- и для этого у него были основания -
отличную отделку комнат и  комфортабельную  обстановку.  Мистер  Каркер,  со
своим показным смирением, встретил  это  замечание  почтительной  улыбкой  и
сказал, что понимает деликатный его смысл и ценит его, но поистине  коттедж,
как он ни убог, достаточно хорош для человека в его положении - лучше,  быть
может, чем надлежит ему быть.
     - Но вам, столь высоко стоящему, может быть, он кажется лучше, чем есть
на самом деле, - продолжал Каркер, растягивая до ушей  свой  лживый  рот.  -
Монархи находят прелесть в жизни бедняков.
     При этом он настороженно посмотрел  на  мистера  Домби  и  настороженно
улыбнулся, и посмотрел еще  настороженнее  и  еще  настороженнее  улыбнулся,
когда мистер Домби, встав перед камином в позу, которую так часто  копировал
его помощник, взглянул на висевшие на стенах картины. Пока  холодный  взгляд
мистера Домби скользил по картинам, пристальный взгляд Каркера  следовал  за
его взглядом и приноравливался к нему, точно  отмечая,  куда  он  устремлен.
Когда он задержался на одной картине, Каркер, казалось, затаил дыхание - так
пристально и по-кошачьи зорко следил он за своим  принципалом,  -  но  глаза
мистера Домби скользнули по этой  картине  так  же,  как  и  по  другим,  и,
по-видимому,  она  произвела  на  него  не  большее  впечатление,  чем   все
остальные.
     Каркер посмотрел на картину - это был портрет женщины, похожей на Эдит,
-как на живое существо, со злобным беззвучным смехом,  брошенным,  казалось,
ей в лицо, но, в сущности, он осмеивал великого человека, который, ничего не
подозревая, стоял рядом с  ним.  Вскоре  был  подан  завтрак;  и,  предложив
мистеру Домби кресло, повернутое спинкой к картине, он сел на  свое  обычное
место, лицом к ней.
     Мистер Домби был даже более степенным, чем обычно, и крайне молчаливым.
Попугай, раскачиваясь в позолоченном кольце в своей нарядной клетке,  тщетно
старался привлечь к себе взоры, ибо Каркер слишком  пристально  наблюдал  за
своим гостем, чтобы обращать внимание  на  птицу;  а  гость,  погруженный  в
размышления, сидел с задумчивой,  чтобы  не  сказать  -  хмурой,  миной,  не
отрывая глаз от скатерти. Что касается Роба, прислуживавшего за  столом,  то
ему, посвятившему все силы и способности наблюдению за своим хозяином,  едва
ли пришло в голову, что гость был тем самым великим джентльменом, к которому
его привозили в детстве как свидетельство о здоровье семьи и которому он был
обязан кожаными штанишками.
     - Разрешите спросить, - сказал вдруг  Каркер,  -  как  здоровье  миссис
Домби?
     Задав этот вопрос, он  подобострастно  наклонился  вперед,  поддерживая
рукою подбородок, и в то же время поднял глаза на картину, как будто говорил
ей: "Ну-ка, посмотри, как я его расшевелю!"
     Мистер Домби, покраснев, ответил:
     - Миссис Домби здорова. Вы мне напомнили, Каркер, что я хотел кое о чем
побеседовать с вами.
     - Робин, ты можешь уйти, - приказал хозяин, чей мягкий  голос  заставил
Робина вздрогнуть и скрыться, причем он до последней минуты не спускал  глаз
со своего патрона. - Вы, конечно,  не  помните  этого  мальчика?  -  добавил
Каркер, когда опутанный сетями Точильщик удалился.
     - Нет, - сказал мистер Домби с величественным равнодушием.
     - Мало вероятно, чтобы его запомнил такой человек, как вы. Вряд ли  это
возможно, - пробормотал мистер Каркер. - Но он принадлежит к той  семье,  из
которой вы взяли кормилицу. Может быть,  вы  припоминаете,  что  великодушно
приняли на себя заботу о его образовании?
     - Это тот самый  мальчик?  -  нахмурившись,  спросил  мистер  Домби.  -
Кажется, он не делает чести полученному образованию.
     - Да, боюсь, что это дрянной  мальчишка,  -  пожимая  плечами,  ответил
Каркер. - Такая у него репутация. Но суть вот в чем: я взял его  к  себе  на
службу, потому что он, не имея возможности подыскать себе  место,  вообразил
(полагаю, ему внушили это дома),  будто  имеет  какие-то  права  на  вас,  и
постоянно добивался случая обратиться к вам с просьбой. И хотя установленные
и признанные  отношения  мои  к  вашему  дому  носят  исключительно  деловой
характер,  но  я  чувствую  такой  непроизвольный  интерес  ко  всему,   вас
касающемуся, что...
