ционов.
 
*** 
 
   В запущенном, заросшем дикими яблонями и ивовой порослью уголке парка,  а
точнее,  сквера  Победы,  неподалеку   от   озера   с   лодочной   станцией,
расположенной между колесом обозрения  и  русскими  качелями,  возле  самого
забора  действительно  отыскался  небольшой  холмик  с  воткнутым   в   него
самодельным деревянным крестом. И если бы не Валя,  эту  могилку,  возможно,
никогда бы не нашли.
   Когда прибыла опергруппа, стало совсем темно, и вскрытие могилы  пришлось
производить при свете прожекторов, направленных на место захоронения.
   Валя стояла и смотрела на все происходящее с завидным равнодушием. Она не
вздрогнула даже, когда из-под земли подняли завернутые в целлофан останки ее
подруги, которые еще предстояло опознать.
   Увидев полуистлевшие, вымазанные в грязи длинные  темные  волосы,  клочок
зеленой кофты и подол черной юбки с торчащей из-под  жесткого  целлофанового
обрывка тоже черной ногой, Юля отвернулась... Она вспомнила, что именно  так
была одета Ирина Сконженко, когда родители видели  ее  в  последний  раз.  И
отправилась она не к подружке, как девочка им сказала, а к Соболеву.
   Поднялся ветер, тяжелые  капли  дождя  застучали  по  крышам  милицейских
машин... И в это время кто-то крикнул: "Здесь еще что-то..."
   И снова в ход пошли лопаты.
 
*** 
 
   Крымов привез ее домой продрогшую, смертельно уставшую, да к  тому  же  у
Юли опять разболелось плечо. Надо было срочно сделать перевязку.
   - Может, тебе все-таки вызвать "Скорую помощь"? - Он уложил ее на постель
и помчался на кухню за спиртным. - Или ты позволишь мне стать твоей  "Скорой
помощью"? Я тебя быстро поставлю на ноги...
   Он вернулся с бутылкой мартини, на  которую  некоторое  время  смотрел  с
возмущением, как на живое существо, сильно разочаровавшее  его  в  последнюю
минуту и не оправдавшее самых светлых надежд.
   - И как вы, женщины, можете пить такую дрянь? Какой-то одеколон,  духи...
Нет бы держали в доме виски, джин, это я еще понимаю, или, на  худой  конец,
водку с солеными огурчиками... А это что еще за эстетство? Кому  оно  нужно?
Тебе со льдом или без?
   - Мне бы чего-нибудь горяченького и побольше анальгину, а то я не усну...
   Она не знала, говорить или нет... Глядя, как Крымов заботливо укрывает ее
одеялом, как суетится, стараясь ей во всем угодить, она боялась сейчас одним
только словом, одним признанием разрушить все в одночасье. Ей,  так  же  как
всякой  другой  женщине  на  ее  месте,  хотелось,  конечно,  чтобы  за  ней
ухаживали, как за больной.., но  только  как  за  ФИЗИЧЕСКИ  больной,  а  не
ПСИХИЧЕСКИ.... Разве может она сейчас сказать Крымову, что видела в парке, в
толпе любопытных, человека, которого уже не существует. Как  это  было  и  с
Лорой Садовниковой... Она все молчала, боясь  показаться  душевнобольной,  а
оказалось, что ее пугала какая-то  взбалмошная  актриса,  которой  наскучила
жизнь  в  этом  провинциальном  городишке  и  она   таким   образом   решила
поразвлечься,  помучить  свою  соперницу?!  "Кстати,  надо  бы  выяснить   и
хорошенько подумать над тем, зачем Полине вообще  понадобилось  приходить  в
агентство с этой дурацкой историей о второй жизни..."
   Но с другой стороны, человек, которого  она  увидела  сначала  на  улице,
бегущим от нее в плаще с развевающимися полами, а потом в толпе людей  всего
лишь час назад в парке, учитывая ее состояние, мог ей  просто  померещиться.
Все-таки они нашли пять трупов, включая Сконженко...
   Она знала, что Корнилов сам поехал  к  Кротовым  вместе  с  Валей,  чтобы
поговорить с девочкой в присутствии матери. Юля успела его предупредить, что
Валя больна, что она наркоманка и вообще находится на грани нервного  срыва,
если ее психика вообще не расстроилась окончательно.
   - Так я останусь? Мне, если честно, и самому не по себе. Я все  еще  вижу
перед глазами Полину в этом дурацком парике... . -  Женя,  и  все-таки:  что
произошло? Почему ты стал таким.., я не знаю, как сказать.., чужим, что  ли?
