а, запутавшегося как в жизни, так и  в  пространстве  и
потерявшего временные и денежные ориентиры в этом быстро меняющемся мире?
   Сейчас, глядя на неизвестно откуда появившиеся в руках гостя розы,  много
белых роз с  обращенными  к  ней  полураскрывшимися  головками,  источающими
нежность и аромат, который она еще не слышала, но предчувствовала,  раздувая
нервно и спешно ноздри, словно желая, чтобы розовый запах не прошел мимо. Ей
вдруг почудилось, что все это уже было, и нечто пресное и обыденное кольнуло
ее в грудь - неужели это сон?
   - Вас зовут Игорь? А почему вы здесь? - задавала она эти вполне уместные,
но ставшие сейчас дежурными вопросы, между тем как сама уже тянулась к этому
мужчине, одетому в чистую красивую и дорогую одежду, чтобы  прикоснувшись  к
нему, убедиться в том, что он реально существует.
   - Сказать вам то, что принято  говорить  в  подобных  ситуациях,  или  вы
хотели бы услышать правду?
   - Можно по-порядку: сначала расскажите  сказку,  а  потом  правду,  и,  в
зависимости от того, что мне больше понравится, мы будем строить  дальнейший
вечер.
   Сперанскому показалось, что он знает ее всю  жизнь,  что  всегда  знал  и
слышал  этот  молодой  и  сильный  голос,  связанный  с   внутренней   силой
пятнадцатилетней девочки, которая наверняка четко представляет себе, что  ей
нужно от жизни и какими грязными и скользкими путями ей  придется  пробивать
дорогу к зрелости. Таким, как Тома, гувернантки не нужны, и кнут - тоже.  Им
нужно другое - чтобы их оценили умные и опытные мужчины, которые взялись  бы
их приручить.
   - Эти розы вам, Тамара. - Сперанский протянул ей букет,  обернутый  снизу
гофрированной тонкой, молочного цвета бумагой, перехваченной в талии золотой
тонкой лентой.
   - Вы волшебник? Откуда розы? Ведь их не было, когда я вошла в комнату...
   - Я не волшебник, я негодяй, который собрался похитить вас у вашего отца.
Мне сорок лет, я много старше вас, но мне  нравится  в  вас  все,  даже  эти
прозрачные капельки воды, сверкающие на кончиках ваших мокрых волос. Я ни на
что не претендую, просто прошу, чтобы вы позволили мне иногда видеть вас.
   Можно?
   Он подошел к ней и взял  ее  руку  в  свою,  поднес  к  губам  -  она  не
отдернула.  Но  ей  стало  нехорошо,  ее   снова   затошнило   от   сознания
несовместимости всего, что происходило и происходит в течение  одного  этого
вечера. Так не бывает. Вот сейчас, в эту минуту, что она стояла с протянутой
для поцелуя рукой перед Сперанским, ей почудилось, что руки Горкина все  еще
продолжают держать ее за бедра, а губы его, слепые и холодные, ищут источник
новых мужских сил...
   Раньше, представляя себе пусть даже и Горкина или вспоминая ту  или  иную
картинку пережитого на продавленном диване Иоффе, она  чувствовала  томление
внизу живота и готова была вновь испытать все снова, но теперь вместо  этого
вдруг возникла вполне ощутимая боль, как будто тело  ее  изнутри  саднило  и
кровоточило от чрезмерной ненасытности.
   - Он поставил чайник? - спросила Тамара, ежась от внезапного  озноба  (ее
тело, еще недавно такое горячее, быстро остывало, а капельки воды  с  мокрых
волос,  о  которых  упомянул  Игорь,  затекая  за  ворот  халата,  струились
холодными струйками вдоль спины).
   -  Нет,  он  не  поставил  чайник.  Если  вы  в  состоянии  принять   мое
приглашение, то мы бы могли поужинать в ресторане. Вам стоит только сказать,
и я тотчас позвоню туда и закажу столик.  Даже  если  там  все  занято,  нам
накроют в кабинете. Ну так как?
   Она покачала головой: нет, так не  бывает.  Такое  она  видела  только  в
бразильских сериалах, но даже там подобные сцены выглядели неубедительно.
   - Хорошо, тогда я пойду оденусь, а заодно посушу волосы  феном...  -  Она
взяла со стола фен, который еще недавно ремонтировал  (или  делал  вид,  что
ремонтирует) ее отец, и удалилась в свою комнату, прижимая к груди букет. Но
уже через минуту, опомнившись, вышла оттуда, держа розы на вытянутых  руках,
и произнесла извиняющимся тоном:
   - Пожалуйста, поставьте цветы во-он в ту большую вазу, хорошо?
