему бы тебе не присесть? Может быть, хочешь чаю?
   Ты выглядишь изможденной - такая худенькая, тебе нужно отдохнуть.
   Салли посмотрела на мать и медленно покачала головой.
   - Прости, Ноэль, но я боюсь, что доктор Бидермейер  с  твоего  позволения
мог подмешать в чай снотворное.
   У Ноэль сделалось такое  лицо,  будто  дочь  ее  ударила.  Казалось,  она
обезумела. Протянув руку, Ноэль шагнула к Салли.
   - О нет, Салли! Я же твоя мать! Я не могу тебе навредить! Ради  Бога,  не
говори так! Я желаю для тебя только самого хорошего.
   Салли дрожала мелкой дрожью. Джеймс взял ее  за  руку,  ощутимо  сжав,  и
проводил к небольшому диванчику. Он держался почти вплотную к ней,  понимая,
что ей очень важно чувствовать рядом его присутствие, ощущать  его  теплоту,
твердость его духа. Заложив руки за голову, Джеймс принялся разглядывать всю
троицу из-под полуопущенных ресниц.
   Он обратился к Скотту Брэйнерду,  который  теперь  яростно  пыхтел  своей
трубкой:
   - Расскажите мне, как вы впервые встретились с Салли.
   - Да, Скотт, расскажи ему, - поддержала Салли.
   - Если я это сделаю, ты скажешь ему, чтобы он убирался из нашей жизни  ко
всем чертям?
   - Это не очевидно, - ответил за нее Квинлан. - Я скажу вам то,  что  могу
обещать совершенно твердо: я обещаю не бросать Салли в кутузку.
   - Я очень рада, - проговорила Ноэль. - Салли необходимо надежное убежище.
Доктор Бидермейер об этом позаботится, он мне это пообещал.
   "Черт бы их подрал, они повторяют имя Бидермейера как молитву", - подумал
Квинлан.  Неужели  Ноэль  тоже  часть  этого  заговора?  Или  она  настолько
легковерна? Как  можно,  неужели  она  не  в  состоянии  посмотреть  трезвым
взглядом на собственную дочь? Разве  она  не  видит,  что  Салли  совершенно
нормальна?
   Скотт принялся расхаживать по комнате, то и дело посматривая то на Ноэль,
которая, в свою очередь, смотрела на Салли так пристально,  словно  пыталась
прочесть мысли дочери, то на Бидермейера, расположившегося в большом  уютном
кресле и пытавшегося принять столь же непринужденно уверенный вид, какой так
легко удавался этому чертову фэбээровцу.
   -  Я  встретил  Сьюзен  в  Национальной  галерее  искусств,  на  выставке
Уистлера. Это был восхитительный вечер. Они представляли публике шестнадцать
"японских" полотен Уистлера. Салли появилась в компании друзей - как всегда,
впрочем. Нас представил друг другу один  адвокат.  Мы  разговорились,  потом
выпили кофе. После я пригласил ее на обед." Именно так все и началось  -  ни
прибавить, ни убавить. Мы с  Салли  обнаружили,  что  у  нас  много  общего.
Влюбились друг в друга. Поженились.
   Бидермейер неторопливо встал и демонстративно потянулся.
   - Ужас, до чего романтично. Скотт. Ну да ладно, поговорили и хватит.  Уже
поздно, Салли нужно отдохнуть. Нам пора отправляться, детка.
   - Я так не думаю, - произнесла Салли настолько спокойно, насколько могла.
Джеймс почувствовал, как дрожит  ее  рука.  -  Мне  двадцать  шесть  лет,  я
абсолютно здорова. Вы не можете заставить меня ехать с вами. Кстати,  Скотт,
ты случайно забыл  рассказать  Джеймсу,  почему,  до  тех  пор  пока  мы  не
поженились, ты не упоминал, что работаешь на моего отца.
   - Но ты никогда и не спрашивала, ведь  так?  Ты  была  слишком  поглощена
собственной карьерой, всеми этими изысканными вечеринками  и  эксцентричными
друзьями. На самом деле ты не слишком интересовалась, чем  я  занимаюсь.  Ты
никогда меня не расспрашивала, черт бы тебя побрал!