Пусть даже ты и влюбился, ну так что же? Ты  перестал  бывать  в  агентстве,
стал раздражительным, словно тебе все мешали... Неужели все  дело  только  в
Полине? Она что, настраивала тебя против нас?
   - Да не против вас, а против всего, что  нас  окружало...  Она  постоянно
говорила, что скоро уедет отсюда и что у нас с ней начнется  новая  жизнь...
Она рвалась из этого города, из этой страны... Она  была  похожа  на  птицу,
которой пообещали, что выпустят из клетки... Строила какие-то планы и  звала
меня с собой.  Понимаешь,  после  того,  как  поговоришь  с  ней  полчаса  о
Швейцарии - а она была там на  гастролях,  которые  сама  и  организовала  с
помощью Садовникова и какого-то там фонда,  -  захочется  действительно  все
бросить, сесть в самолет и улететь отсюда... И это был не гипноз, просто мне
передавалось ее настроение... А потом появились Мазанов с Арсиньевичем,  они
принесли деньги, да еще Марта Басе... - Он замолчал и покраснел.
   - И ты хотел уехать с ЭТИМИ деньгами?.. - Юля с трудом верила в  то,  что
слышит.
   - Были у меня такие мысли...
   - Крымов, ты - опасный человек... Неужели такое вообще возможно?  Чем  же
она тебя так заворожила?
   - Понимаешь, Юля, мне трудно говорить на эту  тему  именно  с  тобой,  но
Полина в смысле внешности была.., совершенством... У нее была такая  матовая
кожа, совершенно гладкая, изумительная... А глаза.., волосы... А  когда  она
раздевалась, я понимал, что за обладание этой  красотой  можно  отдать  все,
совершенно все... Плюс ум. Я никогда еще в своей  жизни  не  встречал  такую
совершенную женщину...
   - Ты несколько раз произнес слово "совершенная"... Но ты же обладал  этим
совершенством, что тебе еще было надо?
   - Удержать ее при себе. Быть с нею рядом.  А  она..,  у  нее  было  много
мужчин. Она принадлежала многим и никому. Она хотела взять  у  СВОИХ  мужчин
побольше денег, чтобы уехать отсюда...
   - Мужчины сделаны из другого теста, нежели женщины, поэтому мне все равно
не понять этого. Разве что и ты нюхал  кокаин..,  который  выбивал  тебя  из
ритма нормальной жизни...
   - Кокаином в данном случае для меня была сама Полина... А  теперь  она  в
морге.., и принадлежит Леше Чайкину. И у меня сердце разрывается в груди.
   - Ты любил ее?
   - Наверно.
   - А как вы с ней познакомились?
   - Это непринципиально.
   - Ты знаешь, что это она была у меня в тот день в агентстве, а не Лора...
   - Я не понимаю, зачем она это сделала... Ведь настоящая Лора  была  тогда
жива, значит, она пришла не столько Испугать тебя или запутать, а...
   - ., а для того, чтобы  я  относилась  к  Лоре,  как  к  сумасшедшей.  И,
возможно, чтобы все, что  впоследствии  произойдет  с  Лорой,  мы  бы  могли
связать с ее нездоровой психикой. Даже сам факт самоубийства  был  бы  более
оправдан, знай мы, что  Лора  психически  больна.  Но  существует  еще  одна
версия. Ты же сам говорил, что  Лора  звонила  тебе  перед  своим  приходом.
Настоящая Лора. Больше того, разговаривая с тобой, она записала дни  и  часы
приема... Кажется, там  даже  стояла  точная  дата,  когда  ты  ей  назначил
встречу, - 27 сентября. Этот листочек нашли в ее туалетном столике...
   - И что из этого следует?
   - А то, что раз Полина была вхожа  в  квартиру  Садовниковых,  она  могла
увидеть там эту записку. Но Лора могла прийти к тебе не по поводу слежки  за
мужем... Причина ее  визита  могла  заключаться  не  только  в  связи  с  ее
предполагаемым разводом... ОНА МОГЛА ЧТО-ТО ЗНАТЬ. И тот,  чей  интерес  она
могла затронуть своим визитом в частное сыскное агентство, не мог допустить,
чтобы ее слова были восприняты всерьез. Возможно, это  связано  с  какими-то
денежными  махинациями  Сергея   Садовникова,   возможно,   Лора   оказалась
свидетельницей преступления... Как бы то ни  было,  но  теперь  мне  уже  не
кажется, что Садовниковых убили из-за Сергея, его могли убить ЗАОДНО с Лорой
- главным источником грозивших убийце неприятностей.. - Ты  хочешь  сказать,
что Полина, появившись в  агентстве  и  представившись  Лорой  Садовниковой,
выполняла задание убийцы?
