лит голова,
- Джон Коллинз широко улыбнулся. - Вы играете в теннис, Джон?
     -  Очень плохо,  сэр.  Теннис -  прекрасная игра,  но у меня так мало
свободного времени.
     - Вы должны находить время,  чтобы наслаждаться жизнью и заботиться о
своем здоровье. Это лучший способ успеть все сделать.
     - Да, сэр.
     - Разумеется,  при этом неплохо иметь весьма способного зятя, который
продолжает твое дело. Иногда у меня возникает чувство вины из-за того, что
я играю, а Алан работает. Откуда вы знаете Алана?
     - Мы вместе служили в авиации. В Техасе.
     - Джон сказал,  что Алан однажды спикировал на дом. В Сан-Антонио. Он
говорил тебе об этом, папа?
     - Естественно, нет.
     - Мы тогда были лейтенантами,  - ввернул Флетч.  Его сурово наказали.
Полагаю, мне следовало умолчать об этом.
     -  Наоборот,  -  возразил Джон  Коллинз.  -  Нам  давно пора узнать о
проступках Алана.  Теперь мы  прижмем его к  стенке.  Может,  он  натворил
что-нибудь еще?
     - Нет, сэр.
     -  На  этот  уик-энд  он  отправился  в  Айдахо,   испытывает  чей-то
экспериментальный самолет. Вы все еще летаете?
     - Только с билетом в кармане.
     -  Молодец.  Как я хочу,  чтобы Алан прекратил эти полеты.  Он играет
слишком важную роль в  жизни многих людей,  чтобы идти на  такой риск.  Вы
были с ними за океаном?
     - Нет. Меня послали на Алеутские острова.
     - О!
     Флетч улыбнулся. Плевать они хотели и на Алеуты.
     Без всякого заказа Джону Коллинзу принесли сандвич с запеченным сыром
и бутылку эля.
     - Что вы будете есть? - спросил он.
     - Сандвич с цыпленком, - ответила Джоан. - И майонезом.
     - А мне с сыром, - добавил Флетч. - И бутылку пива.
     -  Вы приняли правильное решение,  порвав с авиацией,  - заметил Джон
Коллинз.
     Флетч рассмеялся:
     - Мне нравится продавать мебель.
     -  Дело  в  том,  что  Алану  необходима молодежь,  продолжил старший
Коллинз.  - Друзья.  Люди, на которых он мог бы положиться. А его окружают
одни старики,  начавшие работать еще со мной.  Я все время твержу ему, что
пора отправить их  на  пенсию,  но  он  не  слушает.  Лучше,  говорит,  их
брюзжание, чем новички, которые придутся не ко двору.
     - Папа. Он ничего такого не говорил.
     - Ну сказал бы, будь у него чувство юмора.
     - Он отлично понимает юмор, - Джоан бросилась защищать мужа.
     -  Он хоть раз рассмешил тебя?  - настаивал на своем Джон Коллинз.  -
Когда это было?
     - Ну,  на днях он говорил с Джулией.  Не помню о чем. Кажется, насчет
того, что пора спать.
     - Буян, - вздохнул Коллинз. - Мой зять - буян. У  него  было  чувство
юмора, когда вы служили в Техасе?
     - Алан оставался  серьезным  при  любых  обстоятельствах,  -  ответил
Флетчер.
     - Я тревожусь за людей, лишенных чувства юмора. Вот и ваш  ленч.  Они
все воспринимают на полном серьезе. Все они склонны к самоубийству.
     - Если сигареты не покончат с ними раньше.
     - Что? - Джон Коллинз наклонился к Флетчу.
     - Сигареты. Алан всегда боялся заболеть раком.
     - Алан никогда не говорил мне об этом, - добавила Джоан.
     - Должно быть, он сжился с этим. Или преодолел страх.
     - Все должны бояться рака. У него болен кто-нибудь из  родственников?
