е рано заговорил об этом? Ведь ей всего пятнадцать...
   - Я даже не буду против, если она поживет какое-то время у тебя, чтобы  у
вас была возможность поближе узнать друг друга... Кто знает, может, от  тебя
она почерпнет что-нибудь полезное, может, ты сумеешь дать ей  больше  тепла,
чем дал я, ее отец?..
   Игорь понял, в чем дело  и  почему  Петра  замучил  комплекс  вины  перед
дочерью: любовница-секретарша! Как он мог это забыть?
   - Ты собираешься жениться на той женщине?
   - У меня скоро будет сын, это точно... Именно сын. Посуди сам, моя  жизнь
может сейчас обрести новый смысл, а у меня Тома... Она же никогда не простят
мне, если я уйду от нее и сойдусь с Машей... Игорь, все, что я сейчас сказал
тебе, звучит по меньшей мере странно, но давай попробуем...
   И вот теперь он, Игорь Сперанский, стоял посреди цветочного магазина и не
знал, какой букет выбрать и, главное, как и с  какими  словами  вручить  его
Тамаре?
   -  Вам  помочь?  -  Девушка-продавщица,  долго  наблюдавшая  за  ним,  не
выдержала и подошла, понимая, что перед ней солидный покупатель, которого ни
в коем случае нельзя упустить. - Сколько лет вашей даме?
   - Даме? О нет, она совсем еще юная девушка... она  моя  племянница...  Ей
всего пятнадцать лет.
   -   Тогда   выберите   ей   белые   розы    или    нежно-розовые,    штук
семнадцать-девятнадцать... Маленькие букеты сейчас не дарят  -  это  признак
дурного тона...
   - Хорошо, тогда белые, если можно. И выберите сами, пожалуйста.
   Он вышел, прижимая к себе,  как  ребенка,  прохладный  бумажный  сверток,
источавший сладковатый запах, и аккуратно  положил  его  на  заднее  сиденье
машины.
   Что еще можно купить ей для первого свидания?
   Чем поразить? Как удивить и в тоже время не испугать?
   Он остановился возле ювелирного магазина и  долго  рассматривал  там  под
прозрачным стеклом сверкающие  бриллианты,  представляя,  какой  может  быть
реакция неискушенной девочки на такой роскошный подарок, но, решив, что  это
может быть воспринято ею иначе, чем ему бы хотелось, она может подумать, что
он  собирается  ее  купить,  Игорь  зашел   в   расположенный   по-соседству
парфюмерный магазин, где остановил свой выбор на скромном французском наборе
из мыла и туалетной воды.
   Петр обещал ему, что Тамара этим вечером будет дома, но предупредил,  что
у нее в классе произошла  трагедия  -  убили  одноклассника  и  одновременно
отравилась одноклассница, а потому Тома может задержаться из-за поминок.
   Так и случилось. Тома вернулась домой  в  половине  десятого  вечера.  Не
зная, кто ожидает ее в гостиной, она заявила с порога:
   - Па, я в ванную, поставь чайник, есть ужасно хочется...
   Услышав это ее детское: "Па, я в ванную..." - немного капризное и в  тоже
время  милое  и  ДЕТСКОЕ,  Игорь  вдруг  почувствовал  прилив   невероятного
блаженства, представив, как это существо выйдет сейчас из ванной и войдет  в
гостиную, как девушка удивится, увидев смирно сидящего в кресле гостя.
   Интересно, что она скажет, когда он вручит ей розы, которые вот уже почти
три часа томятся в ведре с водой (он хотел, чтобы она сама  поставила  их  в
вазу, своими ручками).
   - Слушай, какой же я кретин  -  надо  было  купить  торт!  Как  же  я  не
догадался?
   Петр, который все это время и сам сидел как на иголках,  делая  вид,  что
чинит фен, нервничал и то и дело заговорщицки поглядывал на  Игоря,  пытаясь
приободрить его. Хотя интуиция подсказывала ему всю тщетность их  плана.  Не
будет Тома женой Сперанского, хоть тресни. У нее  есть  молодой  парень,  от
которого она приходит вся в засосах, и ни к чему ей сорокалетний мужик...  А
как стала она груба за последние полгода!  С  нею  же  сладу  никакого  нет:
огрызается, дерзит, не скрывает, что курит...
   Перепелкин отложил в сторону фен и посмотрел на Игоря почти с жалостью.
   И зачем они все это затеяли? И что скажет Игорь, когда сам поймет, с  кем
собрался связать свою жизнь? Да и как могли они вообще так быстро  обо  всем
договориться, когда Тома не знает даже имени Сперанского?! Вот идиоты!
