лся к нему.
     Мужчина  вытащил  руки  из  карманов,  повернулся и  побежал вниз  по
склону, к сосновой роще, за которой находилась конюшня. Флетч заметил, что
он в теннисных туфлях. Флетч припустил следом, но, вбежав в сосновую рощу,
поскользнулся.  Он  схватился за  тоненький ствол,  пытаясь  удержаться на
ногах, вымазал руку в смоле, но все равно упал.
     Подняв  голову,  он  осмотрелся в  поисках  мужчины,  но  тот  словно
растворился в  воздухе.  Флетч встал,  пошел к  конюшне,  пытаясь на  ходу
оттереть смолу с ладоней.  В середине дня в конюшне,  естественно,  царила
тишина.  На лошадях привыкли ездить утром и вечером.  Днем лошади и конюхи
отдыхали.
     Несколько минут Флетч поглаживал  лошадь,  на  которой  ездил  утром,
спрашивая, не видела ли она, куда побежал мужчина, и сам отвечая  за  нее:
"Вон туда". Затем вернулся в особняк-отель.

                                 ГЛАВА 19

     2:00 Р. М.
     КОМПЬЮТЕРЫ И ВОЗМОЖНОСТЬ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В ЖУРНАЛИСТИКЕ.
                                           Доктор Хайрэм Вонг.
     Гостиная.

     С магнитофонной ленты.
     Приемный блок 1.
     "Люкс" 12 (миссис Уолтер Марч и Уолтер Марч младший).

     - Бэнди  звонил  из   Лос-Анджелеса,   Младший.   Какие-то  проблемы,
справиться самостоятельно он не может.  И Мазур спрашивает, надо ли давать
информацию о том баскетбольном скандале в Нью-Йорке...
     Ответа не последовало.
     - Ты идешь на ленч? - спросила Лидия сына. Ответа не последовало.
     - О,  ради бога. Младший. Встряхнись! Твой отец умер, и кто-то должен
принимать решения за редакторов.  Они не способны брать ответственность на
себя. Не приучены.
     В ответ то же молчание.
     - Я прикажу принести ленч в номер.  Нельзя же жить на одних "Кровавых
Мэри..."

     С магнитофонной ленты.
     Приемный блок 9.
     Номер 36 (Ролли Уишэм).

