через плечо в зеркало.
     -  Почему  ты  вечно  смотришься  в  зеркало,  сестрица?  -   вопрошает
бесхитростный сэр Майлз-младший. - Что, ты своего лица не знаешь, что ли?
     - Некоторые особы смотрятся в зеркало ничуть не реже, дитя мое, хотя  и
не имеют столь же веских к тому оснований, - галантно замечает папенька.
     - Благодарю вас, сэр Майлз, вы,  должно  быть,  намекаете  на  меня,  -
восклицает Дора. - Небу было угодно наградить меня таким лицом, какое у меня
есть, и получила я его от моих маменьки и папеньки.  Не  моя  вина,  если  я
больше пошла в папенькину родню. Если у  меня  скромная  внешность,  то,  по
крайней мере, в голове есть кое-какие мозги. Подумать только, чтобы я  стала
завидовать Флоре оттого,  что  этот  бедняга  Том  Клейпул  обратил  на  нее
внимание! Эдак, пожалуй, можно гордиться, поймав в свои  сети  какого-нибудь
деревенского парня!
     - Может, ты скажешь, что твой мистер Гарри из Виргинии много умнее Тома
Клейпула? А ты бы бросилась ему на шею, помани он тебя пальцем! - восклицает
Флора.
     - А вы бы не бросились, мисс? И живо выставили бы своего Тома  Клейпула
за дверь! - восклицает Дора. - Вот уж нет!
     - Вот уж да!
     - Вот уж нет! - И опять все сначала. Сестры  фехтуют,  ловко  нанося  и
отбивая яростные удары.
     - О дети, как можно! Вы должны жить в мире  и  согласии!  -  восклицает
добродетельная маменька, откладывая в  сторону  вышивание.  -  Какой  пример
подаете вы этому невинному агнцу.
     - А мне нравится, как они сцепились, миледи! - ликует  невинный  агнец,
потирая руки.
     - Так ее, Флора! Не давай ей спуску, Дора!  А  ну,  еще,  еще,  ах  вы,
плутовки! - подстрекает их шутник-папенька. - Недурная  забава,  а?  Что  ты
скажешь, Майли?
     - О сэр Майлз, о  дети!  Подобные  ссоры  вам  вовсе  не  к  лицу.  Они
разрывают мое материнское сердце, - заявляет маменька, величественно  указуя
на свою истерзанную грудь, однако сохраняя при этом завидное  самообладание.
- Возблагодарите лучше небо за то, что ваши бдительные родители своевременно
воспрепятствовали возникновению каких-либо неуместных уз между вами и  вашим
беспутным кузеном.  Если  мы  заблуждались  в  нем,  то  по  милости  божьей
обнаружили свою ошибку вовремя. Если кто-нибудь  из  вас  испытывал  к  нему
некоторую симпатию, то ваш превосходный здравый смысл, мои дорогие,  поможет
вам преодолеть и вырвать с корнем это суетное чувство. А  то,  что  мы  были
добры и заботливы к нему,  -  это  никогда  не  станет  для  нас  источником
сожаления. Это служит лишь доказательством нашей  доброты.  Вот  о  чем  нам
действительно приходится, к несчастью, сожалеть, - так это о  том,  что  ваш
кузен оказался недостойным нашей доброты и,  вращаясь  в  обществе  игроков,
актеров и тому подобных субъектов, посмел внести заразу в нашу чистую  семью
и, боюсь сказать, чуть не осквернил ее!
     - Ну, пошли маменькины проповеди! - заявляет  Флора,  в  то  время  как
миледи продолжает свою речь, вступительную часть которой мы  привели  здесь.
Папенька тем  временем,  тихонько  насвистывая,  на  цыпочках  удаляется  из
комнаты, а бесхитростный Майлз-младший запускает волчок прямо под юбки своих
сестриц. Волчок жужжит, затем начинает пошатываться  и,  повалившись,  точно
пьяный, на бок, замирает задолго  до  того,  как  проповедь  леди  Уорингтон
приходит к концу.
