зображающая мальчика, шагающего по воздуху между крышами. Она
называлась "Прыгающий мальчик".
     - Бобби, - прошептал Флетч, снял телефонную трубку и набрал невадский
номер.
     -  "Свартаут Невада Риэлти компани",  -  тот же голос отвечал ему и в
субботу.
     - Джима Свартаута, пожалуйста.
     - Мне кажется,  мистер Свартаут...  О,  он здесь,  сэр.  Одну минуту,
пожалуйста.
     Флетч сел.  Усилием воли он заставил себя забыть про Бобби. Голос его
должен звучать легко и убедительно.
     - Джим Свартаут слушает.
     - Привет, Джим. Это Билл Кармичел.
     - Билл Кармичел?
     -  Я  -  биржевой маклер воровской банды в Калифорнии,  известной как
"Джон Коллинз и компания". Семья Джона Коллинза.
     - О, понятно. Как идут дела, Билл?
     - Мне кажется, мы встречались, - заметил Флетч.
     -  Ну,  если  вам  когда-нибудь попадался на  пути лысый толстяк,  не
отрывающийся от бутылки, то мы, несомненно, встречались.
     - Алан говорит, что с вашей помощью сделка близится к завершению.
     - Какой Алан?
     - Алан Стэнуик.
     - Кто он такой?
     - Он женат на Джоан Коллинз.
     - А, зять Джона.
     - Да.  В общем,  Алан рассказал мне о покупке ранчо,  я подумал, а не
последовать ли мне его примеру,  и позвонил вам. Дела на бирже, видите ли,
идут не совсем так, как хотелось бы.
     - Я его знать не знаю.
     - Кого?
     - Вашего Алана. Зятя Джона Коллинза.
     - Вы его не знаете?
     - Нет. Он сказал, что покупает через меня ранчо?
     - Да. За пятнадцать миллионов долларов.
     - Нет. Этого не было.
     - Черт, а я думал, что все уже решено.
     - Может,  он только думает о покупке. Пожалуй, я ему позвоню. Какой у
него телефон?
     - Он не мог вести переговоры через кого-то еще?
     - Нет.  Если бы в Неваде продавалось ранчо за пятнадцать миллионов, я
бы наверняка знал об этом.
     - Потрясающе.
     -  Сейчас никто не  продает такое ранчо.  Это  я  могу гарантировать.
Есть, конечно, шанс, что это сделка между друзьями или родственниками, без
участия маклера. Но и в этом случае до меня дошли бы какие-то слухи.
     - То есть Алан Стэнуик не обращался ни к вам лично, ни в вашу контору
с просьбой купить ему землю в Неваде?
     -  Нет.  Как я  и  говорил,  мы  его знать не  знаем.  Но мы могли бы
подыскать ему что-нибудь подходящее.
     - Хочу попросить вас об одной услуге, Джим.
     - Я слушаю.
     -  Не  звоните Адану.  Иначе  я  окажусь в  щекотливом положении.  Он
говорил о ранчо вчера вечером, у бассейна. А перед этим выпил.
     - И, видать, крепко?
     - Похоже, что вы не ошиблись.
     - Да,  так уж складываются отношения между родственниками, когда брак
заключается по расчету.  Одни всегда говорят о  том,  что бы они сделали с
деньгами других.
     - Вы, несомненно, правы. Да он еще и выпил.
     - Ну,  если он когда-нибудь доберется до денег тестя,  пошлите его ко
мне.
     - Обязательно, Джим.
     - А теперь, Билл, что интересует именно вас?
     - Не знаю, как и сказать, Джим.
     - Вы просто хотели узнать, не соврал ли Алан?
     - Что-то в этом роде, Джим.
     - Вы что, хранитель денег этой семьи?
     - Давайте считать, что я позвонил из любопытства.
     -  И узнали все,  что хотели.  Я понимаю.  Моя дочь учится рисовать в
Далласе, в Техасе.
