жно, что она твоя одноклассница или однокурсница, которую ты не узнала...
     Иначе откуда бы ей знать, как тебя зовут? - продолжал Борис.
     - Вот именно. Это и настораживает, - подала голос Юля. - Но я постараюсь помочь. Сегодня же я буду знать, кого из женщин в последние пару дней выпустили из городской тюрьмы, и, если окажется, что особы с приметами Марины нет, я постараюсь собрать информацию по тюрьмам области. В любом случае тебе, Жанна, надо успокоиться и взять себя в руки. Может, Борис и прав.
     А теперь вы меня извините, мне пора. Будем перезваниваться. Мне почему-то кажется, что она больше не появится...
     - Она обещала прийти сегодня...
     - Если придет, то сразу же звони. Ну все, пока... - Юля поцеловала Жанну, улыбнулась Борису и ушла, унося в сердце смутную тревогу.
     Кроме того, спускаясь по лестнице вниз, забыв напрочь о существовании лифта, она поймала себя на том, что и сама боится встретить где-нибудь на площадке женщину в черном. Зечку.
     Поравнявшись с почтовыми ящиками, она вспомнила про письмо, которое видела в ящике, когда поднималась к Жанне, но, заглянув в него, обнаружила, что он пуст. "Странно, может, показалось?"

***

     - Как вы можете есть такую дрянь? - Он подсел за столик к девушке в кроличьей шубке и улыбнулся ей, как старой знакомой. - Это же автостанция, вокзал, попросту говоря, разве можно вообще прикасаться к чему-то здесь, где так много бомжей, больных, проституток...
     А вы едите курицу руками...
     Девушка покраснела и уронила неожиданно для себя куриную ножку в пластиковую тарелочку.
     - А вам-то что? И где еще я поем?
     - У вас что, нет дома?
     - Почему же нет, есть, конечно, но я туда сегодня уже не попаду. Вы разве не знаете, что все рейсовые автобусы отменили из-за снегопада? Придется теперь здесь ночь куковать. Или вы думаете, что мне действительно доставляет удовольствие эта еда? Да я и сама знаю, что это гадость... У нас в общежитии и то лучше готовят, я имею в виду в буфете...
     - Так вы живете здесь в общежитии?
     - Я здесь учусь в пединституте. Квартиру снимать больно уж дорого, так мы с подружкой доплачиваем коменданту общежития, чтобы к нам никого не подселяли, короче - живем вдвоем.
     - А почему вы не едете в общежитие, а собираетесь провести ночь на вокзале?
     - Странный вы какой-то... Снегопад, понимаете? Завтра первый рейс будет в шесть утра, я просто не доберусь сюда утром из-за снега... Уж лучше здесь как-нибудь прокантуюсь, лишь бы на автобус успеть, У меня и билет есть. Все? Вопросов больше нет?
     Но он уже почувствовал, что зацепил ее, дурочку молоденькую, что теперь она никуда от него не денется. Вон как смотрит своими голубыми глазищами! Да ей до смерти хочется говорить с ним, просто находиться рядом...
     Интересно, у нее уже есть парень, с которым она спит, или же она бережет себя для какого-нибудь деревенского мужика, за которого собирается отдать замуж ее отец?
     Ведь она откуда-то из района, из деревни, пожалуй... Только там рождаются такие вот крепкие и здоровые дурехи с румяными щеками и большой грудью. Вот только шубка больно дешевая, стало быть, у родителей не так уж много денег, чтоб содержать дочку в городе, да еще и одевать хорошо.
     - А вы тоже куда-то едете?
     - Да, в Москву. Но только через неделю. У меня там дела.
     - А на вокзале что делаете?
     - Да здесь поблизости есть отличный книжный магазин, я книги заказываю, мне и привозят...
     Он говорил, не задумываясь, понимая, что она все равно ничего, кроме фразы "книжный магазин", не воспримет. Он ей наверняка представится городским интеллигентом, забредшим на вокзал случайно и случайно же повстречавшим в кафе ее - несмышленыша в кроличьей шубке. Разве может она знать, что он целый день прождал здесь в поисках этого лица, этого СВЕЖЕГО И РУМЯНОГО лица, этой запрятанной под шубку и вязаные кофты девичьей плоти, которую он себе уже успел представить и от этой фантазии возбудиться? Нет, она еще ничего не знает. Она ждет, когда он пригласит ее куда-нибудь в более приличное заведение. В ресторан или хотя бы частное кафе, где подают курицу не на пластиковых тарелках, а в дорогой посуде и где вместо лимонного дешевого напитка она попробует настоящий армянский коньяк.
