ома? - как-то чересчур  быстро  среагировала  на  эту  новость  Юля  и
внимательно посмотрела на подругу.
   - Если бы дома... Понимаешь, вчера я ждала тебя вечером, думала,  хоть  с
тобой поговорю... Я же весь день  одна...  Между  прочим,  я  до  последнего
надеялась, что ты приедешь ко мне ночевать.. А потом я поехала к тебе...
   - Ко мне? - становилось все интереснее и интереснее. - И что же?
   - А то, что я приехала к тебе на такси часов  в  одиннадцать.  Подхожу  к
подъезду и вижу.., привидение... Я не знаю, как  это  можно  еще  назвать...
Прямо на меня идет Лора.., по  улице,  быстро  так,  торопливо,  в  каком-то
светлом развевающемся пальто или плаще,  я  не  разобрала...  Волосы  белые,
распущенные, глаза горят... Она прошла мимо, и у меня внутри все застыло  от
ужаса... Потом свернула за угол и исчезла...
   - Она вышла из подъезда?
   - Да, из твоего подъезда... И тогда я поняла, что переутомилась... - Надя
замолчала. Она сидела, опустив голову; и нервно теребила кончики пальцев.  -
Я не знала, говорить тебе или нет, но кому я еще могу  рассказать  о  таком?
Шубину? Он пожалеет меня, конечно, да только мне легче от этого не станет...
   - А может, это была вовсе и не Лора? А просто блондинка?
   - Нет, это была она. Точно. Она прошла совсем близко от меня.
   "А у меня она вообще сидела на кухне и ела торт", - хотела  сказать  Юля,
но промолчала.
   - Сейчас бы в Евпаторию... Слышь, Надюха?
   - Не помешало бы...
   - Так, а что было дальше?
   - Я не помню, как поймала такси и вернулась домой. Даже к тебе  не  стала
подниматься, как представила, что из подъезда выйдет еще несколько Лор.
   - И ты позвонила Чайкину? Ну понятно... Просто мы с  тобой  переработали.
Не бери в голову... Думаю, что сегодняшнюю ночь  ты  проведешь  уже  с  ним,
потому что к Маше должны приехать какие-то родственники...  Кроме  того,  не
забывай,  что  ее  ожидают  похороны  любимого  мужа.  Поэтому  успокойся  и
постарайся войти в положение Чайкина. Ну все, Надюша, я  поехала...  У  меня
сегодня много дел... А ты звони, если что...
   - Как же, дозвонишься до тебя... Ты бы телефон  в  карман  сунула,  а  то
вечно оставляешь его в машине. Смотри, украдут...
 
*** 
 
   Главный режиссер театра, Александр Иорда-ниди, выглядел лет на  тридцать,
не больше, хотя все  в  городе  знали,  что  ему  в  этом  году  исполняется
пятьдесят. Это о нем говорили, что он пьет человеческую кровь, горстями  ест
витамины и много спит. "Человек-загадка, человек-легенда, большой  оригинал,
умница,  талантище..."  Приблизительно  такими   эпитетами   характеризовали
местные журналисты этого темноволосого стройного мужчину с  матовым  светлым
лицом, голубыми глазами и выразительными,  словно  нарисованными  коричневой
масляной краской, губами.
   - Проходите, пожалуйста, - Иорданиди пригласил Земцову в свой  просторный
кабинет и усадил на желтый  кожаный  диван.  На  низком  журнальном  столике
стояла большая черная керамическая пепельница,  в  которой  тлела  тоненькая
дамская сигарета. Юля заметила в самом  углу  еще  одну  дверь,  соединяющую
кабинет с комнаткой,  в  которой  сейчас  наверняка  пряталась  женщина,  не
успевшая докурить эту сигаретку.
   - Пусть дама спокойно выйдет из соседней комнаты, я отвернусь...  Как  вы
понимаете, мне нет дела  до  такого  рода  вещей...  Просто  я  должна  быть
уверена, что нас никто не подслушивает...
