зу  стало
невыносимо тихо.
   Голова его работала на редкость ясно  и,  слава  богу,  не  болела.  Быть
может, потому, что он за весь день не выпил ни капли пива или  водки.  Да  и
курил совсем мало.
   Город лихорадило - слишком много убийств за последние несколько дней.
   Проведена колоссальная работа, опрошено невиданное количество свидетелей,
а результатов - никаких.
   Сюжет не нов, хотя и очень груб. Наташа Голубева была влюблена  в  Вадима
Льдова, который пятого апреля назначил свидание одновременно двум девушкам:
   Наташе, и, судя по опросам одноклассниц, Оле Драницыной. Но Драницына, по
словам Жанны Сениной, собиралась прийти на свидание со  Льдовым  РАНЬШЕ.  Из
этого выходило, что либо  Драницына  видела  убийцу  Льдова  (а  теперь  она
пропала, ее все ищут), либо  НАТАША  ГОЛУБЕВА  ВИДЕЛА  ДРАНИ-ЦЫНУ  И  ЛЬДОВА
ВМЕСТЕ, то  есть  застала  их  в  интимной  ситуации.  Это  могло  произойти
случайно, но скорее было подстроено самим Льдовым или  даже  им  и  Олей  по
сговору. Зачем? Хороший вопрос. Чтобы Досадить Голубевой, чтобы  сделать  ей
больно. Судя по акварельным рисункам и запискам, в которых Льдов  (а  почерк
принадлежал ему) приглашал девушек на свидание,  Наташа  Голубева  ревновала
Льдова к Драницыной. Поэтому на первом рисунке рядом с Вадимом стоит  Наташа
(она  довольно  хорошо  изобразила  себя),  а  на  следующих  вместо  Наташи
появляется Драницына в розовой кофточке. Значит, первый рисунок был  как  бы
ее мечтой, а второй - ее болью.
   Кроме того, вторая записка наверняка оказалась у  Наташи  не  случайно  -
кто-то намеренно подкинул ее. Возможно,  сама  Оля.  Или  кто-нибудь  из  ее
подружек.
   Вот и получается, что у Наташи Голубевой была причина  убить  Льдова.  Ее
мучила мысль, что парень, с которым она  находилась  в  близких  отношениях,
изменяет ей с Драницыной. Оля слишком красивая  девочка,  чтобы  можно  было
надеяться на то, что Льдов в конце концов оставит ее. Скорее всего он так  и
пользовался бы благосклонностью обеих  девушек,  если  бы  остался  жив.  Но
кто-то положил этому конец, убив его. Обрушить топор  на  голову  ничего  не
подозревающего  человека,  в   особенности   когда   он   сидит   спиной   к
потенциальному убийце, - на это чисто физически способен даже первоклассник.
Чего уж говорить о  девятикласснице,  находящейся  в  невменяемом  состоянии
из-за обуревающей ее ревности. Ее можно понять. Она готовилась  к  свиданию,
привела себя в порядок, накрасилась, одолжила у  подружки  деньги  на  новые
колготки, пришла в строго назначенное время и  вдруг  застала  своего  парня
целующимся (и это в лучшем случае)  с  Драницыной.  Голубева,  находясь  под
впечатлением  увиденного  и  не  в  силах  совладать  со  своими  чувствами,
оглушенная таким  откровенным  предательством  и  цинизмом  и  задыхаясь  от
злости, спускается вниз, в столярку,  и,  улучив  удобный  момент,  забирает
оттуда топор, прячет в пакет или сумку, возвращается к  кабинету  географии,
приоткрывает дверь (возможно даже, что у  них  троих  были  ключи  от  этого
кабинета), заходит... Здесь трудно  представить,  как  ведут  себя  Льдов  и
Драницына. Продолжая разыгрывать сексуальный спектакль,  они  могут  сделать
вид, что поглощены друг другом и не замечают вошедшую  в  кабинет  Голубеву.
