голова  исчезла,  дверь  захлопнулась,  но  музыка   продолжала
звучать.
   В машине Крымов, который вот уже несколько минут о чем-то  сосредоточенно
думал,  и  Шубин  ждал,  когда  же  тот  разродится   и   поделится   своими
соображениями, вдруг сказал:
   - Слушай, Игорек, а тебе не показалось  странным,  что  адрес  Александра
Павлова нам выдали прямо как с блюдечка, через несколько секунд?
   - Так ведь у них там мощная компьютерная база адресных данных и все такое
прочее...
   - Но не до такой же степени! Кроме того, я просто уверен, что Александров
Павловыху нас в городе как собак нерезаных, а адрес нам  дали  именно  этот.
Это во-первых. Во-вторых, почему мы сразу поверили  в  то,  что  в  морге  у
Чайкина находится ТОТ САМЫЙ Павлов, который нам нужен? Ты же сам сказал, что
Леша  вел  себя  довольно  странно  и  просил  ему  перезвонить.  Может,  мы
поторопились, и, прежде чем поехать сюда, нам надо  было  сначала  позвонить
ему и спросить, чего он боится и почему тело Павлова лежит в морге уже почти
месяц.
   Почему несчастного  парня,  который  занимался  продажей  этой  НЕХОРОШЕЙ
квартиры, до сих пор не похоронили?
   - В таком случае надо было хорошенько расспросить Корнилова. Ведь это  он
тебе дал по телефону этот  адрес,  и  с  чего  ты  взял,  что  он  звонил  в
информационный центр?
   - Так мы же ему перезванивали!
   - Ну и что. Он мог сделать вид, что звонит туда, а  на  самом  деле  этот
адресок уже был записан в его блокноте.
   - Но если это так, значит, мы снова во что-то влипли, причем по-крупному.
Ой не нравится мне этот рыжий Павлов, похоже, от  него  тянется  след  туда,
куда нас одни не хотят пускать, а другие рады бы, да не знают,  как  нам  об
этом сообщить...
   - Ты думаешь, что ниточка тянется наверх?
   - Думаю.  И  знаешь  почему?  Потому  что,  когда  начинаются  такие  вот
нестыковки или, наоборот, все складывается, как  в  детсадовской  мозаике  -
быстро и гладко, значит, нами кто-то управляет. Терпеть  не  могу  играть  в
поддавки. Да еще Земцовой нет...
   - А при чем здесь она?
   - А при том, что она поехала не одна.
   - А с кем же? - удивился Шубин.
   - Да есть один тип, я его терпеть не могу. Харыбин.
   - Дима?
   - Ты с ним знаком?
   - Не сказать, чтобы мы были друзьями, но он всегда был мне симпатичен,  я
вообще люблю умных людей. А зачем он-то поехал в Петрозаводск? Думаешь,  что
мы работаем не одни?
   - Не знаю, ничего не знаю... Он мог поехать с ней  по  двум...  или  даже
нет, по трем причинам. Первая - ФСБ заинтересовалось Белотеловой, а  значит,
и Сашей-маклером, и сейчас они просто используют Юлю,  чтобы  с  ее  помощью
докопаться в Петрозаводске до связей Белотеловой и, главное, до источника ее
средств; вторая - Харыбина отправили с целью переманить нашу Земцову, о  чем
меня, кстати, уже предупреждал Корнилов; а третья и самая,  на  мой  взгляд,
подлая причина - Харыбин собирается соблазнить ее...
   - Ты рехнулся, Крымов. Остановись... - разозлился  Шубин  из-за  ревности
Крымова. - Просто посади ее на цепь.
   - Я знаю Харыбина, как знаю и то, что он уже давно положил на нее глаз.
   И тянется это еще с ломовского дела.
   - Откуда такая информация? Он что, сам тебе признавался?