   - Теперь-то я в этом просто уверена. Больше того, это Полина сделала  для
убийцы слепки ключей, а то и вовсе  открыла  ему  (или  ей)  дверь  квартиры
Садовниковых. Возможно, она действительно  находилась  в  этой  квартире  до
прихода Лоры, и только после того, как  Лора  пришла,  дала  знать  об  этом
убийце... Она сама могла организовать убийство и быть если не  исполнителем,
то инициатором... И, конечно, сидя под столом (но  прятаться  она  могла  не
столько от убийцы, сколько от  Сергея  Садовникова  или  Лоры),  она  ВИДЕЛА
убийцу. Она все знала. И после убийства попросила меня приютить  ее,  потому
что, боялась, что убийца уберет ее как свидетельницу.
   - Ты думаешь, что это был Сырцов?
   - А почему бы и нет? Полина начала шантажировать его,  причем  достаточно
активно, если он был вынужден  продать  свои  машины  и  недвижимость...  Он
испугался. И крепко. И тогда Полина, переодевшись в мою  одежду,  поехала  в
больницу, куда он лег, и убила его. Удивительно дерзкое убийство.
   - Но кто же стрелял в тебя?
   - Не знаю... Мне было бы, конечно, ЛЕСТНО, если бы  в  меня  стрелял  сам
прокурор области, но я не вижу особых причин для этого... Я слишком ничтожна
для такого человека... Кроме того, я же ничего особенного не узнала...
   - Выходит, узнала. Но я вижу,  что  ты  утомлена...  Давай  отложим  этот
разговор на утро... Я думаю, что теперь нам  надо  поработать  уже  мозгами.
Трупов у нас с тобой - хоть отбавляй... Кто знает, может, все  эти  убийства
как-то связаны между собой?
   - Но их столько, что я уже сбилась со счета...
   - Смотри сама, - Крымов достал из кармана куртки записную книжку, где  по
пунктам в хронологическом порядке были записаны фамилии убитых за  последние
дни людей, каким-то образом связанных с деятельностью агентства.
   Юля взяла список в руки:
   "1. Садовникова Лора.
   2. Садовников Сергей.
   3. Соболев Герман.
   4. Берестов Андрей.
   5. Вартанов Алик.
   6. Изотов Валентин.
   7. Сырцов Евгений П.
   8. Пескова Полина".
   - Думаю, будет правильным присоединить к этому списку убитых девочек... -
вдруг сказала она. - Ирину Сконженко и Сашу Ласкину.
   - Самое страшное, что в этом списке могла быть и  ты,  -  заметил  Крымов
тихим  голосом.  -   Поэтому   нам   действительно   нужно   все   обдумать,
проанализировать,  послушать,   что   расскажет   Шубин...   Он   занимается
Сотниковым, мне Надя сказала...
   - Да, а еще  он  должен  был  позвонить  в  Москву  и  справиться  там  о
Казарине...
   И вот сейчас как раз можно было рассказать Крымову о своем  подозрении  и
добавить к этому черному списку еще одну фамилию, но у Юли  просто  язык  не
повернулся. Она даже зубы стиснула, чтобы  не  открыть  рот...  А  ведь  она
видела этого человека, видела...
   Крымов еще раз спросил ее, можно ли ему остаться, но  Юля  отправила  его
домой. Оставаться с Крымовым в одной квартире на ночь означало наплевать  на
все свои принципы и  подчиниться  ему.  Кроме  того,  она  хотела  не  спеша
раздеться, освободиться от грязных бинтов,  принять  душ,  привести  себя  в
порядок, спокойно, ни о чем не волнуясь, поужинать и  хорошенько  выспаться,
приняв предварительно снотворное и болеутоляющее. И еще. Она  ждала  звонка.
ОН должен был позвонить.  После  тяжелого,  наполненного  кошмарами  дня  ей
почему-то захотелось снова оказаться  во  власти  этого  большого  человека,
чтобы он вдохнул в нее жизнь...
   И она не ошиблась. Едва за окном стихли  звуки  отъезжающей  машины,  как
послышался шорох шин... Она подошла к окну и совершенно не удивилась, увидев
черную  машину.  ОН  приехал.  Сейчас  он  будет  ее  расспрашивать,  что-то
выяснять, притворится обиженным... Ведь она сбежала от него.
   Сначала промурлыкал телефон. Павел Андреевич был воспитанным  мужчиной  и
знал, что  перед  визитом  лучше  позвонить  и  предупредить,  чем  не  быть
допущенным к объекту желаний.