     - Ты внимательно слушал меня, дитя мое? - спрашивает миледи, кладя руку
на голову своего драгоценного сыночка.
     - Да, маменька, - отвечает тот, держа во рту веревку и снова приводя  в
действие свою игрушку. - Вы сказали, что Гарри очень беден теперь  и  мы  не
должны помогать ему. Так ведь вы сказали, верно, маменька?
     - Ты научишься  лучше  понимать  меня,  когда  подрастешь,  сыночек,  -
говорит маменька, возводя глаза к потолку, где она постоянно черпает опору.
     -  Убирайся  отсюда,  паршивец!  -  восклицает   сестрица   Дора,   ибо
простодушный ребенок норовит запустить теперь  волчок  у  нее  на  ступне  и
радостно хохочет, видя, как он ей досадил.
     Но что случилось? Кто  идет  сюда?  Почему  сэр  Майлз  возвращается  в
гостиную и почему у Тома Клейпула, который шагает следом за баронетом, такое
растерянное выражение лица?
     - Ну и дела творятся на свете, миледи, - говорит сэр Майлз. -  Вот  уж,
девочки, поистине чудо из чудес.
     -  Благоволите  сообщить,   что   произошло,   господа?   -   вопрошает
добродетельная матрона.
     - Весь город только об этом и говорит, миледи! - заявляет Том  Клейпул,
с трудом переводя дыхание.
     - Том видел его сам, - продолжает сэр Майлз.
     - Обоих их видел, миледи. Вчера вечером они были в саду  Раниле,  и  за
ними увязалась целая толпа. А уж до чего ж похожи - если бы ленты у  них  не
были разных цветов, нипочем бы не отличить одного от  другого.  Один  был  в
синем, другой в коричневом. Только сдается  мне,  что  он  уже  надевал  оба
кафтана, когда появлялся здесь.
     - Какие оба кафтана?
     - Кто этот один и кто этот другой? - спрашивают в один голос сестрицы.
     - Да этот ваш юный счастливец, кто же больше.
     - Наш драгоценный виргинец и наследник всех поместий! - восклицает  сэр
Майлз.
     - Значит, мой племянник уже  освобожден  из  заключения?  -  спрашивает
миледи. - И он уже снова погрузился в водоворот развле...
     - А, чтоб ему пусто было! -  рычит  баронет.  Впрочем,  боюсь,  что  он
выразился даже крепче. - Что вы скажете, миледи, если этот  наш  драгоценный
племянничек  окажется  самозванцем,  да,  черт   возьми,   самым   настоящим
авантюристом?
     - Внутренний голос  все  время  говорил  мне  что-то  в  этом  духе!  -
восклицает миледи. - Но я гнала от себя недостойные подозрения. Говорите же,
сэр Майлз, сообщите нам свои новости, мы сгораем от нетерпения.
     - Я заговорю, любовь моя, когда замолчите вы, - произносит сэр Майлз. -
Так что вы скажете об этом господине, который приходит ко мне в дом, обедает
за моим столом, считается как бы членом моей семьи,  целует  моих...  -  Что
такое? - спрашивает Том Клейпул, мгновенно воспламеняясь, и щеки его  пылают
ярче его красного жилета.
     - ...Хм! Целует ручку моей жене и встречает самый ласковый прием,  черт
побери! Что вы скажете о таком малом, который толкует о  своих  владениях  и
наследстве, будь он проклят, а на поверку оказывается жалким  нищим,  просто
Младшим Сыном. Да, нищим, миледи, чтоб ему...
     - Сэр Майлз Уорингтон, воздержитесь от сквернословия в присутствии этих
драгоценных созданий! Я совершенно сражена  столь  непостижимым  лицемерием.
