моя первая проповедь за три месяца. Кстати, вы прекрасно справились со своими обязанностями. Особенно меня тронула ваша воскресная проповедь, которую вы прочитали с таким пылом! Мне всегда казалось, что пастве нравится временная смена караула на кафедре проповедника. Но завтра снова воскресенье и я снова предстану перед ними. Мои разъезды окончены. Мы с Мэри Роуз нанесли визиты горожанам до отъезда в Брайтон. Я пробыл дома больше недели и за это время повидался, поговорил и даже помолился вместе с прихожанами. Мало того, мы с женой пригласили на чай почти всех жителей в этом городке, и могу поклясться, что чаепитие прошло как нельзя лучше. Поэтому объясните, Сэмюел, как люди пришли к подобному заключению, разумеется, совершенно вздорному?
     - Видите ли, в чем дело, сэр, - начал помощник, не отвечая на вопрос, который он счел риторическим, - должен сказать, что я всегда стремлюсь донести слова Господни до паствы, а потом как можно точнее передать вам слова и чувства людей.
     - Прекрасно. В таком случае откройте мне глаза, - кивнул Тайсон.
     Сэмюел деликатно откашлялся, очевидно, прикидывая, как смягчить удар.
     - Я считаю своим долгом напомнить, сэр, что вы уже не в Шотландии, которая хоть и является оплотом протестантства, где грешники преследуются так же ревностно, как у нас, однако живут там люди другого сорта. Возможно, они каким-то образом изменили ваши воззрения, заставили взглянуть на многие вещи с другой стороны, вселили в вас иные понятия о морали и приличиях, ибо теперь вы постоянно вопите и громогласно возмущаетесь, когда ранее говорили спокойно, почти шепотом, не повышая голоса. Уж не они ли внушили вам желание усомниться, а то и напрочь отринуть те принципы духовности и благочестия, в которые вы прежде твердо верили и даже исповедовали?
     - Хотя речь ваша течет гладко и даже витиевато, я все же не совсем уверен, что проник в ее смысл, - виновато признался Тайсон.
     - А раньше, до отъезда в Шотландию, вы все поняли бы, - упрекнул Сэмюел. - И ответили бы мне в том же духе. Ах, как все это тяжело, преподобный Шербрук! Но попытаюсь пояснить свою мысль. Шотландцы, если можно так выразиться, не похожи на нас. Они так и не сумели постигнуть глубины и сложности нашей веры. Им не дано оценить или уразуметь нашу точку зрения на окружающий мир и своих ближних. Они отличаются от нас, сэр.
     - Вот как? И к какому же сорту людей принадлежим мы?
     - Мы англичане, преподобный Шербрук.
     - Вот мы и добрались до сути. А моя жена - нет.
     - Совершенно верно, сэр. Насколько мне известно, местные жители из уважения к вам согласны терпеть ее в, своем кругу, но только при условии, что вы вновь станете прежним. Они хотят видеть настоящего священника. Того, кто столько лет был их заступником перед Господом. - Видя, что брови Тайсона по-прежнему подняты, Сэмюел с отчаянием добавил:
     - Они так надеются, что вы сделаете все, лишь бы стать прежним! Просто добрым старым знакомым викарием, преданным другом и советчиком, каким вы были для них в полной мере, прежде чем отправились в Шотландию.
     - Был, прежде чем отправился в Шотландию, - с расстановкой повторил Тайсон.
     - Я взял на себя труд побеседовать со многими леди и джентльменами из здешней паствы, преподобный Шербрук. Собственно говоря, они сами ко мне подходили, желая облегчить душу, особенно мистер Гейтер, новый хозяин гостиницы "Мертвый испанец", которую он только что купил у своего старшего брата Тома. Скорее всего вы еще этого не знаете, иначе непременно пожелали бы мистеру Гейтеру удачи. Так вот, мистер Гейтер говорил от лица всех мужчин. По его словам, они обсудили ситуацию. Должен сказать, сэр, хотя мне крайне неприятно признаваться в этом, многие заходили так далеко, что злорадствовали и отпускали непристойные шуточки, вроде того что хорошенькая женщина способна совратить даже самого благочестивого служителя Бога, превратив его в низкое, похотливое создание, зеленого юнца, у которого в голове одни лишь плотские желания и сладострастные мысли. Мистер Элиас сообщил, будто видел своими глазами, как вы.., целовали свою жену, сэр. Он пошатнулся и чуть не приземлился на свой.., э-э-э.., зад.