   - Ты одна, моя ласточка?
   Она облегченно вздохнула: он не сердился на нее. Он был спокоен  и  полон
надежд.
   - Вы же сами знаете... Вы видели машину Крымова...
   - Видел и только поэтому приехал к тебе. Если бы ты, негодница,  оставила
его у себя на ночь, я бы тебе этого никогда не простил... - Он мягко  шутил,
вкладывая в каждое  слово  нежность  и  сдержанность.  -  Ты  позволишь  мне
подняться к тебе?
   - Конечно. Только при условии, что вы не будете задавать мне  вопросы  по
поводу моего утреннего бегства.
   - Не буду. Я рад, что ты раскаиваешься. Ведь ты раскаиваешься?
   Она поняла, насколько ему важен ее положительный ответ,  и  сказала,  что
раскаивается.
   - Я привез тебе  хорошую  мазь  для  твоей  раны  и  готов  сделать  тебе
перевязку.
   - Это как раз то, что мне нужно...
   - Тогда я поднимаюсь к тебе...
   Ворох  чувств,  словно  ворох  прохладных  осенних  листьев,  закружился,
обдавая ее горько-пряным ароматом надежд и желаний.  Ей  хотелось  тепла,  и
сейчас она его получит. Одиночество серой безмолвной  птицей  вылетит  через
форточку, уступив место если не любви, то хотя бы нежной  дружбе  или,  быть
может, страсти...
   Ей было неловко от собственной  непоследовательности,  но  она,  поджидая
Ломова, успокаивала себя мыслью, что ей простительны такого рода выходки уже
хотя бы потому,  что  ей  просто-напросто  не  хватает  опыта  в  общении  с
мужчинами, да еще такими, как Павел Андреевич, который старше  ее  почти  на
сорок лет.
   Он позвонил, она открыла ему и была приятно удивлена, когда он вручил  ей
букет желто-белых, крепко пахнущих осенью и дымом хризантем. За цветами  она
увидела улыбающееся, раскрасневшееся то ли от волнения,  то  ли  от  радости
лицо Павла Андреевича.
   - Ну здравствуй... - Он обнял ее и прижал к себе. Она вскрикнула от  боли
- он сильно надавил ей на плечо.
   - Ох, извини... Забыл... Вернее, не забыл, а  ЗАБЫЛСЯ...  Смотри,  что  у
меня для тебя есть... - с этими словами  он  достал  из  кармана  коричневый
флакончик с яркой этикеткой. - Это хорошая мазь... Сейчас я тебя перевяжу, и
мы с тобой поговорим...
   - А может, не надо?
   - Что "не надо"?
   - Говорить... Вы это сказали так, словно собираетесь меня отчитывать... -
Юля разговаривала с ним тоном маленькой девочки.
   - Упаси Боже... Ничего подобного. Просто  мне  бы  хотелось,  чтобы  наши
отношения как-то  определились  и  ты  больше  не  позволяла  себе  подобных
вольностей... Ты очень огорчила меня, но, как видишь, я тебя простил... Я бы
хотел, ласточка, жениться на тебе...  Но  моя  жена  должна  быть  предельно
дисциплинированна... Прими у меня этот пакет...
   Она только сейчас заметила, что в ногах  у  него  поблескивает  позолотой
большой полиэтиленовый пакет.
   - А что там?
   - Хорошее вино, закуска из  "Клеста"...  Как  видишь,  я  приготовился  к
встрече с тобой основательно... Кроме того, я собираюсь сделать тебе сегодня
сюрприз... Но давай все по очереди...
 
*** 
 
   Намыливаться  с  забинтованным  плечом  было  довольно  сложно,  и  Павел
Андреевич посоветовал ей наложить на повязку целлофановый  пакет  и  стянуть
все это прорезиненной сеткой, какой пользуются обычно хирурги.
   - Так тебе в рану не натечет вода, и ты сможешь спокойно помыться...
   Он с удовольствием поглаживал ее тело мягкой  губкой,  то  и  дело  целуя
его... Он был в домашней теплой рубашке  с  закатанными  рукавами  и  темных
брюках. Юля представила себе, что она замужем за этим человеком и что он вот
так каждый день моет ее в ванне, как  маленькую  девочку,  как  дочку...  Ей
нравилось, что о ней  заботятся.  Она  знала,  что  жизнь  с  молодым  мужем
принесет ей только разочарования, поскольку она всегда будет ревновать его к
другим женщинам. С мужем, который будет значительно старше ее, в этом  плане
будет  легче.  Жизнь  ее  станет  спокойной   и   размеренной.   Они   будут
путешествовать, жить в свое удовольствие, ей  не  придется  поздним  вечером
присутствовать при вскрытии могил... У нее появятся  деньги,  и  она  сможет
чаще ездить в Москву к маме, сможет делать ей дорогие подарки,  купить  себе
новую машину, наконец... И вдруг она услышала:
   - Я решил сделать тебе свадебный подарок. - Ломов вытер мокрую, в мыльной
пене руку о полотенце и достал из кармана брюк ключи. - Это тебе...