     - В каждой семье свои проблемы, Джим.
     - Я бы не поменялся с вами работой,  Билл.  Но звоните в любое время.
Если Джон нанял вас следить за этим Аланом,  мне это без разницы. Впрочем,
я бы не отказался нанять вас сам.
     - Вы очень проницательны, Джим. Считайте, что я у вас в долгу.
     - Не вы, а Джон Коллинз. До встречи.
     Вернувшись в  гостиную,  Флетч  тяжело опустился на  диван.  Все  еще
побаливала голова.
     Зажав микрофон в руке, он откинулся назад и закрыл глаза:
     -  На текущий момент я  бы с удовольствием порассуждал о сути истины,
ее  иллюзорности,  но  в  последующих  умозаключениях,  касающихся  "Тайны
убийства  Алана  Стэнуика",  я  постараюсь  придерживаться только  ставших
известными мне фактов.
     Отмечу,  однако,  что  суть  истины  вообще,  а  в  особенности  суть
информации по  Алану Стэнуику,  весьма своеобразна:  практически все,  что
говорят о нем одни люди, начисто отрицают другие. В каждом случае я мог бы
поверить тем или иным сведениям,  полученным из достоверного источника, но
дальнейшие расспросы приводили к  тому,  что другие,  не менее достоверные
источники сообщали мне нечто совершенно противоположное.
     По  ходу  проводимого мной расследования я  переговорил лично или  по
телефону с секретаршей Алана Стэнуика,  его личным врачом,  отцом,  женой,
тестем,  страховым агентом, оказавшимся его другом со студенческой скамьи.
Косвенно,  через  третье  лицо,  я  получил  информацию от  его  биржевого
маклера.  Теперь я  в курсе финансового положения всей корпорации и самого
Стэнуика.  Известно мне и  место,  занимаемое им  и  его женой в  светском
обществе, а также полицейское досье Стэнуика.
     Проводя расследование,  я приложил максимум усилий,  чтобы Стэнуик не
узнал о моей деятельности. Я пользовался разными именами, каждый раз играл
новую роль,  и никто,  за исключением Джима Свартаута, не догадался о цели
моих  расспросов.  Подозрения же  Свартаута мне,  судя по  всему,  удалось
рассеять.  Он  не  сообщит о  нашем с  ним разговоре ни  Стэнуику,  ни его
родственникам.
     Пока в  Алане Стэнуике я вижу ум,  здоровье,  энергию.  Он пользуется
уважением в обществе,  семье,  в деловых кругах.  Я бы даже сказал, что он
порядочный человек. Более того, верный и принципиальный.
     Во-первых,  он  чист  перед законом,  если  не  считать неоплаченного
штрафа за стоянку в  неположенном месте в  Лос-Анджелесе и  жалобу,  в его
бытность летчиком, на пикирование на жилой дом в Сан-Антонио в штате Техас
при выполнении тренировочного полета.
     Во-вторых,  от его биржевого маклера,  Уильяма Кармичела,  мы узнали,
что  финансовое  положение  Алана  Стэнуика  весьма  устойчиво.  Стоимость
принадлежащих ему  ценных бумаг превышает миллион долларов.  Со  временем,
учитывая,  кем  он  работает и  на  ком  женат,  Стэнуик сможет не  только
сколотить  значительное  личное  состояние,   но  и   возглавить  одну  из
крупнейших корпораций страны.  Даже если этого и не произойдет, Стэнуик за
несколько лет  смог  накопить больше  ста  тысяч,  несмотря на  высочайший
уровень жизни своей семьи.  Похоже, каждый год он кладет в банк двадцать -
двадцать  пять  тысяч  долларов только  потому,  что  не  знает,  куда  их
потратить.
     Из  этого ясно,  во  всяком случае для  меня,  что  азартные игры ему
чужды.  Не станет он подделывать счета корпорации.  Скорее всего, никто не
шантажирует Стэнуика.