     Тайсон почувствовал искушение оторвать голову Сэмюелу Притчерту, однако сдержался, - Меня беспокоит, сэр, что теперь они считают вас одним из своих.., не служителем Господа, который всегда стоял над ними, над низменными желаниями, которые одолевают людей и время от времени заставляют их совершать смертные грехи. Теперь же прихожане видят в вас человека слабого, способного поддаваться зову плоти. Они боятся за вас, сэр. Вы пали в их глазах и больше не имеете права быть их духовным вождем. Проще говоря, они вам не доверяют.
     Зов плоти.
     Тайсон оцепенел.
     В памяти пронеслись последние три месяца, головокружительные ночи, любовные игры по утрам, наполненные бесконечными восторгами, безбрежной нежностью, поразительными открытиями и, Господи, вожделением, лишающим рассудка, вызывающим желание вопить от хмельной радости и склоняться перед истинным чудом. Опустошающим мозг. Заставляющим забыть о том, кем бы ты был когда-то.
     Сэмюел прав. Он не тот человек, который три месяца назад отправился в Шотландию. Только сейчас Тайсон осознал, что все это время не перестает улыбаться - просто так, без всякого повода, как когда-то давным-давно, когда он был молод и еще не собирался посвятить свою жизнь Господу и церкви. До того, как встретил Мелинду Беатрис.
     Он вдруг увидел себя со стороны - каким был и в кого превратился. Решив принять сан, он стал угрюмым, невероятно серьезным, потерял всякое чувство юмора и способность ценить простые радости жизни. У него была лишь одна цель, помимо которой он ничего не замечал. Все его интересы сосредоточились на людях, за которых он чувствовал ответственность. Эти люди привыкли искать его совета, решения всех своих проблем, утешения в минуты страданий и несчастий. А взамен они ожидали от него определенного поведения - это он знал даже слишком хорошо и никогда их не подводил.
     До того, как поехал в Шотландию, До того, как женился на Мэри Роуз, Он, разумеется, любил своих детей, но никогда не дарил им своего безраздельного внимания, не изливал безграничную радость, которой сейчас поистине бурлил.
     Мэри Роуз. Его жена. Только сегодня утром он овладел ею, разбудив поцелуями, лаская теплое, гладкое тело, ощущая острое наслаждение, которое, казалось, росло с каждым разом, когда они бывали вместе. И пробудился он с блаженной улыбкой и плотью, затвердевшей, как планка дубового паркета на полу спальни.
     Тайсон поднялся и шагнул к окну. На улице было холодно, серое небо затянули тучи, по стеклу уныло барабанил противный мелкий дождь. Как быстро осень уступила место зиме! Он понял, что замерз, причем тепло требовалось не только его телу, но и душе.
     Ничего не ответив Сэмюелу, викарий подошел к камину и начал разводить огонь. Когда пламя разгорелось, он поднялся с колен и повернулся к помощнику, который все это время так и не двинулся с места, - Буду откровенным, сэр, - внезапно выпалил Сэмюел. - Наши люди не желают видеть здесь чужака. Им нужны вы прежний, тот, каким были до отъезда. До того, как привезли сюда иностранку.
     - Уходите, Сэмюел.
     - Прошу прощения, сэр, я еще не все сказал.
     - Так говорите.
     - Дело еще и в вашем смехе, сэр.
     - В чем?!
     - В вашем смехе, сэр, нескрываемой легкости духа" неотразимом обаянии, остроумии. Это ему смущает людей, заставляет думать, что их духовный лидер вдруг превратился в незнакомца. Прихожан тревожит ваша.., как бы это сказать.., несерьезность, отсутствие подобающей степенности и уравновешенности, правильных взглядов на то, что главное в жизни. Вы совершенно переменились, и это заметили все. В глазах окружающих вы опустились до последнего предела. Из-за этого их вера пострадала. Ну вот, теперь я сказал все и прошу прошения за откровенность. - Я благодарю вас за эту откровенность, Сэмюел. А теперь прощайте.
