бовницы? Признавайся! Ведь это не Кречетов обнаружил одежду Литвинец? Просто вы надеялись, что в этой кутерьме я ничего не пойму? А Щукина какова? Ничего мне не сказала! Вы все как будто бы мне не доверяете, но почему?..
     Крымов кричал, а потом голосовые связки не выдержали, и он замолк, закашлялся.
     Шубин молчал. Он действительно потерял всякую осторожность в разговоре о Литвинец, но разве до Ерохина ему было и до обещания хранить молчание по поводу найденного на крыльце ерохинского дома узла с вещами Литвинец?
     Однако, проезжая мимо его ВТОРОГО дома, Шубин обратил внимание, что сюда тоже ведут следы от снегохода. Но Ерохин никогда и не скрывал, что у него в сарае стоит снегоход. Только в момент исчезновения Земцовой этот снегоход находился именно там, Шубин сам его видел собственными, что называется, глазами. Так стоит ли сейчас удивляться тому, что Виктор перемещается по городу именно на этом транспортном средстве, тем более что он в этом доме держит живность?..
     И все-таки после слов Крымова Шубин испытал неприятное саднящее чувство вины, замешанной на подозрении. Да, безусловно, он был виноват перед Крымовым, поскольку скрыл от него такую важную информацию, но разве мог он предполагать, что Крымов, этот бездельник, привыкший пользоваться результатами чужого труда, да к тому же еще погрязший в бесчисленных любовных авантюрах, когда-нибудь выберется из своего уютного загородного гнездышка и проявит себя таким активным образом? Тот Крымов, с которым Шубин жил, можно сказать, бок о бок вот уже целую неделю, был полной противоположностью Крымову, который в сознании так и остался для него ТАМ.  В ГОРОДЕ... Этот же Крымов, который сейчас уверенно вел снегоход по м-ским улицам, был способен на многое. Неужели они все - и Земцова, и Щукина, и сам Шубин - так ошибались в своем шефе?
     И еще один вопрос мучил Шубина: ради кого Крымов рванул в М.  и стал совсем другим человеком: ради Щукиной или ради Земцовой?
     Но при мысли о Юле и о том, что люди Кречетова вполне могли уже обнаружить ее в подземелье, ему стало нехорошо.
     На берегу Графского озера снегоход, развернувшись, остановился возле вытоптанной поляны, в центре которой зияла прямоугольная черная яма. Они опоздали. Это было понятно уже на выезде из города, где они обратили внимание на многочисленные следы снегоходов, на которых, очевидно, и возвращались в город люди Кречетова.
     - Тем лучше, - проговорил Крымов, соскакивая на снег и отряхиваясь от снега. - Спички не забыл?
     Вооружившись пистолетами и прихватив с собой две керосиновые лампы, одну лопату (на случай, если придется столкнуться с завалом), свечи, пачку печенья и два мотка веревки, Крымов с Шубиным спустились в яму и, пригнувшись, пролезли в разлом, после которого они уже смогли выпрямиться в полный рост.
     - Мне кажется, что я знаю, почему ОНИ приказали приостановить операцию, - сказал Крымов, зажигая фитиль лампы и надевая на нее стеклянный колпак. - И хотя тебе это покажется бредом, думаю, мы влипли по самые уши...

***

     Кречетов вышел из кабинета своего начальника взбешенный. Операция, которую он разрабатывал всю ночь и на которую ушло столько сил, из-за которой из С.  была даже доставлена служебная собака, наверняка способная найти этого мерзавца, сгубившего столько душ, была отменена по такой тривиальной причине, что у него даже язык не поворачивался произнести ее вслух своим подчиненным.
     Войдя в свой кабинет, где его поджидали совершенно сбитые с толку оперативники - Челобанов, Шаров, Зимин, Скворцов и Серегин со своей собакой, тот самый, которого прислал в М. Сазонов, - Кречетов, сев за свой стол, достал сигареты и закурил.
     - Мужики, вы мне можете, конечно, не поверить. Но есть предположение, что подземелье, которое расположено под нашим прекрасным городом, выходит напрямую к ракетной точке...
     Послышался тройной свист - это свистели на выдохе удивленные услышанным Шаров, Скворцов и Челобанов.