Хотя откуда нам знать? Мы никогда не встречались с  его  семьей.  Надо  бы
выяснить, живы ли они.
     - Алан не говорит о них,  - пояснила Джоан. - Мне кажется, он даже не
переписывается с ними.
     - Я его не виню, - продолжал  Джон  Коллинз.  Только  мерзавец  может
заставлять сына заниматься боксом. Глупейший вид спорта. Алан мог бы стать
выдающимся теннисистом, если бы  начал  играть  смолоду.  А  ему  пришлось
тратить время черт знает на что. Я считаю, что  принуждать  сына  к  боксу
может лишь тот отец, который хочет видеть его в гробу.
     - Ты сегодня в блестящей форме, папа. Один афоризм лучше другого.
     - Почему бы и нет?  Такая приятная компания. Его отец так и не понял,
что Алан очень умен. Просто чудо, что ему не вышибли мозги.
     - Перед твоим приходом, папа,  мы  говорили  о  ранчо,  которое  Алан
покупает в Неваде.
     - Понимаю. Хорошая идея.
     - Наоборот, отвратительная.
     - Наша семья слишком мало вкладывала в недвижимость. Что у нас  есть?
Городские дома, да то местечко в Аспене. Нам и раньше  следовало  покупать
землю. Но никто не хотел этим  заниматься.  Я  рад,  что  Алан  переступил
черту.
     - Меня тошнит от одной мысли о ранчо.
     - Ты же не должна там жить.
     -  Судя  по  словам Алана,  этот миллион акров в  Неваде станет нашим
духовным прибежищем.
     - Тебе, конечно, придется съездить туда разок-другой, пока Алан будет
приводить в порядок дела.  Вам это пойдет на пользу.  И Джулии тоже. Тебе,
должно быть, надоело, что твоя мать и я вечно сидим у вас на шее.
     - Она плохо себя чувствует.
     - Я помню день, когда твоя мать первый раз выпила "мартини" до ленча.
Джин способствует депрессии, моя девочка.
     - Мой Бог. Можете сидеть у нас на шее. Раньше меня это не тяготило.
     - Джим Свартаут оказался полезным человеком?
     - Кто?
     -  Джим  Свартаут.  Из  "Свартаут Невада Риэлти".  Крупнейшая фирма в
Неваде. Я порекомендовал Алану обратиться к нему, когда тот завел разговор
о ранчо. Насколько я понимаю, Алан ведет переговоры именно с ним.
     - О да.  Он нам очень помог.  Именно он нашел для Алана это ранчо. Мы
собираемся туда на следующий уик-энд. Повезем задаток, наличными.
     - Веселей,  старушка.  Алан абсолютно прав, вкладывая деньги в ранчо.
Абсолютно прав,  - Джон Коллинз допил эль.  - А теперь поглядим, сможем ли
мы выманить юного Джона на корт.
     - Нет,  сэр.  Но премного вам благодарен. Видите ли, времени у меня в
обрез. Я должен успеть на самолет.
     - О, - в голосе Коллинза слышалось искреннее огорчение. - Очень жаль.
     -  У  вас изумительный клуб.  Со слов Джоан я знаю,  как много вы для
него делаете.
     -  Ну,  она могла бы  не напоминать об этом.  Я  действительно уделяю
клубу  много  внимания.  Молодежь должна  иметь  место  для  развлечений и
занятий спортом.  Особенно теперь,  когда молодые люди не могут появляться
на пляже.
     - О?
     -  Наркотики.  Черт бы  их побрал.  Везде наркотики.  На всем берегу.
Сильные наркотики. Героин. Опиум. Не говоря уже о таблетках и амфитаминах.
В наши дни отправить подростка на пляж, все равно что послать его в ад.
     -  Взрослые продают наркотики детям,  -  добавила Джоан.  - Буквально
навязывают их.  Вы можете представить что-нибудь более отвратительное? Это
же безумие. Заставлять детей принимать наркотики!
