ура  Тарпа-младшего.  Список  мифических
картин ди Грасси я привез на  случай,  что  мне  встретится  упоминание  о
какой-либо из них. Бостон - большой культурный центр.
     - Знаете,  как говорят американцы? Дерьмо собачье, Флетч. Вы обручены
с моей дочерью,  Анджелой,  намерены на ней жениться.  А на следующий день
после похорон ее  отца садитесь в  самолет со  списком картин в  кармане и
летите в Соединенные Штаты,  в Бостон. Какие еще мысли должны прийти мне в
голову?
     - С приемной дочерью. Анджела - ваша приемная дочь.
     - Знаю. Я ее не рожала. Она собирается ограбить меня.
     - Завещание Менти оглашено?
     -  Нет.  Вонючие  адвокаты вцепились в  него  мертвой хваткой.  Много
неясностей, говорят они. Полиция закрыла дело. Разрешила мне надеть траур.
У адвокатов все наоборот.  Траур, мол, носите, но завещание пусть полежит.
Да еще вы с Анджелой грабите, грабите, грабите меня.
     - Анджела говорила о картинах.  Менти говорил о картинах. Вы говорите
о картинах. Я же их в глаза не видел. Даже не уверен в их существовании.
     - Они существуют!  Я их видела!  Теперь,  после смерти Менти, это мои
картины.  Бедняжка Менти.  После его кончины это все,  что у меня есть. Он
оставил их мне.
     - Вы этого не знаете. Завещание не оглашено. Это картины семейства ди
Грасси.  Он мог оставить их дочери. Она же - ди Грасси. Он мог оставить их
вам  обеим.  Вам  известно,  как  трактует  подобные  ситуации итальянское
законодательство?  Возможно, в завещании нет упоминания о картинах. Он мог
оставить их музею в Ливорно или в Риме.
     - Чепуха!  Менти никогда бы не пошел на такое!  Менти любил меня.  Он
очень сожалел,  что картин у  нас больше нет.  Он знал,  как я  любила эти
картины.
     - Разумеется, любили. Но почему вы решили, что картины в Бостоне?
     - Потому что вы здесь. Улететь через день после похорон! Вы и Анджела
заодно. Анджела хочет захапать эти картины. Мечтает ограбить меня!
     - Ладно, Сильвия. Я сдаюсь. Расскажите мне о картинах.
     -  Это  коллекция  ди  Грасси.  Девятнадцать картин.  Некоторые Менти
получил от родителей, другие купил сам. До второй мировой войны.
     - А я подозревал, во время и после второй мировой войны.
     - До, во время и после.
     - Во время войны он был офицером итальянской армии?
     - Менти не воевал. Ди Грасси переоборудовали свой дворец в госпиталь.
     - Дворец? Большой старый дом.
     -  Они  лечили итальянских солдат,  мирных жителей,  немецких солдат,
американских...  всех  подряд.  Менти говорил мне.  Он  потратил все  свое
состояние. Нанимал докторов, медицинских сестер.
     - И приобретал кой-какие картины.
     - Картины у него были.  Он их не продавал. Даже после войны. Родилась
Анджела.  Он  продал свои  земли,  участок за  участком,  но  сохранил все
картины. Вы знаете, какие. Список у вас.
     - Да.  И насколько мне удалось выяснить,  о них нет никаких сведений.
Нигде. Никто не знает об их существовании.
     -  Потому что они составляли частную коллекцию.  Коллекцию ди Грасси.
Вот видите! Вы их ищете!
     - Я наводил справки, - признал Флетч.
     - Сукин сын! Вы их ищете. И лгали мне!
     - Энди дала мне список.  Я пообещал что-либо узнать. И спросил одного
торговца об одной картине.  Пожалуйста, не называйте меня сукиным сыном. Я
очень обидчивый.
     - Я не позволю вам и Анджеле украсть мои картины!
     -  С  этим мне все ясно.  Вы обвиняете меня в  воровстве.  Вернемся к
картинам. Когда их украли?
     - Два года назад. Ночью. Все сразу.
     - Из дома в Ливорно?
     - Да.
     - Разве там не было слуг?
     - А,  какой от них прок.  Старые, сонные. Глухие и слепые. Риа и Пеп.
Менти очень любил их. Последние слуги семейства ди Грасси. Я предупреждала
его. Не следовало оставлять целое состояние на попечение дряхлых идиотов.
     - Они ничего не видели и ничего не слышали?
     - Прежде всего, они даже не поняли, что картины украдены, до тех пор,
пока мы не вернулись в дом и не спросили:  "А где картины?" Они привыкли к
ним.  Сжились с ними.  И не заметили их отсутствия.  Как оказалось,  после
нашего отъезда они не заходили в гостиные.