     - А при чем здесь эта могила? Ведь она находится в двадцати километрах от города! Они что же, думают, что немецкие кроты, которые прорыли это подземелье, добрались и до Графского озера? Но зачем?
     - Возможно, что они и не соединяются - я имею в виду эту могилу и подземелье, но если соединяются, то вас могли бы пристрелить, как крыс, без предупреждения, только лишь за то, что вы приблизились к скрытому военному объекту. Я пытался, как мог, объяснить им, что девушка не могла пройти двадцать километров под землей в голом виде и остаться живой, но понял, что Савченко этот приказ спустили сверху...
     - Вообще-то у меня тоже была такая мысль, - сказал Зимин, - и знаете почему? Да потому, что слишком уж качественно прорыт этот подземный ход, чтобы не имелось на это какой-нибудь стоящей идеи. Те люди, которые действительно, как кроты, пропахали столько километров под землей, имели перед собой какие-то конкретные цели. Либо им просто хорошо заплатили. Я думаю, что этому подземелью лет сто, не меньше. До того, как на этом месте возник наш город, здесь было нечто вроде хутора, а точнее, отгороженная каменным забором территория, на которой находился замок какого-то графа. Понятное дело, что жил он не один, у него было хозяйство, мельница... Словом, это было подобие государства в государстве. После прихода Советской власти замок превратили в тюрьму! И если этому графу подземелье нужно было для хранения зерна или вина, а также в военных целях, то после того, как здесь появилась тюрьма, с помощью подземных ходов организовывались побеги. Не исключено даже, что с ведома руководства тюрьмы...
     - Слушай, Зимин, откуда ты все это знаешь? - Кречетов не находил слов - до того ему весь этот рассказ показался детской сказкой. - Ты еще скажи, что в замке жил людоед!
     - Да вы сходите в местный краеведческий музей и почитайте! - покраснел Зимин и замолчал.
     - Между прочим, - сказал Челобанов, - я лично слышал, что Графское озеро появилось здесь в шестидесятых годах, что раньше на его месте был просто источник, который соединялся с Волгой. Но после того, как один из его протоков был повернут в сторону мельницы, на месте источника и появилось озеро...
     - Ты хочешь сказать, - вдруг оживился Кречетов, - что могила, которую мы нашли, могла быть одним из выходов из подземелья и что она оказалась в метре от озера СЛУЧАЙНО?
     - Конечно! Какой идиот копал бы прямо у воды, понимая, что она в любой момент может хлынуть в подземный ход... Это просто чудо какое-то, что земля здесь глинистая и что этот ход не размыло и не залило водой. Другое дело, что столько лет прошло, а никто из местных жителей не обнаружил эту яму и не свалился в нее... А что касается ракетной точки, то наверняка, прежде чем ее построить вблизи города, зная о существовании такого огромного подземелья, о котором до сих пор ходят легенды, все входы и выходы из него ЗАВАЛИЛИ.
     - Почти все... - уточнил Челобанов. - Я просто уверен, что этот подземный ход тянется от озера к мельнице.
     И черт бы побрал эту ракетную точку - нам не дали пройти до мельницы... А ведь если существует этот выход - или вход, - то о нем наверняка знал и убийца. Теперь я уверен, что это с ним Литвинец проводила время на озере, не зная о том, что находится в прямом смысле одной ногой в могиле...
     Зазвонил телефон. Кречетов взял трубку. Послушав немного, удивленно пожал плечами:
     - Конечно, проводите... Я жду. Да, кстати, Удачина вернулась из С.? Понятно. А что слышно про Фомину Людмилу? Не нашли еще, где она снимает квартиру? Ну что ж, работайте дальше. Крымова не видели? Он не звонил? Странно все это...