   - Нет, но когда она зимой исчезла и срочно понадобились  снегоходы  -  ты
помнишь? - это он отправил своих людей в М. на поиски Земцовой. И то, что мы
остались живы в этих катакомбах, хотя подошли почти к подземному  аэродрому,
это тоже его работа. В таких случаях обычно стреляют без предупреждения.  Мы
вообще многого не знаем, что творится в двух шагах от  нас,  за  стеной,  за
спиной...
   - Но с чего ты взял, что он положил на нее глаз?
   - А ты сядь как-нибудь вечерком и проанализируй  все  дела,  которые  она
вела. Вспомни Зименкова... Ты не знаешь,  как  это  он  умудрился  выйти  из
тюрьмы и оказаться в том подвале, куда Ломов заманил Земцову, именно  в  тот
самый момент, когда этот чертов горбун чуть было не  прирезал  ее?  И  таких
совпадений слишком много, чтобы на них нельзя было  обратить  внимания.  Она
под крылом Харыбина. Вот и сейчас. Мы с тобой здесь, а она - там. Кто ее там
подстраховывает? Она ходит как живая мишень и не знает,  что  находится  под
прицелом.  Смотри,  какая  интересная  вырисовывается  цепочка:  Пермитин  -
Саша-маклер - Белотелова - Маслова. Так?
   - Так.
   - А теперь смотри, какую цепочку мы имеем в школе:  Голубева  -  Льдов  -
Ларчикова - Пермитин. Так?
   - Не понял.
   - Ларчикова - любовница Пермитина.
   - Крымов, у тебя  паранойя?  Тебе  постоянно  кажется,  что  кругом  одни
любовники.
   - Я знаю, что говорю. Я проследил за ними. Вот и  слепи  теперь  эти  две
цепочки в одну, и что получается? ГОЛУБЕВА - ЛЬДОВ - ЛАРЧИКОВА - ПЕРМИТИН  -
САША-МАКЛЕР - БЕЛОТЕЛОВА -МАСЛОВА. Из этих семерых в живых  осталось  только
трое. А теперь прибавь к этому списку кровь на зеркалах  и  женские  вещи  в
квартире Белотеловой - ну и как тебе сюжетец? Звони Чайкину.
   Шубин достал из кармана телефон и позвонил в морг. Он был удивлен,  когда
Леша, услышав его голос, пробормотал, как если  бы  не  хотел  говорить  при
посторонних: "Я сейчас занят, перезвоните позже",  -  после  чего  сразу  же
повесил трубку.
   - У него кто-то есть. Он не может говорить.
   - Я буду не я, если не узнаю, кто у него сейчас  и  почему  он  не  может
говорить... Чертовщина какая-то! Поехали. Пристегнись...
   Минут через десять "Мерседес" Крымова влетел на площадку университетского
дворика, где в подвале одного из корпусов находился морг.
   Поставив машину таким образом, чтобы ее невозможно было увидеть  из  окон
морга, Крымов кустами пробрался к главному входу, в то время как Шубин зашел
с другой стороны, чтобы в случае, если оттуда  кто-то  будет  выходить,  они
смогли увидеть его.
   Но Чайкин был один. Он встретил их в съехавшей на  ухо  белой  шапочке  и
замызганном халате. Поверх халата был повязан  рыжий  клеенчатый  фартук,  с
которого медленными струйками стекала кровь. На столе, от  которого  он,  по
всей видимости,  только  что  отошел,  лежало  вскрытое  тело  очень  полной
женщины...
   - Мужики, - устало вытирая пот со лба, пробормотал Леша Чайкин,  -  я  же
сказал вам, чтобы вы перезвонили мне ВЕЧЕРОМ...
   - К тебе заехать? - спросил Крымов. Леша кивнул  головой  и,  показав  на
свои руки, которые еще держали пилу, - мол, не видите, что ли, что занят,  -
повернулся к ним спиной.
   - Послушай, ну не "жучки" же там... - возмущался уже в машине  Крымов.  -
Слушай, что вообще происходит? Ты что-нибудь понимаешь?
