и ее с ума.
   Она вышла оттуда сама не своя. Спустилась на второй этаж,  переоделась  и
вскоре уже стояла внизу, в холле, и разговаривала с Аликом Аржанухиным.
   - Номер 302. Кто там живет?
   - Сейчас посмотрим... - Алик пружинящей  походкой  приблизился  к  окошку
администратора и, поговорив с ним, вернулся к Юле.
   - Этот номер оплачен на месяц вперед Садовниковой Ларисой Львовной.
   - Кем-кем9 Садовниковой? - Юля не верила  своим  ушам.  Да  и  Аржанухин,
видимо, ничего не знал про Лору и ее смерть.
   - Я же ясно выразился - Садовникова Лариса Львовна.
   - Но в этом номере живет мужчина...
   - Он не живет, он иногда приходит сюда.
   - Приходит и живет? Как часто приходит и к кому?
   Алик поправил на носу  очки  и  вздохнул,  как  если  бы  разговаривал  с
человеком, заведомо зная, что  тот  тупица  и  что  объяснять  ему  что-либо
совершенно бесполезно.
   И Юля сообразила. Быстро достала из  кармана  сто  долларов  и  незаметно
сунула ему в руку.
   - Послушайте, это крайне важно... Алик отошел и через минуту  вернулся  с
администратором.  Юля,  бросив  на  Аржанухина   многозначительный   взгляд,
наконец-то осталась наедине с симпатичным толстячком.  Администратор  смешно
вращал глазами и то и дело дотрагивался пухлым пальчиком до черных крошечных
усиков.
   - Я все понял, можете спрашивать меня о чем угодно.
   - Меня интересует молодой человек, проживающий в 302-м номере, том самом,
который сняла месяц тому назад Садовникова Лариса Львовна.
   - Да, нас предупредили, чтобы мы пускали его в любое время  дня  и  ночи.
Этот мужчина бывал здесь, но крайне редко. Понимаете, Гейко и Садовникова  -
судя по всему, подруги, у них были какие-то общие дела. Словом,  это  вполне
состоятельные дамы, которые могли позволить себе, я скажу, купить не одного,
а целый десяток таких мальчиков. Вы понимаете, что я имею в виду?
   - Вы хотите сказать... - Юлю бросило  в  жар,  -  что  эти  две,  как  вы
выразились, дамы приглашали к себе этого  молодого  мужчину  с  определенной
целью?
   - Я в этом просто уверен. Они  заказывали  в  номер  ужины  стоимостью  в
несколько сот долларов.
   Словом, не отказывали себе ни в чем. Это вам не клиенты, питающиеся одной
пиццей или горячими сосисками. Поэтому вы должны нас понять: кто платит, тот
и заказывает музыку. Этот человек мог оставаться у них столько,  сколько  ИМ
заблагорассудится.
   - Вы не отмечали, когда именно  он  появлялся  здесь?  -  Юля  запнулась,
понимая, насколько нелепо прозвучал ее вопрос. - Хорошо, тогда скажите, сама
Садовникова здесь ночевала?
   - Крайне редко, приблизительно два раза в месяц, не чаще. А что  касается
ее подружки, Гейко, то она вообще, кажется, приезжая.
   - Значит, вы знаете, что Садовникова не приезжая, что она местная?
   - Я видел ее паспорт, - улыбнулся разговорчивый администратор.
   - Вы не знаете имени этого молодого человека?
   - Извините... - он развел руками.
   - Тогда еще один вопрос и соответственно еще одна просьба. Сейчас  к  вам
должен приехать некто по фамилии Зорин, - Юля не глядя  протянула  несколько
десятидолларовых купюр пухлячку-администратору, - вы не могли  бы  позвонить
мне вот по этому телефону...
   - Он уже здесь, остановился в 501-м номере.
   - Уже здесь?
   "А почему бы и нет? Я столько времени трепалась по телефону с  Надей!  За
это время могли бы заселить всю гостиницу".