 
*** 
 
   Она проснулась от сильнейшей головной боли и сначала не могла понять, где
и, главное, в чьей постели находится. Узкая  кровать  практически  исключала
возможность присутствия рядом кого-нибудь другого.
   - Доброе утро. - В неожиданно распахнутую дверь ввалился пританцовывающий
- во всем белом, спортивном  -  мускулистый  Шубин,  который  выглядел  так,
словно, на ходу делая зарядку и бегая по квартире, решил  заглянуть  к  Юле,
чтобы понять, спит она или только притворяется.
   - Господи, Игорь, как же  ты  меня  напугал,  -  прошептала  пристыженная
своими фантазиями Юля: она на какое-то  мгновение  приняла  малознакомую  ей
спаленку Игоря (в которой еще ни разу не ночевала, поскольку  они  до  этого
обычно спали вместе с Игорем на его широком диване  в  гостиной)  за  жилище
Сергея Зверева! Размечталась! Он исчез из ее жизни так  же  неожиданно,  как
появился...
   - А где бы ты хотела проснуться? В апартаментах Белотеловой? Ты вообще-то
помнишь, как я тебя выносил оттуда,  как  грузил  в  машину,  как  укладывал
спать? С кем ты связалась? И как ты, человек  осторожный  и,  прямо  скажем,
трусливый, моглаоказаться наедине с женщиной, в доме  которой  по  зеркалам;
струятся потоки свежей крови, а на  дверных  ручках  вырастают  -  прямо  на
глазах! - синие береты?
   И  она  сразу  все  вспомнила.  Шубин  рассказал  ей  о  том,  что  видел
собственными глазами в ванной Белотеловой.
   - Она заплатила, а потому мы должны работать, - как ни в  чем  не  бывало
ответила  Юля,  выбираясь  из  вороха  простыней  и  подушек,  и,  смущаясь,
натянула. на голое тело мужскую рубашку - первое, что попалось ей на  глаза.
- Горячая вода есть?
   Шубин, истомившись перед дверью ванной, разгoваривал  с  ней  сквозь  шум
воды:
   - Ты одна теперь никуда не сунешь нос, понятно? Ты же не  дура  и  должна
понимать, насколько  все  это  опасно.  Сейчас  же  поедем  к  Сазонову  или
Корнилову, к кому хочешь...
   - К Сазонову. - Юля, неожиданно и резко открыв  дверь,  чуть  не  прибила
Шубина и, проскользнув, завернутая в банное полотенце,  обратно  в  спальню,
заговорила уже оттуда:
   - У Корнилова и так забот полон рот - он же занимается  сейчас  убийством
мальчика и самоубийством девочки, они с Крымовым вроде  в  паре  работают...
Надо вплотную заняться риэлторской фирмой, торгующей  квартирами,  разыскать
агента Сашу. - Она появилась на пороге спальни одетая  и  без  тени  тяжкого
похмелья, рвущаяся в бой. - Может, кофе?..
   Обругав, несчастного Шубина  за  пустой  холодильник  и  выставленную  на
подоконнике батарею опустевших жестяных банок из-под кофе и  чая.  Юля  дала
увезти себя в  кондитерскую,  расположенную  возле  их  агентства,  где  они
позавтракали приторными ореховыми рулетами с кофе,  завершив  это  пиршество
купленными по дороге бананами.
   Щукина  встретила  их  издевательской  улыбочкой,  пожелала  им  удачи  в
интимной жизни и поприветствовала губной трелью - на манер индейского клича.
   Она совсем сошла с ума, эта выпавшая из всяких норм поведения, счастливая
до одури Щукина. Так бы, во всяком  случае,  охарактеризовала  ее  поведение
Земцова.
   - Надя, что там у Крымова? - спросил, не обращая  внимания  на  ужимки  и
кривляние Щукиной, Игорь, падая в кресло и закуривая. Похоже, ему  нравилось
поведение Щукиной, уверенность которой в том, что Юля  провела  ночь  в  его
объятиях,  доставляла  ему  некоторое,  пусть  и  пахнувшее  самообманом   и
ребячеством, удовольствие.
   - Я сегодня заезжала к своим девчонкам, взяла у их копии  экспертиз...  -
посерьезнела Надя  и  хлопнула  по  столу  толстым  конвертом.  -  Я  только
просмотрела, не углубляясь в подробности, но здесь даже специалистом не надо
быть, чтобы понять, чем занимаются наши детки в  школе...  Девочка  была  на
третьем месяце беременности, вовсю курила, пила, принимала наркотики - жуть!
Я вообще не представляю, что будет дальше... А ведь она из хорошей  семьи...