     Он снова запнулся, как бы стараясь обнаружить, достаточно ли  он  успел
расшевелить мистера Домби. И снова,  поддерживая  рукою  подбородок,  искоса
посмотрел на картину.
     - Каркер, - сказал мистер Домби, - я ценю то, что вы  не  ограничиваете
вашей...
     - Службы, - подсказал улыбающийся хозяин дома.
     - Нет, я предпочитаю сказать - вашей заботы, - возразил  мистер  Домби,
прекрасно сознавая, что  делает  ему  весьма  лестный  комплимент,  -  чисто
деловыми  отношениями.  Примером  тому  служит  внимание  к  моим  чувствам,
надеждам и разочарованиям, о чем свидетельствует этот незначительный случай,
вами упомянутый. Я вам признателен, Каркер.
     Мистер Каркер медленно наклонил голову и очень  осторожно  потер  руки,
словно боялся каким-нибудь движением  прервать  доверительные  речи  мистера
Домби.
     - Ваше сообщение очень своевременно, -  продолжал  мистер  Домби  после
недолгих колебаний, - ибо оно расчищает путь к той  теме,  какую  я  намерен
затронуть, и напоминает мне, что мои слова отнюдь не устанавливают  каких-то
новых отношений между нами, хотя, быть может, и  свидетельствуют  о  большом
доверии с моей стороны, чем то, каким я до сих пор...
     - Удостаивали меня! - подсказал Каркер, снова  наклоняя  голову.  -  Не
буду говорить о том, сколь я почтен. Такой человек, как вы, прекрасно знает,
какую великую честь может он при желании оказать человеку.
     -  Миссис  Домби  и  я,  -  сказал  мистер  Домби,   с   величественным
пренебрежением пропустив мимо ушей этот комплимент, - не пришли к соглашению
по некоторым вопросам. Мы как будто еще не понимаем друг друга. Миссис Домби
должна кое-чему научиться.
     - Миссис Домби  отличается  многими  редкими  качествами  и  несомненно
привыкла к тому, чтобы ей курили фимиам, - сказал этот  вкрадчивый,  лукавый
наблюдатель, подмечавший каждый взгляд и интонацию собеседника. Но там,  где
наличествует любовь, чувство долга и уважение, - там все  маленькие  промахи
будут быстро заглажены.
     Мистеру Домби невольно представилось лицо, обращенное к нему в  будуаре
его  жены,  когда  властная  рука  указывала  на  дверь.  И,  вспомнив,  как
отражались на нем любовь, чувство долга и уважение, почувствовал, что  кровь
прилила к его щекам, а это подметили зоркие глаза, смотревшие на него.
     - Миссис Домби и я, - продолжал он, - беседовали  незадолго  до  смерти
миссис Скьютон о  причинах  моею  неудовольствия.  О  нем  вы  можете  иметь
некоторое представление, так как были свидетелем того, что  произошло  между
миссис Домби и мною, когда вы были у нас... у меня в доме.
     - Когда я так сожалел о своем присутствии! - сказал улыбающийся Каркер.
- Я горжусь вашим особым вниманием, как и надлежит гордиться человеку в моем
положении, хотя я ничем его не заслужил. Вы можете  делать  что  угодно,  не
роняя себя, я же, удостоившись быть представленным миссис Домби, прежде  чем
ей была пожалована высокая честь носить ваше имя, я, будьте  уверены,  почти
сожалел в тот вечер, что в свое время мне на долю выпало такое счастье.
     То   обстоятельство,   что   кто-то,   отмеченный   его   милостями   и
покровительством, мог при каких  бы  то  ни  было  обстоятельствах  об  этом
сожалеть, являлось феноменом, которого мистер Домби не постигал.  Посему  он
произнес с сугубым достоинством:
     - В самом деле? Но почему же, Каркер?
     - Боюсь, что миссис Домби, - отвечал помощник, облеченный  доверием,  -
которая никогда  не  была  расположена  отнестись  ко  мне  с  благосклонным
вниманием - человек в моем положении не может ждать этого от леди, гордой от
природы и чья гордость столь ей к лицу, - боюсь, что миссис  Домби  вряд  ли
простит мое невинное участие в том разговоре.  Ваше  неудовольствие  -  дело
серьезное, вы это, конечно, знаете. И навлечь  его  на  себя  в  присутствии
третьего лица...