     -  Я  несколько раз  говорил  с  начальником полиции,  Каммингсом,  -
продолжил Джон  Коллинз,  -  настоятельно требуя,  чтобы он  прекратил это
безобразие.  Я  даже  предложил  заплатить специально нанятым  детективам,
чтобы они выяснили, откуда на пляже наркотики и кто их туда доставляет. Он
говорит мне, что принимает все меры. У него на пляже есть осведомитель, но
дело  затрудняется из-за  того,  что  люди  на  берегу приходят и  уходят,
постоянно меняются,  прикрываются вымышленными фамилиями. И контролировать
положение чрезвычайно трудно.  Не  за  что зацепиться.  Он  полагает,  что
детективы ничем не помогут.
     - Я не знала о твоем предложении, папа. Это ты хорошо придумал.
     -  Покончить с наркотиками - насущная необходимость.  При таком росте
краж,  взломов, ограблений нельзя сидеть сложа руки. Так мы докатимся и до
убийств. Но больше всего меня волнуют эти молодые люди, обрекающие себя на
медленную смерть.  Это же ужасно.  И они не знают ничего другого.  Жизнь у
них - кромешный ад.
     - Я полностью с вами согласен, сэр, - вставил Флетч.
     - Наш достопочтенный начальник полиции вскорости уходит на покой, а в
предпенсионном возрасте люди не отличаются высокой активностью.  Поэтому я
твержу Алану:  гони этих старых пердунов, дай им их деньги и пусть катятся
на  все четыре стороны.  Компании они уже ничего не дают.  Вот и  Каммингс
больше думает о  пенсии.  Охрана правопорядка его не занимает.  Может,  от
него  пора  избавляться.  После  его  ухода нам  удастся совладать с  этим
бедствием.
     - Кто знает,  сэр.  Может,  с ними справятся и без полиции, - заметил
Флетч.
     -  Хотелось бы в это верить,  - кивнул Джон Коллинз.  - Но кто за это
возьмется?
     - Да, - улыбнулся Флетч. - У вас великолепный клуб.
     -  По крайней мере,  наркотиков здесь нет.  За исключением "мартини",
что некоторые идиоты заказывают до ленча.

                                 ГЛАВА 14

     Следующий час  Флетч  провел  в  темноте  и  прохладе игровой комнаты
клуба.  Никто  не  играл ни  на  бильярде,  ни  в  пинг-понг,  не  смотрел
телевизор.
     Первым  делом  он   позвонил  Марвину  Стэнуику  в   Нонхиген,   штат
Пенсильвания.
     - Мистер Стэнуик?
     - Да.
     - Это Сидней Джеймс из "Кейзуэлл Иншурерс оф Калифорния".
     -  Как  поживаешь,  мой  мальчик?  Что  ты  надумал насчет "Бронзовой
звезды"?
     - Я еще не решил, сэр.
     - Сомневаюсь, что тебе могут предложить еще одну.
     - Я не ожидал, что мне предложат и эту.
     - Я советую тебе получить ее. Кто знает, что нас ждет впереди. Может,
у тебя будет сын, который спросит тебя о ней, или внук.
     - Я в этом не уверен. В наши дни женщины не хотят рожать детей.
     -  Тут ты совершенно прав.  Сам жду не дождусь,  когда же Алан и  его
жена подарят мне внука или внучку.
     - Что?
     - Мне кажется,  им пора, не правда ли? Сколько они женаты? Лет шесть,
а то и семь.
     - У них нет детей?
     -  Разумеется,  нет.  Иначе мы  побывали бы  в  Калифорнии.  Мы бы не
упустили случая повидать ребенка Алана.
     - Понятно.
     - Ну,  мистер Джеймс.  Полагаю,  вы позвонили, чтобы узнать, как наше
самочувствие. Миссис Стэнуик и я вполне здоровы. Как раз думаем о ленче.
     - Рад это слышать, сэр.