   - Послушай, она проголодалась и попросила тебя поставить чайник, а ты все
сидишь и чего-то ждешь... Если ты думаешь, что я отступлюсь, то ошибаешься.
   - Игорь подошел к Перепелкину и зашептал ему на ухо:. - У меня есть  один
план.
   Скажи, у тебя так бывало, что ты поздно вечером уходил к своей Маше?
   - Бывало, конечно, днем-то мне с ней встречаться некогда, а что?
   - А то. Поезжай к ней, только предупреди Тому, что я - твой друг, что мне
негде переночевать, но ей нечего со мной бояться...
   - Да ты с ума сошел! Спятил! Совсем голову потерял!
   -  Я  ничего  не  терял.  Просто  надо   попытаться   создать   ситуацию,
напоминающую естественную... Уж не думаешь ли ты, что я на нее наброшусь?
   - Нет, конечно... Но все равно как-то странно... - Петр оживился,  потому
что возможность прямо сейчас, закрыв на все глаза,  отправиться  прямиком  к
Машеньке и хотя бы  на  одну  ночь  забыть  о  Томе,  показалась  ему  столь
заманчивой, что он готов был найти даже в этом,  явно  абсурдном  и  опасном
предложении Игоря, все, что угодно, лишь бы сбежать  отсюда  и  сбросить  со
своих плеч груз ответственности за свою непутевую дочь.  Но  не  мог  же  он
согласиться вот так сразу, а потому  ему  потребовалось  около  трех  минут,
чтобы помучить и Игоря и себя, прежде чем он все же дал согласие,  но  опять
же-с видимой неохотой, как того требовала щекотливость положения.
   - Ладно, уговорил, только без глупостей... - С этими словами Петр подошел
к двери ванной комнаты и громко, чтобы дочь  услышала  его  за  шумом  воды,
крикнул:
   - Тамара, открой на минутку, мне надо тебе что-то сказать...
 
*** 
 
   Крымов смог проследить за Ларчиковой до самого дома, в подъезде  которого
она скрылась, благо  дом  этот  находился  всего  в  трех  кварталах  от  ее
собственного.
   Выйдя из машины, он  вбежал  в  подъезд  и  начал  едва  слышными  шагами
подниматься по ступенькам (дом был пятиэтажный, без лифта), прислушиваясь  к
цоканью ее каблучков  и  пытаясь  представить  себе  ее  разрумянившееся  от
быстрой ходьбы личико, слегка растрепавшиеся волосы, блеск в глазах...  И  к
кому же она так спешила?
   В то время, когда он замер, не дыша,  на  втором  этаже,  Таня  Ларчикова
позвонила в квартиру на третьем, ей сразу же открыли, и до Крымова донеслось
мужское радостно-взволнованное: "Ну наконец-то!"
   Он сделал неимоверное усилие и в два прыжка оказался  на  площадке  между
этажами, чтобы успеть увидеть закрывающуюся дверь. Вот, конечно, только  что
захлопнулась дверь квартиры восемь.
   Он снова спустился на второй этаж и позвонил  в  квартиру,  расположенную
под той, куда вошла Ларчикова:
   - Извините, над вами живет мужчина, мне поручили передать ему  деньги,  а
его нет дома. Я прихожу сюда уже третий раз, но не застаю... И записка с его
телефоном куда-то подевалась... Вы не знаете его номер, чтобы я в  следующий
раз перед тем, как приехать сюда, предварительно ему позвонил?..
   Он говорил быстро, скороговоркой  проговаривая  слова,  чтобы  испуганная
пожилая соседка, так ничего толком  и  не  поняла,  но  услышал:  "Пермитин?
Михаил Яковлевич? Так он дома, вы просто плохо позвонили... У него сегодня с
самого утра звучала хоровая музыка, знаете, он  очень  любит  слушать  хоры,
особенно из баховских знаменитых месс... Так вот, он и сейчас дома, может, в
ванной человек  моется...  -  Вежливая  и  аккуратная  старушка  улыбнулась,
показывая голубоватые ровненькие пластмассовые зубы.
   - Наверное, вы правы...
   Он дождался, когда дверь за соседкой закроется, поднялся, опасаясь  того,
что она вздумает за ним подсматривать, на один пролет и позвонил  в  седьмую
квартиру.
   - Кто там? - спросили за  дверью.  Крымов,  продолжая  думать  о  соседке
снизу, которая могла его подслушивать, сказал:
   - Я принес вам деньги.
   И дверь тотчас открылась. Он увидел перед собой худощавую,  с  измученным
лицом женщину. Следы былой красоты при ее образе жизни таяли с каждым часом,
с каждым днем (по красному кончику носа он понял, что она пьет).