   Деньги скрылись в кармане брюк администратора по соседству с  частью  тех
денег, которые Юля дала несколько минут назад Аржанухину.
   - Спасибо. Вы мне очень помогли.
   - Я постарался, - расплылся в потной  улыбочке  толстячок  -  Меня  зовут
Роман Станиславович. Мы бы могли, между прочим, - он хитро подмигнул  ей,  -
обойтись и без посредников.
   Он имел в виду Алика.
   - Я тоже так думаю. Рада была познакомиться с вами. Меня зовут Юля.  Юлия
Александровна Земцова.
   Под жестким взглядом Аржанухина, который вел себя так,  словно  подслушал
ее разговор с Романом Станиславовичем, и теперь просто буравил ей спину, Юля
поднялась на пятый этаж и постучала в номер 501.
   - Вы за мной? - Она увидела  бледного,  интеллигентного  вида  мужчину  в
помятом костюме. - Мы прямо сейчас едем в морг или сначала в милицию?
   Юля в замешательстве остановилась на пороге, не  зная,  что  и  ответить.
Видно было, что Зорин не в себе.
   - Вы Александр Александрович Зорин?
   - Да, это я. Так мы едем?
   - Меня зовут Юлия  Александровна  Земцова.  Позволю  себе  заметить,  что
процедура, которая вас ожидает, может не иметь к вам никакого отношения. "Он
не смуглый, как говорила Лора..."
   - Да-да, меня уже предупредили, но я  уверен,  что  это  она.  Я  смотрел
фотографию - это она.
   - Кто вам ее показывал?
   - Один милейший человек - Корнилов. Вы от него?
   - Я представитель частного сыскного  агентства.  До  сегодняшнего  дня  я
занималась  расследованием  убийства  одной  женщины,  которую   вы   теперь
называете своей женой.
   - Как это?
   - Ее зовут Лариса Садовникова. И ее труп уже  опознали  достаточно  много
людей. Завтра состоятся ее похороны. Ее и ее мужа. Они  погибли  вместе.  Но
возможно, что их убили.
   - Я должен  взглянуть  на  нее...  -  Александр  Александрович  с  трудом
сглотнул. - На фотографии я видел свою жену.
   - А вы не могли бы показать ее фотографии?
   - Могу, конечно. У меня их много... - С этими  словами  Зорин  кинулся  к
"дипломату" и достал оттуда прозрачную папку, заполненную снимками.  На  них
Юля увидела  молодую,  приятной  внешности  женщину  с  белокурыми  длинными
волосами, отдаленно напоминающую Лору. Смерть,  конечно,  искажает  лицо,  и
появись сейчас перед Юлей живая Лора Садовникова, еще неизвестно, узнала  бы
она в ней женщину, тело которой видела в морге.
   - Ну что, это она? - Зорин судорожно схватил Юлю за руку.
   - Мне трудно сказать. У вашей жены и у  Лоры  очень  похожий  овал  лица,
волосы, прямой нос, светлые глаза... Сожалею, но ничего конкретного  сказать
не могу.
 
Глава 12 
 
   Когда Юля вышла из гостиницы, то поняла,  что  день  прошел.  А  ведь  на
свете,  кроме  трупов  и  гостиничных  номеров  с  роскошными  блондинами  и
продажными администраторами, существует и такой непредсказуемый  и  чудесный
человек" как Павел Андреевич Ломов, который заедет сегодня за нею  в  восемь
часов, то есть через час.
   Она остановила машину возле своего подъезда, вышла из нее и вдруг поняла,
что никуда-то она сегодня не поедет. Во-первых, она устала, а во-вторых,  ей
нездоровилось. "За город? Нет, не  смогу..."  Она  умела  рассчитывать  свои
силы, а потому, увидев в дверях записку, даже немного расстроилась.  "Заеду,
как договорились, в 8. Оденься потеплее. П.А.".