   - Она уже вышла  через  другую  дверь,  -  спокойно  ответил  режиссер  и
хрустнул  длинными  белыми  пальцами.  -  Вы  пришли  поговорить  о   Полине
Песковой?
   - Вы сами догадались?
   - У нас уже были люди, которые интересовались ею... Но ее в  театре  нет,
можете даже не искать, только зря потратите время.
   -  А  я  и  не  собираюсь  ее  искать.  Дело  в  том,  что  я   занимаюсь
расследованием дела об убийстве супругов Садовниковых. Я  знаю,  что  Полина
была вхожа в их дом, поэтому мне просто необходимо с ней встретиться.  А  по
какому поводу ею интересовались другие?
   - Думаю, что по этому же. Но я повторяю - Полины в театре нет.
   - Скажите, сколько спектаклей в вашем репертуаре на сегодняшний день?
   - Двенадцать.
   - А в каких занята Полина Пескова?
   - Уже ни в одном.
   - Как это?
   - Она ушла на другую работу. У нее открылся талант администратора, и  она
покинула сцену. Совершенно безболезненно, кстати.
   - Она что же, подалась в билетеры?
   - Нет, она возглавила Фонд поддержки театральных деятелей. Идея бредовая,
я согласен, но зато в театре появились хотя  бы  какие-то  деньги.  Мы  даже
успели отремонтировать крышу и купить кое-что  из  сантехники.  Кроме  того,
Полина  нашла  нам  спонсоров  для  организации  гастролей  во   Франции   и
Швейцарии...
   - Но почему вы говорите об этом  с  какой-то  совершенно  непонятной  мне
иронией?
   - Да потому что Полина сошла с ума! Она ушла со сцены, вы понимаете,  что
это такое для театра, для меня,  для  нее  самой?!  Согласен,  она  вздорная
женщина, капризная, самолюбивая, самодурка...  Боже,  да  как  я  только  не
обзывал ее в этих стенах! Но она мне  ответила  очень  просто:  надоело.  Ей
надоело, видите ли, играть на провинциальной сцене...
   - Ей предложили роль в Москве?
   - Москва ее тоже не интересует.
   - И чего же ей захотелось?
   - Не знаю... Должно быть,  ей  захотелось  сразу  всего:  построить  свой
театр, стать там и режиссером, и ведущей актрисой... Но потом  ей  в  голову
пришла еще более идиотская мысль - поставить фильм! Знаете, что  она  выдала
мне? "Я, - говорит, - Саша, задыхаюсь...
   - Скажите, откуда у нее деньги?
   - Так она же была любовницей Садовникова... Об этом все знали.  А  теперь
ее обвиняют в том, что она его убила. Она не дура, чтобы  убивать  человека,
который был в ее жизни всем. Мне даже кажется, что она любила его. Хотя  эта
женщина любить не умеет, можете мне поверить.
   - Она была.., извините... Она считается талантливой актрисой?
   - Безусловно. Но на  сцене  она  всегда  путала  слова,  импровизировала,
допускала какие-то вольности. Непонятное существо! Непредсказуемое!
   - У нее в театре были друзья?
   - Вот; - он хлопнул себя кулаком в  грудь.  -  Я  ее  единственный  друг.
Остальным она объявила войну. Всем. Без исключения.
   - Но почему?
   - Такой характеры не найдете в театре ни одного человека, которому бы она
не наговорила гадостей.
   - Я не понимаю...
   - А ее никто не понимает. Она - кошка, которая живет сама по себе...
   - И вы ее терпели?
   - Сначала она была ведущей актрисой, на которую ходила публика, а  потом,
когда ушла со сцены, стала приносить театру реальные деньги.
   - Надеюсь, что она была знакома с основами бухгалтерии?