     - Каркер, - надменно сказал мистер Домби, - смею думать, что  в  первую
очередь нужно считаться со мной?
     - О! могут ли быть какие-нибудь сомнения? - ответил тот с  нетерпением,
как человек, подтверждающий всем известный и неопровержимый факт.
     - Полагаю, миссис Домби занимает второе место, когда дело касается  нас
обоих, - сказал мистер Домби. - Не так ли?
     - Не так ли? - повторил Каркер. - Разве вы не знаете  лучше  всех,  что
вам незачем об этом спрашивать?
     - В таком случае, я надеюсь, Каркер, -  сказал  мистер  Домби,  -  ваши
сожаления о неудовольствии миссис Домби могут быть почти уравновешены  вашим
удовлетворением при мысли о том, что вы сохранили мое доверие и доброе о вас
мнение.
     - Вижу, что я действительно имел несчастье, - ответил Каркер, - вызвать
это неудовольствие. Миссис Домби говорила вам об этом?
     - Миссис Домби высказывала различные мнения, - заявил  мистер  Домби  с
высокомерной холодностью и равнодушием, - которых я не разделяю и которые не
намерен обсуждать или вспоминать. Как я уже говорил  вам,  не  так  давно  я
предъявил миссис Домби  известные  требования  касательно  почтительности  и
покорности в семейной жизни, на которых я считал нужным настаивать.  Мне  не
удалось  убедить  миссис  Домби  в  необходимости  немедленно  изменить   ее
поведение в интересах ее собственного спокойствия и  благополучия,  а  также
моего достоинства. И я уведомил миссис Домби, что, если я найду нужным снова
выразить протест, я передам ей свое мнение через вас, мое доверенное лицо.
     Взгляд, направленный на него Каркером, сменился  дьявольским  взглядом,
брошенным на картину над его головой, который упал на нее, как молния.
     - А теперь, Каркер, - продолжал мистер Домби, - я, нимало не колеблясь,
говорю вам, что добьюсь своего. Со мной нельзя шутить. Миссис  Домби  должна
понять, что моя воля - закон и что я не намерен делать ни единого исключения
из своих жизненных  правил.  Будьте  добры  взять  на  себя  это  поручение,
которое, раз оно исходит от меня, надеюсь, не является для вас неприемлемым,
с какой бы учтивостью ни выражали вы своего сожаления, - за него я благодарю
вас от имени миссис Домби.  И,  я  убежден,  вы  окажете  мне  любезность  и
исполните его столь же тщательно, как и всякую другую обязанность.
     - Вы знаете, - сказал мистер Каркер, -  что  вам  достаточно  приказать
мне.
     - Знаю, - сказал мистер Домби, величественно выражая свое  согласие,  -
что  мне  достаточно  вам  приказать.  Я  считаю   необходимым   предпринять
дальнейшие  шаги.  Миссис  Домби  -  леди,  несомненно  наделенная  высокими
достоинствами, чтобы...
     - Чтобы  оказать  честь  даже  вашему  выбору,  -  подсказал  Каркер  с
подобострастной улыбкой.
     - Да, если вам угодно воспользоваться этим выражением, - сказал  мистер
Домби внушительным тоном. - В настоящее время я  не  замечаю,  чтобы  миссис
Домби оказывала ему должную честь. Есть дух противодействия в миссис  Домби,
который  надлежит  уничтожить,  который  надлежит  сломить.  Миссис   Домби,
по-видимому, не понимает, - энергически сказал мистер  Домби,  -  что  самая
мысль о противодействии мне - чудовищна и нелепа.
     - Мы,  в  Сити,  знаем  вас  лучше,  -  отозвался  Каркер,  улыбаясь  и
растягивая рот до ушей.