   Но Шубин, все мысли которого были заняты Земцовой,  в  его  представлении
она и сейчас пряталась - в прямом смысле! - под большим и  белым,  словно  у
взрослого ангела, крылом Харыбина, ничего ему не ответил.
   - Шубин,  ау!  Очнись,  мой  друг,  жизнь  прекрасна  и  удивительна.  Не
переживай, ничего ТАКОГО с ней в Петрозаводске не случится. Поедем, я отвезу
тебя в агентство, тем более что меня там уже  давно  ждут...  Мы  сегодня  с
Надей должны платье примерить...
   Шубин, медленно  повернув  голову,  словно  специально  для  того,  чтобы
представить Крымова, надевающего через голову свадебное, в оборках,  платье,
усмехнулся.
   - Ты что это на меня так смотришь? Небось представил,  как  я  выгляжу  в
белом тюле и с фатой на голове?
   И  Шубин  расхохотался.  И  подавил  своим  хохотом  мгновенно   ставшего
несчастным Шубина, чья предательская фантазия все  продолжала  рисовать  Юлю
Зем-цову в объятиях фээсбэшника Харыбина.
 
*** 
 
   Кравцов отвез вещи Горкина, которые тот вынес ночью из квартиры, скупщику
краденого. Лосю. Тот жил на окраине города  в  частном  домишке,  окруженном
старыми полудикими вишневыми  деревьями,  -  идеальное  место  для  подобных
встреч и сделок. Сюда же к нему, всегда трезвому, но  больному  туберкулезом
костей бывшему уголовнику, приезжали постоянные покупатели, промысел которых
состоял в том, чтобы продать ворованное добро в такие же грязные,  как  и  у
них самих, руки. Любая утечка информации могла привести к Лосю, а от него  к
ворам, за  которыми  стояли  уже  более  серьезные  криминальные  силы,  чей
авторитет мог либо защитить от тюрьмы либо засадить за решетку, а то и вовсе
лишить жизни. В зависимости от поступка.
   Итак, Женя Горкин расплатился с Кравцовым за возможность остаться  в  его
компании, и Виктор воспринял это как свою первую удачу. Но затем,  сравнивая
свой поступок с тем, что совершил бы, окажись на его месте Льдов, он  понял,
что, вместо того чтобы успокоиться и сполна насладиться  унижением  Горкина,
он заработал лишнюю головную боль. Родители Горкина, которым и в  голову  не
придет, что это их собственный сын вынес из дома все самое ценное, обратятся
в милицию, и уж тогда Горкин, никогда не отличавшийся большим умом, может не
смолчать и расскажет все матери. Хотя Виктор доходчиво объяснил ему, что его
ждет, если он проговорится...
   Вадик Льдов просто попросил бы Горкина принести или отнести безобидную  с
виду сумку с наркотой, зацепив его таким образом. Горкин - трус, и если  ему
сказать, что каждый его шаг  зафиксирован  людьми  из  отдела  по  борьбе  с
незаконным  оборотом  наркотиков,  то  он,  перепуганный   насмерть,   будет
подчиняться беспрекословно, даже в туалет будет отпрашиваться. И  что  самое
важное - во всем этом не будет внешнего криминала, как с кражей, а,  значит,
не возникает проблема РОДИТЕЛЕЙ.
   Рассуждая таким образом, Кравцов на следующий день после того, как  отвез
вещи Лосю, сделал вид, что заболел, и остался дома. Он лежал и думал о  том,
ЧТО сейчас может происходить в доме Горкиных.  Он  мог  бы  позвонить  туда,
чтобы выяснить, дома ли Женя или в школе, и если дома, то выспросить его, не
рассказал ли он о ночных делах родителям.
   Но позвонить он так и не успел, его опередили. Голос звонившего  назначил
ему "стрелку" на  пустыре  за  ботаническим  садом,  неподалеку  от  старого
кладбища. А вот к этому Кравцов готов не был. Он позвонил Вале  Турусовой  и
попросил ее зайти к нему.