     - Если позволите, я задам вопрос первым, капитан Нил.
     - Даже  не  знаю.  Как  только  вы,  журналисты,  начинаете  задавать
вопросы, вас уже не остановишь. Я это испытал на себе.
     - Только один: почему вы допрашиваете меня?
     - Мы полагаем, что у вас был мотив для убийства Уолтера Марча.
     - Однако?
     В голосе Ролли Уишэма еще слышалась,  несмотря на его двадцать девять
лет, мальчишеская агрессивность и, тем не менее, доброта.
     Сидевший на  кровати Флетч ожидал,  что  за  этим  последует коронная
фраза Уишэма:  "Ролли Уишэм,  с  любовью".  Уишэм повторял ее многократно,
хотя едва ли она что-то да значила, особенно в журналистике.
     - И какой же у меня мотив для убийства старого мерзавца?
     - Я знаю о передовице в одной из газет Марча, не оставляющей камня на
камне от вашей манеры ведения телепередач. Манера эта характеризуется, как
"небрежная,  сентиментальная,  страдающая  отсутствием  профессионализма".
Цитирую дословно. Перед тем, как прийти к вам, я попросил найти передовицу
и зачитать ее мне по телефону.
     - Я и сам знаю, что там написано.
     - Мне также известно, что передовица эта знаменовала начало кампании,
разворачиваемой "Марч ньюспейперз",  с  целью  дискредитировать  вас,  как
ведущего, и добиться вашего увольнения с телевидения. Статьи появлялись бы
в газетах Марча изо дня в  день,  ловя  вас  на  каждом  неудачном  слове,
раздувая до небе каждую вашу неточность.
     - Я этого не знал, но догадывался, куда дует ветер.
     - Уолтер Марч собирался отправить вас в  небытие.  Откровенно говоря,
мистер Уишэм, я и представить себе не мог, что такое возможно в наши дни.
     - Называйте меня Ролли.
     - Я думал, что подобные кампании отошли в прошлое.
     - Вы заблуждались.
     - Похоже.  И  не только в  этом.  По ходу этого расследования я узнал
многое из того, о чем хотел бы остаться в неведении.
     - Кампания будет  продолжена?  Газеты Марча смешают меня  с  дерьмом,
несмотря на его смерть?
     - Насколько я понял, дан отбой. Мистер Уилльямс... Джейк  Уилльямс...
распорядился прекратить нападки на вас.
     - Хорошо.
     - Разумеется,  не для того, чтобы облегчить вам жизнь. Он думает лишь
о  том,  чтобы не  бросить тень на  память усопшего.  Чтобы люди не думали
плохо об Уолтере Марче.
     - Если такова их логика, я бы хотел, чтобы кампания продолжалась. Тем
более,  что  едва  ли  покойник может  рассчитывать на  симпатии тех,  кто
ненавидел его при жизни.
     - Интересно наблюдать,  как принимаются решения в  средствах массовой
информации.  Вы ежедневно скармливаете нам тысячи фактов и идей,  и, как я
вижу, не все руководствуетесь чистыми помыслами.
     - Очень редко. Потому что в каждом болоте есть свой Уолтер Марч.
     - Однако,  мистер  Уишэм,  факты  говорят о  следующем:  Уолтер  Марч
развернул против вас кампанию в прессе. Его убили. Кампания свернута.
     - Капитан Нил, кто вас на это натолкнул?
     - Не понял?
     - Кто рассказал вам о передовице и намеченной кампании?
     - Я не журналист, мистер Уишэм. И не должен раскрывать свои источники
информации, кроме как на суде.
     - Значит мне придется подождать?
     - Я намерен передать дело в суд,  мистер Уишэм.  И добиться осуждения
преступника.
     - Почему вы мне это говорите?
     - Что-то я вас не понял.
     - Как-то странно слышать от вас такие слова.  Вполне естественно, что
вы собираетесь передать дело в суд. Совершено убийство. А вы - коп.
     - Ну...
     - Доводилось ли вам слышать что-то малоприятное об Уолтере Марче?
     - Я занимаюсь этим делом только двадцать четыре часа.
     - Когда  расследуешь  убийство  такого,  как  Уолтер  Марч,  двадцати
четырех часов вполне достаточно, чтобы наесться дерьмом до тошноты.
     - Миссис Марч заверяет меня,  что врагов у него не было. Это же факт,
что его выбрали президентом Ассоциации американских журналистов.
     - Разумеется,  факт.  Как и то, что Аттила был предводителем гуннов.
     - Мистер Уишэм, любой человек с таким влиянием...
     - ...обязан иметь хоть нескольких врагов.  Совершенно верно.  Уолтера
Марча любили все, за исключением тех, кому приходилось иметь с ним дело.
     - Мистер Уишэм...
     - У меня к вам еще один вопрос.
     - Мистер Уишэм, я... Вопросы положено задавать мне.
     - Вы видели меня по телевизору?
     - Разумеется.
     - Часто?
     - Да,  пожалуй,  что  да.  Моя  работа...  Мне  не  удается регулярно
смотреть телевизор.
     - Что вы обо мне думаете? Что вы думаете о моих передачах?
     - Видите ли, я не журналист.
     - Я работаю не для журналистов. Для зрителей. Вы - зритель.
     - Я не критик.
     - Я не работаю и для критиков.
     - Мне кажется, у вас очень хорошие передачи.