   Юля не могла вспомнить, когда о ней заботились так, как этот  практически
чужой ей человек. Земцов? Он сам требовал  к  себе  постоянного  внимания  и
довольно часто на первый план выставлял свои капризы, не считаясь  ни  с  ее
настроением, ни с самочувствием, ни с возможностями...  Эгоизм  -  это  тоже
диагноз, который больной сам себе в жизни поставить  не  сможет  -  духу  не
хватит.
   Она без аппетита съела кусочек торта, запила чаем и, приняв душ, улеглась
с книжкой в постель. И хотя она лежала в  тишине,  в  ушах  ее  еще  звучали
голоса тех, с кем ей пришлось сегодня встречаться и  неустанно  говорить  об
одном - о смерти. Ведь, по сути, смертью  были  пропитаны  все  ее  вопросы,
которые она задавала Лизе, Наде, Корнилову, Зорину и  даже  администратору..
"Какой мерзавец!" - вспомнила  она  Романа  Станиславовича  с  его  грязными
намеками на сестер Казариных.
   Конечно, можно было сейчас позвонить Наде и поговорить с ней о неотложных
делах, разработать хотя бы план действий на  завтра,  но  тело  Юли  просило
отдыха и, напрочь отказавшись производить какие-либо  движения,  оно  теперь
счастливо покоилось на ровной поверхности кровати, прикрытое  толстым  белым
пледом, словно благодаря за подаренные покой и тепло.
   Когда сквозь благостный,  сладкий  и  до  стона  порабощающий  сон  вдруг
раздался звонок телефона, Юля тихонько заскулила, как щенок или  ребенок.  В
такие минуты полного расслабления ей всегда хотелось, чтобы рядом была мама.
   Она неохотно взяла трубку - Слушаю...
   - Добрый вечер... - голос показался Юле знакомым до мурашек - Мне надо  с
вами срочно встретиться. Я тут неподалеку от  вашего  дома.  Можете  вы  мне
пообещать, что выслушаете меня до конца?
   - Да, - охрипшим от волнения голосом проговорила Юля и почувствовала, как
по вискам ее заструился пот. - Приходите, я жду вас Странно, она  никогда  в
жизни не слышала голоса Полины Песковой, но на какой-то миг Юле  показалось,
что этот голос принадлежит именно  ей.  Неужели  ее  соперница  решила  сама
прийти к ней с открытым забралом и во всем признаться? Или  просто  захотела
посоветоваться  с  ней,  как  ей  быть,  если  ту   злополучную   ночь   она
действительно провела на квартире Садовниковых...
   Раздался звонок. Юля, которая за пару минут успела надеть брюки и  свитер
и даже подкрасить губы, осторожно подошла к двери  и  открыла  ее,  даже  не
потрудившись заглянуть в "глазок".
   На пороге стояла высокая стройная женщина в черном облегающем  костюме  В
одной руке она держала плащ, с которого стекала дождевая вода,  в  другой  -
миниатюрную сумочку. В светлых прямых волосах застряли  дождевые  капли.  На
этот раз она была без очков.
   - Добрый вечер.. Вы меня помните? Я - Лора. Лора Садовникова. Помните,  я
была у вас недавно... Вы извините, что я тогда сбежала... Испугалась, что вы
мне не поверите...
   Юля  зажмурила  глаза  и  замотала  головой.  Но  когда  открыла   глаза,
наваждение не исчезло. Лора, живая и настоящая, стояла перед ней и  униженно
улыбалась, силясь вызвать к себе сострадание.
   - Проходите, - не своим голосом пробормотала потрясенная  Юля,  пропуская
гостью в дом.