     Он не шевельнулся, пока за помощником не закрылась дверь, и только потом протянул руки к огню. Что-то шея затекла... Тайсон с силой потер онемевшие мышцы, перевел взгляд на часы и сообразил, что сейчас только одиннадцать утра, а он опять вожделеет к Мэри Роуз, словно не лежал в ее объятиях три с половиной часа назад. Как он ее хочет! Только о ней и думает. Только она царит в его сердце. И в его душе, которая до сих пор была полна одним лишь Богам. Нет, она не завладела его душой. Это невозможно. Но Мэри Роуз изменила его, подарив свое тело, доверие и безграничную любовь, которая так долго оставалась невостребованной. Он знал, что она любит его, хотя никаких слов сказано не было. Мэри Роуз.., открытая, бесхитростная, с сияющими любовью глазами. А что он испытывал к ней, своей жене? Той, что перевернула его жизнь? Тайсон не хотел думать об этом. Просто не мог. Его возмущало и бесило осознание того, что он стал рабом собственных инстинктов, стремления удовлетворить низменные эгоистические потребности. Пусть это чистая правда, но все равно ужасно!
     Даже в двадцать лет, женившись на Мелинде Беатрис, он не чувствовал столь всепоглощающего желания к женщине. Безумного, пылкого желания. Проще сказать, похоти. Но дело не только в этом. Мелинда Беатрис пыталась покориться ему, потому что любила его, о чем сама твердила сотни раз. Она хотела быть его женой, верной помощницей во всех делах. Но это продлилось недолго. Вскоре он стал приходить к ней, только когда хотел зачать еще одного ребенка. Жизнь стала приобретать определенные очертания, вошла в колею. Тайсон нашел то, что искал. Его уважали, им восхищались, в нем нуждались - и все потому, что он честно пытался выполнить роль духовного советчика всего городка. Но теперь появилась Мэри Роуз. Она принадлежит ему. Видеть ее, быть рядом, касаться, чувствовать, как она счастлива его ласками, - такого он не ожидал, но с ней все казалось совершенно естественным. Как важно было разделить с ней наслаждение, знать, что именно он дарит ей моменты экстаза! Вонзаясь в нее, он слышал, как она задыхается от наслаждения, снова и снова выкрикивая его имя, и испытывал ничем не замутненное счастье. В подобные минуты для пего ничего больше не существовало. Он чувствовал, что он для нее единственный, самый дорогой, и это, несомненно, было благословением Господним. Она не только была любящей и преданной женой, но и сумела укротить его упрямых мальчишек, а вчера за ужином даже приказала Максу съесть всю брокколи, причем сделала это.., на латинском. Макс смеялся так, что слезы текли по щекам. Сегодня утром он как заведенный бормотал одну и ту же фразу, так что отец накрепко ее запомнил;
     - Aut id devorabis amabisque, aut eras prandebis. Мегги немедленно поинтересовалась у Мэри Роуз, что это значит. Та с лучезарной улыбкой пояснила:
     - Немедленно съешь все, и охотно, иначе получишь это на завтрак.
     Сам Тайсон хохотал не меньше сына. Значит, он недостаточно серьезен, так? Смеется слишком часто? Легкомыслен? И это принижает его? Господи милостивый, что же делать? Наверное, Сэмюел прав. И прихожане тоже. Все заметили эту невероятную метаморфозу. Все, кроме него.
     А теперь и он прозрел.
     Да, он изменился, забыл то, что необходимо для спасения души. Избрал опасный путь - путь разврата.
     Тайсон подошел к письменному столу, перечитал наброски проповеди.., и оцепенел. Неужели это писал он - настолько естественно, легко, радостно?
     Тайсон на минуту прикрыл глаза. Вот ужас!
     Разорванные страницы полетели на пол.
     Он не стал обедать дома, а вместо этого отправился в гостиницу "Мертвый испанец", где попросил подавальщицу Петунью принести чашку ароматного чая и холодного цыпленка с теплым хлебом. На улице по-прежнему моросило, и сырость, казалось, проникала до самых костей.
     Он ел, поджидая, когда покажется мистер Гейтер. Тот явился, едва Тайсон рассеянно проглотил второй кусочек, размышляя о своей жизни и о том, что с ним стало.
     - Ах, преподобный Шербрук, как я рад снова видеть вас! Слишком долго вы отсутствовали, сэр, а за это время многие прихожане настолько распустились, что позволили себе не посещать церковь и не слушать проповеди мистера Притчерта. Неплохой он человек, но чересчур многоречив! Зато всегда рядом, всегда готов подставить плечо, чтобы облегчить чужое бремя, дать совет, помочь выпутаться из неприятностей. Завтра вы наконец почтите нас своим присутствием. Наверняка в церковь придут все!