     - Очень хорошие?
     - Видите ли,  специального анализа я  не проводил.  Мне и в голову не
приходило,  что Ролли Уишэм поинтересуется моим мнением о  его репортажах.
Я, в основном, смотрю спортивные передачи...
     - Тем   не   менее.   Скажите,   что  вы   думаете  о   моей  работе.
     - Репортажи у  вас  хорошие.  Мне  нравятся.  Во  всяком  случае,  вы
работаете не так, как другие. Как бы это выразить.  Вы  показываете  живых
людей. Не просто сидите в студии и вещаете о  том,  что  видели.  Нет,  вы
всегда на улице. И с кем бы не говорили, будь то наркоманы, карманники,  к
любому вы относитесь уважительно, как к личности, со своими  проблемами  и
страхами. Я не знаю, как это должно звучать в журналистских терминах...
     - Остается только пожалеть,  что вы не критик. Вы только что дали мне
положительную рецензию.
     - Наверное, не след мне судить об этом.
     - Следующий вопрос...
     - Довольно вопросов, мистер Уишэм.
     - Если моей работой удовлетворены и  вы,  и  руководство компании,  и
множество зрителей, каким образом Марч собирался отлучить меня от эфира?
     - Это вопрос.
     - Вы знаете ответ?
     - Нет. Но у меня есть вопросы.
     - Я и задаю их за вас.
     - Ладно,  мистер  Уишэм.  В  умении задавать вопросы мне  с  вами  не
сравниться. Суть я уяснил.
     - Суть не в  этом.  Я не собирался унизить вас,  капитан Нил.  Просто
хотел донести до вас одну мысль.
     - Какую же?
     - Вы  смотрите на  экран  телевизора.  Видите  многих  репортеров.  У
большинства из  нас  собственный стиль.  В  чем  же  разница между мною  и
прочими?  Я  моложе.  Волосы у меня чуть длиннее.  Я не работаю в студии в
пиджаке и при галстуке.  Мои репортажи, в основном, документальные съемки.
Так называемые картинки из жизни.  И главное в них не факты,  но отношения
между людьми,  человеческие чувства.  Это моя работа, и, как вы только что
сказали сами, я в ней преуспел.
     - Мистер Уишэм...
     - Так  почему я?  С  чего  Уолтеру Марчу  или  кому-то  еще  затевать
общенациональную кампанию, цель которой - вышибить меня вон?
     - Хорошо,  мистер  Уишэм.  Ролли.  Вы  задали  вопрос.  С  чего  слон
набросился на мышку?
     - Потому что он боялся меня.
     - Уолтер Марч? Боялся вас?
     - Я  представлял  собой  опасность,  с  которой  он  уже  не  мог  не
считаться.
     - Ага... Кто-то говорил мне вчера вечером... кажется, Нетти Хорн, что
самомнение -  бич журналистов.  "Мания величия", - так она сказала. Ролли,
ну  как  можно  сравнить ваши  еженедельные несколько минут  на  экране  с
Уолтером Марчем и его газетами, выходящими каждый день по всей стране...
     - Потенциально я был для него очень опасен.
     - Ладно, Ролли. Теперь я должен спросить: "Чем же?" Так ведь?
     - Я по-прежнему стараюсь донести до вас одну мысль.
     - Я слушаю.
     - У  меня больше причин убить этого мерзавца,  чем у  кого бы  то  ни
было.
     - Тогда...
     - Только не  говорите мне,  что пора вызывать адвоката.  Я  знаю свои
права.  Я  на  конгрессе только потому,  что на  этом настояло руководство
компании.  И  приехал с  лютой  ненавистью к  этому  мерзавцу.  Откровенно
говоря,  боялся случайно встретиться с  ним,  увидеть его,  даже услышать,
оказаться в одной комнате... Потому что мог потерять контроль над собой.
     - Подождите.
     - Моему отцу принадлежала газета в Денвере. Я катался на лыжах, ездил
на лошадях,  любил журналистику,  отца,  радовался,  что я -  сын издателя
газеты.  Вам,  наверное,  не  известно,  но,  если  газета начинает терять
читателей,  остановить этот  процесс практически невозможно.  Я  этого  не
знал, но когда мне исполнилось десять лет, такое произошло с газетой отца.
Еще через четыре года он уже заложил все,  что можно, даже свой стол. Черт
побери,  стол,  который унаследовал у  отца,  лишь  бы  газета  продолжала
выходить.  Конечно, он брал ссуды в банке, и вот здесь-то допустил ошибку,
ибо обращался только в один банк. Он не был силен в бизнесе.
     - Я тоже. Но...
     - И когда газета начала-таки выправляться,  а  на  это  потребовалось
пять лет, этот единственный банк потребовал  незамедлительно  расплатиться
за ссуды.
     - А они имели на это право? По закону?
     - Конечно. Но отец и представить себе не мог, что такое случится. Они
же были друзья.  Отец пошел в банк. В директорате его не пустили на порог.
Ссуды должны быть выплачены, и точка.
     - Я ничего не понимаю.
     - Отец тоже не понимал. С чего банк  хочет  забрать  себе  газету,  и
именно в тот момент, когда забрезжила надежда? Они же ни черта не  смыслят
в издательском деле. Отец потерял газету. Держался  мужественно.  Неделями