     - И картины не были застрахованы?
     - Нет.  Эти глупые итальянские графы не страхуют вещи, которые всегда
принадлежали им.
     - Значит, Менти был старым глупым итальянским графом?
     - Во всем, что касалось страховки, он ничем не отличался от других.
     - Наверное, он не мог позволить себе ежегодные выплаты.
     -  Он не мог позволить себе эти выплаты.  А потом в один день потерял
все.  Полиция не  проявила особого интереса.  Подумаешь,  украли  какие-то
картины.  И  не одна большая страховая компания не собиралась заставить их
разыскивать картины и людей, совершивших кражу.
     - Вас не было в Ливорно, когда воры забрались в ваш дом?
     - Это произошло во время нашего медового месяца. Мы с Менти уезжали в
Австрию.
     - Недалеко,  - Флетч положил в рот одну из оливок. - Так где картины,
Сильвия?
     - Что означает ваше "Где картины, Сильвия?"
     -  Я  думаю,  вы их и украли.  Не потому ли вы не хотите,  чтобы я их
нашел? Не потому ли вы здесь?
     - Украла их сама?!
     -  Конечно.  В  тридцать  с  небольшим  лет   вы   вышли   замуж   за
шестидесятисемилетнего итальянского графа, с дворцом в Ливорно и квартирой
в Риме. Вы - его третья жена. Он - ваш второй муж. Первым был бразилец, не
так ли?
     -  Француз,  -  в  голосе уже  чувствовались отзвуки грозы.  Впрочем,
хватало и изумления.
     - То есть вы имели международные связи. Вы становитесь женой старика.
Уезжаете на медовый месяц.  Узнаете,  что он разорен.  О,  немного денег у
него есть.  Но не состояние, на которое вы рассчитывали. Вы понимаете, что
все  его  богатство -  это  картины.  Он  на  тридцать лет старше вас.  Вы
опасаетесь,  что  он  может  оставить картины дочери или  музею.  В  конце
концов,  вы же сказали ему,  что вышли за него по любви, не так ли? Потому
вы позаботились о том,  чтобы картины украли. А потом схоронили в каком-то
укромном месте.  Не вы ли подготовили похищение и убийство Менти? А теперь
испугались того, что я могу вас разоблачить.
     Лицо Сильвии исказилось.
     - Я вас ненавижу.
     - Потому что я прав.
     -  Я любила Менти.  И никогда не причинила бы ему вреда.  Картин я не
крала.
     - Но вы тоже покинули Рим через день после похорон.
     - Чтобы поспеть за вами.
     -  Если  будущий  зять  усопшего спешно  уезжает,  это  одно.  А  вот
скорбящая вдова - совсем иное.
     - Если я кого-то убью, так только вас.
     -  Очень кстати вы вспомнили об убийствах,  Сильвия.  Вы приходили ко
мне во вторник вечером? Вам открывала дверь обнаженная девушка, сказавшая,
что ждет Барта Коннорса?  А  когда она не смогла ответить на ваши вопросы,
вы, разъярившись, не ударили ее бутылкой виски по голове?
     - Вы тоже не отвечаете на мои вопросы.
     - Неужели?
     - Вы же сказали, что ваша квартира в двадцати милях отсюда.
     - Она совсем рядом, буквально за углом, Сильвия. И вы это знаете.
     -  Я  не понимаю,  о чем вы говорите.  Сначала вы утверждаете,  что я
убила Менти. Затем - какую-то девушку. У вас что-то с головой?
     - Сегодня я уже допускал, что такое возможно.
     - С кем вы говорили насчет картин?
     - Пусть это останется моим маленьким секретом.
     Флетч встал и задвинул стул под столик.
     - Благодарю за коктейль, Сильвия.
     - Вы не собираетесь расплатиться?
     - Меня приглашали вы.  Тут совсем другой мир,  бэби. Платить придется
вам.

                                 ГЛАВА 16

     - По-моему,  отличная работа,  - одобрительно кивнул Флетч. - Надписи
как не бывало.
     -   Работа  неплохая,   если  вам   нравятся  катафалки,   согласился
управляющий. - Не отразится ли черный цвет на ваших заработках?
     - Не знаю. Возможно, клиентам он понравится.
     - А соседи могут подумать, что вы возите покойников.
     С утра в пятницу небо затянули облака.
     - Вы побывали в Бюро регистрации? - спросил управляющий.
     - Я привез вам деньги, - ответил Флетч.
     - Сейчас принесу счет.