     Бока мистера Гейтера выпирали из тесного передника, а сердце его было больше пивного брюха. Порядочный добродушный человек, которого Тайсон знал уже восемь лет и уважал все то время, что служил викарием в Гленклоуз-он-Роуэн, мистер Гейтер более чем справедливо обошелся со своим пропащим старшим братцем, который, по слухам, сел на судно, идущее в Америку, чтобы там искать новых жертв своего ненасытного распутства.
     - Вы когда-нибудь бывали в Шотландии, мистер Гейтер?
     - Нет, сэр. Родился, вырос и провел здесь всю жизнь. Думаю, человеку полезно знать свои корни и не отрываться от них.
     "Не слишком деликатно", - подумал Тайсон, откусывая от большого ломтя теплого хлеба.
     - Я видел вашу жену вчера днем, сэр, вместе с малышкой Мегги, в лавке драпировщика на Хайстрит. Обе смеялись неизвестно над чем. Настоящая красотка!
     - Да, Мегги очень похожа на свою тетку Синджен, - согласился Тайсон.
     - Нет, я имел в виду вашу жену. Все.., э-э-э.., мужчины так считают.
     Тайсон смял хлеб в кулаке. Сердце гулко заколотилось. Неужели мистер Гейтер хочет, чтобы Тайсон поверил, будто Мэри Роуз - потаскушка, стреляющая глазками налево и направо? А как же пресловутый мистер Сандерфорд? Мэри Роуз и не подумала с ним флиртовать!
     Ярость охватила Тайсона с такой силой, что он едва не задохнулся. Знаком попросив мистера Гейтера присесть, он холодно процедил:
     - Моя жена и дочь очень любят друг друга и, естественно, рады посмеяться вдвоем. Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мистер Гейтер, сказав, что моя жена красотка. По-моему, вы знакомы. Всего три дня назад, насколько мне помнится, вы посетили мой дом вместе со своей милой женушкой, чтобы выпить чаю.
     - Совершенно верно, милорд. Миссис Шербрук была очень гостеприимна. Дело в том, что.., о Господи.., я не хотел вас обидеть, преподобный Шербрук!
     - В таком случае, может, объяснитесь, мистер Гейтер?
     - Боже, какой стыд! Как неловко!.. Но ничего не поделаешь, сэр. Ваша жена кокетничала с Тедди Тейтом. Настоящее бесстыдство, сэр!
     - Вот как, - промямлил Тайсон. Настал его черед смущаться. Он был уверен, что единственный мужчина, с которым флиртовала Мэри Роуз, - это он сам. Снова вспомнив Сандерфорда, он еле заметно улыбнулся. Жена еще сравнивала его с Эриксоном Макфайлом...
     - Бедная Бетти Тейт! Залилась слезами и рыдала на груди у мисс Стрепторп.
     - Теперь понимаю. Разумеется, мисс Стрепторп рассказала вам об этом прискорбном событии?
     - И не только мне. Всем.
     - Какие еще грехи совершила моя жена, кроме непристойного флирта с Тедди Тейтом?
     - О, сэр, вы расстроились, а я этого вовсе не хотел! Знаю-знаю, мисс Стрепторп мечтала вас заполучить, и теперь вы считаете, будто она солгала, чтобы опорочить вашу жену, и вся эта история - не более чем ревность отвергнутой женщины.
     - Совершенно верно, мистер Гейгер. Мисс Стрепторп - чрезвычайно целеустремленная молодая леди. Боюсь, я стал ее врагом, отказавшись покорно следовать желаниям дамы, а именно - сделать ее хозяйкой пастората, который она хотела расширить за счет кладбища.
     - Неужели? Интересно, какие же мысли возникали бы у ваших гостей? Только представьте - вы пьете чай над гробом старой миссис Бердсли, а она лежит в земле вот уже больше пятидесяти лет!
     - Если я не ошибаюсь, мисс Стрепторп собиралась убрать гробы.
     - О Боже! - ахнул мистер Гейгер, покачивая головой. - Бьюсь об заклад, сэр, вы поговорили с ней прямо и откровенно, хотя достаточно деликатно.
     - Мне тоже так казалось.
