графиней.  Холлис  довольно  улыбался.
"Старая хитрая лиса, - подумал Дуглас, - наверняка  это  его  рук  дело.  Не
исключено, что он даже приплатил людям, чтобы  устроить  этот  спектакль.  Я
скажу ему несколько  ласковых  слов,  как  только  отнесу  Александру  в  ее
спальню".
   Она никак не выказала своего отношения к происходящему. Он увидел, что ее
глаза закрыты, а лицо  покрылось  испариной.  Наклонившись  к  ее  лицу,  он
прошептал:
   - Все хорошо. Ничего  удивительного,  что  вы  чувствуете  слабость.  Так
всегда бывает после болезни. Через несколько минут вы будете лежать в тишине
и покое.
   - Чему так радуются ваши люди?
   "Да потому что Холлис их заставила.
   - Ну, просто они радуются, что вы живы и вернулись домой.
   Она снова  погрузилась  в  молчание.  На  верхней  ступеньке  он  заметил
Мелисанду и непроизвольно  сглотнул.  Ее  прелестное  лицо  было  бледно  от
тревоги  за  сестру,  а  руки  страдальчески  заломлены.  В  ее   невыразимо
прекрасных глазах стояли слезы,  но  непохоже  было,  чтобы  она  собиралась
приблизиться.
   - Алике? С тобой все в порядке? Ответь мне, дорогая.
   Александра приподняла голову с плеча Дугласа.
   - Да, Мелисанда, скоро я смогу ходить сама.
   - Очень рад, - сказал Тони, вставая рядом с женой. -  Финкл  сказал  нам,
что Дуглас оказался замечательной сиделкой  и  не  отходил  от  тебя  ни  на
минуту.
   Мелисанда громко перебила его;
   - Я так рвалась ухаживать за тобой, Алике, но Тони  не  пустил  меня.  Он
очень боится подвергать меня малейшей опасности, но  я  действительно  очень
хотела быть рядом с тобой. И всей душой молилась за тебя.
   - Это правда, - подтвердил Тони. - Каждый вечер, на коленях.
   - Спасибо, - сказала Александра, повернув лицо к Дугласу.
   - Ты больше не заразна, Алике?
   - Нет, Мелли, она уже не заразна. Можешь не бояться заполучить  пятна  на
лице, - поспешил успокоить ее муж.
   - Перестань называть меня этим ужасным именем!
   В  лучших  традициях  героев  миссис  Бердсли,  Тони  намотал   на   руку
великолепные черные волосы Мелисанды, тем самым  заставив  ее  выгнуться,  и
припал к ее губам долгим поцелуем, длившемся до тех пор, пока она не замерла
в его руках. Потом он поднял голову  и,  ухмыльнувшись,  посмотрел  на  нее,
затем на Дугласа, который, еле сдерживая бешенство, наблюдал эту сцену.
   Стараясь унять огонь в  жилах,  вспыхнувший  от  поцелуя,  Тони  спокойно
проговорил:
   - Я избавил тебя от  многих  огорчений  и  разочарований,  Дуглас.  Через
несколько лет ты поймешь это. Она никогда не станет  преданно  ухаживать  за
кем бы то ни было. Она требует постоянного внимания к своим нуждам,  которые
многочисленны и разнообразны. Поверь мне, Дуглас.
   Мелисанда возмущенно ахнула и уперлась кулаками в грудь Тони.
   Он засмеялся и еще раз крепко поцеловал ее.
   - Это был комплимент, дорогая.
   - Что-то непохоже, - сказала она голосом, полным подозрения. - Ты в  этом
уверен?
   - Более, чем в цвете щетки моего жеребца.
   - В таком случае ты прощен.
   - Как мило с твоей стороны, Мелли. Ты - прелесть.
   Дуглас, не в силах выносить дальше это воркование, удалился в направлении
спальни.
   - Проклятый мерзавец, - сказал он, когда смог наконец перевести дыхание.
   - Как ловко он с ней управляется, - произнесла Александра с удивлением  в
голосе. - Это выглядит очень забавно.
   Дуглас длинно выругался и опустил ее на кровать.
   - Не представляю, с чего это мой отец вообразил, будто вы можете  оказать
благотворное влияние на моего брата Реджинальда. Услышь он хотя бы  половину
из вашего лексикона, его мнение сразу бы изменилось.
   - А вам, кажется, уже  намного  лучше.  Это  является  для  меня  большим
облегчением, так как из-за вас я забросил дела поместья. Надеюсь, теперь  вы
будете спокойно лежать в своей кровати, а я наконец буду предоставлен самому
себе.