     Я  убежден,  что  доктор Джозеф Девлин вложил немало средств в  акции
"Коллинз Авиейшн".  Об  этом  говорила Джоан  Коллинз  Стэнуик.  Несколько
человек подтвердили, что слух о болезни Стэнуика вызовет немалые трудности
для "Коллинз Авиейшн",  если только Стэнуик не успеет найти себе достойную
замену.
     Ненавязчивое упоминание о  раке в разговорах с женой,  отцом и тестем
Стэнуика не  вызвали видимой ответной реакции.  То ли они хорошие актеры и
прекрасно контролируют свои чувства,  то ли находятся в  полном неведении,
но  по  поведению ближайших родственников Стэнуика можно понять,  что  эта
болезнь не имеет к нему никакого отношения.
     Таким образом, это направление закончилось тупиком.
     Финансовое положение  Стэнуика,  его  семейные  отношения и  здоровье
безупречны. Нет изъянов и в его светской жизни. По словам редактора отдела
светской  хроники  Амелии  Шэрклифф,   Стэнуики  -  очень  милая,  хотя  и
скучноватая пара.  Она  даже полагает,  что  они все еще могут любить друг
друга.   Светское  общество  сразу  приняло  Алана  Стэнуика  за   своего.
Несомненно,  он умеет ладить с людьми. Ему чужды глупость, обособленность,
раздражающее окружающих упрямство. Его любят, им восхищаются.
     То же самое можно сказать о  его родственниках и близких друзьях.  Не
то чтобы у  него совсем нет недостатков.  Жена хочет,  чтобы он проводил с
ней больше времени.  Тесть считает,  что ему недостает чувства юмора. Отец
сожалеет,  что он  слишком долго сидит на телефоне.  Давнему другу,  Берту
Эберхарту,  кажется,  что он чересчур серьезен. И все сообща они мечтают о
том, чтобы он прекратил испытывать экспериментальные самолеты.
     Его  женитьба на  дочери  босса  не  осталась незамеченной.  Но,  как
правильно заметил кто-то из моих собеседников:  не оставаться же ей старой
девой.  А послушав Берта Эберхарта,  Кэрридайна,  Кармичела и самого Джона
Коллинза,  я  пришел  к  выводу,  что  "Коллинз Авиейшн" повезло  с  таким
руководителем. Так что в плюсе остался не только Стэнуик.
     Он  не  просто  паразитирует на  богатой жене,  как  предположил Джим
Свартаут из Невады.
     А теперь о некоторых противоречиях, выявленных по ходу расследования.
     Алан Стэнуик говорит,  что умирает от неизлечимого рака.  Этого никто
не подтверждает.  Если Стэнуик и болен,  то никому,  кроме него самого, об
этом не известно.
     Жена и  тесть Стэнуика утверждают,  что он в ссоре с родителями.  При
этом каждые шесть недель он  летает через всю  страну,  чтобы повидаться с
ними.
     По  словам Джоан,  отец заставлял Стэнуика заниматься боксом,  что  и
послужило причиной разрыва. Марвин Стэнуик начисто это отрицает.
     Несмотря на  регулярные,  раз  в  шесть недель,  визиты к  родителям,
подтвержденные звонком в  "Нонхиген Инн",  Алан не сказал им,  что у  него
есть дочь, а у них - внучка.
     Все  полагают,  что Алан Стэнуик покупает ранчо в  Неваде:  его жена,
тесть,  биржевой маклер,  страховой агент.  Все,  за исключением человека,
который,  по заверению жены Стэнуика и его страхового агента,  помог найти
ему это ранчо: Джима Свартаута. Тот безапелляционно заявил, что понятия не
имеет, кто такой Алан Стэнуик, и никогда не вел с ним никаких дел.
     С некоторой натяжкой можно найти объяснение и этим противоречиям, так
как теперь мы располагаем некоторой информацией об Алане Стэнуике.