     - Вы знаете меня лучше, - повторил мистер Домби. - Надеюсь. Впрочем,  я
должен  отдать  справедливость  миссис  Домби,  хотя  бы  это   и   казалось
несовместимым с ее дальнейшим поведением (оно остается прежним). В тот  раз,
когда я с некоторою суровостью высказал ей свое неодобрение и принятое  мною
решение, мое увещание произвело, по-видимому, очень сильное  впечатление.  -
Мистер Домби изрек эти слова с самой  величавой  напыщенностью.  -  Итак,  я
хочу, Каркер, чтобы вы взяли на себя труд сообщить  миссис  Домби  от  моего
имени, что я должен напомнить ей о  нашем  разговоре  и  несколько  удивлен,
почему он еще не возымел действия. Что я должен настаивать  на  согласовании
ею своих поступков с требованиями, предъявленными ей в этом разговоре. Что я
недоволен ее поведением. Что я чрезвычайно им недоволен. И что  я  принужден
буду, как это ни печально, передать через вас еще более неприятные и  точные
предписания,  если  здравый  смысл  и  надлежащие  чувства  не  побудят   ее
подчиниться моим желаниям, как это сделала первая миссис Домби и -  полагаю,
я могу это добавить - как сделала бы всякая другая леди на ее месте.
     - Первая миссис Домби была очень счастлива, - сказал Каркер.
     - Первая миссис Домби отличалась здравым смыслом, - сказал мистер Домби
с благородной снисходительностью к умершей, - и очень тонкими чувствами.
     - Как вы думаете, мисс Домби похожа на свою мать? - осведомился Каркер.
     Лицо мистера Домби изменилось мгновенно и зловеще. Помощник, облеченный
доверием, следил за пристально.
     - Я коснулся мучительной темы, - сказал  он  с  вкрадчивым  сожалением,
противоречившим выражению его загоревшихся глаз. - Прошу вас, простите меня.
Интерес, мною проявляемый, заставил меня забыть  о  возможных  нежелательных
ассоциациях. Прошу вас, простите.
     Но что бы он ни говорил, его загоревшиеся глаза все с тем же  вниманием
изучали  пасмурное  лицо  мистера  Домби.  А  затем   он   бросил   странный
торжествующий взгляд на картину, словно призывая ее в свидетели того, как он
снова его поддел и что за этим последует.
     - Каркер, - сказал мистер Домби побелевшими губами, скользя  взором  по
столу и говоря слегка изменившимся голосом и несколько более торопливо,  чем
обычно, - вам не за что просить  извинения.  Вы  ошибаетесь.  Вопреки  вашим
предположениям, нежелательная ассоциация вызвана настоящей ситуацией,  а  не
воспоминаниями. Я не одобряю поведения миссис  Домби  по  отношению  к  моей
дочери.
     - Простите, - сказал мистер Каркер, - я не совсем понимаю.
     - В таком случае, постарайтесь понять, - продолжал Домби. - Вы можете -
нет, вы должны - передать миссис Домби мой протест касательно этого  пункта.
Будьте добры передать ей, что ее нескрываемая привязанность  к  моей  дочери
мне неприятна. На эту  привязанность  могут  обратить  внимание.  Она  может
привести к тому, что люди попытаются сравнивать  отношение  миссис  Домби  к
моей дочери с отношением миссис  Домби  ко  мне.  Будьте  добры  довести  до
сведения миссис Домби,  что  я  против  этого  возражаю  и  жду,  чтобы  она
немедленно приняла во внимание мое  возражение.  Быть  может,  миссис  Домби
относится к этому серьезно, быть может, это только ее причуда,  а  возможно,
она действует так назло мне, но как бы там ни было, я протестую. Если миссис
Домби относится к этому серьезно, тем с большей охотой должна она  уступить,
ибо подобным поведением она не окажет услуги  моей  дочери.  Если  моя  жена
помимо и  сверх  надлежащей  покорности  своему  супругу  питает  к  кому-то
расположение и уважение, она может дарить их кому угодно, но прежде всего  я
требую от нее покорности мне!  Каркер,  -  сказал  мистер  Домби,  сдерживая
необычное волнение и возвращаясь к  свойственной  ему  манере,  в  какой  он
привык утверждать свое величие, - будьте добры, Каркер, не  забыть  об  этом
пункте и не  умалить  его  значения,  считайте  его  весьма  существенным  в
полученных вами инструкциях.
     Мистер Каркер поклонился, встал из-за стола  и,  стоя  задумчиво  перед
камином и поддерживая  рукой  свой  гладко  выбритый  подбородок,  посмотрел
сверху вниз  на  мистера  Домби  со  злобным  лукавством,  напоминая  не  то
высеченную из камня обезьяну, получеловека-полуживотное, не то хитрую  морду
на  конце  старой  водосточной  трубы.  Мистер  Домби,   понемногу   обретая
спокойствие, либо охлаждая волнение  сознанием  своего  высокого  положения,
сидел, постепенно цепенея снова и глядя на попугая, который  раскачивался  в
своем широком обручальном кольце.