   Почувствовав, как напряглось ее тело, он сразу пожалел о своих словах, но
что сказано, то сказано, и брать их назад он не собирался. Тем более что она
их заслужила. Она опять  нападала  на  него,  заставляя  защищаться,  и  это
одновременно удивляло и злило его.
   Но Александра не удостоила его ответом.
   У нее будет горничная, ее зовут Тэсс, сообщил ей Дуглас, она  позаботится
обо всем, что ей нужно.
   - К тому же, - продолжил он, - миссис Пичем,  без  сомнения,  заглянет  к
вам, чтобы попотчевать своими советами, снадобьями  и  специальными  блюдами
для больных. И даже если она утомит вас своими заботами, не  забывайте,  что
она делает это исключительно с добрыми намерениями.
   Он ушел. Весь оставшийся день Алике проспала. Миссис  Пичем  принесла  ей
красивый серебряный поднос не меньше,  чем  с  полудюжиной  различных  блюд,
специально для нее приготовленных.
   - Его милость велел  мне  проследить,  чтобы  вы  как  следует  поели,  -
объявила она, усаживаясь в кресло возле ее кровати.  Алике  показалось,  что
она считает каждую ложку, съеденную ею.
   - А где он сам?
   Миссис Пичем слегка замялась, но только на секунду, затем кивнула:
   - Знаете, миледи, джентльмены ведь не любят сидеть у постели больных. Они
чувствуют себя рядом с ними неуютно, теряются, не знают, куда себя девать, и
все такое прочее.
   - По-моему, он не был растерянным, когда мы  были  в  домике  у  Тома.  И
прекрасно знал, что нужно делать.
   - Ну, там было совсем другое дело.
   - Да, наверное, - согласилась Александра и принялась за следующее блюдо -
жареную картошку с горошком, тарелку с которым предупредительно  пододвинула
ей миссис Пичем.
   Вечер она провела в одиночестве. Ни муж, ни сестра не пришли повидать ее.
Ей было ужасно жалко себя.
   Спала она беспокойно. Ей вновь  пригрезился  сон,  уже  виденный  раньше.
Прекрасная молодая леди стояла возле нее, не двигаясь и глядя прямо на  нее.
Видение то расплывалось, то становилось четким, очень красивое и пугающее  в
то же время. Все это было как-то странно. Казалось, она хотела заговорить  с
ней, но не могла. Каким-то внутренним чувством Александра понимала это.  Она
понимала, что ее предупреждают о чем-то, хотя и не знала, откуда к ней  идет
это понимание. Девушка подошла к ней ближе, склонилась так низко, что  Алике
могла дотронуться до ее лица, и вдруг неожиданно отступила  к  самой  двери.
Словно моля о чем-то, подняла руки вверх. Очень странно.  Видение  тревожило
ее до рассвета, когда она наконец заставила себя проснуться. Сон  был  таким
ясным, таким реальным, что ей показалось, будто  она  видела  все  наяву.  И
через какое-то время Алике с  удивлением  обнаружила,  что  обшаривает  углы
комнаты. И конечно же, комната была пуста.
   От пережитого страха ей захотелось пить. Она хотела позвонить  горничной,
но передумала, решив не беспокоить ее из-за такой  мелочи.  Она  знала,  что
буфетная находится  совсем  недалеко,  она  вполне  может  преодолеть  такое
расстояние.
   Алике спустила ноги с кровати. На ней была всего лишь ночная рубашка,  но
в этот час ей вряд ли кто-нибудь встретится.  Она  встала  и  схватилась  за
резную спинку кровати. Почему она все еще так слаба?
   Она сделала шаг, остановилась, потом еще шаг.
   Еще три шага, и ей пришлось отпустить спинку кровати. Расстояние, которое
казалось таким небольшим несколько минут назад, стало теперь непреодолимым.
   Сделав еще шаг, она встала, покачиваясь из стороны в сторону,  не  находя
равновесия.
   - Я все-таки дойду, - упрямо сказала сама себе.
   Проходя мимо стула, ухватилась за  него  как  за  спасательный  круг.  Он
заскользил по натертому полу, ударился о письменный стол; от  удара  с  него
слетела чернильница, заливая чернилами  паркет  и  великолепный  абиссинский
ковер. Одновременно с грохотом упала на пол стопка Книг. Александра, готовая
закричать от отчаяния и ярости, только стояла, дрожащая и слабая, со слезами
на глазах.
   Фигура, которая не замедлила появиться из соседней  спальни,  несомненно,
ощущала себя жертвой. Это был Дуглас. Он подбежал к ней, на  ходу  завязывая
халат.