     Разгадка видится мне в словах Берта Эберхарта: "Алан так скрытен, что
никому ничего не скажет, даже если заболеет раком".
     И,  хотя об этом никто не знает,  Алан Стэнуик,  возможно, неизлечимо
болен.
     Есть своя логика и  в  его довольно странных отношениях с родителями.
Вероятно,  он  их  очень  любит.  Единственный сын,  он  обладает глубокой
привязанностью к  ним.  Судя по всему,  те же чувства питает он и к своему
давнему другу,  Берту  Эберхарту.  Как  говорит Марвин Стэнуик,  он  может
приезжать в родной город, чтобы отвлечься от повседневной суеты.
     При этом он понимает,  что в  мире Джоан и  Джона Коллинзов нет места
для Марвина и мамы Стэнуик.  Ему ясно,  что они будут нервничать, чувствуя
себя не в своей тарелке. Поэтому он мог сдвинуть дату свадьбы, не сообщить
о  рождении дочери и  говорить всем и  вся,  что с родителями он в ссоре -
только для того, чтобы не доставлять им излишних волнений.
     Теперь о загадочном ранчо в Неваде.  Изначально он хотел купить ранчо
по самой прозаической причине: такая покупка - выгодное вложение капитала.
Ни  он,  ни  Джоан не  собирались там жить.  Поэтому никто не помнит,  кто
первым заговорил о ранчо,  Алан или Джоан. Никому из них оно не нужно. Для
них покупка ранчо - чисто деловая операция.
     Возможно,  Алан   приступил   к   ее   практическому   осуществлению:
посоветовался с биржевым маклером, страховым агентом, тестем, женой. После
этого он узнал, что у него рак. И  решил  отдать  все  время  и  силы  для
подготовки "Коллинз Авиейшн" к своему уходу. Причем так,  чтобы  никто  об
этом не узнал. А это не так-то просто. Он понимал,  что  может  не  успеть
оформить покупку ранчо, но не мог сказать об этом своим близким, не указав
причины, то есть своей болезни. Поэтому он создавал впечатление,  что  все
идет своим чередом. Вполне возможно, что на вопросы Джона Коллинза о ранчо
и Свартауте Стэнуик всегда  отвечал:  "Да,  да,  все  нормально".  Он  мог
согласиться отвезти жену на ранчо в следующий уик-энд, хотя никакого ранчо
не существовало, потому что знал, что для него следующего уик-энда уже  не
будет.
     Выходит, что в выявленных противоречиях нет ничего необъяснимого.
     И все же один вопрос остается без ответа.
     Если Алан Стэнуик хочет покончить жизнь самоубийством,  почему он  не
выберет самый естественный для себя путь?
     Почему он не хочет разбиться в авиакатастрофе?
     Флетч  выкинул  в  мусоропровод обертки  сандвичей и  бутылку  из-под
молока.  В  спальне  собрал  большой чемодан.  Теннисные шорты.  Три  пары
джинсов.  Шорты из джинсовой ткани.  Футболки.  Рубашки,  галстуки, нижнее
белье.  Бритвенные принадлежности.  Два  костюма.  Два пиджака спортивного
покроя.  Две  пары брюк.  Записную книжку.  Черные туфли.  Три пары черных
носков, три пары коричневых. Паспорт.
     Положил  пачку  бумаги  и  копирку  на  пишущую машинку и  закрыл  ее
крышкой.
     Надел коричневые туфли,  носки того же цвета, рубашку, брюки, завязал
галстук, надел пиджак. Не забыл и солнцезащитные очки.
     С  диктофоном,  чемоданом  и  пишущей  машинкой  спустился  в  гараж.
Поставил диктофон на переднее сиденье,  пишущую машинку - на пол,  чемодан
положил в багажник.
     Затем поехал к административному корпусу "Коллинз Авиейшн".