 
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 
 
Глава 13 
 
   "Вот так, наверное, и сходят с ума", - думала  Юля,  разглядывая  сидящую
напротив нее Лору, с аппетитом уплетающую странный торт. То, что эта женщина
не имела  никакого  отношения  к  страшному  преступлению,  происшедшему  на
квартире Садовниковых, стало очевидным уже по  отсутствию  здоровой  реакции
человека, поедающего "окровавленную постель" - взбитые сливки  с  клюквенной
"кровью"... Будь она в курсе, при виде этого смертного (СВОЕГО, кстати) ложа
ей бы кусок  не  полез  в  горло.  Но  Лора  Садовникова  явно  не  страдала
отсутствием аппетита и, пересказывая, правда, с некоторыми изменениями,  все
ту же историю о своем РАЗДВОЕНИИ, она то и дело погружала серебряную ложечку
в воздушный, пропитанный кремом бисквит, закатывала глаза к потолку и тяжело
вздыхала.
   - А где же жили вы все это время?
   - У своей знакомой. Понимаете, мне просто необходимо было побыть одной.
   - А эта знакомая... Откуда вы ее знаете? Вы познакомились с ней, уже живя
с Сергеем?
   - Вы знаете,  мне  трудно  сказать,  откуда  я  ее  знаю.  Просто  видела
несколько раз... А в тот день,  когда  я  так  позорно  сбежала  от  вас,  я
встретилась с нею в кафе, мы поболтали, и она пригласила меня к себе.  Между
прочим, это очень интересная женщина. И даже не столько в  плане  внешности,
хотя она очень красива и изысканна, обладает бездной вкуса, сколько в  плане
духовном. Она начитанна, образованна и в отличие от меня  уверенно  идет  по
жизни. Но сейчас в ее судьбе произошло некое трагическое обстоятельство, и я
просто не могла больше оставаться в ее доме... Видите ли, у нее умер брат...
   - Послушайте,  вы  хотя  бы  представляете  себе,  что  говорите?  То  вы
приходите ко мне и заявляете, что живете с Садовниковым, который не является
вашим мужем, но вам все равно нравится... После нашего разговора вы зачем-то
устраиваетесь на жительство в квартире малознакомой женщины. Вы уверены, что
с вами все в порядке?
   Она тут же  поняла  свою  оплошность:  разве  душевнобольные  люди  могут
ответить на этот вопрос ОТРИЦАТЕЛЬНО?  Разумеется,  странная  гостья  сейчас
заявит, что с головой у нее все в порядке, что ей ПРОСТО НАДО  ВЕРИТЬ...  Но
как можно верить такой ахинее?
   Звонок заставил вздрогнуть обеих. Юля бросила взгляд на  настенные  часы:
без минуты  восемь.  "Это  Павел  Андреевич".  Она  не  знала,  что  делать.
Отпустить сейчас Лору означало распрощаться с этим делом, потому что  только
теперь, когда Юля видела перед собой эту ненормальную, у  нее  действительно
появилась  реальная  возможность  узнать   хоть   что-нибудь   об   убийстве
Садовниковых. "Или Садовникова?" Мысли путались, цепляясь друг за  друга.  А
что, если Сергея убила Лора? Или она видела убийцу?
   Звонок  несколько  раз  повторился.  Лора  подскочила  со  стула,  словно
ужаленная:
   - Господи, это он... Нет, это она, она разыскивает меня...
   - Да кто? О ком вы говорите?
   - О Полине... Она, наверное, беспокоится, я же не сказала ей, куда иду. И
еще...  Если  честно,  то  она  была  категорически  против  того,  чтобы  я
обращалась в крымовскую контору. Это она так называла ваше агентство.
   - А почему? - нервы Юли были уже на пределе. С одной стороны - воскресшая
из мертвых Лора, с другой - Павел Андреевич, которому она просто не может не
открыть дверь.
   - Сделаем так, - Лора вдруг схватила ее за руку, и Юля почувствовала, что
рука гостьи холодная и безжизненная. Кроме того, ей даже показалось, что она
ЛИПКАЯ... Юля отдернула свою руку, и волна тошноты подкатила к самому горлу.