   - Вы с биржи? - спросила  женщина,  и  брови  ее  при  этом  поднялись  в
удивлении.
   -  Да...  Вот,  получите  и  распишитесь.  -   Он   достал   из   кармана
пятидесятирублевую купюру, блокнот и ручку.
   - Но у вас же здесь нет ни моей фамилии, ничего...
   - Я потом заполню, у меня  знаете  сколько  таких,  как  вы...  Мы  будем
выдавать пособия по частям, вы не возражаете?
   Крымов никогда еще не чувствовал себя таким ослом. И ведь  он  придумывал
на ходу  всю  эту  ахинею  исключительно  из  желания  узнать,  с  кем  спит
Ларчи-кова.
   Это ли  не  психическое  заболевание,  зовущееся  "чудовищем  с  зелеными
глазами"?
   Ревность - яд для человека с собственническими замашками. Но откуда может
возникнуть ревность к женщине, с которой только что познакомился?
   Крымов  просто  сатанел  от  своей  воспаленной  фантазии,  выдавая  этой
несчастной женщине пятьдесят рублей, да еще и предлагая ей расписаться в  их
получении... Ну надо же было до такого додуматься?
   - Вообще-то, все это как-то странно... - пробормотала  женщина,  закрывая
за ним дверь, и Крымов еще какое-то время прислушивался к шлепанью босых ног
по полу...
   Вернувшись на второй этаж, он приблизил лицо к глазку  той  квартиры,  из
которой, как он предполагал, за ним могла подсматривать старушка с  голубыми
зубами, и состроил такую уморительную рожу, что и  сам  расхохотался,  после
чего, подмигнув невидимому соглядатаю, буквально вылетел из подъезда, сел  в
машину и помчался домой. Какие, к черту, лоси или зайцы?  Он  сам  оголодал,
как сотня волков, и никому не отдаст свой ужин!
 
*** 
 
   Лариса и Сергей внесли своим появлением суету,  оживление,  много  света,
шума, и все это, вместе взятое, рассеяло страхи.
   - Ну, что я вам говорила? - спрашивала заметно побледневшая от пережитого
потрясения Белотелова, с хозяйским видом проходя на кухню  и  выкладывая  из
большого пакета продукты, которые они, очевидно, успели  купить  с  Сергеем,
заехав в какой-нибудь супермаркет. - А вы не поверили мне,  признайтесь!  Вы
же не поверили, что у меня здесь не квартира, а черт знает что?
   - Лариса, я бы хотела, чтобы вы мне  все  рассказали:  кто  эта  девушка,
направлялась ли она к вам и, главное,  видели  ли  вы  ее  убийцу,  то  есть
человека, который застрелил ее и ранил вас? Это куда  важнее  того,  что  вы
собираетесь делать... Мне, если честно, не до еды...
   - Конечно, я понимаю... У меня в больнице был человек из прокуратуры...
   Извините, я сейчас... Сергей, - тоном женщины, которая знает, что ей ни в
чем не откажут, позвала она Зверева, мывшего руки  в  ванной,  -  может,  вы
приготовите нам что-нибудь?
   Юля улыбнулась  -  ее  расчет  оказался  правильным:  Лариса  не  упустит
возможности соблазнить Сергея. Что ж, посмотрим, что будет дальше.
   Сергей  охотно  облачился  в  фартук,  привычным,  как  показалось   Юле,
движением повязал его на поясе и взял в руки нож...
   Лариса говорила о том, что с  ней  произошло,  уже  с  совершенно  другим
выражением лица. Похоже, поездка с Сергеем ее немного развеяла,  но  теперь,
когда она вновь оказалась в  привычной,  домашней  и  НЕРВОЗНОЙ  обстановке,
мрачные мысли отразились на ее внешнем облике мгновенно.  Она  сразу  как-то
потускнела, плечи ее о-пустились, а под глазами появились темные круги.
   - Я ждала вас, собиралась показать вам  новые  капли  крови  на  зеркале,
стояла в прихожей и рассматривала их и в это время услышала  шаги  -  кто-то
поднимался по лестнице... Ну я и решила, что это вы,  тем  более  что  перед
этим  ВИДЕЛА,  как  вы  направились  к  подъезду...  Представьте  себе   мое
удивление, когда  я,  открыв  дверь,  вдруг  увидела  перед  собой  девушку,
подружку Саши, того самого агента, который помог мне купить эту  квартиру...