   - Что здесь происходит? Какого черта вы встали с постели?
   Ей хотелось, чтобы у нее в эту минуту была пушка. Или нож.  Или  хотя  бы
лук со стрелами.
   - А как вы думаете, что я делаю? Я  занимаюсь  своим  утренним  туалетом.
Разве это такое необычное занятие?
   - Черт побери,  вы  разгромите  весь  мой  дом!  Она  проследила  за  его
взглядом. Чернила тонкой струйкой вытекали из чернильницы и ужасающе  быстро
впитывались в ковер. Алике вскинула подбородок и заявила:
   - Да, можете не сомневаться, я так и сделаю. Я ненавижу Нортклифф-холл  и
полна решимости разрушить все, что только успею, прежде чем покину этот дом.
Это только начало.
   Дуглас, видя, что она вот-вот упадет ничком  на  пол,  подхватил  ее  под
мышки, удерживая в вертикальном положении.
   - Я спрашиваю, для чего вы вылезли из кровати?
   Она не знала, как избавиться от него.
   - Я хотела пройти на кухню и согреть немного молока.
   - Чушь! Вы не сможете пройти и полкомнаты.
   - Прекрасно смогу. К тому же я хотела поговорить с миссис Пичем по поводу
постельного белья. Я хочу, чтобы его заменили, от него пахнет нафталином.
   - Александра, может быть, вы прекратите молоть всякую  чепуху  и  скажете
наконец...
   - Черт возьми, оставите вы меня когда-нибудь в покое?
   - Вам так неприятно меня видеть?
   - Да. Я вас ненавижу. Уйдите, прошу вас. Дуглас, сдвинув брови, задумчиво
смотрел на нее. Он уже почти  решил  осчастливить  ее,  объявив,  что  готов
признать ее своей женой, но, кажется, у  нее  сейчас  не  совсем  подходящее
настроение для этого сюрприза. Вчера  вечером  он  не  стал  беспокоить  ее,
потому что хотел, чтобы она как следует отдохнула и  набралась  сил,  прежде
чем он сделает ее самой счастливой женщиной на земле. И вот она  ведет  себя
как какая-то грубиянка, словно сам дьявол явился к  ней  в  его  обличье,  и
похоже, совсем не рада его видеть. А ведь он ее муж и так заботился  о  ней.
Совершенно непредсказуемое существо.
   Невзирая на отчаянное сопротивление, он поднял  ее  на  руки  и  понес  к
кровати.
   - Молчите и ведите себя тихо. Нет,  закройте  рот  и  не  произносите  ни
слова.
   - Вы немедленно уйдете отсюда.
   - Непременно, как только уложу вас в кровать.
   Она  притихла,  поскольку  сомневалась,  что  сможет  добраться  до   нее
самостоятельно. Лучше бы она позвонила Тэсс. Молча он уложил ее в кровать  и
укрыл одеялом.
   - Вы сможете заснуть или мне дать вам снотворное?
   - Уйдите. - Она метнула в него ненавидящий взгляд, сознавая,  что  он  не
заслужил такого обращения, и ответила ледяным тоном:
   - Благодарю за оказанную помощь. Мне очень жаль, что  я  потревожила  ваш
сон. Я также сожалею, что сломала стул, поцарапала письменный стол и пролила
чернила, испортив тем самым ваш чудесный  абиссинский  ковер.  Я  куплю  вам
новый. У меня осталось немного собственных денег.
   - Да что вы? Что-то с трудом  верится.  У  вашего  драгоценного  отца  не
осталось ни гроша.
   Ни за вами, ни за вашей сестрой не дали  приданого.  И  наверняка  вы  не
имеете представления о том, сколько денег вашему отцу отстегнул Тони, верно?
И не знаете,  собираюсь  ли  я  дать  вам  какие-нибудь  деньги  в  качестве
отступного. И даже если вы что-то получите от меня и  любезно  замените  мой
ковер, все равно выходит, что за него заплатил я сам.
   - Вы ошибаетесь. У меня есть собственные  тридцать  фунтов.  Мне  удалось
скопить эти деньги за четыре года.
   - Тридцать фунтов! Ха! На эти  деньги  можно  купить  чернильницу,  может
быть, даже две, но отнюдь не такой ценный ковер.
   - Может быть, его удастся  отчистить.  Дуглас  снова  посмотрел  на  ярко
выделявшееся черное пятно.
   - Да, это так  же  вероятно,  как  и  то,  что  кто-нибудь  из  министров
Наполеона швырнет ему в лицо пирожное.
   - Все возможно.