Ей показалось, что рука Лоры в крови.
   - Как?
   - Я спрячусь вот здесь, под плащом, в самом  углу  вешалки.  Вы  впустите
своих гостей, проведете их в комнату, а потом под предлогом, что вам надо  к
соседке за спичками или солью, придете сюда, и мы вместе  с  вами  выйдем  в
подъезд, где и продолжим нашу беседу.
   Делать было нечего. Лора не желала встречаться с гостями.  И  потому  Юля
сделала так, как просила эта безумная женщина.
   Через мгновение ее уже обнимал и прижимал к себе прохладный  и  пахнувший
дождем Павел Андреевич.
   - Осторожно, вы же раздавите цветы. На этот раз в  его  руке  был  пышный
букетик ., ландышей. "Осенью - ландыши? Это противоестественно".
   Он смотрел на Юлю влюбленными  глазами,  но,  однако,  укоризненно  качал
головой:
   - Почему ты так долго не открывала?
   - Я не могла... Я принимала  душ...  А  до  этого  спала.  Я  устала.  Я,
наверное, не смогу поехать с вами за город или куда-то еще...
   Она провела Ломова в гостиную и предложила сесть в кресло.
   - Скажите, - говорила  она,  нервничая  и  дрожа  всем  телом,  -  вы  не
обидитесь, если я покину вас минут на десять? Поверьте, это очень  важно.  А
потом я целый вечер буду в вашем распоряжении.
   - Это как-то связано с вашей сумасшедшей работой?
   - Почти, - уклончиво ответила она. - Так я выйду на минутку?
   - Бога ради.
   Юля кинулась в прихожую, но там уже никого не  было.  Тогда  она  открыла
дверь, но стоило ей сделать пару шагов, как ей пришлось зажать ладонью  рот,
чтобы не закричать...
   Прямо возле ее двери,  на  холодном  бетонном  полу  лестничной  площадки
лежала Лора. Тело ее приняло форму буквы S, руки раскинуты, ноги  согнуты  в
коленях, волосы разметались. На виске зияла рана, аккуратная,  какая  бывает
при выстреле в упор с характерным отпечатком дульного среза.
   Юля не верила своим глазам. Вот только крови  было  меньше,  чем  ТАМ,  в
квартире Садовниковых.
   Теперь главное заключалось в том, чтобы взять себя в  руки,  вернуться  в
квартиру и позвонить Крымову, Шубину или Наде. Что она и  сделала,  позвонив
сразу всем. Но в агентстве  уже  никого  не  было.  Надин  домашний  телефон
молчал, так же, как шубинский и  крымовский.  Длинные  гудки  убивали  своим
равнодушием.
   Перед тем как звонить в милицию, Юля  решила  снова  выйти  в  подъезд  и
удостовериться, что Лора Садовникова действительно лежит здесь, за дверью, с
простреленной головой.
   Она медленно открыла дверь, показавшуюся невыносимо тяжелой, и  испустила
тихий вскрик-всхлип,  когда  обнаружила,  что  никакой  Лоры  на  лестничной
площадке уже нет... И ни капельки крови. Ничего. Разве что запах духов...
   Она вернулась к Ломову белая, как покойница. Села в кресло напротив  него
и закрыла глаза. Она  боялась,  что  стоит  ей  сейчас  открыть  глаза,  как
исчезнет и он. И кому же тогда она будет говорить "спасибо" за  оригинальный
утренний торт?
   Но он не исчез. Когда  она  открыла  глаза,  он  внимательнейшим  образом
рассматривал  ее,  пытаясь,  очевидно,  понять,  что  же  с   ней   все-таки
происходит.
   - Вы извините меня, но мне действительно нездоровится.
   - Я уже понял. Я же взрослый мужчина, со мной можно запросто. Но  я  могу
хотя бы на полчаса остаться здесь, у вас?
   - Разумеется.