Есть еще один вариант поведения: ни  приглашают  ее  принять  участие  в  их
забавах. И третье - они открыто указывают ей  на  дверь.  Все  той  варианта
примерно одинаковы по силе воздействия на  Голубеву,  находящуюся  на  грани
нервного соыва. Она встает таким образом, чтобы ее не видел  Льдов,  достает
топор и с силой обрушивает его на  голову  Вадима...  Реакция  Драницыной  -
страх.
   Она убегает. А  Голубева,  выбросив  топор  через  открытую  форточку  на
залитый водой  газон,  возвращается  домой...  Ищет  в  аптечке  снотворное,
приносит к себе в комнату и ждет момента, когда у нее появятся  силы,  чтобы
осуществить задуманное. Ведь она убила... Ей  грозит  тюрьма.  Стыд.  Позор.
Суд, на котором будет присутствовать весь класс. Родители Льдова...
   Корнилов  подлил  в  ванну  горячей  воды.  Смахнул  выступившую  на  лбу
испарину.
   Теперь Ларчикова. За что могли убить ее? Кто?  Жених?  Спрашивается,  как
могло случиться, что такая молодая  женщина  решила  вдруг  выйти  замуж  за
Пер-митина? Из-за денег? Исключительно. Но если так, то почему же у него нет
машины? Почему он приехал на дачу на электричке, а не взял, скажем, такси?
   Билет, который он предъявил в качестве доказательства своего алиби  (мол,
ехал полтора часа на электричке, а  до  этого  был  дома,  пусть  подтвердят
соседи), мог быть взят у любого пассажира, а то и вовсе подобран Пер-митиным
на перроне...
   Билеты не именные, их можно было предъявить с десяток, если не больше.
   Корнилов  и  сам  не  мог  ответить  себе  на   вопрос,   почему   первый
подозреваемый для него - именно Пермитин. Быть может, фамилия показалась ему
знакомой?.. Он  не  успел  навести  о  нем  справки.  Но  Крымов  с  Шубиным
утверждают, что именно Пермитин  являлся  хозяином  квартиры,  принадлежащей
теперь Ларисе Белотеловой. Квартира стоит очень дорого. Он срочно продает ее
за бесценок, чтобы этими деньгами ослепить полунищую учительницу  Ларчикову.
Спрашивается, зачем ему было убивать? Не-за-чем! Он ее и не  убивал.  Просто
он  не  понравился  Корнилову   -   вот   и   все   дела.   Необъективность?
Непрофессионализм? Интуиция?
   Корнилов не мог бы сейчас ответить на эти вопросы.
   Кроме того, ему не понравились соседи  Ларчиковой  по  даче  -  они  явно
что-то недоговаривали. Крымов предполагает,  что  они,  оказавшись  на  даче
Ларчи-ковой СЛУЧАЙНО (а не из-за крика Татьяны, потому  что,  услышав  крик,
Михайловы запросто могли бы  увидеть  убегающего  преступника  или  хотя  бы
отъезжающую  машину)  и   обнаружив   труп   соседки   на   втором'   этаже,
просто-напросто ОГРАБИЛИ дачу, вынесли из нее все самое ценное и погрузили в
машину. И хотели уже уехать, как вдруг на даче Ларчиковой  появился  сторож.
Михайловым не оставалось  ничего  другого,  как  рассказать,  что  Ларчикова
мертва... Тут же ими была придумана версия,  что  они  приносили  Ларчиковой
редиску... Так, во всяком  случае,  считает  Крымов.  Он  видел  за  стеклом
заднего сиденья Михайловских "Жигулей" какой-то натюрморт с ромашками.  Этот
же натюрморт, опять же по словам  Крымова,  он  видел  и  на  фотоснимках  с
изображением Ларчиковой, сделанных шутки ради Льдовым  и  Кравцовым.  Вывод:
Льдов и Кравцов были гостями на  даче  Ларчиковой?  Но  что  они  там  могли
делать: двое учеников и одна учительница?