   - Ты что, один? - Валя, не разуваясь, прошла прямо к  нему  в  комнату  и
плюхнулась в кресло. - Что  случилось?  Почему  половина  класса  вообще  не
пришла?
   У нас медосмотр был, девчонки тоже не захотели Пойти, больно надо,  чтобы
нас смотрели. Ты что-то бледненький... А где родители?
   - Турусова, тысячу слов в секунду! Остaновись.
   - Все, остановилась. Так чтo случилось?
   - Мне позвонили и назначили "стрелку" за "Ботаникой". Завтра в семь.
   Кто это может быть, не знаешь?
   -  Знаю.  Интернатовские.  Надо  предупредить  Перепелкину,  это  же  она
выясняла отношения  с  той  девчонкой,  которую  вы  собирались  трахнуть  в
посадках.
   - Так ничего же не было...
   - Вас было много, а она - одна. К тому же вы ее раздели. Я еще хотела вас
предупредить, чтобы с интернатом вообще  не  связывались,  они  же  там  все
беспределыцики и за своих могут голову откусить...  Так  что  я  не  завидую
Тамарке.
   - А из-за чего они вообще устраивали все эти разборки?
   - Та девчонка, кажется,  ее  зовут  Марина,  пришла  к  нам  в  школу  на
дискотеку и НЕ ТАК ПОСМОТРЕЛА на нашу Томочку.
   - Но ведь это все Льдов... Это он  назначил  ей  встречу,  а  девчонка-то
думала, что он пригласил ее на свидание...
   - А тебя кто заставлял идти в посадки?
   - Никто. Но можно же позвать Ларчикову, и она скажет, что там  ничего  не
произошло...
   - Это для прокуратуры. А что за дело интернатовским до нашей  "класснухи"
и до ее свидетельских показаний, когда избили ИХ ДЕВЧОНКУ?!
   - Я могу позвонить отцу Льдова, расскажу ему и попрошу, чтобы он  прислал
на пустырь кого-нибудь из людей Глухаря.
   - Тебе, конечно, никто не запретит этого сделать, но прикинь: у  человека
только что убили сына... Я уверена, что "глухари"  и  сами  ищут  убийцу  по
своим каналам и скорее всего найдут, если  это,  конечно,  произошло  на  их
уровне и если в убийстве не замешан кто-то из школы... И вдруг звонишь ты  и
загружаешь  Льдова-старшего  своими  проблемами.  Ты  думаешь,  он  тебя  не
пошлет?..
   - Не знаю.
   - У тебя ангина?
   - Просто температура. А при чем здесь это?
   - Вот лежишь себе? И лежи. И ни на какие "стрелки"  нe  ходи.  Авторитета
захотелось?
   Кравцов ненавидел ее сейчас, но понимал, что только с Валей  Турусовой  и
можно говорить на такие темы открытым текстом.
   - Слушай, Валь, а может, ты сходишь к Льдовым?
   - Я? Да ты сбрендил, Кравцов. Запомни и уясни себе одно: ты - Кравцов,  А
НЕ ЛЬДОВ. Ты думаешь, я не поняла,  что  ты  сделал  с  Горкиным?  Там  весь
подъезд  всполошился,  милиция  приехала...  Как  ты  мог  так   лажануться?
"Наехать" на этого придурка? Ты поэтому в школу не пошел?
   Он промолчал.
   - Тебе не надо было унижать Горкина. Я понимаю, конечно, что вы,  мужики,
ловите от этого кайф, но кайф длится минуту или две, а расхлебывать придется
несколько месяцев, пока будет длиться дело. И скажи спасибо, что Горкин пока
молчит.
   - Молчит? А ты откуда знаешь?
   - Да потому что, если бы он что-нибудь  рассказал,  ты  бы  сейчас  не  в
теплой постельке лежал, а на нарах в сизо.
   - Валя, вот ты такая умная, скажи: кто убил Льдова и за что?