     - Тебя как звать-то? - он перешел на "ты", чтобы сближение шло быстрее, чтобы дать ей возможность привыкнуть к этому обращению, а заодно и к той легкости в разговоре, при которой исчезает недоверие.
     - Лена. Елена, - теперь уже и она улыбнулась. Ей нравится, что к ней обращается взрослый мужчина. Это ведь означает, что она внешне привлекательна, что ему интересно разговаривать с ней и, быть может, у него постепенно появится к ней чувство! И как будет приятно, если он влюбится в нее, если он увидит в ней не просто деревенскую девчонку, за взятку поступившую в пединститут, а взрослую женщину, с которой можно будет в дальнейшем связать свою жизнь! - А вас как?
     - Сергей. - Он знал, что всем женщинам нравится это нейтральное и вместе с тем какое-то мужественное имя. Именно "Сергей", а не "Сережа".
     - И сколько же вам лет, Сергей?
     - Ты, наверно, хочешь узнать, женат я или нет? Признавайся?
     - Да нет... - Она снова покраснела и расстегнула верхнюю пуговицу шубки - ей стало жарко от собственных мыслей и фантазий. - Нет, с чего вы взяли?
     - Да я пошутил. А если серьезно, то я разведенный.
     И в Москву мне как раз нужно по делам, связанным с разводом. Вот я тебе все и рассказал. Как на духу.
     - Так уж и на духу... - Лена отодвинула от себя тарелочку с недоеденной курицей и сделала несколько глотков ядовито-желтого напитка. Поморщилась.
     - Я же говорю - гадость. Я бы мог тебе показать одно место, где хорошо кормят, но ты же не согласишься поехать со мной... Вы же, девчонки, в каждом мужчине видите сексуального маньяка, я даже статью где-то про это читал. Вот поэтому-то у нас так мало браков...
     Он знал, что слово "брак" действует на женскую психику как бокал шампанского. Вот и Лена подняла голову и посмотрела на него искоса, словно проверяя себя, не ослышалась ли она, и неужели действительно этот мужчина заговорил с ней о браке? А что, если он одинок, если его бросила жена и укатила с другим мужчиной в Москву и теперь треплет ему нервы телефонными звонками или письмами, настаивая на разводе? А ему сейчас так не хватает женской ласки и любви?
     Еще он знал, что она разглядывает его одежду, прикидывая про себя, сколько может стоить его куртка и шапка, его английские башмаки на меху и кашемировые брюки. Все деревенские такие, практичные...
     И тут вдруг он почувствовал легкое томление, приятное до боли внизу живота... Он испытывал страшное и неотвратимое стремление к этой распаренной деревенской девке, желание, которое затуманивало мысли и действовало уже только физически, неумолимо... Он уже видел, как она извивается на кровати, изгибаясь всем своим пышным телом с покачивающимися, как молочный студень, округлыми грудями и маленьким влажным животиком... От страха они почему-то потеют и начинают издавать терпкий, характерный запах...
     - И далеко это место?
     - Какое? - Он вернулся из плена мечты на вокзал, за столик кафе, и тряхнул головой, сбрасывая с себя приятное оцепенение.
     - Ну.., где хорошо кормят.
     - А... Да нет, надо сесть на троллейбус и проехать всего пять остановок. Но я могу подвезти тебя и на такси, не разорюсь.
     - Вы такой щедрый?
     Все. Пошли-поехали разговорчики о щедрости, о денежках. Ей необходимо знать, не блефует ли он, есть ли у него постоянный заработок и что он может себе позволить в плане подарков.
     - У меня только доллары, поэтому лучше всего прокатиться на троллейбусе, да и тебе не так страшно... - Это был самый идеальный способ успокоить того маленького зверька, который еще живет в ней и зовется страхом. И доллары есть, и не надо рисковать, садясь в чужую машину или такси.