     Флетч расплатился наличными и получил ключи от черного фургона.
     -  Ладно,  парень,  - пробурчал управляющий,  - если тебя остановят и
выяснится,   что  цвет  не  соответствует  указанному  в   регистрационном
удостоверении, не говори, где тебе перекрашивали машину.
     - В Бюро регистрации я заеду завтра, - пообещал Флетч. - В субботу.
     Он уже садился за руль, когда управляющий остановил его.
     - Вы не сможете уделить мне пару минут?
     - А что такое?
     - Течет труба. В мужском туалете.
     - Извините, - покачал головой Флетч, - но я очень спешу.

                                 ГЛАВА 17

     -  Если вам не трудно,  скажите мистеру Сандерсу,  что к  нему пришел
Ральф Локе.
     Женщина,  сидевшая за столиком регистрации, улыбнулась ему. Печальной
улыбкой вдовы.  Лет пятидесяти с небольшим, она научилась улыбаться вновь,
после похорон,  после того,  как кто-то дал ей работу,  как началась новая
жизнь.  Флетч предположил,  что ее мужем был журналист,  возможно, один из
тех,  чьи  фамилии  значились на  мраморной доске  на  стене  в  вестибюле
редакции, в длинном списке, берущем начало в 1898 году.
     - Сейчас спустится курьер и отведет вас к нему, ответила женщина.
     Во   второй  половине  дня  Флетч  вышел  из  подъезда  дома  152  на
Бикон-стрит и направился к своему "форду", припаркованному у тротуара.
     На лобовом стекле, под одной из щеток белели шесть штрафных квитанций
за стоянку в неположенном месте.
     На глазах у  двух детективов в  штатском,  сидящих в машине на другой
стороне улицы, Флетч разорвал квитанции и бросил обрывки на асфальт.
     Его не  арестовали за пренебрежение к  закону или за нарушение правил
поведения в общественном месте.
     Следом за  ним они доехали до здания редакции "Бостон дейли стар".  В
старом  районе,  с  узкими  улочками,  забитыми грузовичками,  развозящими
газеты по городу.
     В череде машин Флетч нашел два просвета для парковки. В один поставил
"форд", на другой указал детективам.
     Курьер  провел  его  в  большой пропахший табачным дымом  зал  отдела
городских новостей.
     Джек   Сандерс   поднялся   навстречу  Флетчу.   Мужчины   обменялись
рукопожатием.
     Сандерс  повернулся к  молодому журналисту,  работающему за  соседним
столиком.
     - Рэнди,  это Ральф Локе из "Чикаго пост", он подбирает материалы для
статьи.
     - Мне знакомо ваше имя, мистер Локе, - улыбнулся юноша.
     - Я рад, - скромно потупился Флетч.
     Сандерс рассмеялся.
     - Помоги ему разобраться, что к чему, Рэнди.
     Флетч помнил все  буквы алфавита.  Мог отличить правое от  левого.  И
довольно скоро избавился от юного лицемера.
     Прежде всего он взялся за местный справочник "Кто есть кто".
     На странице 208 прочел:
     "Коннорс,  Бартоломео,  родился в Кэмбридже,  Массачусетс 7 фев. 1936
г.; сын Ральфа и Лилиан (Дэй). Окончил Дармэт, 1958, юридический факультет
Гарварда,  1961.  Женился на  Люси Орил Хислоп 6  июня 1963 г.  С  1962 г.
сотрудник "Таллин,  О'Брайен и  Корбетт",  с  1972 г.  -  компаньон.  Член
"Гарвард-клаб" Бостона,  "Гарвард-клаб" Нью-Йорка,  "Бойлстон-клаб".  Член
совета попечителей Музея  современного искусства,  член  совета директоров
больницы Чайлдса,  Контрол системс,  Инк.,  Медикэл Имплимент, Инк. Адрес:
Бостон, Бикон-стрит, 152. Место работы: Бостон, Стэйт-стрит, 32".
     Внимательно прочитал Флетч и страницу 506:
     "Хорэн,    Рональд   Райсон,    преподаватель,   писатель,   торговец
произведениями искусства; родился в Бурлингтоне, штат Вермонт 10 апр. 1919
г.;  сын Чарльза и Беатрис/Лэмсон; в 1940 г. окончил Йельский университет,
диплом бакалавра искусств.  1940-1945-служба в ВМС США (звание коммандер).