   - Я спрашивала, только ты ни разу не ответил прямо:  ты  просто  говорил,
что работаешь в юридической фирме, и этим ограничивался. Я прекрасно  помню,
что спрашивала, но ты никогда особо не распространялся.
   Квинлан почувствовал нарастающее напряжение Салли и незаметно для  других
еще крепче сжал ее руку. Она прекрасно справляется. Квинлан  был  доволен  и
полон оптимизма. Однако чаша его терпения по отношению к этой троице  быстро
переполнялась. "Еще немного, - подумал он, - теперь уже скоро".
   Чуть помедлив, Салли спокойно произнесла:
   - Честно говоря, после того, как я узнала, что у тебя роман  на  стороне,
мне стало решительно все равно.
   - Это ложь! Не было у меня никакого романа! Я всегда был тебе верен, даже
эти последние полгода.
   Ноэль покашляла, прочищая горло.
   - Так мы ни к чему не придем. Салли, ты хочешь  сказать,  что  совершенно
здорова, а в  лечебнице  ты  подвергалась  жестокому  обращению  со  стороны
отца...
   - И доктора Бидермейера. У него был маленький  придурковатый  санитар  по
имени  Холланд,  которому  нравилось  меня  раздевать,   купать   в   ванне,
причесывать мне волосы, и он обожал просто сидеть на краешке моей кровати  и
пялиться на меня.
   Ноэль повернулась к Бидермейеру.
   - Это правда? Тот пожал плечами.
   - Лишь отчасти. За ней действительно ухаживал санитар по  имени  Холланд.
Сейчас он уволился. Возможно, он когда-то перешел границы. Такое  случается,
Ноэль, особенно если пациент так  тяжело  болен,  как  наша  Салли.  Что  же
касается остального, то это всего лишь часть ее заболевания -  галлюцинации,
мрачные фантазии. Поверьте мне, Ноэль, так же, как вы верили своему  мужу  и
Скотту. Скотт жил с ней бок о бок, он видел, как  распадается  ее  личность.
Верно я говорю, Скотт? Брэйнерд кивнул.
   - Да, это производило пугающее впечатление. Поверьте, Ноэль,  мы  вас  не
обманываем.
   И Ноэль Сент-Джон им действительно поверила.  Квинлан  видел  это  по  ее
лицу. У нее появилось выражение  глубокой  боли  и  вместе  с  тем  какой-то
определенности, новой решимости. Обращаясь к дочери, она сказала:
   - Послушай меня, Салли, я тебя люблю и всегда любила. Ты поправишься, мне
безразлично, сколько это будет стоить. Тебе  будет  обеспечен  самый  лучший
уход. Если не хочешь лечиться  у  доктора  Бидермейера,  мы  найдем  другого
врача. А пока что, дорогая, прошу тебя, возвращайся с ним в  лечебницу.  Там
ты будешь под надежной защитой.
   - Судья Харкин объявил тебя умственно недееспособной.  Ты  ведь  даже  не
помнишь, как проходило слушание дела, правда? Что ж,  ничего  удивительного,
ты была очень больна. На протяжении  всего  слушания  ты  не  произнесла  ни
единого слова - просто сидела, уставившись в  пространство  перед  собой.  Я
пыталась с тобой заговорить, но ты смотрела сквозь меня и не видела, даже не
узнала. Это было ужасно.
   После смерти отца я считаюсь твоим  опекуном,  фактически  мы  оба,  я  и
Скотт. Прошу тебя, Салли, доверься мне. Я желаю тебе только  добра,  девочка
моя, я тебя люблю.
   К Скотту вернулась уверенность, и он сказал:
   - Пожалуй, мистер Квинлан, вы можете задержать Сьюзен на один день, но не
более того. Судья также вынес решение, что Сьюзен не в состоянии отвечать за
свои действия. Вы ничего не можете с ней сделать. Сьюзен не станут судить за
убийство отца.
   Салли сохраняет самообладание, отметил Квинлан, хотя  он  знал,  что  она
потрясена. Да, ну и компания! Он все еще не  мог  определиться  в  отношении
Ноэль  Сент-Джон.  Казалось,  она  такая  заботливая,   говорит   совершенно
искренне, но... Похоже, они твердо уверены, что Салли убила  отца.  Решающий
момент для его вмешательства почти настал. Но только почти.