   - Не  то  слово!  Полина  -  талантливейший  человек  во  всем,  чего  ни
коснись... И  вся  документация  у  нее  в  полном  порядке.  Я  вот  сейчас
разговариваю с вами, а у самого душа болит: ну куда она делась на этот  раз?
Что еще натворила? Чего учудила?
   - Скажите, вам знакома пьеса Данстона "Кто эта Сильвия?"?
   - Разумеется, я же ее и ставил на нашем радио...
   - Полина там задействована?
   - Нет, хотя она и учила роль... Думаю, что она  просто  разочаровалась  в
самой пьесе... Ее, видите ли, не  устраивало,  что  ей  пришлось  бы  играть
таракана... Но это радиопьеса, причем довольно оригинальная... И  в  этом  -
вся Полина!
   - У нее было много мужчин...
   - Да вы не стесняйтесь... Об этом знают все, поскольку Полина никогда  не
скрывала своих романов и даже бравировала количеством любовников.
   - Скажите; а чего она боялась больше всего на свете? Вот видите, я  снова
сбиваюсь и говорю о ней в прошедшем времени... Извините... , - Полина больше
всего на  свете  боится  старости,  болезней,  смерти...  Впрочем,  как  все
женщины. Просто у нее все это выражается в более гипертрофированной форме...
Ах да.., еще она страшно боится отсутствия денег.
   - А кто ее родители?
   - Да Бог ее знает... Она ни разу о них не упомянула.
   - А вы знаете... Крымова?
   - Нет, признаться, не знаю...
   - Фамилия Сырцов.., о чем-нибудь говорит вам?
   - Говорит. Она в основном ассоциируется у меня с прокурором области.  Это
имеет какое-то отношение к Полине?
   - Вот об этом-то я как раз и собиралась вас спросить...
   - Не думаю... Она терпеть не может ни милицию, ни прокуратуру. Понимаете,
Полина - бабочка. Она не живет, а  порхает.  Но  порхает  целенаправленно  и
очень бережет свои роскошные крылышки. Я смертельно скучаю без нее. Я  люблю
ее, а она смеется надо мной. Вот я  вам  все  и  рассказал.  Вы,  может,  не
заметили, но я выпил немного коньяку и потому такой  возбужденный.  Женщина,
которая была здесь, сейчас играет роли, которые отводились для  Полины.  Она
тоже молода, красива, но ее красота слишком холодна. Вы понимаете меня?
   Иррданиди был типичнейшим представителем  богемы.  Он  был  приторным  до
безобразия и словно пропитан ромом и нашпигован  миндалем  и  изюмом.  Таких
людей нужно либо воспринимать в комплексе, как,  скажем,  Альбину,  либо  не
воспринимать вообще. Он был талантлив, самолюбив,  влюблен  и,  одновременно
чувствуя на себе власть  огненно-рыжего  дьявола  в  лице  Полины  Песковой,
мечтал, возможно, о ее смерти.
   Выйдя из театра. Юля вдруг поняла, что все то время, что  она  провела  в
кабинете Иорданиди, в ее ушах звучал голос самой  Полины  Песковой,  которая
свое жизненное кредо выразила в  следующих  словах:  "Я  в  последнее  время
предпочитаю играть роли в ЖИЗНИ, а не в театре".
   "По-моему, очень убедительно".
   Юля хотела было уже сесть  в  машину,  но  передумала,  поискала  глазами
таксофон и решила позвонить  Сырцову.  Как-никак,  именно  его  телефон  был
записан на том самом листке с  отрывком  пьесы,  роль  из  которой  пыталась
выучить Полина. Значит, Полина собиралась позвонить Сырцову. Но вот зачем?
   Юля полистала блокнот и  нашла  все  номера  телефонов  Сырцова,  которые
старательно  собрала  для  нее  Надя  Щукина.  Их  было  великое  множество:
как-никак прокурор области!  Вот  бы  узнать,  что  могло  его  связывать  с
актрисой местного театра? Может, он тоже был ее любовником? Но тогда  почему
же об этом  никто  не  знал,  если  Полина  так  любила  бравировать  своими
любовными связями?