     - Ладно, уговорили. Тем более что после ваших слов я уже не могу спокойно смотреть на эту курицу... Но только я предупреждаю сразу - у меня денег нет. Последние отдала за билет. Поэтому если вы думаете, что я, как американская женщина, буду платить сама за себя, то здорово ошибаетесь. Я русская девушка, а значит - безденежная. Это ничего, что я так откровенна с вами?
     Она не покраснела, говоря эти слова, и он понял, что она ведет такие разговоры не первый раз, что она уже научилась разговаривать с мужчинами, и что она вообще - женщина, и что у нее было уже несколько партнеров, которые наверняка давали ей деньги... И у нее есть, конечно, деньги, но она их копит, вполне вероятно, на новую шубку или золотой перстенек... Но он уже очень скоро узнает об этом.
     - Ну что, поедем?
     - Поедем. Тем более что вы - не сексуальный маньяк.
     - Надеюсь, тебя это не очень огорчило?
     Она пожала плечами и состроила уморительную гримаску. Она КОКЕТНИЧАЛА! Блеск!

Глава 3

     - Крымов, ты опоздал на целых пять часов, - встретила его Юля в агентстве, даже не взглянув на него, словно обращалась к стене.
     Щукиной не было - она уехала улаживать дело, связанное с новым сотовым телефоном, и обещала прибыть с минуты на минуту, вот почему Юля могла так свободно разговаривать с Крымовым.
     - Извини, зайчонок, но я едва откопался...
     Крымов отряхивался прямо в приемной, как шесть часов назад то же самое проделывал на лестничной площадке Жанниного дома красавец Борис. Но если тот был русоволосым, славянского типа мужчиной, то Крымов был брюнетом, породистым, с голубыми глазами, которые в последнее время все чаще стали приобретать какой-то странный зеленоватый оттенок.
     - То есть?
     - Еле-еле откопал ворота гаража, затем пришлось прокладывать себе дорогу от гаража до ворот, ну и так далее и тому подобное... Короче, я запер свой дом - до конца снегопада поживу в городской квартире. Я туда уже и Зосю командировал.
     - Кто такая Зося? - Юля наконец подняла голос и теперь уже посмотрела на Крымова в упор. Зося! Этого еще не хватало, чтобы он так вот спокойно при ней говорил о своей очередной пассии!
     - Успокойся, мышонок!
     - Да прекратишь ты называть меня зайцем или мышью?! Ты сам-то кто?
     - Тес... - Крымов приложил палец к губам. - Тес...
     Успокойся.
     Подошел к Юле и, запрокинув ей голову, поцеловал долгим поцелуем в губы.
     - Вот так-то лучше будет. - Он отпустил ее и шумно выдохнул, словно поцелуй забрал последний воздух из его легких. - Я опоздал, конечно, я свинья, но я ласковая свинья.., и к тому же - породистая. То бишь умная.
     А Зося - это моя домработница. Ей за пятьдесят.
     - Лет или месяцев?
     - Веков. Это моя хорошая знакомая, она работает в одной семье уже лет пятнадцать. Это я к тому, что ей можно доверять. Ты же знаешь, что я не умею убираться, что я эти две недели, что принимал вас у себя, чуть не поседел от одного только вида грязной посуды и пылесоса...
     - Ну ты, Крымов, точно свинья: разве не мы со Щукиной мыли посуду и пылесосили?
     - Вы, ну и что с того? Я все равно чуть не поседел...
     Все, успокойся... А то я еще раз тебя поцелую...
     - У нас появились новые дела, мы с Надей уже вовсю работаем, а ты у себя за городом сочиняешь дурацкие записки... Мне нужна твоя помощь.
     - Я весь внимание.
     Юля рассказала ему про Жанну.
     - Что ей нужно и сколько она собирается нам заплатить... Правда, я так и не понял, за что?
     - Думаю, мы должны выяснить, кто эта Марина и что ее связывает с Жанной. Что касается денег, то они у нее есть, но ты не собираешься ограбить мою портниху?
     - Передай ей, что она может расплатиться со мной натурой, тем более что я совсем одичал... И вообще, Юлечка, если бы ты только знала, как я одинок... - Крымов явно начинал дурачиться...
     - Ты неисправим. Я подключила к делу Корнилова - он поручил своим людям узнать о женщинах-заключенных, которые после Нового года вышли из тюрьмы...
     - Думаю, что их отпускали ПЕРЕД Новым годом, - заметил уже вполне серьезно Крымов. - Да и то навряд ли...