   Кравцов будет молчать - это ясно...
   Телефонный звонок, прозвучавший как сигнал к действию, заставил Корнилова
покинуть ванну, и он, ступая босыми ногами по паркету, добежал до аппарата в
прихожей:
   - Корнилов слушает.
   Звонил Сазонов. Он сказал, что неподалеку от  дачи  Ларчиковой,  в  лесу,
обнаружена раненная в  голову  и  находящаяся  в  крайне  тяжелом  состоянии
девятиклассница Оля Драницына. А примерно в десяти  километрах  от  основной
трасы, ведущей от этого дачного массива в город, в  овраге  найдены  голубые
"Жигули",  принадлежащие  Михайлову  Борису  Александровичу.  В  машине  два
обгоревших трупа, предположительно чета Михайловых...
   - Послушай, Сазонов, ты мне перед ужином весь aппетит испортил... Да  что
же это такое! Не класс - а cплошной кошмар! Надеюсь, это все?
   - А тебе мало? Кстати, ты помнишь Зверева?
   - Зверев... Что-то знакомое.
   - Ты не помнишь? Мы его водили с  тобой  за  нос  лет  пять  тому  назад,
запугали бедолагу так, что  ему  пришлось  уехать  отсюда  на  время,  чтобы
история с Пермитиным поутихла... Так вот: он снова здесь и начал копать...
   - Вот черт, я же помню, что уже где-то встречал эту фамилию...
   Пермитин! Ну конечно! Вдовец! Его...
   - Витя, спокойной ночи.
   И Сазонов положил трубку. Корнилов разозлился - неужели  Сазонов  думает,
что и его телефон прослушивается?! Может,  теперь  из-за  этого  Бурмистрова
вообще свернуть всю работу прокуратуры?
   На паркете образовалась лужа. Произнеся громко вслух все, что  он  думает
по этому поводу, Корнилов, дрожа от холода, вернулся  в  ванную  и  собрался
было уже погрузиться в теплую воду, но теперь его отвлек звонок в дверь.
   Чертыхаясь, он накинул халат и пошел открывать.  Но,  увидев  стоящую  на
пороге Людмилу Голубеву, был приятно удивлен.
   - Извините  меня,  но  там  наши  дети...  за  "Ботаникой"...  дерутся  с
интернатскими... - находясь в сильнейшем волнении, она  с  трудом  подбирала
слова. - Мама Горкина позвонила мне и сказала,  что  Кравцов  и  его  ребята
пошли  в  "Ботанику",  у  них  там  "стрелка"...  Выясняют  отношения...  За
интернатскими  стоят  взрослые  бандиты.  Еще  при  Льдове   кто-то   обидел
интернатскую девочку, ее избили в посадках,  заставляли  чуть  ли  не  землю
есть... Помогите. Я понимаю, что это не в вашей компетенции, но  вы  хороший
человек, вы знаете, что надо делать...
   - Вы что, даже в милицию не позвонили?
   - Позвонили. Но время идет, никто еще не приезжал...
   - Подождите, я только оденусь...
 
*** 
 
   Кравцову позвонили поздно вечером накануне. И он понял, что не  может  не
прийти.  Тогда  он  потеряет  все:  авторитет,  самоуважение,  власть.   Ему
захотелось исчезнуть, раствориться в душном воздухе маленькой комнаты, чтобы
никто и никогда его не нашел.
   Мать, зайдя к нему, чтобы пожелать спокойной ночи, спросила, кто  же  так
поздно позвонил, на что получила невразумительный ответ: знакомые.
   Он ждал, когда все улягутся спать, чтобы  потом  незаметно  выбраться  из
квартиры и пойти на поклон к Льдову-старшему. Другого выхода из создавшегося
положения он не видел. Понятное дело, что интернатские позовут свою  "крышу"
- бандитов из Заводского района. Драться Кравцов не  умеет.  Да  и  разборку
относительно девчонки, с которой сцепилась Тамарка, надо было устраивать при
жизни Льдова, а не теперь, когда его нет... Но "стрелка" была  назначена,  и
никакая сила не способна была противостоять решению интерната  отомстить  за
унижение Марины.