   Первые  три  номера  ответили  длинными  гудками.  Четвертый  хрипловатым
мужским голосом пролаял:
   - Кто тебя просил соединять меня?.. И тут же, очевидно, голос  секретарши
прошелестел нежно и испуганно:
   - Евгений Петрович, вы же сами просили, чтобы я вас переключила...
   На проводе был лично Евгений Петрович Сырцов.
   "" - Это я,  -  прошептала  Юля,  стараясь  подражать  голосу  Полины.  В
принципе у Песковой был  довольно  обычный  голос,  разве  что  с  некоторым
придыханием.
   Послышался   щелчок   -   секретарша   отсоединилась.   И   тогда    Юля,
воспользовавшись тем, что ее никто не видит и что  у  нее  появилась  редкая
возможность проверить Сырцова на предмет знакомства с  Песковой,  повторила,
только уже более настойчивым и даже злым тоном:
   - Говорю же, это я...  -  и  задышала  часто-часто.  Она  сознавала,  что
уровень артистических способностей у нее всегда стоял на нулевой отметке, но
понимала также и то,  что  человек,  ОЖИДАЮЩИЙ  услышать  чей-нибудь  голос,
услышит его, даже если в трубку проворкует голубь.
   - Полина, сука, это ты? - прозвучал в трубке преисполненный  ненависти  и
злобы голос Сырцова. Казалось, он даже зарычал.
   - Я..
   - Обещаю тебе, сука, достать тебя из-под земли  и  вырвать  твой  поганый
язык. Ты подразни меня, подразни... Я же все твои кишки на кулак намотаю.
   Юля не поняла, как получилось, что она бросила  трубку.  Очевидно,  слова
Сырцова прожгли ее насквозь, и трубка сама выскользнула из ее рук. Она снова
взяла ее, но на том конце провода уже положили  трубку.  А  скорее  всего  -
бросили.
   Что же такого могла сделать Сырцову Полина, если он собирался вырвать  ей
язык и намотать кишки на кулак?
   Юля вернулась в машину и позвонила Крымову. Передала разговор с Сырцовым.
   - Полина и Сырцов? Это что-то новенькое.
   - Помнишь, когда мы все сидели за столом и пировали,  Шубин  рассказывал,
что Сырцов продал свои машины, особняк, что-то еще...  И  Щукина  еще  тогда
заявила, что так поступают люди,  которые  собираются  слинять.  Она  так  и
сказала "слинять"?..
   - Да, что-то такое припоминаю... И ты думаешь, что это может быть  как-то
связано с Полиной?
   - Да я просто уверена в этом. Нам надо бы поговорить с нею  еще  раз.  Но
она повела себя таким образом, что мы теперь чуть ли не обязаны защищать ее.
Она постоянно прикидывается жертвой.
   - Юлечка-а, успокойся... Ты  просто  ревнуешь,  твои  чувства  не  должны
влиять на ход дела... Я бы  поговорил  с  ней,  но  она  запретила  мне  там
появляться. И правильно, между прочим, сделала... Мне и так кажется, что  за
мной следят.
   - Кто?
   - Не знаю, черная "Волга" уже пару дней пасет меня. Хотя, кто его  знает,
может, у меня просто развивается паранойя?
   - Полина явно чего-то или кого-то боится... А мы идем у нее на поводу...
   - Но что же делать? Отдать ее  на  растерзание  сазоновским  ребятам  или
Сырцову? Давай подождем...
   - Нет, Крымов, это не мои чувства влияют на ход дела, а ТВОИ... Я  сейчас
же позвоню домой и поговорю с ней!