                                 ГЛАВА 18

     К главным воротам "Коллинз Авиейшн" Флетч подъехал в четыре часа дня.
Без  пятнадцати пять сквозь солнцезащитные очки он  увидел,  как  одетый в
серую  форму  охранник  вышел  из  будки,   засвистел  и  замахал  руками,
освобождая дорогу,  и  отдал честь выезжающей машине.  То был серый "ягуар
ХКЕ" с номерным знаком 440-001. Автомобиль свернул налево.
     За рулем сидел Стэнуик.
     Флетч поехал следом.
     Джоан  Стэнуик  говорила,   что  по   понедельникам  и   средам  Алан
задерживается допоздна. По этим дням недели он редко приходил домой раньше
полуночи. Он работал.
     Был понедельник. Стэнуик уехал с работы без четверти пять.
     На перекрестке улицы Стивенсона с Главной он свернул направо.  Следуя
за  ним,  Флетч решил,  что  Стэнуик направляется к  автостраде,  но  тот,
проехав двенадцать кварталов,  повернул налево,  на улицу Сибюри, и въехал
на стоянку у винного магазина. Флетч остановился на другой стороне улицы.
     Стэнуик  вошел  в  магазин,  затем  вновь  появился  на  автостоянке.
Наблюдая за ним,  Флетч мог лишь отметить, что видит довольного жизнью, не
обремененного заботами человека.  Он  входил  в  магазин,  засунув руки  в
карманы.  Уверенной, неторопливой походкой. С бесстрастным лицом. Когда он
вышел, на его губах еще играла улыбка. Вероятно, высказанный им комплимент
пришелся продавщице по душе.  В бумажном пакете он нес по меньшей мере три
бутылки.  Ему  потребовалась лишь  секунда,  чтобы найти ключ  зажигания в
связке ключей.
     Еще  через  три  квартала Стэнуик повернул налево на  улицу Патнэм и,
проехав  с  полмили,   свернул  на  тенистую  стоянку  рядом  с  кварталом
одноэтажных  коттеджей.  Он  поставил  "ягуар"  в  дальний  ряд,  у  самых
деревьев.  Флетч  предпочел средний ряд,  на  ярком солнце.  Стэнуик запер
машину,  с  пакетом бутылок в руках пересек стоянку,  по усыпанной гравием
дорожке подошел к одному из коттеджей и скрылся в подъезде.
     Флетч подождал десять минут.
     Затем сам вошел в подъезд.
     В  коттедже было две  квартиры.  Левая,  судя по  надписи на  забитом
корреспонденцией почтовом ящике, принадлежала Чарльзу Райсу.
     Правая, с пустым ящиком, - Сандре Фолкнер.
     Табличка на стенке указывала, что по всем вопросам следует обращаться
в компанию "Братья Грин. Управление".
     - Где Гамми?
     Кому-то  хватило сил  разжечь на  пляже костер.  Ночь  была  довольно
прохладной. Вдоль берега виднелось еще несколько огоньков.
     - Флетч, - позвал Вэтсьяайна.
     В  углу гаража Флетч переоделся в джинсы.  Теперь,  он жалел,  что не
надел футболку.
     - Где Гамми? - повторил он.
     - Я видела его раньше, - ответила Джули.
     - Куда он пошел? Что сказал?
     - Не знаю, - пожала плечами Джули.
     - Кто-нибудь видел Гамми?
     Ответа не последовало.
     - Где Бобби? - спросил Вэтсьяайна.
     - Ушла, - ответил Флетч.
     - Куда? - во взгляде Вэтсьяайны сквозила озабоченность.
     - В шоколадный замок на небесах.
     Вэтсьяайна промолчал.
     Завернувшись в одеяло,  у стены набережной лежал Кризи. Флетч постоял
над  ним в  темноте,  гадая,  спит тот или погрузился в  мир наркотических
грез.
     - Что случилось, парень? - спросил Кризи.