   - Ну уж, конечно, не из-за его отца,  хотя  эта  версия  приходит  на  ум
почему-то  в  первую  очередь.  Ведь  кто  такой  был  Льдов?   Обыкновенный
девятиклассник. Он был у нас как на ладони,  мы  все  практически  про  него
знали.
   Единственно, чем он отличался от вас, пацанов, это прикидом, да тем,  что
ему на шею девчонки вешались... пачками. Ну, еще  и  деньги.  Ему  нравилось
угощать вас, дураков... Я думаю, что его могли  убить  из  мести,  связанной
именно с какой-нибудь девчонкой. Может быть, даже из-за интернатовской. Ведь
он ходил туда? Ходил...
   - А это правда, что Голубева залетела от него?
   - Никто ничего  не  знает,  тем  более  что  она  ему  не  особенно-то  и
нравилась. Голубева... да с кем она только не трахалась.
   - А когда его убили?
   - Говорят, что в пять часов вечера, когда в школе было полно людей. Я тут
выписала себе примерный список алиби  на  каждого  из  нас,  и  знаешь,  что
получается? Любой мог. Даже ты. И я. Почти все утверждают, что были  дома  и
что у них якобы имеются свидетели. Но  я  никому  не  верю.  Взять  хотя  бы
Перепелкину и того же Горкина - все же  знают,  что  они  были  на  квартире
Иоффе. И именно в это самое время - с четырех до шести. Но разве  могут  они
признаться в этом? Да и вообще пора бы прекращать эти игры...
   Представь, что как-нибудь вечером на нашу квартиру нагрянут... по  жалобе
соседей...
   - Кто? Квартира  эта  -  частная  собственность,  и  мы  имеем  право  не
открывать дверь.
   - Да ты сам-то понимаешь, что происходит? Вы все  как  с  ума  посходили,
особенно Горкин. Такой  тихий  мальчик  был,  а  теперь  ни  одной  юбки  не
пропускает.
   По-моему, ему все равно, с кем трахаться.  Честно  говоря,  я  давно  уже
хотела всем сказать, что выхожу из игры.
   - Да о какой игре ты все время говоришь? У  нас  есть  квартира,  где  мы
можем спокойно отдохнуть. Не вижу в этом ничего плохого.
   - Ты повторяешь слова Льдова.  Он  тоже  был,  как  ты,  без  тормозов  и
поплатился за это.
   - Турусова, да ты никак испугалась?
   - Конечно. Только идиоты ничего не  боятся.  Вы  курите  травку,  нюхаете
кокаин, устраиваете каждый вечер групповуху, да  еще  и  нарисовались  перед
Ларчиковой в посадках... Мне страшно, Витя, и я  говорю  тебе  это  открыто.
Если понадобится, я готова даже уехать  из  города,  только  чтобы  остаться
живой.
   -  Да  что  такое  ты  говоришь?  Чего  ты  боишься?  ,  -  А  того,  что
интернатовские парни затащат  нас  -  меня,  Перепелкину,  Тараскину,  Ольгу
Драницыну - в те же посадки, и сам знаешь, что с нами  сделают.  Неужели  ты
еще не понял, что началась война? И все из-за чего? Из-за того, что какая-то
там девчонка на дискотеке не так посмотрела на Тамарку. Бред собачий!
   - Так ты не пойдешь к Льдовым?
   - Нет. Вадик погиб, а я притащусь и буду просить его отца о  помощи?  Как
ты себе это представляешь? Да на фоне его горя наши разборки  покажутся  ему
настолько  несерьезными  и  не  стоящими  внимания,  что  я  буду  выглядеть
настоящей дурой...
   - Как хочешь.
   От прежней самоуверенности  Кравцова  не  осталось  и  следа  -  мысль  о
предстоящей "стрелке" на пустыре отравила весь оставшийся вечер.
   - Ты сегодня ТУДА не придешь?
   - Я же сказала, что выхожу из игры. Мне все это стало смертельно  скучно.
Да и опасно с такими, как вы, которым все равно, с кем и где...