   Юля отключилась и набрала свой домашний номер  телефона.  Но  сколько  ни
ждала, трубку так никто и не  снял.  Автоответчик,  вежливо  сообщив  ее  же
голосом, что Юлии Земцовой сейчас дома нет, растворился в волнах эфира...
   Секунду спустя ей на сотовый позвонил Крымов: , - Ну что, дозвонилась?
   - Она не берет трубку.
   - Правильно. Береженого Бог бережет.
   - Крымов, жалко, что по телефону нельзя отвешивать оплеухи...
   Неужели это была ревность? Но сколько же можно ревновать мужчину, который
не обращает на тебя внимания?
   Она позвонила Марте Басе. Там быстро взяли трубку:
   - Юля? Я ждала вашего звонка. Не удивляйтесь, что  у  меня  такой  бодрый
голос, я стала принимать какое-то сильнодействующее успокоительное средство.
Я теперь как танк. Думаю, что это наркотик. Но мне уже все равно...
   У нее действительно был очень возбужденный, чуть ли не радостный тон.
   - Новостей никаких? - спросила Марта.
   - Никаких. Но вы не  должны  увлекаться  наркотиками..  Сейчас,  в  нашем
положении, может быть, даже и хорошо, что нет никаких  новостей.  Во  всяком
случае, раз ее не  нашли,  то  не  нашли  не  только  живую,  но  и..,  сами
понимаете... А это означает, что  есть  надежда...  Что  же  касается  моего
расследования, вернее, НАШЕГО, поскольку мне помогают мои коллеги,  то,  как
мне кажется, мы находимся на верном пути. Нам с вами необходимо встретиться,
чтобы поговорить о том, что произошло с Ритой год назад... Я не понимаю, как
вы могли ничего не  рассказать  мне  об  этом?  Вполне  вероятно,  что  Рита
находится сейчас в руках тех самых людей, которые с ней это сделали.
   Послышались короткие гудки: Марта не  желала  говорить  об  изнасиловании
дочери.
   "Может, это ее знакомые?" В голову лезли самые невероятные предположения.
Но как можно объяснить иначе, что Марта молчит, ведь тем самым она  тормозит
следствие!..
 
*** 
 
   Четырехэтажный желтый  дом  в  старом  районе,  возле  городского  парка.
Тишина, накрапывает дождь, кусты потемнели и  вымокли,  с  деревьев  опадают
оранжевые полумертвые листья. Во дворе ни души. В этом доме больше  двадцати
лет назад жила девушка по имени Лора. Лора Казарина.
   Второй этаж, квартира шесть. Звонок, еще один... Юля чувствовала,  что  в
квартире кто-то есть. Более того, она заметила мельканье теней за прозрачным
зрачком "глазка" в двери, но тот, кто находился в квартире и увидел  стоящую
перед дверью Юлю, почему-то не пожелал открыть. Кто это?  Новый  хозяин  или
хозяйка? Или человек, имевший отношение к Лоре?
   Юля позвонила в соседнюю квартиру. Там ей  тоже  долго  не  открывали,  а
потом, очевидно, из любопытства, все же открыли, и она увидела за  массивной
цепочкой сморщенное старушечье лицо в коричневых пигментных пятнах.
   - Вы к кому? - раздался почти  детский  голос,  и  Юля  подумала,  что  к
старости люди все больше и больше становятся похожими на детей...
   - Я ищу одну свою знакомую, которая жила здесь очень давно...  Мы  с  ней
вместе учились... - произнесла Юля первое, что пришло в голову.
   - Это кого же?
   - Ларису Казарину.
   - Так она здесь давно не живет. У нее большая  квартира,  муж...  Сколько
лет-то уж прошло...
   - А вы не знаете ее адреса или телефона?
   - Нет, сейчас она  сменила  фамилию,  и  вы  можете  узнать  ее  адрес  в
справочном бюро. Садовникова она теперь. Вышла замуж и стала Садовниковой.
   - А когда вы видели ее в последний раз?