     - Ты,  должно быть,  очень честолюбив, раз работаешь по субботам. Мне
самому надо возвращаться в магазин после ленча, но я - то думал, что кроме
меня по  субботам все  отдыхают.  Правда,  тебе-то,  возможно,  приходится
работать по  субботам лишь  потому,  что  в  будние дни  ты  слишком много
времени проводишь на телефоне.
     -  Мы  стараемся подсчитать,  сколько времени проводит в  воздухе ваш
сын.
     - Слишком много.
     - Вы говорили, что он бывает у вас раз в шесть недель?
     - Примерно так.
     - Он прилетает надолго?
     - На ночь или две.
     - Он останавливается у вас дома?
     - Нет.  Он и второй пилот останавливаются в гостинице "Нонхиген Инн".
У  них  там  номер.  Алан такой же,  как ты.  Если он  не  будет сидеть на
телефоне сорок пять минут из каждого часа, то жизнь, по его мнению, замрет
на месте. Ему необходим гостиничный коммутатор.
     - Сколько же времени он проводит у вас?
     - Я не очень понимаю,  к чему эти вопросы,  но человек,  награжденный
"Бронзовой звездой",  должен знать,  что он делает. Обычно они приходят на
завтрак.
     - Они?
     -  Алан  и  второй пилот.  Баки.  Который любит пирожки моей жены.  Я
раньше не представлял, как много пирожков может съесть один человек.
     - Алан прилетает с одним и тем же вторым пилотом?
     - Нет.  Пару раз с ним были другие люди, но я не запомнил их фамилии.
Обычно это Баки.  Бывало,  Алан приходил и позже.  К ужину.  Но не всегда.
Когда он здесь,  мы видим его мало,  но,  должно быть,  в родном городе он
отдыхает душой.
     - Да, конечно. И как долго это продолжается?
     -  Его  регулярные визиты?  С  тех  пор,  как он  стал шишкой в  этой
авиационной компании. Наверное, теперь у него много дел на востоке страны.
     - Последние шесть или семь лет?
     - Я бы сказал,  года четыре.  После свадьбы мы почти не видели Алана.
Что, впрочем, неудивительно.
     - Почему вы сказали, что он летает слишком много?
     -  Полеты опасны,  сынок.  Особенно на частных самолетах.  Что-нибудь
может сломаться.
     - Вы хотите сказать, он может разбиться?
     -  Он  может  погибнуть.   Самолет  -  не  резиновый  мячик,  который
отскакивает от  земли.  Он  уже  побывал в  катастрофе.  Даже в  двух.  За
океаном.
     - Я знаю.  Но вы же не возражали против его занятий боксом,  когда он
был подростком.
     - Кто это сказал?
     - Вы были против?
     -  Чего мы  только ни делали,  чтобы заставить его прекратить занятия
боксом.  Каждый день он спускался в  подвал и  работал с грушей.  И так до
ужина.  Одно время он  выходил на ринг дважды в  неделю.  Какая голова это
выдержит.  Я уж думал, что мозги полезут у него из ушей. Во всяком случае,
кровь из носу текла у него каждый раз.
     - Почему вы не запретили ему заниматься боксом?
     -  Если  у  тебя  будет  сын,  ты  узнаешь,  что  в  четырнадцать или
пятнадцать лет  от  него  не  добьешься полного послушания.  Чем  чаще  ты
требуешь от него,  чтоб не бился головой об стену,  тем сильнее он будет в
нее  лупить.   Он  никогда  не  поверит,  что  мозги  пригодятся  ему  для
чего-нибудь еще.
     - Тогда почему он не участвовал в национальном первенстве?
     - Ты не можешь найти ответа?
     - Нет, сэр.
     - Девушки,  сынок,  девушки. Сколько бы пятнадцатилетние подростки ни
боксировали в  подвалах,  рано или  поздно они замечают девушек.  И  тогда
боксерские перчатки вешаются на гвоздь,  а  из кармана достается расческа.
Должен  признать,  нам  потребовалось немало времени,  чтобы  это  понять.