     Он положил трубку и обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. Усталое бледное лицо, плотно сжатые губы - выглядел он не лучшим образом: видно было, что подсечка начальства сделала свое черное дело - Кречетов был выбит из колеи. Все понимали, что появление в городе директора частного сыскного агентства Крымова напрямую связано с исчезновением и убийствами девушек, и для самолюбивого Кречетова представлялся уникальный случай проявить себя и доказать, что и он как сыщик чего-нибудь да стоит. Тем более что Дина Кириллова и Наташа Литвинец жили именно в М., а теперь еще выяснилось, что и тела их нашли на территории Графского озера... Кому, как не Кречетову, заместителю начальника уголовного розыска города М., надо, кровь из носу, найти убийцу?! И кому, как не Кречетову, надо бы воспользоваться ситуацией, чтобы утереть нос легендарному Крымову - этому выскочке, хапуге и ничтожеству (он знал это по слухам и от своего начальства), делающему деньги на горе других?!. И если Шубин и Земцова, с которыми Кречетов познакомился раньше, чем с Крымовым, сразу же вызвали в нем симпатию - они оказались простыми в общении и производили впечатление людей, которые сами, ни на кого не надеясь, добывают информацию и работают, можно сказать, на износ, - то Крымов сразу ему не понравился и показался Кречетову обыкновенным городским снобом, решившим лишь ради разнообразия и экзотики приехать в М.
     И вот сейчас, глядя на своих ребят, которые и сами-то готовы были рискнуть чем угодно, чтобы проникнуть в подземелье и выйти на след убийцы, Кречетов лишь тяжко вздохнул и проговорил, чувствуя, что от него ждут какого-то решения, какого-то знака:
     - Будем действовать по обстановке. Сидите пока на местах, а ко мне тут пришли...
     Все вышли, оставив Кречетова одного в кабинете.
     И даже крупная красивая овчарка, казалось бы, понимая, что дело дрянь, следуя за своим хозяином, оглянулась и посмотрела на Кречетова долгим, удивленно-печальным взглядом.
     Юрий Александрович подмигнул ей и тотчас увидел входящую в кабинет высокую, в норковой шубке и норковом капоре, молодую женщину с дорожной сумкой в руках.
     - Это вы Кречетов Юрий Александрович? - спросила она взволнованно. Видно было, что она очень нервничает и просто не знает, куда себя деть. Кроме того, у нее был вид человека, который может в любую минуту передумать и сбежать...
     - Да вы успокойтесь, на вас прямо лица нет, - вежливо и даже заботливо произнес Кречетов, предлагая ей сесть на стул напротив него. - Как вас зовут и что случилось?
     - Меня зовут Нина Гоппе... - Маленькие узкие руки ее теребили шоколадного цвета замшевые перчатки. Кречетов отметил про себя, что он впервые, пожалуй, видит перед собой такую красивую и пышно одетую молодую даму, да еще и с таким странным именем - Нина Гоппе.
     "Она немка", - подумал он и полностью сосредоточил свое внимание на посетительнице.
     - Смелее, Нина Гоппе. Что с вами случилось?
     - Пока ничего... Но это ПОКА, понимаете? Я сейчас вам что-то расскажу и уйду, вернее, уеду, я наняла снегоход, и если бог мне поможет, мне удастся выбраться из этого проклятого места... Все началось в прошлом году.
     Я приехала сюда на острова с мужем, отдыхать... Вообще-то я немка, но сначала жила с родителями в Сибири, затем вышла замуж и уехала в Москву, а в прошлом году, повторяю, я отдыхала здесь, в М., на островах и встретила одного человека... Он мой ровесник, а муж был на восемнадцать лет старше меня... Словом, я бросила мужа и вышла замуж за этого парня, его зовут Андреем. Понимаете, я бросила все, абсолютно все... - Голос ее задрожал, она всхлипнула и судорожно вздохнула, давая себе передышку; при этом кончик ее носа покраснел, а под ресницами скопилась темная влага. - Но жизнь у нас не заладилась. И знаете почему?
     - Почему? - Кречетову доставляло неслыханное удовольствие слушать эту совершенно незнакомую ему, прелестную женщину. Он даже забыл о том, что произошло каких-то пару часов назад...
     - Да потому, что в вашем проклятом городе все пьют!
     Все, без исключения... Вы извините, что я говорю так неровно, спотыкаюсь, и у вас может сложиться обо мне не правильное впечатление... Но это же болезнь какая-то!
     Андрей был чудным парнем, он так ухаживал за мной, у нас было все прекрасно, пока я не обнаружила, что он пьет, причем пьет ОДИН! Уединится на кухне и пьет, даже не закусывая... Господи, и зачем я вам все это говорю...