1947  г.  -  диплом магистра искусств,  Кэмбридж;  1949  г.  -  докторская
степень,  Гарвард.  12 окт. 1948 г. женился на Грэйс Галкис (умерла в 1953
г.).  Преподаватель Гарварда,  1948  г.  -;  ассистент профессора 1954  -;
редактор периодических изданий "Обджектс",  1961-1965 гг.,  "Международные
стандарты искусства", 1955 -; автор книг "Темы и образы", Септембер Пресс,
1952   г.,   "Методика   установления  подлинности  предметов  искусства",
Септембер Пресс,  1959 г.  Директор Галереи Хорэна,  1953 -; член общества
св.   Павла,   "Боусели-клаб",  советник  музея  Каркоса.  Адрес:  Бостон,
Ньюбюри-стрит,  60.  Место работы:  Галерея Хорэна, Бостон, Ньюбюри-стрит,
60".
     Для инспектора Фрэнсиса Ксавьера Флинна места в справочнике "Кто есть
кто" не нашлось.
     Вырезок по Коннорсу и  Хорэну в картотеке газеты,  можно считать,  не
было.
     О Барте Коннорсе газета писала лишь единожды. Он представлял прессе и
общественности  налоговые   декларации  тогдашнего  претендента  на   пост
губернатора штата,  своего  клиента  и  сокурсника  по  Гарварду.  Кстати,
потерпевшего поражение на  выборах.  Коннорс характеризовался как "старший
компаньон адвокатской фирмы "Таллин,  О'Брайен и  Корбетт" и  сын  бывшего
посла США в Австралии Ральфа Коннорса".
     Все материалы по послу Ральфу Коннорсу отправили в  мусорную корзину,
за исключением некролога. До назначения послом он был председателем совета
директоров "Уэрдор-Рэнд, Инк." Умер Ральф Коннорс в 1951 году.
     Не нашел Флетч и фотографии Рональда Райсона Хорэна.
     И его имя упоминалось на страницах газеты только один раз,  в связи с
попыткой ограбления Галереи Хорэна,  предпринятой в  1975 году.  По  стилю
заметки Флетч  догадался,  что  репортер писал ее  со  слов  полицейского,
вызванного  на   место   происшествия.   Далее   эта   тема   газетой   не
разрабатывалась.
     Не поленился Флетч прочитать некролог Грейс Галкис Хорэн.  Выпускницы
Уэллесли-колледж  и  наследницы  состояния  Галкисов/"Галкис  Раббер".  Ей
принадлежала  знаменитая  "Звезда  Ханэна"  из  нефрита.  Умерла  она   от
лейкемии.
     А вот о Фрэнсисе Ксавьере Флинне "Бостон стар" писала не менее сорока
пяти раз, и все за последние восемнадцать месяцев.
     Флетч не  стал читать все заметки,  но обнаружил,  что каждый раз они
подчиняются определенной схеме.
     Сообщение о преступлении.  Затем развернутая статья с указанием,  что
расследование поручено Флинну.  Несколько дней подряд рутинные заметки, не
сообщающие   ничего   нового.   Нарастающее   негодование  общественности,
возмущенной тем,  что преступник до  сих пор не найден.  Прозрачные намеки
репортеров на  скрытность полиции.  И,  наконец,  заявление  представителя
полиции по связи с  прессой о  незамедлительном аресте преступника.  Потом
следовало  неожиданное  заявление  Флинна:  "Чепуха.  Мы  пока  никого  не
арестовываем".  Вновь возмущение публики,  нападки на полицию за ее полную
некомпетентность.
     И, наконец, не в ответ на эти нападки, но в выбранное им самим время,
сообщение Флинна об аресте преступника.  Обычно в малюсенькой заметочке на
последней полосе.
     К  середине пачки  газетных вырезок  Флетч  заметил,  что  возмущение
общественности явно пошло на убыль,  реже стали отмечать "некомпетентность
полиции",  а  в  конце и то,  и другое пропало вовсе.  Пресса поняла,  что
Флинну не свойственна торопливость. А дело свое он знает лучше многих.
     В  одной из  первых заметок указывалось,  что  "ранее Флинн руководил
детективами одного из полицейских участков Чикаго".
     - Вам нужно что-нибудь еще, мистер Локе?
     Молодой лицемер появился между шкафов картотеки.
     - Нет,  благодарю, Рэнди, - Флетч задвинул ящик. Пожалуй, я посмотрел
все, что хотел.
     - Над какой статьей вы работаете, мистер Локе?
     -  Ничего интересного.  История празднований Американской революции в
Новой Англии.
     - О.
     Юноша,  похоже,  согласился, что эта статья не слишком занимательная.
И,  раз уж Ральф Локе занимается такой ерундой, сделал вывод, что и сам он
ничего из себя не представляет.