А за ее спиной вдруг возник мужчина в черной  маске,  знаете,  такие  черные
вязаные шапочки с прорезями для глаз... Она повернулась, и он  выстрелил  ей
прямо в грудь. Через миг я услышала еще один выстрел и почувствовала сильную
боль в плече. Он подошел ко мне, но я его как будто и  не  интересовала.  Он
прошел, заметьте, не побежал, а  спокойно  прошел  в  квартиру...  И  все...
Последнее, что я видела, это его спину. Это был высокий, крепкий мужчина..
   - Он мог вас убить...
   - В том-то и дело! Я до сих пор не понимаю, что ему  было  нужно  в  моей
квартире... Боже... - Лариса обхватила ладонями  лицо.  -  Я  ведь  даже  не
проверила, все ли на месте! Совсем сошла с  ума  от  страха...  Вместо  того
чтобы обойти всю квартиру, я собиралась готовить.
   - А как же вас отпустили с огнестрельным ранением? Болит? Сильно задело?
   - Да нет, почти не  болит.  -  Лариса  закатала  рукав  белого  шелкового
халата, который до сих пор был на ней  (место,  где  было  большое  кровавое
пятно, очевидно, замыли в больнице) и показала туго стянутое повязкой плечо,
- пуля прошла навылет, мне потом даже показали эту пулю... Ее  нашли  где-то
здесь, в квартире, на полу... Рана неопасная, поэтому меня и отпустили. Хотя
сейчас, когда я снова оказалась здесь, мне  кажется,  что  я  напрасно  сюда
вернулась...
   Лучше  было  бы  снять  номер  в  гостинице,  пожить,  так  сказать,   на
нейтральной территории...
   - Лариса, скажите, что могло понадобиться от вас этой девушке-агенту?
   Ведь она шла к вам - в подъезде всего две квартиры...
   - Возможно, она хотела предложить мне еще какую-нибудь недвижимость,  она
ведь думала, что у меня денег - куры не клюют... Помнится, она говорила  еще
тогда, давно, когда я видела ее с Сашей, о даче или участке на Волге.  Но  я
бы все равно отказалась - у меня больше нет денег, да и дача мне  не  нужна.
Если бы у меня была семья, тогда другое дело, а так...
   Лариса изложила  все  приблизительно  так,  как  и  предполагала  Юля,  -
преступнику нужно было лишь окно ее квартиры, чтобы через него выбраться  из
дома, а выстрелил он в нее лишь для того, чтобы она ему не мешала... Другими
словами, не открой она дверь, в нее бы  не  стреляли,  а  убийца,  возможно,
застрелил бы тогда поднимающихся по лестнице Юлю с Сергеем. Эта мысль пришла
к Юле только что...
   Она не знала, рассказывать Ларисе о двух своих находках - бюстгальтере  и
зеленом платье, которые. она, положив  в  целлофановые  пакеты,  спрятала  в
своей сумочке, или нет? Быть может, есть смысл провести  здесь  целую  ночь,
чтобы убедиться в том, что  квартира  подвержена  влиянию  полтергейста  или
телекинеза?
   И тут, словно прочитав ее мысли, Лариса внезапно схватила Юлю за  руку  и
зашептала-запричитала, чуть ли не склоняясь к Юдиным коленям:
   - Пожалуйста, останьтесь здесь на ночь, не бросайте меня одну... - И  уже
со слезами в голосе:
   - Или возьмите с собой, по дороге устройте в гостиницу. Я так  больше  не
могу. ВАМ я рассказала, а кому еще я могу  рассказать  про  чулки  и  прочую
чертовщину? Меня же упрячут в психушку.
   - Не упрячут, - неожиданно для себя заявила  Юля.  Ее  добрая  душа  дала
слабинку, и она решила хоть немножко успокоить несчастную Ларису:
   - Пока вас не было, я тоже кое-что нашла... на полу...
   Лариса, замахав руками, словно боялась услышать что-то подобное, чего она
не могла принять ни умом ни душой, всхлипнула:
   - На полу? Вот-вот, почему-то именно на полу я все ЭТО и нахожу... И  что
же здесь появилось на этот раз?
   - Вот, взгляните, это не ваше? - И Юля  вытряхнула  из  сумки  прозрачные
пакеты. Лариса быстро схватила тот, что поменьше, и стала разглядывать бурые
от крови кружева лифчика.
   - Нет, не мой... Взгляните. - Она распахнула шелковые отвороты  халата  и
двумя руками приподняла пышные, с розовыми сосками,  упирающимися  в  тонкое
кружево лифчика груди. - А этот носила худая женщина или девушка... Но здесь
явно кровь... Вы видите?