   - Что это? - у нее в груди произошло какое-то движение, там стало  горячо
от предчувствия небывалого счастья.
   - Это ключи от машины. Не той, конечно, что стоит под твоими окнами,  эта
уже старая, ей около полутора лет. Я решил подарить тебе новенький "мере"...
А то моя малышка  разъезжает  на  "Форде",  который  давно  пора  сдавать  в
металлолом...
   Юля взяла  из  его  рук  ключи  и  позвенела  ими,  находясь  в  какой-то
прострации... Все происходящее с нею напоминало ей волшебный, почти  детский
сон.
   - Ты счастлива?
   - Конечно...
   Он помог ей выйти из  ванны,  закутал  в  большую  махровую  простыню  и,
подхватив на руки, принес в спальню  на  кровать.  Опустился  перед  ней  на
колени и принялся  вытирать  ее  тело,  после  чего  осторожно  снял  старую
повязку, обработал рану, которая заметно уменьшилась в  размере,  перекисью,
затем приложил к розоватому отверстию  марлевую  подушечку  с  белой  густой
мазью и крепко забинтовал плечо.
   -  Ну  вот,  теперь  ты  у  меня,  как  новенькая...   Одевайся,   сейчас
поужинаем...
   - Одеваться? Это как, совсем? Или можно остаться в пижаме?
   - Как хочешь, но потеплее, потому что после ужина я отвезу тебя  смотреть
машину...
   - Может, завтра... - робко предложила она, чувствуя, как ее тянет в сон.
   - Нет, сегодня, я хочу, чтобы ты не забыла этот день...
   Он ушел на кухню, и Юля, которая сушила  голову  феном,  изредка  слышала
доносившееся до нее характерное  позвякивание  посуды,  а  потом  в  спальню
проник  аромат  жареного  мяса...  Павел  Андреевич   разогревал,   наверно,
принесенную горячую закуску. Разве Крымов стал бы так  беспокоиться?  Уложил
бы ее на постель, сделал с ней все, что хотел, и в лучшем случае  принес  бы
ей после этого стакан минералки...
   - Ласточка, все готово... - позвал Ломов ее спустя какое-то время.
   И Юля, накинув  на  пижаму  длинный  розовый  балахон,  едва  переставляя
уставшие ноги, пришла на кухню, где увидела накрытый стол.  Павел  Андреевич
хозяйничал на кухне так, словно жил здесь и был своим  человеком.  Он  налил
Юле вина-.
   - Выпей, чтобы у тебя была хорошая кровь...
   - Вот и Надя мне говорила, чтобы  я  побольше  пила  красного  вина,  ела
свежую вишню и гранаты, словом, все красное...
   - Она умница, твоя Надя... Как там ваши дела? Все ищете убийц? Как  дети,
честное слово... Не боитесь, что денежки придется отдавать назад?
   - Боимся. Это вы верно заметили, -  говорила  Юля  уже  с  набитым  ртом,
уплетая вкусное жаркое в горшочке и запивая его вином.  -  А  что  поделать,
должен же кто-нибудь работать...
   - Я бы на твоем месте искал твоего потенциального убийцу... И  вообще,  я
буду не я, если не вытащу тебя из этого дурацкого агентства...  И  ты,  если
уважаешь мои чувства, сделаешь так, как я тебе сказал... Или  ты  там  из-за
Крымова?
   Юля густо покраснела.
   - С какой стати?..
 
*** 
 
   После выпитого вина она заметно  повеселела  и  усталость  ее  как  будто
прошла. Но скорее всего к ней пришло так называемое "второе дыхание"...  Она
знала, что Ломов не успокоится,  пока  не  покажет  ей  ее  новую  машину  и
наверняка  постарается  использовать  эту  неординарную  обстановку,   чтобы
заняться любовью. И поэтому, отъехав в его машине на приличное расстояние от
дома, Юля не удивилась, когда он предложил ей завязать глаза черным платком.
   - Завяжите сами, - сказала она, закрывая глаза. - А то у меня.., плечо...
   Она сидела рядом с ним на переднем сиденье и старалась представить  себе,
что ее ожидает