   Виктор даже не помнил, как он вышел из  квартиры  и  по  темной  лестнице
спустился вниз, как шел по ночным улицам, шарахаясь от собственной тени,  до
дома, в котором еще совсем недавно жил Льдов. Но Вадима не было, он ушел, он
предал всех и в первую очередь Кравцова, подставил его своей смертью...
   Лифт уже отключили, и Виктору пришлось подниматься пешком.
   Остановившись  с  бьющимся  сердцем  перед  такой  знакомой  дверью,   он
почувствовал тошноту. Пот струился по его вискам,  выступил  на  лбу  и  над
губами. Достав платок, он вытер лицо и позвонил. Он знал, что все спят  окна
квартиры Льдова были темными.
   Однако уже очень скоро тонкий женский  голос,  доносящийся  откуда-то  из
глубины квартиры, должно  быть  из  домофона  или  специального  устройства,
спросил:
   "Кто там?"
   - Этo я, Кравцов.
   Дверь сразу же открылась, и Вероника Льдова; закутанная в длинный розовый
халат, испуганно уставилась на Виктора.
   - Витя, что стряслось?
   Но для Кравцова даже смерть Ларчиковой и ранение Драницыной, о которых он
узнал от одноклассников были пустяком по сравнению с завтрашней "стрелкой":
   - Дядя Саша дома? - спросил он главное, ради чего и пришел сюда  в  столь
поздний час. - Вы извините, что я разбудил вас...
   - Его нет, да ты проходи, не бойся... Я одна. Лежу в темноте и все думаю,
думаю...
   Она сама взяла его за руку и втянула в прихожую.
   - Пойдем, выпьем чайку, поговорим. Ведь ты же не просто так пришел к нам,
верно? У тебя проблемы?
   Но он решил молчать.
   На кухне горел маленький светильник, на  столе  лежала  раскрытая  книга,
рядом - тарелка с подсохшим  пирогом  и  пустая  чашка  с  ломтиком  лимона.
Вероника не спала, она ждала мужа.
   - Можешь мне ничего не рассказывать, но Сашу ты все равно не дождешься.
   Поэтому решай сам - раскрываться мне или нет. Скажи,  речь  идет  о  моем
сыне?
   Она говорила это таким спокойным,  обыденным  тоном,  что,  будь  Кравцов
настоящим убийцей, он бы, наверное, не выдержал и сам во всем признался.  Но
он не убивал Вадима.
   - Нет, я не знаю, кто убил Вадика. Можно только предполагать...
   - Ты ничего не хочешь рассказать мне об  Олечке  Драницыной?  Что  с  ней
случилось?
   - А... - Он с трудом мог говорить о чужой беде. - Да что... Ее  нашли  на
дачах, в лесу, с простреленной головой... Но я слышал, что она еще жива.
   - Ты так говоришь об этом, словно тебе нисколько не жалко ее.  Ты  никого
не подозреваешь?
   - Нет, никого. Ей нравилось проводить время с мужчинами, она  встречалась
и спала с ними за деньги, это всем известно.
   - Она была в близких отношениях и с Вадимом?  Такого  вопроса  Виктор  не
ожидал.
   - Не знаю...
   - Не правда, ты все знаешь. Как  знаешь  и  то,  что  в  ТОТ  день  Вадим
назначил встречу сразу двум девочкам - Оле Драницыной и Наташе Голубевой.
   Может, ты мне все-таки скажешь, кто из них двоих,  этих  маленьких  шлюх,
пришел ПЕРВОЙ? Оля? Наташа? Кто убил  моего  мальчика?  Кто  взял  топор  из
столярки?
   - Я ничего этого не знаю.
   - А зачем ты тогда пришел? Разве не для того, чтобы рассказать  мне,  как
все было? Назвать имя убийцы...