     - Почему это?
     - Да потоку, что месяц тому назад была амнистия.
     Вот отсюда и надо бы плясать. Как Корнилов-то?
     - Ничего, держится...
     Виктор Львович весной схоронил жену. Все думали, что он уйдет из прокуратуры, поговаривали даже о том, что он переедет к сестре в Петербург, но Корнилов остался и после недели отпуска снова вернулся на работу.
     - А я стараюсь лишний раз не видеться с ним... Не могу... - Крымов вздохнул, но потом, переключившись на Жанну, спросил:
     - Она не звонила?
     - Нет. Но я сама позвонила ей, чтобы убедиться, что телефон работает и что в случае необходимости она сможет дозвониться до меня...
     - Слушай, а ты не могла бы сейчас раздеться?
     - Ненавижу! - Папка с документами полетела Крымову в голову.
     - Поехали в "Тройку", я же умираю с голоду! У меня все мысли только о еде, а ты мне про каких-то зечек ненормальных рассказываешь. Все это чепуха - поверь мне. Никто к твоей портнихе больше не придет. Можешь ей так и передать. И пусть она спокойно шьет себе дальше. Уверен, что она-то уже пообедала, в отличие от тебя, ретивой работницы. Бросай все к чертовой бабушке, и поехали поужинаем. А то сейчас еще Щукина приедет, напросится, чтобы я и ее пригласил.
     Это был веский аргумент. Кроме того, Юля за весь день съела лишь бутерброд с сыром.
     - А в твоей "Тройке" уху готовят?
     - Там готовят все, что я скажу. Они любят меня там до смерти, ведь я помог им разыскать поставщика куропаток, который нагрел их на стоимость "Мерседеса".
     - Это он, что ли, заливал их водой и замораживал, как в "Океане" кальмаров?
     В машине она рассказала ему про свой телефонный разговор с Шубиным, который обещал на следующее утро привезти в агентство родителей пропавших без вести девушек.
     - Пусть везет. Только сдается мне, что эти девушки всплывут весной.., в какой-нибудь речушке или лиса раскопает могилки... Я, честно говоря, уже устал от этих маньяков. Телевизор включишь - маньяки, книжку в руки возьмешь - тоже маньяки...
     - ..книжку начнешь писать - и снова про маньяков?!
     - А ты откуда знаешь?
     - Я видела у тебя на письменном столе книжицу о некрофилах и серийных сексуальных убийцах.
     - Правильно. Хвалю за наблюдательность. Только тебе повезло, что ты не успела хотя бы пять минут подержать в руках эти книжечки. Боюсь, что у тебя сразу же отпала бы охота заниматься чревоугодием... Нет, правда, оказывается, я не знал и сотой доли про некрофилов.
     Ведь принято считать, что некрофилы - это извращенцы, вступающие в половой контакт с трупами, а на самом деле это далеко не так. Некрофилы - это люди, которые убивают ради того, чтобы убивать... Сначала меня раздражала манера автора объяснять поступки, мне постоянно казалось, что он пытается оправдать этих убийц, но потом я понял, что это более глубокое исследование...
     Словом, для того, чтобы уметь искать этих некрофилов среди обычных людей, надо сперва научиться их ПОНИМАТЬ. Именно понимать, а не оправдывать...
     - Послушай, Крымов, если ты таким образом хочешь на мне сэкономить, то, может, ты сразу же и отвезешь меня домой?
     - В смысле? Что ты хочешь этим сказать?
     - А как ты думаешь, мне захочется ужинать после научной лекции про некрофилов?
     Крымов извинился:
     - Ты прости меня, зайчонок, но все это чертовски интересно... Мы потолкуем с тобой об этом после ужина, хорошо? Тем более что мы уже приехали.
     Он остановил машину, вышел из нее, обошел кругом и открыл дверцу со стороны Юли:
     - Прошу вас, госпожа Земцова... - Он поймал ее взгляд, обращенный в сторону удаляющейся от дверей ресторана "Тройка" парочки: высокого мужчины в светлой куртке с капюшоном и темных брюках и девушки в черно-белой шубке и красной шапочке. - И кого это мы там увидели, что шейку чуть не свернули?