Подумать только, что я доверяла тебя, мой мальчик, мое сокровище, обманщику,
что я разрешала  тебе,  мое  невинное  дитя,  находиться  в  обществе  этого
шарлатана! - выкрикивает матрона, прижимая к себе сыночка.
     - Кто же этот шарлатан, миледи? - спрашивает невинный ребенок.
     - Да этот распроклятый молодой  проходимец  Гарри  Уорингтон,  -  рычит
папенька, в ответ на что малыш Майлз сначала в недоумении  таращит  на  него
глаза, а затем под воздействием каких-то неведомых  нам  чувств  разражается
слезами.
     Любящая маменька хочет прижать его к сердцу, но он отвергает ее  чистую
ласку, ревет еще пуще  и,  отчаянно  брыкаясь,  старается  высвободиться  из
материнских объятий.  И  в  эту  минуту  в  дверях  появляется  дворецкий  и
докладывает:
     - Мистер Джордж Уорингтон и мистер Генри Уорингтон!
     Майлз выпущен на свободу и валится на пол  с  материнских  колен.  Лицо
сэра Майлза тоже начинает бросать вызов  жилету  мистера  Клейпула.  Молодые
люди входят в гостиную, и все три дамы  поднимаются  и  делают  три  ледяных
реверанса.
     Малыш Майлз бросается навстречу гостям. Протягивает ручонку.
     - О Гарри! Нет! Кто же из вас Гарри? Вы мой Гарри! - И на этот  раз  он
не ошибается. - Мой дорогой Гарри! Я так рад, что ты пришел, а они тебя  тут
так ругали!
     - Я явился сюда, чтобы засвидетельствовать  свое  почтение  дядюшке,  -
говорит темноволосый мистер Уорингтон, - и поблагодарить за радушный  прием,
оказанный им моему брату Генри.
     - Так это мой племянник Джордж? Да это ж вылитый мой покойный брат, это
его глаза! Мальчики, я в восторге, что вижу вас обоих! - восклицает дядюшка,
с чувством пожимая руку обоим братьям, и его честное лицо сияет от радости.
     - Вот воистину самое таинственное и  самое  счастливое  воскрешение  из
мертвых! - произносит леди Уорингтон. - Меня  удивляет  только,  почему  мой
племянник Генри до сих пор скрывал это событие  от  нас,  -  добавляет  она,
бросая искоса взгляд на молодых людей.
     - Он знал об этом столько же,  сколько  вы,  ваша  милость,  -  говорит
мистер Уорингтон.
     Барышни, опустив глаза долу, украдкой косятся друг на друга.
     - В самом деле, сэр? Крайне удивительно, -  говорит  маменька  и  снова
делает реверанс. - Мы уже  были  оповещены  об  этом  событии,  сэр.  Мистер
Клейпул, наш сосед по имению,  только  что  принес  нам  эту  весть,  и  она
послужила темой моей беседы с дочерьми.
     - Да, - прозвучал детский голосок, - и ты  знаешь,  Гарри,  папенька  и
маменька сказали, что ты обма...
     - Замолчи, дитя мое! Скруби, отведите мистера  Майлза  в  его  комнату!
Мистер  Уорингтон...  Нет,  мне  кажется,  будет  более  уместно  сказать  -
племянник Джордж, позвольте представить вам ваших кузин.
     Две  барышни  приседают,  две  юбки  становятся  колоколом,  две  ручки
протягиваются вновь прибывшим.  Мистер  Эсмонд-Уорингтон  отвешивает  низкий
поклон, которым он как бы объемлет (о нет, он  не  раскрывает  им  объятий!)
всех трех дам. Он прижимает шляпу к груди. И говорит:
     - Я почитаю  своим  долгом  засвидетельствовать  мое  почтение  дяде  и
кузинам и поблагодарить вас, сударыня,  за  то  гостеприимство,  которое  вы
соизволили оказать моему брату.