   Салли подняла руку, чтобы остановить мать:
   - Ноэль, тебе известно, что доктор Бидермейер все время  держал  меня  на
наркотиках? Вот почему я не помню судебного слушания. Я тебе  говорила,  что
отец приходил избивать меня два раза в неделю? А ты знаешь,  что  Бидермейер
за этим наблюдал? Да-да, доктор, мне известно про двухстороннее  зеркало.  Я
знаю и то, что, когда отец ласкал себя, стоя над моей кроватью, где я лежала
абсолютно голая, вы подводили зрителей смотреть в окошко в двери!
   Она  вскочила  на  ноги,  и  Квинлан  был  уверен,  что  она   собирается
наброситься на Бидермейера. Он слегка коснулся ее руки. Все ее мышцы застыли
в напряжении. Салли закричала:
   - Вы ведь получали удовольствие, поганый извращенец?
   Она резко повернулась, чтобы посмотреть в лицо матери.
   - Я много чего не помню, потому что  он  накачивал  меня  лекарствами  до
бессознательного состояния, чтобы  я  не  могла  бороться  с  ним  и  с  его
надзирателями. Неужели ты не понимаешь! Они ни  под  каким  видом  не  могли
отказаться от лекарств. Я бы вывела их на чистую воду. А ты знаешь, что отец
иногда специально велел Бидермейеру уменьшать дозу, чтобы, когда  он  придет
надо мной поиздеваться, я могла бы получше это прочувствовать.  Это  правда,
Ноэль, поверь! Мой отец, твой муж. Я тебя не обманываю. Я  не  выдумала  все
это специально для того, чтобы потешить свое извращенное самолюбие. Мой отец
был настоящим чудовищем, Ноэль. Но ведь ты сама это знаешь?
   Ноэль закричала на Салли, чуть не завизжала:
   - Больше ни слова об этом, Салли! Достаточно этой безумной лжи! Я не могу
этого вынести, просто не в состоянии.
   Скотт Брэйнерд тоже повысил голос:
   - Да, Салли, правильно. Этого более чем достаточно.  Сейчас  же  извинись
перед мамой за ужасные вещи, которые ты наговорила ей про мужа.
   - Но все это правда, и ты это сам знаешь, Скотт. Отец  не  мог  бы  упечь
меня без твоего участия. Скажи, Скотт, зачем ты хотел убрать меня с дороги?
   - Что ты, Сьюзен, мне было  так  жаль,  что  тебя  пришлось  поместить  в
лечебницу! Меня это просто убивало. Но мы были вынуждены так поступить, ведь
ты могла причинить вред самой себе.
   К радости Квинлана, Салли удалось расхохотаться.
   - О, Скотт, это замечательно, у меня просто нет  слов.  Да  ты  -  жалкий
лжец! Знаешь, Ноэль, когда отец меня  избивал  или  просто  занимался  своим
делом, стоя надо мной и прижимая меня к кровати, - так вот,  ты  знаешь,  он
при этом смеялся и приговаривал, что наконец-то ему удалось устроить,  чтобы
я оказалась как раз там, где мне самое  место,  где  он  всегда  хотел  меня
видеть.
   Господи, сейчас я все припоминаю! Он заявил, что это  его  месть  за  все
годы, которые я пыталась защищать тебя от него. А еще сказал, что пребывание
в этом милом местечке поможет держать мой рот на замке.  Я,  мол,  не  смогу
проболтаться обо всем остальном - только не знаю, что он  при  этом  имел  в
виду.
   - Зато я знаю, - вставил Квинлан. - Мы вернемся к этому позднее.
   Салли улыбнулась ему и согласно кивнула. Потом снова обратилась к матери:
   - Он тебе рассказывал, как сильно меня ненавидит? Мне  кажется,  что  ему
было недостаточно просто посадить меня под замок. Наверное,  ему  было  мало
того, что он избивал тебя, потому что он стал приходить, чтобы бить  и  меня
тоже. Два раза в неделю. Как часы. Это был человек,  подчинивший  дисциплине
даже с