   - Нет... Просто завтра интернатские придут в  "Ботанику",  они  назначили
нам "стрелку", а у меня нет "крыши", - выпалил он и опустил голову.
   - А... Понятно, и ты пришел, чтобы попросить помощи  у  моего  мужа?  Так
вот, послушай, что я тебе на это скажу. Твое счастье, что его сейчас нет,  а
то он спустил бы тебя с лестницы. После того, что случилось с Вадиком,  Саша
ненавидит и школу, и тех, кто окружал  Вадика  в  ней...  Человек,  которого
сразило такое большое горе, становится необъективным... Ты думаешь, что  мы,
родители,  ничего  не  видим  и  не  понимаем?  Весь  класс  обожал  Вадика,
боготворил его. А ты не знаешь, за что?
   Кравцов молчал. Он уже тысячу раз успел  пожалеть,  что  пришел  сюда,  к
сумасшедшим Льдовым. Права была Валя Турусова,  ох  как  права...  Разве  им
сейчас до "стрелок" и разборок?
   - А я знаю. За то, что у него такой крутой отец и всегда водятся  деньги.
Вот и все. А если к этому добавить еще и смазливую физиономию... - Она  чуть
было не сорвалась, резко встала из-за стола и принялась  звенеть  чашками  -
готовить чай ему, Кравцову, ночному, незваному гостю.
   И вдруг Виктор понял что-то очень важное, и от этого открытия  ему  вдруг
сделалось не по себе. А ведь Вероника, мать Вадима, не любила своего сына.
   После того как ему в голову забралась эта совершенно дикая,  абсурдная  и
вместе с тем реальная мысль, поскольку только в этом случае мать могла бы  в
таком презрительном и уничижительном тоне упоминать имя только что погибшего
сына, Кравцову стало немного легче, и он  даже  поднял  голову  и  посмотрел
Веронике в глаза. Да, они были влажны от слез, но это еще ничего не значило.
   - Я скажу тебе,  Виктор,  что  мой  сын  был  редким  зверем,  чудовищем,
нечеловеком. И убили его именно  по  этой  причине.  Здесь  не  надо  искать
каких-то  подводных  течений  и  особых  причин,  тем  более   связанных   с
деятельностью его отца... Вадика убил тот, кто не  мог  больше  терпеть  его
идиотских выходок и, главное, безнаказанности, того, что ему  абсолютно  все
сходило с рук... Ведь его отец, мой муж, делал все возможное, чтобы оградить
Вадима от разного рода  неприятностей.  Больше  того,  я  тебе  скажу:  Саша
гордился своим сыном! Да-да, не  удивляйся!  Ему  нравилось,  что  Вадим  не
мямля, что его все боятся и уважают, что за ним бегают девочки... Он  считал
это признаком нормального развития молодого мужчины. А Вадик был всего  лишь
чрезмерно  избалованным  ребенком,  уродцем,  потерявшим   (еще   не   успев
приобрести) все моральные ориентиры.  Ты  думаешь,  я  бездействую?  Нет,  я
обратилась в частное сыскное агентство, чтобы они нашли убийцу моего сына. И
они найдут - я больше чем уверена. Но этого убийцу я буду УВАЖАТЬ, понимаешь
меня? Мне достаточно только взглянуть на него, чтобы понять,  права  я  была
относительно своего сына или нет! Ты не смотри на меня так - я еще не  сошла
с ума. Но поверь, когда узнаешь о собственном сыне такое... Ты не знаешь,  к
примеру,   из-за   чего   разгорелся   конфликт   между    вашей    классной
руководительницей и Вадиком? Ведь фотоаппаратом щелкал ТЫ,  ТЫ,  КРАВЦОВ!  А
где?
   В кабинете литературы? А может быть,  и  еще  где-нибудь?  Ты  куда,  уже
уходишь? ТЫ ТОЖЕ БЫЛ ТАМ!