   - Скажите, вас не шокировал мой торт?
   - Торт? Если честно, то, конечно, шокировал. Но, как  я  понимаю,  вы  не
можете жить без подобных чудачеств.
   - - Что верно, то верно. Понимаете, жизнь - в целом серая и  неинтересная
штука, особенно если человек глуп. Я же себя таковым  не  считаю.  Я  всегда
старался  наполнять  ее  новизной,  свежими  красками,  запахами,  вкусом  и
звуками... Вы думаете, почему  у  меня  такая  большая  голова?  Да  потому,
ласточка, что я постоянно  о  чем-нибудь  или  о  ком-нибудь  думаю.  А  мой
замечательный горб? Как вы думаете, что ЭТО?
   - Сложенные крылья, как были у Караколя? - слабо улыбнулась Юля. Она едва
сидела в кресле, чувствуя, как ее тянет в сон и как сильно кружится голова.
   -  Нет,  Юлечка,  это  моя  ВТОРАЯ  голова.  Мой  горб   заполнен   серым
веществом... "Грязью, что ли?.."
   - Это тоже мозг, но только полярный.., да и вообще, если разобраться,  то
во мне сидят два человека. Как, впрочем, и  в  вас...  Люди  -  многогранны,
интересны, это самая восхитительная поделка Создателя.  И  я  нахожу  особое
удовольствие в том, чтобы исследовать его творения.
   - А сейчас вы исследуете меня?
   - А почему бы и  нет?  Вы  -  существо  в  высшей  степени  любопытное  и
прекрасно сделанное. Мне нравятся ваши блестящие шелковистые волосы,  черные
глаза, этот румянец, который появился на ваших щечках  минуту  назад...  Мне
вообще-то  нравятся  КОНТРАСТЫ...  НЕ  СПИТЕ,  ПОСЛУШАЙТЕ  МЕНЯ,  ЭТО  ОЧЕНЬ
ВАЖНО...
   Но его слова долетали до Юли уже в искаженном  виде.  Они  словно  плыли,
растягиваясь или сжимаясь, в зависимости  от  сонных  волн,  окутывавших  ее
сознание.
   - Я слушаю вас, слушаю... - бормотала она, погружаясь не то в обморок, не
то в воронкообразный, смутный сон.
   - Я не понимаю, как может такая нежная и  женственная  девушка,  как  ты,
заниматься  расследованием  УБИЙСТВА?..  Это  же  уму  непостижимо!  Ты  мне
когда-нибудь расскажешь, как ты это делаешь?
   - Расскаж-ш-шу-у-у... - Она застонала от переполнявшей ее  неги,  которой
теперь было охвачено все ее тело.
   Больше она уже ничего сказать не могла - крепко уснула. Павел  Андреевич,
подхватив на руки, отнес ее на кровать, укрыл и лег рядом.
   Обнял ее, прижал к себе, но пролежал так совсем недолго, всего  несколько
минут.  После  чего  перешел  в  кресло,  закрыл  глаза   и   погрузился   в
воспоминания...
 
*** 
 
   Утром  Юля  чувствовала  себя  совершено  разбитой.  Она   помнила,   что
отключилась во время разговора с Ломовым, и испытывала  некоторое  огорчение
от невольного неуважения к такому гостю.
   При мысли, что Ломов запросто мог воспользоваться ее  сонным  состоянием,
Юля усмехнулась: нет, он неспособен на такое. "А может, он и вовсе импотент?
Уж не думает  ли  он,  что  за  его  цветочки  и  тортики  я  буду  пытаться
реанимировать его как мужчину?"
   После прохладного душа ей стало немного лучше. Собираясь доесть торт, она
с удивлением обнаружила, что его уже нет,  а  пропитанная  сахарным  сиропом
нижняя часть картонной коробки из-под торта лежит в мусорном ведре.
   Пришлось разогревать курицу.
   Про Лору Садовникову думать было нельзя.