     Юля замотала головой, словно отгоняя наваждение:
     - Да нет, это я так, под впечатлением... Мне показалось... - И уже полностью обращаясь только к Жене:
     - Значит, так, господин Крымов, ежели начнете при мне за столом про некрофилов рассказывать, я прямо тарелкой в...
     - ..харю? - расхохотался Крымов, увлекая Юлю за собой. - Хватит болтать, и не делай таких страшных глаз.., ну груб я, груб, что ж с того? Некоторым женщинам это даже нравится...
     И он легонько подтолкнул ее к запорошенному снегом крыльцу.

***

     Когда она разделась и легла, он убедился в своей правоте: эта деревенская, кровь с молоком, девушка оказалась весьма сговорчивой, и уже после трех рюмок коньяку согласилась поехать к нему на квартиру. Он подошел к кровати и посмотрел на гостью, сравнивая то, что он представлял себе, когда она была еще в одежде, с тем, что он сейчас видел. Да, все было роскошно и по-животному гармонично, ладно, аппетитно. Но вот только не возбуждало, как там, на вокзале. Вот если бы она легла так бесстыдно прямо на посыпанном опилками, загаженном и заплеванном полу, среди чемоданов и баулов, тогда другое дело, может, он и возбудился бы. Но теперь, когда эта груда теплого мяса, от которого исходил аромат мыла и дешевых духов, лежала перед ним, как на подносе, он готов был зарычать от бессилия... Почему? Почему он не может взять ее, набросившись на ее тело, как дикий зверь? Где отыскать силы, чтобы забиться на ней в предчувствии сладкой агонии, где?
     - Ну что же вы, Сережа? - Она прикрыла глаза. Эта кудрявая и раскормленная шлюха ожидала от жизни - в лице этого крепкого на вид и сильного самца - новых наслаждений.
     И вдруг, увидев, что представляет собой ее партнер в сексуальном смысле, тихонько и дробно, как заведенная кукла, мелко засмеялась. Хохотнула. Затем еще громче, и через минуту уже хохотала, трясясь всем своим дородным и белым телом, от чего дрожали мелкой дрожью все нежные складочки на ее животе и колыхались ослепительные, с бледными большими и размытыми сосками, груди. А влажный рот, который он собирался осквернить прямо в ресторане, в курительной комнате, когда там никого еще не было, теперь не вызывал в нем ничего, кроме отвращения...
     Перешагнув через упавшие с него расстегнутые брюки, он медленно стянул с себя свитер, белье и, оставшись совсем голым, вдруг кинулся на хохочущую перед ним молодую женщину и задушил ее. На это ушло не больше нескольких десятков секунд. Асфиксия. Быстро и чисто.
     И вот теперь, когда она прекратила свой дикий хохот и превратилась из сильной и нахальной девки в безвольную тряпичную куклу с вытаращенными глазами, у него внизу живота возникла жизнь. Словно кто-то невидимый взял его за воспаленную, набухшую плоть и потянул за собой на постель, на эту женщину, вернее, на то, что от нее осталось...
     Но она была еще теплая, почти горячая, а губы ее пахли коньяком. Подмышки источали кисловато-хлебный запах пота.
     - Сейчас тебе будет хорошо... Отверни головку, вот так...
     Он вошел в нее, и животный инстинкт задвигал его телом, неистово жаждущим власти над этой остывающей плотью.
     Иногда он оборачивался к висящему на стене зеркалу, чтобы увидеть себя в движении, и появившаяся перед ним эротическая картинка восхищала его своей достоверностью. А ведь это был не он, это был другой мужчина, который так же, как он, жил в этой квартире и смотрел на него из зеркала. Они были очень похожи внешне, но сильно отличались характерами. Один довольствовался жизнью, которую вели подобные ему существа, живущие через стенку, в соседнем доме, на соседних улицах этого города, равно как и в сотнях других городов, а другому выпала высокая миссия решать чьи-то судьбы, отправляя женщин в черный тоннель, зовущийся у простых смертных СМЕРТЬЮ. Ведь на то они и были смертными, чтобы умирать. Но КОГДА им отправляться к своим умершим предкам - знал только один человек во всем городе. У него не было постоянного имени и постоянного места жительства. Он менял и первое, и второе, в зависимости от степени опасности, нависшей над ним и связанной с его миссией.
     И когда другой, глядя на него, комфортно расположившегося