   - Недавно... Она квартиру-то не  продавала...  Приходила  сюда  иногда  -
цветы  полить,  со  мной  поговорить...  Она  хорошая,  помогла  мне  пенсию
переоформить.
   - А сейчас кто здесь живет?
   - Никто.
   - Но там сейчас кто-то есть, я видела тени в "глазок"...
   - Да вы входите ко мне.., поговорим... А то мне все  равно  скучно.  Я  и
чайку согрею.
   Соседку звали Яной Яковлевной. Учитывая  полное  отсутствие  зубов,  было
довольно сложно повторить произнесенное ею имя-отчество.
   - Зовите меня бабой Яной, - махнула рукой соседка, приглашая Юлю сесть  в
кухне за стол.
   - Вам  кто-нибудь  помогает?  -  спросила  Юля,  осматриваясь  и  отмечая
безукоризненную чистоту  квартиры.  Казалось,  здесь  только  что  закончили
уборку: все блестело и пахло свежестью.
   - Это я сама все мою. Делать-то больше нечего. Постираю  и  сажусь  перед
телевизором. Поглажу - опять в кресло фильмы смотреть. Посуду перемою,  полы
подотру - время сериала подошло. Так и живу.
   - Расскажите мне про Лору.
   - Так вы же и сами ее знаете...
   - Вы не могли бы вспомнить, когда видели ее в последний раз?
   - Несколько дней тому назад.
   - Она была одна?
   - Нет, не одна. Но я не  должна  отвечать  на  ваши  вопросы.  Вы  не  из
милиции?
   - Нет... Вернее, почти... Вы знаете, что случилось с Лорой?
   - Когда?
   - Недавно...
   Яна Яковлевна оказалась не  такой  простой,  как  подумала  Юля  в  самом
начале. Она была очень осторожна и вела себя так,  как  обычно  ведут  люди,
которые дорожат чужой тайной и даже гордятся ею.
   Юля не знала, как рассказать ей о смерти Лоры. Она замолчала.
   Вскипел чайник, баба Яна налила заварку по  чашкам,  плеснула  кипятку  и
достала из холодильника масло и сыр.
   - Угощайтесь...
   - Яна Яковлевна, мне надо сообщить вам грустную новость. Но только  я  не
знаю, с чего начать, чтобы вы не волновались...
   - А ты не думай, а  говори...  -  вздохнув,  произнесла  своим  тоненьким
голоском старая женщина. - У меня  все  мои  давно  на  том  свете,  я  одна
осталась. Мне уже ничего не страшно. Так что с Ларисочкой-то?  Заболела  или
померла?
   - Ее больше нет.
   - Померла, значит, - баба Яна еще раз вздохнула. - Но она  ведь  молодая.
Машина сбила или как?
   - Ее убили, Яна Яковлевна. А  мне,  частному  детективу,  поручили  найти
убийцу. Я уже несколько дней занимаюсь этим делом и никак не  могу  выяснить
для себя, кто и за что мог убить Лору и ее мужа.
   - И мужа тоже убили? Ну тогда все ясно. Он же бизнесмен,  вот  за  это  и
убили. А за что же еще?
   - Я пришла, чтобы расспросить вас о прошлом Лоры, извините, что  пришлось
обмануть и сказать, что я ее подруга.
   Женщина, кутаясь в шерстяную шаль, усмехнулась и придвинула Юле масленку:
   - Да  ты  делай  себе  бутерброды,  не  стесняйся...  Лора,  Ларисочка...
Бедняжка... Я как чувствовала, что ничем хорошим это не  кончится...  -  она
как бы разговаривала сама с собой.
   - Вы о чем? О том мужчине, с которым она сюда приходила?
   - ао ком же еще? Я видела его много раз. Особенно  этим  летом.  Красивый
парень, а она тоже молодая и красивая.  Но  он  моложе  ее...  Они  здесь  и