   Кравцов, испугавшись, что разговор может зайти слишком далеко, кинулся  к
дверям.
   Он боялся, что Вероника  крикнет  ему  вслед  что-нибудь  оскорбительное,
страшное, но ничего  такого  не  произошло.  Виктор  вылетел  на  лестничную
площадку и, перепрыгивая через ступени, бросился вниз в ночь, в темноту, где
его никто не смог бы увидеть... Он одного не  мог  понять:  откуда  Вероника
узнала ГДЕ были сделаны эти снимки? Неужели Льдов проговорился?
 
*** 
 
   В семь часов к Ботаническому саду, расположенному в центре города,  этому
чудному  зеленому  месту,  удивляющему  горожан  совершенно  фантастическими
сочетаниями деревьев и  кустарников,  подъехала  машина,  из  которой  вышло
пятеро взрослых мужчин. Они подошли  к  группе  подростков,  прятавшихся  от
моросящего дождя  под  кронами  американского  клена,  и  начался  разговор.
Напротив, через  узкую,  протоптанную  местными  жителями  тропинку,  стояла
другая группа подростков, но уже с девочками. Самый высокий, Кравцов, держал
над головами Кати Синельниковой, Тамары Перепелкиной и Жанны  Сениной  зонт.
Горкин на "стрелку" не пришел. Олеференко обещал прийти,  но,  должно  быть,
опаздывал.
   От группы интернатских отделился  молодой  мужчина  в  черных  джинсах  и
красной спортивной куртке, подошел к Кравцову и  сказал,  перемежая  каждое,
несущее смысловую нагрузку слово, матерным:
   - Пятнадцать кусков деревянных. Сроку - неделя. Встречаемся здесь же.
   Телок твоих пока трогать не будем.
   Последние слова потонули в шуме моторов  -  в  сад  въезжали  милицейские
фургоны и машина "Скорой помощи"...
   Машина с "заводскими", петляя между деревьями, уже удалялась к  кладбищу,
когда один милицейский фургон, резко развернувшись, поехал за ними.
   Интернатские бросились врассыпную.
   Когда Людмила Борисовна Голубева, торопливо покинув  милицейскую  машину,
подбежала к сбившимся в стайку девочкам, одноклассницам ее погибшей  дочери,
ей показалось, что среди перепуганных бледных лиц она видит и Наташино...
   - Девочки, с вами все в порядке? - спросила она, обнимая всех по очереди.
   - Да  все  нормально...  -  охрипшим  голосом  ответила  за  всех  Тамара
Перепелкина. Она-то боялась больше всех  -  ведь  это  из-за  нее  поднялось
столько шума. - Они  уехали.  Сказали,  чтобы  мы  заплатили  им  пятнадцать
тысяч...
   - Долларов? - спросил подошедший Корнилов.
   - Да нет, рублей.
   - Вы знаете, кто это был?
   - Знаем. Интернат  и  "заводские",  -  ответила  Сенина,  да  так  бодро,
по-бойцовски, как будто пожалела, что "стрелка"  закончилась  так  постыдно:
без драки, без крови, без победителя... - А вы из милиции?
   Корнилов пожал плечами: разве не видно?
   - А что там с Драницыной? - Сенину трудно было остановить,  она  вошла  в
раж и теперь чувствовала себя главным героем события. - Жива еще? Не  нашли,
кто стрелял?
   - Сенина, заткнись! - Тамара Перепелкина бросила на нее полный отвращения
взгляд, и Жанна сразу же замолкла.
   - Это я должен поговорить с вами  о  ней,  -  как  можно  мягче  произнес
Корнилов. Он как  бы  извинялся  за  свою  назойливость  и,  глядя  на  лица
мальчишек и девчонок из обреченного 9 "Б", с ужасом  думал  о  том,  кто  же
будет следующим?
   - С Олей больше всех дружила Лена Тараскина,  но  ее  здесь  нет,  она  в
больнице... - сказала Тамара. - Нам известно,  что