Конечно,  он хотел поехать на чемпионат и  специалисты оценивали его шансы
очень высоко.  Но  внезапно,  перед самым отъездом,  дом перестал дрожать,
глухие удары в подвале прекратились.  Мы думали,  он заболел. Вечер, когда
он сказал,  что не будет участвовать в чемпионате, стал самым счастливым в
нашей жизни.  Груши так и  висят в  подвале.  Больше он к ним не подходил.
Раньше-то им крепко доставалось,  так что они нуждаются в отдыхе. А лотом,
естественно,  Алан увлекся самолетами.  Сыновья никогда не думают о нервах
родителей. Я уверен, это можно сказать и о тебе, мистер Джеймс.
     - Наверное, да. Может, это и хорошо, что у вашего сына и его жены нет
детей.
     - О нет. Воспитывать детей, конечно, сложнее, чем есть рождественскую
индейку, но без этого не обойтись.
     - Ну,  не буду больше вас задерживать,  мистер Стэнуик.  Благодарю за
помощь.
     - Послушай, сынок.
     - Да?
     - Я обрадовался твоему звонку,  потому что не знал, где тебя найти. Я
все  думал  о  твоей  "Бронзовой звезде".  Я  хотел бы  заключить с  тобой
договор.
     - О?
     -  Ну,  ты должен получить награду.  И  вот что я  об этом думаю.  Ты
получишь "Бронзовую звезду" и пришлешь ее нам.  Мы сохраним ее для тебя, а
потом,  когда ты захочешь,  вернем назад,  чтобы ты мог показать ее своему
сыну.
     - Спасибо, мистер Стэнуик.
     - Так что ты скажешь?  Если с нами что-то случится,  мы позаботимся о
том,  чтобы "Бронзовая звезда" никуда не  пропала.  Мы  будем хранить ее в
банке, вместе с выходными туфлями моей жены.
     - Даже не знаю, что и сказать.
     - Жизнь - долгая штука,  сынок, и наши суждения со временем меняются.
Пошли нам свою "Бронзовую звезду", а мы, сбережем ее.
     -  Вы  -  хороший человек,  мистер Стэнуик.  Позвольте мне подумать о
вашем предложении?
     -  Конечно,  конечно.  Мне  кажется,  теперь тебе будет легче принять
решение.
     - Спасибо. Большое вам спасибо.
     -  Звони  в  любое время,  сынок.  Вчера я  подкупил акций телефонной
компании.
     - "Нонхиген Инн". Добрый день.
     - Добрый день. Это мистер Алан Стэнуик.
     - Здравствуйте, мистер Стэнуик. Рад слышать ваш голос, сэр.
     Две  девочки-подростки заглянули в  игровую  комнату.  Очевидно,  они
искали не Флетча, потому что дверь снова закрылась.
     - Я звоню сам,  потому что сегодня суббота, а я решил, что, возможно,
прилечу на следующий уик-энд.
     - О?
     - Вас это удивляет?
     - Извините,  сэр.  Но обычно мы принимаем вас раз в полтора месяца, а
вы приезжали две недели назад.
     - Я еще могу передумать.
     - Как вам будет угодно, сэр. Номер всегда в вашем распоряжении.
     - Благодарю.
     - До свидания, мистер Стэнуик.
     - "Свартаут Невада Риэлти компани".
     - Джима Свартаута, пожалуйста.
     - Извините, сэр, но мистер Свартаут уехал с клиентом.
     - Когда он вернется?
     - Сегодня суббота, сэр, и...
     - Понятно.
     - Если вы оставите ваш номер, он позвонит...
     - Нет, благодарю. Он будет в понедельник?
     - Да, сэр.
     - Я позвоню ему сам.

                                 ГЛАВА 15

     Все   еще  в   белых  шортах  и   тенниске  Флетч  медленно  ехал  по
Виззард-роуд.  По  телефонному справочнику он  узнал  нужный ему  номер  -
12355.