   - Вы еще очень молоды и не знаете, что в этой жизни чаще  всего  выживают
идиоты. А теперь спите. Вы до глупости самолюбивы, и это утомляет.
   Это уже слишком, думал Дуглас, широким шагом удаляясь к себе  в  спальню.
Слишком для того, чтобы сделать ее самой счастливой женщиной. Почему она так
обращается с ним? Какой дьявол в нее вселился? Он так безупречно вел себя  с
ней, черт возьми, да он просто спас ее от  смерти  своими  заботами!  И  это
награда? Она, кажется, ненавидит его. Она сказала, чтобы  он  оставил  ее  в
покое. И испортила один из самых любимых ковров его матери.
   С горьким чувством Дуглас погрузился в сон.

***

   Было утро пятницы. После купания Александра приказала  Тэсс  одеть  себя.
Она была еще слабой, но не  настолько,  чтобы  оставаться  в  постели.  Пора
уезжать из этого дома. Она приняла правильное решение и молилась,  чтобы  на
этот раз ей удалось навсегда покинуть Нортклифф-холл.
   Он отказался от нее. Он обращался  с  ней,  как  с  какой-то  надоедливой
мухой, словно она бесполое существо.
   Как жаль, что она испортила такой дорогой ковер.
   Он посмеялся над ее тридцатью фунтами. Он и  понятия  не  имел,  чего  ей
стоило скопить эти тридцать фунтов, пенни к пенни, целых четыре года.
   Мало того, что он отверг ее, когда она была так глупа,  чтобы  соблазнять
его, но он и заботился о ней только потому, что у него не  было  выбора.  Не
мог же он позволить ей умереть у него на руках.
   Она молилась про себя, чтобы забыть все, что произошло с ней за последние
дни. Специально разжигала в себе возмущение и злость, чтобы заглушить  боль,
страшную  боль  от  мысли,  что  никогда  больше  не  увидит  его,  пусть  и
равнодушного, взгляда.
   Она потерпела поражение, теперь уже окончательное. Ей так  и  не  удалось
доказать ему, что из нее получилась бы замечательная жена и что она могла бы
любить его, как ни одна женщина на этой земле, до последнего вздоха. О каких
это деньгах он там говорил? Она отбросила эту мысль;  наверное,  сказал  это
просто так, не задумываясь.
   Он так и не смог излечиться от своей страсти к Мелисанде. Всем, до самого
маленького ребенка в доме, было известно,  что  он  сохнет  по  жене  своего
кузена. Даже вызвал Тони на дуэль, и неважно, что из этого ничего не  вышло.
Александра слышала, как об этом  сплетничали  слуги.  И  как  они  при  этом
удивлялись и забавлялись.
   После их стычки на рассвете Дуглас больше ни разу  не  появлялся.  И  она
была рада этому. Мелисанда приходила дважды, достаточно бледная  для  такого
случая, но не приближалась больше чем на десять шагов. Александра вспомнила,
как Тони целовал жену, когда Дуглас привез ее в Нортклифф, и сказала:
   - Мне кажется, тебе нравится, когда Тони целует тебя.
   К  ее  удивлению,  Мелисанда  опустила  голову   и   забормотала   что-то
невразумительное.
   - Ах, иногда он чересчур нетерпелив. Мне не всегда удается контролировать
его. Просто не знаешь, что делать в таких случаях.
   Контролировать его! Ха! Похоже, она заговаривается.
   - Но тебе, кажется, нравится это.
   - Ax, ты ничего не знаешь, Алике! Ты и представить себе не можешь, что он
вытворяет.
   - Так расскажи мне.
   - Надо понимать, граф еще не переспал с тобой. А Тони очень  надеялся  на
это. Тогда все было бы законно и мы могли бы спокойно уехать в Лондон.
   - Нет, в этом нет ничего законного. Дуглас сказал, что мог  бы  спать  со
мной сколько угодно и при этом расторгнуть брак.
   - Но если бы ты забеременела...
   - Дуглас сказал, что сумел бы предотвратить это.
   - О... - Такого поворота Мелисанда не ожидала. -  Но  Тони  настаивал  на
том, чтобы... - Она оборвала себя на полуслове. Ее сверкающие глаза сузились
в щелочки, что сделало ее еще более соблазнительной.
   - Так что вытворяет с тобой Тони? Мелисанда нетерпеливо взмахнула ручкой:
   -  Боюсь,  тебе  не  стоит  знать  этого.  Тони  иногда  ведет  себя  как
сумасшедший и заставляет меня делать такие вещи.., и сам делает то,  что  не
следовало бы делать, но делает это так.., ну.., в общем...