     -  Надеюсь,  вы ее прочтете,  -  улыбнулся Флетч.  Я напечатаю ее под
своей фамилией.

                                 ГЛАВА 18

     Флетч вернулся к столу Сандерса.
     Тот  разглядывал снимок,  переданный по  фототелеграфу.  Показал  его
Флетчу.
     На снимке президент Соединенных Штатов пытался надеть свитер, не сняв
предварительно фуражку и солнцезащитные очки.
     - Это новости, да? - спросил Сандерс.
     - Конечно,  - подтвердил Флетч. - Я-то думал, что он надевает свитера
через ноги.
     Джек бросил снимок на стол.
     - Пошлю его в воскресное приложение.  Может, его опубликуют в разделе
"Тенденции".
     - Джек, я хотел бы пообщаться с твоим редактором по искусству.
     - Я тоже,  - ответил Джек.  - Давно пора. Ему постоянно звонят. Чтобы
обругать последними словами. Зовут его Чарльз Уэйнрайт.
     Они вышли в длинный, мрачный коридор.
     - Ты помнишь инспектора Флинна по Чикаго? - на ходу спросил Флетч.
     - Какого Флинна? Здешнего "упрямца" Флинна?
     -  Да.  В  какой-то  вырезке  я  прочитал,  что  ранее  он  руководил
детективами одного из полицейских участков Чикаго.
     - Об этом писала "Стар"?
     - Да, газета, в которой ты работаешь.
     -  Френк Флинн никогда не был в  Чикаго.  Во всяком случае,  два года
назад. Он там не служил. Иначе я бы знал его.
     - Не помню его и я.
     - Загадка века.
     - Похоже, ты прав, - согласился Флетч.
     Большего грязнули, чем Чарльз Уэйнрайт, Флетчу видеть не доводилось.
     Брился  он,  похоже,  квадратно-гнездовым методом и  островки гладкой
кожи соседствовали с  полями щетины.  Лет  пятидесяти с  небольшим,  нос и
подбородок  покрывали  угри   с   черными   головками.   Воротник  рубашки
обтрепался,  лацканы пиджака залоснились, а на самой рубашке, обтягивающей
выступающий живот, остались следы от тех блюд, что откушал мистер Уэйнрайт
в последние дни. От томатного соуса до яичного желтка.
     - Это наш главный специалист по искусству,  Чарльз Уэйнрайт, Ральф, -
заговорил Джек, - Чарльз, это Ральф Локе из Чикаго, он готовит статью.
     Флетч уже смирился с тем,  что придется пожать Уэйнрайту руку, но тот
даже не шевельнулся.
     - Помоги ему всем, чем можешь, а?
     - С какой стати?
     Джек не сразу понял, что вопрос поставлен серьезно.
     - Потому что я прошу тебя об этом.
     -  И  все же я  не понимаю,  почему должен пахать за кого-то.  У меня
полно своих дел.
     Флетч поспешил вмешаться.
     - Честно говоря,  я не пишу статью, мистер Уэйнрайт. По Чикаго прошел
слух, что один из бостонских торговцев произведениями искусства собирается
подарить картину городскому музею,  и  издатель попросил меня  заглянуть к
вам и разобраться что к чему.
     - Что значит, разобраться? Вы хотите, чтобы я написал об этом статью?
     -  Если  этот  тип  действительно намерен подарить Чикаго картину,  я
думаю, лучше вас никто об этом не напишет.
     - Кто это?
     - Хорэн.
     - Ронни?
     - Его так зовут?
     Не скрывая своего отвращения к Уэйнрайту, Джек повернулся к Флетчу.
     -  Ну,  я пошел,  - и выскочил из маленького кабинетика,  заваленного
газетами и книгами. И то и другое покрывал толстый слой пыли.
     Уэйнрайт сидел за столом. А вокруг громоздились бумажные кипы.
     - Я знаком с Ронни с незапамятных времен.
     Флетч огляделся, но не обнаружил свободного стула.
     - Мы вместе учились в Йеле.
     - На гигиеническом факультете?
     -  Полагаю,  будь у  него на  то желание,  он мог бы подарить картину
Чикаго. Не пойму только, с чего бы оно могло у него возникнуть.
     -  Старый  город  еще  привлекает людей.  Парное мясо,  свежий ветер,
знаете ли. Будоражит кровь.
     -  Может,  Грэйс была как-то  связана с  Чикаго.  Ее семейство нажило
состояние на резине. Грэйс Галкис. "Галкис Раббер".
     - Что-то я вас не понимаю.
     -  Ронни  женился  на  Грэйс  после  войны.  Когда  писал  докторскую
диссертацию в Гарварде.
     - И она богата?