     Красивый,  построенный  в  испанском  стиле  дом  возвышался  посреди
зеленого лужка. На подъездной дорожке стоял голубой "кадиллак".
     Флетч оставил машину на улице.
     Заметив поднимающийся дымок, он сразу направился во двор.
     За  оградой  бассейна  толстый  лысеющий мужчина  в  цветастых шортах
смотрел на разожженный мангал. Позади него на каменной глыбе стоял большой
бокал джина с тоником.
     - Берт?
     Мужчина обернулся,  готовый приветствовать доброго приятеля,  но  при
виде совершенно незнакомого человека улыбка сползла с его лица.
     - Джон Залумаринеро, - представился Флетч.
     - О, конечно.
     Берт Эберхарт протянул руку.
     - Я приехал в город на один день.  Джоан Коллинз и ее отец пригласили
меня на ленч в Рэкетс-клаб.
     - А...
     -  Я спрашивал о вас.  Джоан сказала,  что вы живете на побережье и я
могу заехать к вам по дороге в отель.
     - О...
     - Я не видел вас со дня свадьбы Джоан. Вы были шафером.
     -  Джон!  -  Берт  Эберхарт  словно  прозрел.  Они  вновь  обменялись
рукопожатием. - Клянусь богом, как я рад тебя видеть! Где ты скрывался?
     - Продавал мебель. В Монтане.
     -  Потрясающе.  Ты  так  молодо выглядишь.  Так ты  говоришь,  старик
Коллинз угостил тебя ленчем?
     - Сандвичем с сыром.
     -  О  Боже!  Джон  Коллинз и  его  сырные сандвичи.  Он  чуть  ли  не
миллиардер,  а угощает тебя сыром. Что бы он ел, если б был беден. Я знаю,
что ты имеешь в виду.  Я сыт по горло его сандвичами.  По меньшей мере, он
мог бы купить тебе бифштекс.  С его-то деньгами.  Он боится пополнеть даже
на  фунт.  Как будто это кого-то  волнует.  Все слишком заняты,  взвешивая
кошелек Джона, чтобы замечать, как выглядит он сам.
     - У вас-то очень представительный вид...
     - Вот мне-то надо похудеть. Что тебе налить? Джин с тоником?
     - С удовольствием.
     - У меня все под рукой,  - он подошел к стене дома,  где в тени стоял
бар. - Мое правило, не уходить от бутылки дальше чем на десять шагов.
     Поэтому он так и располнел, подумал Флетч.
     -  Мы неплохо повеселились на той свадьбе,  -  заметил он.  -  Но вы,
должно быть, не помните.
     - Да,  я нализался до чертиков. Все вылетело из головы. Мне казалось,
что женюсь я. Повтори, пожалуйста, свою фамилию.
     - Залумаринеро.
     - Да, да, ну как же. Ирландец.
     - Вернее, валлиец.
     -  Теперь я вспомнил.  Мы действительно тогда развлекались.  Отличная
была свадьба.  Как же я мог тебя забыть! Ты же спустился в бассейн в шляпе
на голове.
     - Неужели?
     -  Ну конечно.  Вошел прямо в  воду и  продолжал идти как ни в чем не
бывало.
     - Я не помню.
     - В тот день перебрал не я один. Ну, за  твое  здоровье.  О  Господи,
какая жара! Не понимаю, почему люди живут в этом климате? Мы  стремимся  в
Калифорнию из-за прекрасной погоды, а потом до конца дней сидим в  обнимку
с кондиционером. Подходи к мангалу. У нас сегодня гости.
     Флетч сел под солнцезащитным зонтиком, а Берт занялся мангалом.
     - Чтобы приготовить хороший бифштекс, надо заранее разжечь мангал. За
два  или  три  часа.  Наши предки,  как тебе известно,  поддерживали огонь
постоянно.  Конечно, им не приходилось столько платить за древесный уголь.
Короче,