     - Простите,  -  сказал  Каркер  после  недолгого  молчания,  неожиданно
придвинув свой стул и садясь против мистера Домби, - но я  бы  хотел  знать:
известно ли миссис Домби, что вы,  быть  может,  воспользуетесь  мною,  дабы
через меня выразить свое неудовольствие?
     - Да, - ответил мистер Домби. - Я это сказал.
     - Да? - быстро подхватил Каркер. - Но почему?
     - Почему? - повторил мистер Домби с некоторым замешательством. - Потому
что я ей это сообщил.
     - А! - воскликнул Каркер. - Но почему вы  ей  сообщили?  Видите  ли,  -
продолжал он с улыбкой,  мягко  прикасаясь  своей  бархатной  рукой  к  руке
мистера Домби, как прикоснулась бы кошка, спрятавшая свои когти, - чем лучше
я пойму, что у вас на уме, тем большую  услугу  я  буду  иметь  счастье  вам
оказать. Мне кажется, я  понимаю.  Миссис  Домби  не  удостоила  меня  своим
расположением. У меня нет никаких оснований рассчитывать на него; но мне  бы
хотелось знать, так ли это на самом деле?
     - Быть может, так, - сказал мистер Домби.
     - Стало быть, - продолжал Каркер, - эти распоряжения,  переданные  вами
миссис Домби через меня, являются для этой леди тем более неприятными?
     - Мне кажется, - сказал мистер Домби  о  высокомерным  спокойствием  и,
однако, с некоторым замешательством, -  что  взгляд  миссис  Домби  на  этот
предмет не имеет отношения к делу в том виде, в каком оно представляется вам
и мне, Каркер. Но, быть может, вы не ошибаетесь.
     - Простите, правильно ли я вас понимаю, - сказал Каркер, - полагая, что
вы усматриваете в этом подходящее средство смирить гордыню миссис  Домби,  -
этим  словом  я  обозначаю  качество,  которое,  если  оно  должным  образом
ограничено, украшает и делает честь  леди,  отличающейся  такою  красотою  и
талантами, - и не скажу - наказать ее, но добиться от нее  покорности,  коей
вы естественно и по праву требуете?
     - Как вам известно, Каркер, - ответил  мистер  Домби,  -  я  не  привык
давать  столь  подробные  объяснения  своим   поступкам,   которые   почитаю
уместными, но я не стану опровергать ваши предположения. Если же у вас  есть
какие-нибудь возражения, вам достаточно будет заявить о них. Но,  признаюсь,
я не предполагал, что мое поручение,  каково  бы  оно  ни  было,  может  вас
унизить...
     - О! Унизить меня? - воскликнул Каркер. - Когда я служу вал?!
     - Или поставить вас, - продолжал мистер Домби, - в фальшивое положение.
     - Меня - в фальшивое положение! - воскликнул Каркер.  -  Я  буду  горд,
счастлив оправдать ваше доверие! Признаюсь, мне  бы  не  хотелось,  чтобы  у
леди, к чьим ногам я смиренно приношу свое  почтение  и  преданность  -  ибо
разве она не ваша супруга? - появился новый повод для неприязни ко мне.  Но,
разумеется, желание, высказанное  вами,  превыше  всех  прочих  соображений.
Вдобавок, когда миссис Домби, избавившись от этих ошибочных  суждений,  смею
сказать - случайных, привыкнет к новому своему положению,  она,  надеюсь  я,
увидит в той маленькой роли, какую я играю, зерно - вряд  ли  мое  положение
дает право на нечто большее, - зерно моего уважения к вам. И она увидит, что
я приношу вам в жертву все прочие соображения, тогда как ей выпали  честь  и
счастье каждый день собирать в житницу немало таких зерен.
     Казалось, в это мгновение мистер Домби  снова  увидел  ее,  указывающую
рукой на дверь,  и,  прислушиваясь  к  вкрадчивым  речам  своего  помощника,
облеченного доверием, снова услышал отзвук  слов:  "Отныне  ничто  не  может
сделать нас более чуждыми друг другу, чем чужды мы сейчас".  Но  он  прогнал
эту мысль - и, по-прежнему твердый в своем решении, сказал:
     - Да, несомненно.
     - Больше никаких распоряжений? - спросил Каркер, отодвигая свой стул на
прежнее место - до сих пор они едва притронулись к завтраку  -  и  оставаясь
стоять в ожидании ответа.
     - Вот еще что, -  ответил  мистер  Домби.  -  Будьте