слонялся по дому, пытаясь осознать, как  же  такое  могло  случиться.  Мне
тогда было пятнадцать лет. А потом пошли слухи,  что  банк  продал  газету
Уолтеру Марчу или "Марч ньюспейперз".
     - Послушайте, но это же обычное...
     - Не совсем. Эти  банкиры  с  давних  пор  дружили  с  отцом.  Вместе
охотились, удили рыбу, пили.
     - Представляю себе, как же он обиделся.
     - Скорее,  заинтересовался,  а  в  чем же  истинная причина.  Кстати,
журналистом он был отменным.  И  со временем все выяснил.  В  конце концов
кто-то  всегда да проговорится.  Уолтер Марч чохом выкупил закладные отца,
чтобы получить контроль над газетой.
     - Но как банкиры ему позволили? Они же были друзьями вашего...
     - Шантаж, капитан Нил. Неприкрытый шантаж. Он шантажировал директоров
банка. Надеюсь за те двадцать четыре часа, что вы ведете расследование, до
вас дошли слухи об орде частных детективов, работавших на Уолтера Марча.
     - Что-то такое говорили.
     - Когда мне  стукнуло шестнадцать,  отец  умер от  пулевого ранения в
висок, выстрел производился с близкого расстояния.
     Последовала долгая пауза.
     - На этот вопрос я так и не нашел ответа,  - продолжил Ролли Уишэм. -
Почему отец застрелил себя, а не Уолтера Марча?
     - Мистер  Уишэм,  я  все-таки  настоятельно  советую  вам  пригласить
адвоката...
     - Никаких адвокатов.
     Тяжелый вздох капитана Нила.
     - Где вы были в понедельник, в восемь утра?
     - Поехал на машине в  Хендрикс,  чтобы купить газеты и позавтракать в
каком-нибудь кафетерии или закусочной.
     - У вас здесь машина?
     - Я взял ее напрокат.
     - Вы могли позавтракать и купить газеты прямо в отеле.
     - Я хотел выбраться из отеля.  Прошлым вечером я столкнулся в лифте с
Уолтером  Марчем  и  Джейком  Уилльямсом.   Они  смеялись.  Что-то  насчет
президента и гольфа... какие-то караси. Я не спал всю ночь.
     - Вы поехали в Хендрикс один?
     - Да.
     - Отлично, мистер Уишэм. Значит, никаких проблем у нас не будет. Ваше
лицо знают многие. Мы опросим жителей городка. Кто-то наверняка видел  вас
и узнал. Где вы завтракали?
     - Я не вылезал из машины, капитан Нил.
     - Простите?
     - Я не позавтракал и не купил газет.  По крайней мере, до возвращения
в отель.
     - О Господи.
     - Я передумал.  Приехал в торговый центр и сказал себе, какого черта.
Какой завтрак в закусочной. Меня тут же узнают, подойдут, будут жать руку,
смеяться,  просить автограф.  Отказать я не смогу,  вы же знаете,  людей я
люблю, но больно уж неподходящее у меня настроение.
     - То есть в понедельник утром вас никто не видел?
     - Пожалуй,  я  принял все  меры,  чтобы не  задержать на  себе чей-то
взгляд.  Надел солнцезащитные очки.  Поездил по  округе.  Может,  старался
подавить в себе желание убить Уолтера Марча.
     - Когда вы уехали из отеля?
     - В четверть восьмого.
     - Когда вернулись?
     - В девять.  Позавтракал в кафетерии. О смерти Марча узнал позднее. В
половине одиннадцатого. Может, в одиннадцать.
     - Понятно,  мистер Уишэм.  Вы говорите,  Уолтер Марч пытался порушить
вашу карьеру, изгнать...
     - Не пытался, капитан Нил. Уже рушил. И я не сомневался в его успехе.
     -  И  все  потому,  что  вы  представляли  для   него   потенциальную
опасность?
     - А вы не согласны? Я никогда не смог бы сравниться с ним по влиянию.
Мы  потеряли  единственную,   принадлежавшую  нам  газету.   Но  я  быстро
прогрессировал как журналист.  Мне еще нет тридцати,  капитан Нил.  У меня
есть что сказать,  есть и кому. Даже мое присутствие на конгрессе - угроза
Марчу.  Я мог поделиться с коллегами тем,  что мне известно о его методах.
Вы должны признать,  что он бы предпочел, чтобы я избрал профессию лыжного
инструктора, а не телерепортера.
     - Полагаю, вы правы. Скажите, мистер Уишэм, вы, часом, не знали, куда
поселили Уолтера Марча и его семью?
     - В третий "люкс".
     - Как вы это узнали?
     - Спросил.  Чтобы  не  появляться там,  где  можно  встретить Уолтера
Марча.
     - Спросили у портье?
     - Совершенно   верно.    То   есть   имел   возможность   утащить   с
регистрационной стойки ножницы. Так?
     - Вы предельно откровенны со мной, мистер Уишэм.
     - Я вообще предпочитаю откровенность.  И мне представляется, что вы -
мастер  своего дела.  На  вас  будут  крепко давить.  Рано  или  поздно вы
выясните,  что  Уолтер Марч  подтолкнул моего отца  к  самоубийству.  Весь
Денвер это знает,  возможно, многие из тех, кто сейчас на конгрессе. Скрыв
эту информацию, я лишь заставил бы вас потратить попусту много времени.
     - То есть вы советуете мне поискать преступника в другом месте?
     - Не просто советую.  Настоятельно рекомендую.  Поверьте, я не убивал
Уолтера Марча.