     - Да вы говорите-говорите... - Кречетов налил в стакан воды и придвинул поближе к ней. - Вот, если хотите, выпейте водички.
     - Андрей - алкоголик. Его выгнали с работы, у нас кончились деньги, которые мне давал еще Марк, мой бывший муж... Правда, он продолжает мне присылать кое-какие деньги, но все тратится на водку! Я продала почти все свои платья, дорогие, между прочим... Но здесь они уходили за бесценок. Продала, конечно же, драгоценности, и тоже, как вы понимаете, за четверть цены.
     Здесь не понимают толк ни в вещах, ни в бриллиантах.
     Так вот, теперь я подошла к самому главному. Вот скажите, это предосудительно, когда женщина ничего не умеет делать?
     - В смысле?.. - не понял Кречетов.
     - В прямом. Понимаете, я вообще ничего не умею делать, разве что готовить, ну, как все женщины... У меня нет профессии, потому что при муже я жила очень хорошо и ни в чем не нуждалась. А здесь это не принято.
     Я оказалась выброшенной из социума... Пойти преподавать в школу я не могу, хотя прекрасно знаю русскую литературу и немецкий, потому что дико боюсь детей. Мне так и кажется, что они забросают меня тухлыми яйцами или прострелят мне глаз из рогатки... Вы не смейтесь, у меня именно такое представление о сегодняшней школе.
     Короче, так. Я пошла в домработницы. А так как в вашем городе только один более-менее приличный дом, где не пьют и где хозяева в состоянии оплатить мой труд, то вы, наверное, уже догадались, У КОГО я работала?
     - И у кого же? - Кречетов был потрясен уже самым началом рассказа Гоппе. Кроме того, он был очарован красотой этой женщины и чувствовал, как в его организме происходят вполне конкретные изменения и пробуждаются желания. Он, не ожидавший от себя такой реакции на присутствие женщины, да еще и в своем рабочем кабинете, извинился и закурил.
     - У Лизы Удачиной!
     Ну конечно, ему бы и самому догадаться!
     - И что, она вам не заплатила?
     - Почему же не заплатила, еще как заплатила. Она в этом плане порядочный человек. Только слишком уж много странностей было в этом большом доме... Вот скажите мне, к примеру, почему в то время, как я убираюсь в доме, Лиза куда-то уходит с книжкой или вовсе запирается от меня? В отличие от Василия, скажем. Вот он от меня никогда не прятался и даже иногда помогал мне убираться, переставлял мебель...
     - Извините, а вы когда-нибудь видели, чтобы он работал в своей мастерской? - спросил Кречетов, помня о том, что по этому поводу ему рассказывал Шубин, который утверждал, что картины, находящиеся в мастерской Василия, написаны давно и что он вообще не художник.
     - Если честно, то нет. Но он объяснял это отсутствием вдохновения. Мое же личное мнение - он наркоман.
     Я убирала у него в комнате и несколько раз видела в мусорной корзине одноразовые шприцы, ватные тампоны в крови и все такое прочее... Я хорошо разбираюсь в подобных вещах, потому что у моего бывшего мужа старший сын умер от передозировки, это была страшная трагедия... Так вот. Василий говорил, что Лиза делает ему пенициллиновые инъекции, и я, само собой, притворялась, что верю ему. Мне же нужна была работа! Я совершенно не могу обходиться без денег, мне постоянно нужны деньги на еду, на краску для волос, извините, на разные женские мелочи... Кроме того, я совсем не могу обходиться без масла и хорошего кофе. Да что я вам говорю о каких-то глупостях. Дело-то не в том, что Вася наркоман. Он - человек безобидный и тихий, а вот Лиза - она очень странная. Сначала я думала, что она... Впрочем, об этом, наверно, говорить не стоит...
     Она замолчала, достала из кармана платочек и промокнула слезы.
     - Просто мне показалось, что она СЛИШКОМ сильно любит своего сенбернара. Как женщина... Вы понимаете, ЧТО я имею в виду?
     Кречетов пребывал в эйфории... Он не знал, что с ним происходит: все, что произносила эта женщина, казалось ему песней. Он верил буквально каждому ее слову. Он даже подался вперед, чтобы быть поближе к ней - ведь от нее дивно пахло духами. Он делал глубокие вдохи и чувствовал себя на седьмом небе: каким анахронизмом выглядело это чудесное создание на фоне прокуренного, обшарпанного, с синими стенами, служебного кабинета с заплеванным полом, посыпанным пеплом сигарет.