     Владелец гостиницы погладил чисто выбритый подбородок.
     - Согласен, ее разочарование безмерно, если верить миссис Биттли и миссис Пэдуорти. Сам слышал, как они беседовали под окнами кабачка, ожидая, пока их мужья опрокинут последнюю кружку эля. Совсем пьяницами стали, просто позор! Да, вполне вероятно, что мисс Стрепторп несколько исказила правду.
     - Да не несколько, а весьма. Но мы отвлеклись, мистер Гейтер. Расскажите, в чем дело.
     - Постараюсь, сэр. Видите ли, вся округа толкует о том, что вы потеряли голову из-за жены, поддались слабостям обычного мужчины. Вот и все, сэр.
     - Ясно, - протянул Тайсон и резко встал. Все это он уже слышал раньше. - Жаль, если все считают, будто я изменился только потому, что вступил в брак.
     Мистер Гейтер грустно посмотрел на него:
     - Самое страшное, что может случиться со служителем Божьим, викарий. Настоящее несчастье.
     Тайсон ощутил, как сердце гулко забилось, и каждый удар посылает по телу резкую боль. Голова, которая болела у него крайне редко, теперь буквально раскалывалась, а в левом виске пульсировала кровь.
     - Неужели смех - это так ужасно, мистер Гейтер?
     - Да, если он беспричинный. Тогда он превращается в бессмысленное зубоскальство, - вздохнул тот. В глазах его светилась жалость. - Боюсь, в вашем случае это именно так.
     Тайсон торопливо покинул гостиницу. Он специально прошелся по Хай стрит, кивая, заговаривая со всеми встречными и глядя им в глаза. Лишь немногие не отводили взгляд. Сам он был таким серьезным, словно шел на похороны. Не обращая внимания на усилившийся дождь, викарий направился к старому церковному кладбищу. Страшно подумать, что Гленда Стрепторп собиралась снести могилы и пристроить к дому новое крыло! Неужели молодая девушка способна на подобное кощунство?
     Погрузившись в размышления, Тайсон прогуливался среди могил, пока не остановился перед любимым надгробием. Здесь был похоронен неукротимый, славившийся своей свирепостью в бою воин, однако, подходя к этой могиле, Тайсон всегда ощущал покой и даже некую безмятежность. Он положил ладонь на древний камень, провел по шершавой поверхности, разрушавшейся год от года, перечитал почти стертую надпись: "Сэр Венсан д'Эгле, родился в 1231, умер в 1283".
     У плиты лежали живые цветы. Их, конечно, принесла Мегги, зная пристрастие отца именно к этой могиле. Цветы уже успели посереть под дождем и имели самый жалкий вид. Викарий казался себе таким же несчастным и измученным, как они.
     Постояв немного, он отошел, уселся на длинную каменную скамью и стал смотреть на церковь, чей великолепный шпиль возвышался над всеми крышами городка. Серый камень, символ вечности под плачущим осенним небом... Сколько раз Тайсон сидел здесь, прислушиваясь к колокольному звону и ощущая, как мерные звуки вливаются прямо в душу! Он закрыл глаза и долго молился.

Глава 27

     Дом священника гудел от голосов и смеха. В воскресенье неожиданно и без предупреждения нагрянули Дуглас и Райдер с семьями. Гости едва поместились в трех экипажах, которые теперь теснились в конюшне. Повсюду шныряли орущие дети, их то и дело унимали взрослые. Экономка была на грани истерики, не зная, как справиться разом с миллионом дел. Мэри Роуз переоделась в привезенное Синджен новое платье из темно-зеленой шерсти, с кружевом у выреза, длинными узкими рукавами, подхваченное под грудью атласной лентой такого же цвета. По мнению Тайсона, она была в нем неотразима. Мэри Роуз очень нервничала, но сейчас, глядя на нее глазами не супруга, а постороннего человека, он по достоинству оценил выдержку жены. Она улыбалась, была вежлива и радушна, разливала чай, угощала пирожными и булочками, внимательно прислушивалась к жалобам и просьбам каждого ребенка, который к ней подбегал, и при всяком удобном случае счастливо улыбалась мужу. Тайсону нестерпимо хотелось запереться в кабинете и никуда не выходить. Сидеть в темноте, разрываться от боли, сомнений и неуверенности, терзавших душу. Но ничего не выйдет. Кто знает, сколько собираются погостить брат