     - Мы сделали не так уж много, племянник, однако все, что было  в  наших
силах, разрази меня гром! - восклицает добросердечный сэр Майлз. - Все,  что
в наших силах.
     - Я должным образом оцениваю это, сэр, - говорит мистер  Уорингтон  без
улыбки, обводя серьезным взглядом все семейство.
     - Так дай же мне твою руку. Ни слова больше, - говорит сэр Майлз. -  За
кого ты нас принимаешь, разве я  каннибал  какой-нибудь,  чтобы  не  оказать
гостеприимства сыну моего дорогого брата? Вот  что,  друзья,  милости  прошу
отведать у нас молодого барашка сегодня в  три  часа.  Это  мой  сосед,  Том
Клейпул, сын сэра Томаса  Клейпула,  баронета,  моего  дорогого  друга.  Что
скажешь, Том, - составишь нам компанию? Ты ведь не раз пробовал  наше  пиво,
мой мальчик.
     - Да, пробовал, сэр Майлз, - отвечает Том без особого восторга.
     - Так ты отведаешь его снова, мой мальчик, отведаешь снова! Что  у  нас
сегодня на обед, леди Уорингтон? Пища у нас простая,  но  сытная,  друзья...
простая, но сытная!
     - Мы, к сожалению, не можем сегодня воспользоваться вашим приглашением,
сэр, мы обедаем с одним другом,  который  проживает  в  доме  лорда  Ротема,
вашего  соседа.  С  полковником  Ламбертом,  вернее  -   с   генерал-майором
Ламбертом, ибо он только что был произведен в этот чин.
     - И с  его  дочками,  надо  полагать,  -  такие  простенькие,  сельские
барышни, - говорит Флора.
     - Да, я как будто видела двух каких-то безвкусных простушек, -  говорит
Дора.
     - Лучше их не сыщется девушек во всей Англии! -  неожиданно  выпаливает
Гарри, хотя никто из присутствующих не удостоил его пока ни  единым  словом.
Он уже, как вы понимаете, низвержен с престола, его уже вроде как бы и  нет,
он стал невидим для окружающих.
     - О, в самом деле, кузен? - говорит Дора,  бросая  взгляд  на  молодого
человека, который сидит с пылающими щеками, сгорая  от  столь  унизительного
обращения и не зная, как на него отвечать и отвечать ли вообще. - О, в самом
деле, кузен? Вы чрезвычайно милосердны...  Да  нет,  вы  просто  счастливец,
право! Вы видите ангелов там, где  мы  видим  лишь  самых  заурядных,  самых
незначительных особ. Я, конечно, представления не имела о том, кто были  эти
нелепые создания, восседавшие в карете  лорда  Ротема,  -  я  узнала  только
роскошные ливреи его слуг. Но если это были три ангела, я умолкаю.
     - Мой брат очень доверчив, - вступает в  разговор  Джордж.  -  И  часто
ошибается в своих суждениях о дамах.
     - Ах, вот как, - в некотором замешательстве говорит Дора.
     -  Боюсь,  что  моему  племяннику  Генри  приходилось   встречаться   с
некоторыми недостойными представительницами нашего пола, - замечает маменька
со скорбным вздохом.
     - Нас нетрудно обмануть, сударыня.... мы  оба  еще  очень  молоды...  С
годами мы научимся лучше распознавать людей.
     - От всей души надеюсь, мой дорогой племянник, от всей души.  Я  горячо
желаю всяческого благополучия вам и вашему брату и  возношу  о  вас  молитвы
господу. Мы-то, со своей стороны, прилагали к  тому  все  усилия.  В  тяжкую
минуту, о которой я больше не буду упоминать...
     - В ту самую, когда моему дядюшке сэру Майлзу как раз случилось  отбыть
из города, - подхватывает Джордж, поглядывая на баронета, в ответ на что тот
улыбается ему приветливо и одобряюще.