                                 ГЛАВА 20

     3:30 Р. М. КОМПЬЮТЕРЫ и ПРОФСОЮЗЫ.
     Семинар
     Комната для шитья тетушки Салли Хендрикс.

     В  среду,  в  половине четвертого дня,  игра  шла  на  всех теннисных
кортах, около бассейна толпился народ, а по окружающим Плантацию Хендрикса
холмам прогуливались и катались на лошадях гости отеля.
     В  баре (коктейль-холла Бобби-Джо  Хендрикса),  темном и  прохладном,
лишь несколько журналистов из Бостона запивали ленч джином с тоником.
     У стойки в одиночестве сидел Уолтер Марч младший.
     Флетч  устроился рядом и  заказал джин  с  мутным лимоном.  Скучающий
бармен не торопясь потянулся к бутылкам.
     Услышав гвлос Флетча, Младший сразу повернулся к нему.
     Налитые  кровью,   затуманенные  глаза,   опухшее  лицо.   На   виске
пульсировала жилка.  Мгновение спустя Младший отвел взгляд,  икнул,  вновь
посмотрел на Флетча.
     - Уилльям Моррис Флетчер. Я вас помню.
     - Ирвин Морис Флетчер.
     - Совершенно верно. Когда-то вы у нас работали.
     - Практически все, кто приехал сюда, когда-то работал у вас.
     - Флетч. Помнится, была такая шутка. "Слово сотворило Флетча".
     - Вроде бы да.
     - И вообще, вас часто поминали. Вы умели повеселить публику.
     Флетч расплатился с барменом.
     - Вы слышали, что мой отец мертв?
     - Что-то такое говорили.
     - Кто-то  зарезал его,  -  Младший резко вытянул вперед руку,  словно
нанес удар ножом. В тот момент глаза его наполняло безумие. - Ножницами.
     - Не повезло, - посочувствовал Флетч.
     - Не  повезло!   -   фыркнул  Младший.   -   Не  повезло  ему.  "Марч
ньюспейперз". Всему гребаному миру.
     - И вам тяжело.
     Последовала томительная пауза.
     - Да, тяжело, - Младший мигнул. - Вы знаете, отец ненавидел вас.
     - Ваш отец ненавидел всех, - не удивился Флетч.
     - Я тоже ненавидел вас.
     - Наверное каждый, кто ненавидит меня, имеет на это право.
     - Мой   божественный  отец  полагал,   что   вы   -   день  и   ночь.
     Флетч отпил из бокала.
     - Что это должно означать?
     Младший попытался придать своей физиономии начальственное выражение.
     - Знаете ли, он хотел поладить с вами. Ему нравился ваш стиль, - веки
Младшего упали.  -  Он хотел привести вас в  свою конюшню.  Сделать из вас
человека.
     - Знай я об этим, никогда не ушел бы из журналистики.
     - Вы помните, как однажды он попытался напугать вас?
     - Нет.
     - Он пытался.
     - Не помню.
     - Потому  что  вы  не  напугались.  Помните ту  историю с  секретарем
губернатора?
     - Конечно.
     - Он посылал вам служебные записки. Лично. С требованием оставить эту
тему.
     - Было такое.
     - Приехал в город. Вызвал вас на ковер.
     - Как я могу забыть этот незабываемый миг.
     - До смерти напугал вас.
     - Неужели?
     - Предупредил, что уволит вас, если вы напишете эту статью.
     - За пять минут трудно напу...
     Голова Младшего качнулась к Флетчу.
     - Вы написали эту гребаную статью! И уволились!
     - Это точно.
     Вновь надолго затянулась пауза. Младший дважды икнул.
     - Не о губернаторе заботился отец. Не о его секретаре. Не о статье, -
на этот раз, икая, Младший прикрыл рот рукой. - О вас.
     - Я все понял.  Едва вокруг начинается суета,  до меня сразу доходит,
что к чему.
     - Ничего-то вы не поняли. Я извиняюсь.
     - Извиняетесь?
     - О, Боже, да. Извиняюсь.
     - Но за что? За поднятую вокруг меня суету?
     - Прежде чем  отец сделал это...  -  вероятно,  тут  Младший еще  раз
обдумал значимость слов,  которые намеревался произнести,  - он предпринял
все возможное, дабы избежать крайних мер.
     Флетч молча потягивал джин.
     - Он хотел, чтобы вы работали у него.
     - Он был работодателем. Я написал статью. Уволился. Обычн