   Она опять умолкла,  не  найдя  подходящих  выражений,  и  заинтригованная
Александра терялась в догадках, что же такое происходит между мужем и женой,
о чем невозможно рассказать.  Но  предпочла  больше  не  задавать  вопросов.
Мелисанда ушла, взволнованная разговором, и Александра пришла к  мысли,  что
она получила в мужья человека, который подходит ей идеально. Интересно,  как
сложились бы их отношения, выйди она за Дугласа, подумала  Александра.  Вряд
ли он был бы так же груб с ней.
   Но теперь это уже  неважно.  Ей  здесь  больше  нечего  делать.  Она  уже
поправилась, но не собиралась  сообщать  об  этом  Дугласу.  Она  не  хотела
предоставлять ему возможность самому отвезти ее к отцу. Она не позволит  ему
оказать ей эту последнюю "услугу".
   Этого  она  не  заслужила.  Она,  конечно,  виновата  в  том,  что  стала
участницей заговора против него, но такого унижения она  не  заслужила.  Она
сама вернется к отцу, без его помощи. Алике представила,  каким  будет  лицо
отца, когда она приедет в Клейборн-холл, в полном одиночестве, с  известием,
что ее вышвырнули и брак будет расторгнут. Картина была удручающей,  но  все
же это лучше, чем если рядом с ней будет стоять Дуглас, который как ни в чем
не бывало сообщит отцу,  что  такая  жена  ему  не  подходит  и  никогда  не
подойдет. Ей не хотелось думать о том, что будет означать это решение для ее
отца. В любом случае ничего уже не изменишь. Она сделала все, что могла.
   Все утро она оставалась в своей комнате и ждала, когда  Дуглас  уедет  по
делам вместе со своим управляющим, которого звали  Тафс.  Как  только  затих
стук копыт, она спустилась  вниз.  Там  разговаривали  Холлис  и  Тони.  Она
остановилась, пережидая, пока уйдут.
   - Жаль, что Райдер уехал до того, как они пропали. Он бы вправил  Дугласу
мозги, - говорил Тони.
   - Согласен, - ответил Холлис.  -  Но  господин  Райдер  уехал,  и  некому
поддержать его милость в трудную минуту и спасти вас от его гнева. Он еще не
передумал поднять вас на вилы?
   - Нет. - Тони чертыхнулся. - Мне надоело доказывать ему, что Мелисанда  -
совсем не та женщина, которая ему  нужна.  Упрямый  слепец!  Неужели  он  не
видит, сколько эгоизма и вздорности стоит за ее красивым личиком?  Я  думаю,
нам пора уезжать отсюда, Холлис. Мы уедем в Стробери-хилл.
   - Насколько я понял, леди Мелисанда предпочла бы Лондон.
   - Так и есть, но она изменит свои предпочтения, когда узнает о моих.
   В свое время  Алике  показалось  бы  странным,  что  пэр  может  свободно
обсуждать  с   дворецким   такие   интимные   вопросы,   но   пребывание   в
Нортклифф-холле многому научило ее и она уже не удивлялась.
   - Возможно, вам и правда лучше уехать, милорд. Но намерения  его  милости
пока так неопределенны. Я опасаюсь за нашу молодую графиню.
   - Я тоже. Но не могу избавиться от мысли, что ее болезнь в домике О'Мэлли
пришлась как нельзя кстати. По-моему, Дуглас привязался к ней за это  время,
он очень нежно заботился о ней. Ты  здорово  придумал,  когда  решил  никого
больше туда не посылать.
   Александра отступила  назад.  Она  больше  не  хотела  ничего  слушать  о
проделках его слуг. И не исключено, что Тони попытается задержать ее  отъезд
до возвращения  Дугласа.  Или  Холлис.  Или  миссис  Пичем.  Впрочем,  какая
разница, кто из них это сделает. Она кусала губы, планируя  свои  дальнейшие
действия.
   Вдруг ей пришло в голову, что никто из них не смеет удерживать ее  силой.
Они могут уговаривать ее, и только. Разве что  Тони.  Но  даже  он,  хотя  и
позволял себе некоторую вольность в  обращении  с  ней  на  правах  мужа  ее
сестры, а также учитывая его активное участие в заговоре против Дугласа, все
равно он не посмеет запереть ее в комнате. А большего  ей  и  не  требуется,
потому что никакие уговоры на нее не подействуют и она не останется здесь ни
за что.
   К тому же пока еще за ней сохраняется статус графини Нортклифф. Она может
поступать, как ей заблагорассудится. Только Дуглас может помешать ей, но  он
уехал. Все-таки, чтобы