     - ...я отправила вашему брату трактат, который, как я полагала,  должен
был утешить его и, я в этом уверена, - послужит к его исправлению.  Нет,  не
благодарите меня, я не жду  похвал,  я  лишь  исполнила  свой  долг  -  свой
скромный женский долг, ибо что стоят все блага мира, племянник, по сравнению
со спасением души? Если я принесла добро, я чувствую  себя  вознагражденной,
если я оказала пользу, сердце мое ликует. Если мои скромные  усилия  помогли
вам, Гарри, осознать...
     - О, вы имеете в виду эту вашу проповедь? - перебивает ее  простодушный
Гарри. - Очень вам признателен, тетушка, но я не имел  времени  прочесть  ни
единого слова. Я, понимаете ли, не слишком разбираюсь в  таких  вещах...  Но
тем не менее благодарю вас.
     - Доброе намерение - вот что главное, - говорит Джордж Уорингтон.  -  И
мы с братом оба  приносим  свою  благодарность.  Наш  дорогой  друг  генерал
Ламберт намерен был внести выкуп за Гарри, но, по счастью,  у  меня  имелись
деньги брата, и я смог расплатиться по его обязательствам. Но это не умаляет
доброты друга, и я благодарен ему, ибо он поспешил на  выручку  Гарри  в  ту
минуту, когда тот особенно нуждался в помощи и когда ближайшим родственникам
его... по несчастному стечению обстоятельств... случилось отбыть из города.
     - Я бы, конечно, все... все, что в моих силах... Мой  дорогой  мальчик,
разумеется, я бы сделал все... Это же... мой родной племянник...  сын  моего
брата!.. Я... Я  бы  все,  разрази  меня  гром,  все,  решительно  все...  -
восклицает сэр Майлз, хватая руку Джорджа и тиская ее от избытка  чувств.  -
Неужто вы так-таки не можете остаться и отобедать с нами?  Отложите-ка  свой
обед с полковником... то есть  с  генералом...  Ну-те,  прошу!  А  нет,  так
назначьте  другой  день.  Миледи  Уорингтон,  попросите  своего   племянника
назначить день, когда он будет сидеть под портретом деда и пить его вино!
     - Умственными способностями  он,  как  видно,  значительно  превосходит
своего незадачливого младшего брата, - заметила миледи, когда  молодые  люди
покинули гостиную. - Младший - беспечный кутила и мот  -  и  в  самом  деле,
должно быть, не особенно печется о деньгах, ибо вы заметили, сэр Майлз,  что
переход к брату его виргинского наследства, - величина  его,  без  сомнения,
сильно преувеличена, но тем не менее, оно, вероятно, все же  значительно,  -
заметили ли вы, повторяю  я,  что  это  крушение  всех  надежд  весьма  мало
огорчило Гарри?
     - Ничуть не удивлюсь, если старший брат окажется таким  же  нищим,  как
младший, - заметила Дора, надменно вскинув головку.
     - Забавно! Обратили вы внимание, что на  кузене  Джордже  был  один  из
кафтанов кузена Гарри - коричневый с золотом, тот самый, который он надевал,
когда водил тебя на концерт, Флора?
     - Вот как, он водил Флору на концерт? - Мистер Клейпул разъярен.
     - Да, я не могла пойти, мне нездоровилось, и наш кузен сопровождал  ее,
- сообщила Дора.
     - Я бы никак  не  стала  возражать  против  того  или  иного  невинного
развлечения, мой дорогой мистер Клейпул, а уж тем паче против музыки мистера
Генделя, - заявила маменька. - Музыка  очищает  душу,  возвышает  мысли,  мы
слышим ее в храме божьем, и, как всем известно, ею занимался царь Давид.  От
ваших опер я бегу, как от заразы,  я  запрещаю  моим  детям  распевать  ваши
романсы, потому что они крайне безнравственны,  но  музыка,  музыка,  друзья
мои! Будем наслаждаться ею, как всем прочим, в разумных размерах. Будем...