   - Вижу. А это? - Юля развернула зеленое платье, узкое,  из  гофрированной
тонкой ткани,с рядом мелких золотистых пуговиц, и  поняла,  что  платье  это
тоже не может принадлежать Белотеловой из-за своего маленького размера. - Не
ваше?
   - Первый раз вижу... И где же вы все этo нашли?
   - На ковре в гостиной, представьте...
   - Да что тут представлять, когда мне  все  это  так  знакомо...  -  Голос
Ларисы пропал, потому что в дверях комнаты появился Зверев, уже без  фартука
и с весьма одухотворенным лицом. Он словно понимал значитильность  разговора
и предпочел тихо войти и терпеливо дождаться удобного случая, чтобь сообщить
о том, что ужин готов и он приглашает всех за стол.
   - Сережа? - Юля с виноватым видом приподнялась ему  навстречу  -  она  на
какое-то время совершенно забыла о нем, увлеклась захватившим  ее  делом.  И
теперь ей было совестно и грустно от предчувствия того, что он скоро  уйдет.
А что ему еще делать здесь? Не оставаться же на ночь с  двумя  малознакомыми
женщинами в ожидании появления очередных лифчиков или трусиков сомнительного
происхождения?
   - Я все приготовил.  Если  хотите,  можете  сначала  поужинать,  а  потом
продолжить свой разговор... А мне пора... - Он развел руками. - Приятно было
познакомиться.
   И не успела Юля произнести и слова, как он, подойдя к  ней,  взял  ее  за
руку,; поцеловал, затем то, же самое и с тем же выражением лица  проделал  с
Ларисиной рукой, после чего, молча и не оглядываясь, ушел, они, ошарашенные,
услышали, как хлопнула входная дверь...
   - Кажется, он на нас обиделся, -  проговорила  с  растерянным  выражением
лица Белотелова, выбегая из комнаты.  Уже  через  секунду  Юля  поняла,  что
Лариса кинулась к двери, чтобы позвать Сергея. Она подощла к окну и увидела,
как Зверев, прекрасно слышавший, что Лариса его окликнула, даже не  повернув
головы, сел в свою машину и уехал.
   - Это твой парень? - не контролируя себя и обращаясь к Юле по-свойски  на
"ты", спросила Лариса, но, не получив ответа, взяла ее за руку и повела, как
маленькую, на кухню. - Не расстраивайся так, пусть уходит. Я, лично, никогда
не удерживаю мужчин. Если хочет уйти - бог с  ним...  Значит,  это  не  ТВОЙ
мужчина.
   Подумаешь... У меня было много мужчин, я тебе скажу, и все они  были  как
братья-близнецы:   беспомощные,   самолюбивые,   лопающиеся   от    гордыни,
эгоистичные и  капризные,  как  дети...  И  мало  кто  из  них  умел  любить
по-настоящему.
   - А у тебя в Петрозаводске тоже был такой? И ты его бросила?
   - Почти... Разочарование убивает душу.
   - Понятно. Ну что ж, пойдем поужинаем тем, что  нам  приготовил  господин
Зверев. Если он ушел  ТАК  демонстративно,  значит,  на  это  была  какая-то
причина.
   Поживем -  увидим.  У  нас,  по-моему,  и  так  хватает  проблем.  -  Юля
произнесла  это  покровительственным  тоном,  зная,  что   сейчас   он   для
перепуганной и измученной Ларисы - как бальзам на душу. И  кто  сказал,  что
покровительство или жалость - из категории худших человеческих качеств?
 
*** 
 
   Он бережно придерживал ее за талию, когда она,  склонясь  над  раковиной,
исторгала из себя фонтаны тепловатой кипяченой воды.
   - Это нервное, - успокаивал Корнилов Людмилу Голубеву, поглаживая  ее  по
голове, как ребенка. - Сейчас все пройдет. Вы  полежите,  а  то  и  поспите,
потом я напою вас сладким чаем, и вы мне все расскажете...
   Она, опираясь на его плечо, поднялась и, шумно выдохнув, открыла  кран  с
горячей водой и принялась умываться. Корнилов подумал о том, что давно уже в
его квартире не было женщины, а сейчас вот появилась, да и  то  -  случайно,
пришла не как к мужчине, а  как  к  первому  встречному,  согласившемуся  ее
выслушать и дать ей возможность перевести  дух,  зализать,  что  называется,
раны и выплакаться. Умом-то  он  понимал  это,  но,  глядя  на  ее  тяжелые,
уложенные на затылке рыжеватые  волосы,  открытую  белую,  в  мелких  нежных
родинках, шею, опущенные, стянутые черным жакетом плечи и тонкую  талию,