   - Но раньше нравилось?
   - Просто любопытно было,  вот  и  все.  Надо  же  было  когда-нибудь  это
начинать. Попробовала, все поняла, а теперь не хочу. У меня есть  парень,  и
он мне, представь, нравится. Пусть у него нет денег, но с ним мне спокойно и
хорошо. А ты подумай насчет того, о чем я тебе сейчас  сказала.  Интернат  -
это другой континент, и  в  нем  свои  законы  и  порядки.  Думаю,  что  они
ненавидят таких, как мы, БЛАГОПОЛУЧНЫХ...
   Валя встала и посмотрела в глаза сидящему на постели Кравцову:
   - А знаешь, что мне кажется?.. Вот Голубева. Она  у  меня  из  головы  не
идет. Ты не думаешь, что ее отравили?
   - Как это? Она же была дома.
   - Понимаешь, в тот вечер, когда убили Вадьку, по-моему, они  должны  были
встретиться...
   - Не понял: кто с кем?
   - Льдов с Наташей. Она попросила у  меня  сто  рублей  в  долг  на  новые
колготки. А еще она сказала,  что  Льдов  позвонил  ей  вечером  и  назначил
встречу, причем чуть ли не в школе...
   - И ты до сих пор молчала?
   - Понимаешь, Наташа могла все это придумать... Она ведь была  влюблена  в
Льдова и ждала, когда же он обратит на нее внимание. Я вот сказала, что  она
с кем только ни была, да? Но все равно Вадьку она любила по-настоящему,  она
даже стихи о нем сочинила и читала мне. А то, что она спала с  Олеференко  и
Женькой, так это, чтобы возвыситься в глазах Вадьки, она была  уверена,  что
ему нравятся развратные девушки. И ведь это правда...
   - Ты имеешь в виду Драницыну?
   - Ну конечно... Ты знаешь, что у нее есть взрослый мужчина?
   - Да мало ли их у нее...
   - Да нет, этот СЛИШКОМ взрослый, ему лет под шестьдесят, но чисто  внешне
он очень даже ничего... Я видела их сегодня в машине. На Ольге были  большие
солнцезащитные очки, и она думала, что в них ее никто не  узнает,  а  я  вот
узнала. Кстати, можно я от тебя звякну ей?
 
Глава 10 
 
   Вечером Корнилову позвонила Голубева.
   -  Виктор  Львович,  я  бы  хотела  встретиться  с  вами,  -  услышал  он
взволнованный голос Людмилы. - И прямо сейчас. Если вы не против, я приеду к
вам. Возьму такси и минут через десять-пятнадцать буду у вас...
   Она приехала через полчаса, и Корнилов не  узнал  ее.  Она  была  бледнее
обычного, но белизна лица и потемневшие, невероятно грустные  глаза  сделали
ее еще более красивой. Корнилов, увидев  ее  на  пороге,  такую  строгую,  с
величественной осанкой, подтянутую и хорошо одетую, подивился: как же  можно
так  хорошо  выглядеть  при  том,  что  она  наркоманка?  Наркоманы  в   его
представлении должны быть, во-первых, очень худыми, а Людмила Голубева в  их
последнюю встречу произнесла даже нечто вроде: "Мал стал, дышать  трудно"  -
это о костюме, в котором  она  была.  Ну  да,  она  так  и  сказала  и  даже
расстегнула две верхние пуговицы жакета! Как же так?
   Увидев поднявшегося ей  навстречу  Корнилова,  Голубева  подошла  к  нему
совсем близко и, не глядя, нашарила где-то внизу его руку и крепко сжала ее:
   - Здравствуйте еще раз, Виктор Львович. Я  понимаю,  что  утомила  вас  и
наверняка уже надоела вам со своими проблемами, в которых сама  и  виновата,
но я нашла, на мой взгляд, что-то очень важное.
   С этими словами Людмила протянула ему листок бумаги - записку, в  которой
было написано следующее:  "Приходи  сегодня  в  половине  пя