     - Я слышу музыку обеденного гонга, - вмешался папенька, потирая руки. -
Пошли, дочки. Скруби, ступайте, приведите  мистера  Майли.  Том,  предложите
руку миледи.
     - Нет, дорогой Томас, я пойду одна,  не  спеша.  Ведите  к  столу  нашу
дорогую Флору, - сказала великодушная добродетель.
     Дора же, самоотверженно решив сделать обед как можно приятнее для всех,
без умолку говорила о Генделе и его музыке.


        ^TГлава LI^U
     Conticuere omnes {При всеобщем молчании (лат.).}

     Если любезный читатель соблаговолит перейти вместе с нами через улицу и
заглянет  в  дом  лорда  Ротема,  предоставленный  им  в   пользование   его
другу-генералу, то он найдет обоих молодых людей в  тесном  семейном  кругу,
уже знакомом нам по Окхерсту  и  Танбридж-Уэлзу.  Джеймс  Вулф  тоже  обещал
прибыть к обеду, однако в настоящую минуту он ухаживает за мисс Лоутер, и за
один  ее  единственный  взгляд  готов   отдать   самые   изысканные   яства,
приготовленные поваром лорда Ротема, и даже еще одно угощение, обещанное  на
десерт. А посему, читатель, можете занять место  мистера  Вулфа  и  быть  за
столом шестым. Не сомневайтесь - Вулф не придет. Что  до  меня,  то  я  буду
стоять возле буфета и записывать застольную беседу.
     Но сначала обратите внимание,  какие  счастливые  лица  у  дам!  Я  еще
намедни все собирался рассказать вам  о  том,  как  добрая  миссис  Ламберт,
услыхав о том, что бейлиф взял Гарри  Уорингтона  под  стражу,  бросилась  к
своему супругу и стала просить, молить и требовать, чтобы ее Мартин вызволил
мальчика из беды.
     - Он надерзил тогда? Пустое! Он был очень взбешен, когда ему возвратили
его подарки? Пустое! Конечно, всякий бы на его месте разгневался, а  уж  тем
более такой  вспыльчивый  юноша,  как  Гарри!  Мы  небогаты  и  должны  быть
бережливы, чтобы держать мальчиков  в  колледже?  Пустое!  Необходимо  найти
какой-то способ помочь этому юноше. Разве ты не помог Чарльзу  Уоткинсу  два
года назад? И разве он не выплатил тебе весь долг до последнего  пенни?  Да,
выплатил, а ты, милостью божьей, осчастливил всю  семью!  И  миссис  Уоткинс
молится за тебя и благословляет тебя по сей день, и мне кажется,  поэтому  у
нас с тех пор так хорошо все спорится. И я  нисколечко,  ну  нисколечко,  не
сомневаюсь, что поэтому тебя и сделали генерал-майором, -  говорила  любящая
супруга.
     Ну, а так как убедить Мартина Ламберта  сделать  доброе  дело  было  не
слишком трудно, то он и в этом случае довольно быстро дал себя уговорить  и,
порешив, что ему надо обратиться к своему другу Джеймсу Вулфу и вместе с ним
взять Гарри на поруки, тут же надел шляпу, пожал руку Тео, которая, кажется,
уже разгадала его  намерения  (а  быть  может,  эта  дуреха-маменька  успела
проболтаться), поцеловал румяную щечку малютки  Этти  и  вышел  из  комнаты,
покинув дочек и супругу, которая, впрочем, тут же поспешила за ним следом.
     Оставшись с ним наедине, восхищенная матрона не смогла сдержать наплыва
чувств. Обвив руками шею муженька, она в одно мгновенье запечатлела  на  его
лице более сотни поцелуев,  призвала  на  его  голову  благословение  божье,
обильно оросила слезами его плечо и за этим  сентиментальным  занятием  была
застигнута врасплох старой миссис Куи