     - Я ищу Гамми.
     - О, парень, он смылся.
     - Что значит, смылся?
     - Фараоны допекли его. Сколько можно служить мальчиком для битья?
     - Ты не знаешь, куда он пошел?
     -  Он не мог не смыться.  Всему приходит конец.  Его бьют и  бьют.  А
стоит ему появиться дома,  как за него принимается папаша. Его бьют всегда
и везде.
     - Я ищу Гамми, - настаивал Флетч.
     - Как мои старые барабаны. Я жалею о том, что бил  по  ним.  Палками.
Каждый вечер. Барабанными палочками. Я бил по моим  барабанам.  Откуда  мы
знаем, что натянутые на них шкуры ничего не чувствуют? Что, если  им  было
больно, когда я бил по ним? По-настоящему больно?
     - Я об этом ничего не знаю, Кризи.
     - Я должен терпеть боль. Чтобы искупить причиненное мной зло.
     - Ты не думаешь, что барабаны могут тебя простить?
     - Христианские барабаны.  Это идея. Бей кого угодно, что угодно, если
хочешь,  даже барабаны,  и они должны тебя простить, потому что так сказал
Христос.
     - Я ищу Гамми. Ты его видел?
     - Нет. Где Бобби?
     - С ней все в порядке, - ответил Флетч.
     - Она ушла? Я уже не помню, когда видел ее.
     - Ты видел ее вчера утром.
     - Да.  Она хотела уколоться.  Потом укололась.  Флетч, ты знаешь, она
укололась, когда я видел ее в последний раз.
     - Я знаю.
     - Она укололась. И ушла?
     - Да. Ушла.
     - Господи.
     Флетч постоял над Кризи, затем пошел вдоль берега.
     У следующего костра он присел на корточки,  прежде чем заговорил. Все
молчали.
     - Кто-нибудь видел Гамми?
     Никто не  ответил.  Лопоухий подросток,  Бинг  Кросби,  вопросительно
смотрел на Флетча, словно хотел вновь услышать его слова.
     - Я ищу Гамми.
     Сорокалетний мужчина, с нарисованными на свитере телефонной трубкой и
надписью "ПОЗВОНИ МНЕ", ответил: "Его здесь нет".
     Флетч подождал, прежде чем пойти дальше.
     У следующего костра Окурок сказал,  что Гамми, скорее всего, вернулся
домой, к родителям. Джаггер предположил, что Гамми снова забрала полиция.
     Поднявшись на  ноги,  Флетч  увидел  стоящего позади Вэтсьяайну.  Они
вместе отошли от костра.
     - Почему ты ищешь Гамми?
     - Бобби просила ему кое-что передать.
     - Где Бобби?
     - Она ушла.
     - Где Бобби?
     - Она ушла. С концами.
     - Куда?
     - Я дал ей  рюкзак.  Набитый  протеиновыми  таблетками  и  крекерами,
которые я украл в универсаме.
     Вэтсьяайна остановился.
     - Я спросил, где Бобби?
     - Послушай, вчера ты продал ей все, что она хотела, так?
     - Да.
     - Вот она и ушла.
     В лунном свете Вэтсьяайна, не мигая, смотрел на него.
     - Зачем тебе Гамми?
     - Я тебе сказал. Бобби хотела передать ему несколько слов.
     - Скажи их мне.
     - Скажу только Гамми.
     - Скажи мне.
     - Отвали, Толстяк Сэм, - и Флетч двинулся к набережной.
     В  эту холодную ночь ему было неуютно на  расстеленном на  полу мате.
Ему недоставало спального мешка. Недоставало Бобби. Вместе им было тепло в
спальном мешке.

                                 ГЛАВА 19

     Флетч  услышал  тяжелые,  поднимающиеся  по  лестнице  шаги.  Они  не
спешили. Пересекли площадку перед его дверью и пропали.
     Дверь медленно распахнулась.
     В проем з