     - Я не сказала еще одну важную вещь: Лиза запрещала мне афишировать то, что я работаю у нее в качестве домработницы. Поэтому мне приходилось выбирать время, чтобы никто не видел меня входящей в ее дом. Вы можете себе такое представить?! Больше того, об этом не должен был знать и мой муж! Но я пошла на это, потому что понимала, что у богатых, как сейчас говорят, свои причуды... Кроме того, мне за это очень хорошо платили.
     Вы так смотрите на меня... У меня что-то не так? Глаз потек? - Она лизнула уголочек платка, смочив его слюной, и осторожным заученным движением вытерла нижние веки. - Так нормально?
     Она была так мила и непосредственна, что Кречетов поклялся себе, что сделает все от него зависящее, чтобы ее никто не обидел, чтобы ей было хорошо.
     - Да нет, я посмотрел на вас просто потому, что... всего лишь хотел задать вам один вопрос: вы не знаете, откуда у Удачиной так много денег?
     - Знаю, конечно. Да и весь город знает... У нее же муж - крупный бизнесмен, я даже видела его фотографию в альбоме, там много фотографий... Они с Лизой в Ялте, на море, среди пальм и цветов, как в раю... Это совершенно точно, что она живет на его деньги. А приносит или привозит, словом, доставляет ей наличные деньги один мужчина довольно приятной наружности...
     - А откуда вам известно, что именно этот человек привозит деньги? Он что, передавал их в вашем присутствии?
     - Да что вы! Нет, конечно. Просто я приметила одну закономерность: Лиза расплачивалась со мной и отправляла за покупками именно после приезда этого мужчины, да и настроение у нее улучшалось... Кроме того, в этот день бывал в отличном расположении духа и Вася.
     - Так что вас привело ко мне, дорогая Нина Гоппе?
     - А то, что приблизительно полторы недели тому назад, когда я готовила обед на кухне, мы с Васей разговорились о Наташе Литвинец. Я слышала, что ее убили...
     Так вот, я очень хорошо помню этот день, когда она должна была прийти к нам, то есть к Лизе и Васе, на шашлык. Мы еще думали, что будет дождь, но его не было, а Наташа все равно не пришла... И знаете почему?
     - И почему же? - Кречетов затаил дыхание.
     - Да потому, что у Наташи Литвинец в тот день была одна очень важная встреча. И где бы вы думали? На Графском озере!
     - И с кем же она должна была там встретиться?
     - Не должна была, а именно ВСТРЕТИЛАСЬ!
     - С кем же? - Кречетов начинал терять терпение.
     - Да с Лизой, с кем же еще! Я сама видела их вдвоем часов в пять на озере. Наташа стояла по колено в воде, а Лиза чуть поодаль. Они были на Лизиной машине. Я еще удивилась тогда, потому что Лиза крайне редко пользовалась своей машиной. Но это точно была Лиза, они о чем-то разговаривали с Наташей, и Наташа смеялась. Знаете, быть может, кому-то это свидание покажется обычным, мол, поехали подружки на озеро отдохнуть-позагорать...
     Но я-то знаю, что Лиза не из тех женщин, которые будут купаться в таком гадюшнике, как Графское озеро. Она слишком брезглива для этого. У нее же сад выходит прямо на берег Волги, там изумительное место, можно сказать, частный пляж... Вы что, до сих пор ничего не понимаете?
     Кречетов пожал плечами: он действительно пока еще ничего не понимал. Ну, поехали подружки на озеро, и что же дальше?
     - Я так думаю, что им надо было поговорить ТАЙНО, то есть без свидетеля, иными словами - БЕЗ ВАСИЛИЯ. Но почему? Зачем? И какие тайны могут быть у Лизы от Василия, с которым она живет и которого содержит?
     - Понятия не имею.
     - А я думаю, что здесь замешан мужчина.
     - А вы-то как оказались на озере?
     - Я?.. - Она покраснела. - Мне не очень-то ловко говорить об этом, но я была там.., с Василием... Только мы были на другом, противоположном берегу... Мы под