Что же тогда говорить об остальных? У нее была прорва мужиков, я в  анализах
не разбираюсь,  но  мне  девчонки  сказали  про  какие-то  антигены,  РАЗНЫЕ
антигены...
   Незадолго до смерти она находилась в контакте с двумя мужчинами,  а  ведь
ей всего-то четырнадцать лет!...
   - Ты Чайкину звонила? - перебил ее Шубин, ясно давая понять,  что  сейчас
не время выражать эмоции и что пора наконец всерьез заняться  делом.  -  Что
показали результаты вскрытия трупов Льдова и Голубевой?
   Надя  с  готовностью  выложила  перед  Шубиным  две  прозрачные  папки  -
ксерокопии  официальных  документов  с   отпечатанными   на   них   текстами
результатов судмедэкспертизы.
   Шубин  углубился  в  их  изучение,  а  Юля,   достав   из   своей   сумки
предусмотрительно  прихваченные  ночью  Игорем   из   квартиры   Белотеловой
вещественные доказательства явлений полтергейста (сорочку,  зеленое  платье,
синий берет, тампоны с образцами крови, а также чулки), вывалила все это  на
стол Щукиной и вкратце объяснила ей, насколько важна экспертиза этих вещей и
особенно крови. Надя даже бровью не повела и  как  будто  бы  забыла  об  их
неприязни. Возможно, ей надоела  эта  игра  и  нервозность,  которая  мешала
работе и заставляла всех находиться в напряжении. Или же  время,  отпущенное
природой на так необходимую ей демонстрацию личного счастья,  попросту  себя
исчерпало?..
   - Слушай, Земцова, интересное дело... - говорила она, забыв обо  всем  на
свете и вертя в руках пакетики с вещами, найденными на квартире Белотеловой.
- Ни разу в жизни не встречала ничего подобного... А ведь ты  вчера  была  в
этой квартире совершенно одна?\ - Ну конечно!
   - И всех этих вещей не было?
   - В том-то и дело, что нет.
   Шубин, отвлекшись от своих бумаг, шумно выдохнул и  рассказал  о  потоках
крови в ванной комнате Ларисы.
   - Ну, ребята, вы и даете! Да здесь и козе ясно, что  убийство  агентши  и
ранение вашей Белотеловой связаны... Ничего себе дельце! А Крымов-то, Крымов
знает? Он в курсе?
   - Так, в общих чертах...
   - Понимаю - он, как всегда, поиздевался над тобой и решил для себя, что у
клиентки просто не все дома, так? - Щукина уже говорила о Крымове с присущим
ей, как потенциальной жене, сарказмом и па-нибратско-критической ноткой явно
преждевременной иронии. Юля еще отметила, что Щукина слишком много  на  себя
берет и что Крымов, если  он  не  совсем  дурак,  должен  как  можно  скорее
поставить ее на место. Хотя Щукина и сама должна была бы понимать, чем может
закончиться для нее подобное неуважительное поведение. Или -  вдруг  осенило
Юлю - мужчины все мазохисты, и им нравится, когда с ними так обращаются?
   Но мысли об этом как прилетели, так и улетели, оставив в сознании  крутой
мультяшный ВОПРОС, точнее, знак вопроса... Она усмехнулась представленному и
вернулась к разговору о Белотеловой.
   - Теперь, когда и я, и Игорь  увидели  все  ЭТО  своими  глазами,  Крымов
навряд ли махнет на такую  клиентку  рукой.  К  тому  же,  дорогие  мои,  не
забывайте, что нами  получена  от  нее  довольно  кругленькая  сумма...  Вот
примерный планчик. - Юля достала из сумочки блокнот и вырвала оттуда  листок
с вопросами, которые готовила в сумерках Ларисиной квартиры, пока не увидела
на ковре темное пятно свернутого платья...
   - "Анализы крови Белотеловой..."  -  процитировала  Щукина  и  возмущенно
прищелкнула языком. - Ты  мне  напомнила,  кстати,  что  нужно  позвонить  в
областную  больницу,  они  обещали  собрать  немного  ее  крови,  которую  у
Белотеловой взяли на анализ сразу, как только ее привезли после ранения... А
эта, насколько я понимаю, на тампонах, - кровь с зеркала?
   - Там два тампона, - подал голос Шубин, -  один  тот,  что  Юля  взяла  с
зеркала в прихожей, а тот, что посвежее, я собрал с зеркала в ванной...
   - Игорь, ты прелесть! - развела руками Юля, которая  слышала  об  этом  в
первый раз. - А где ты взял вату?
   - В ванной на полочке, у нее там чего только нет.
   - А я вот даже не помню, как ты меня оттуда уводил...
   - Правильнее было бы сказать - УНОСИЛ. Я вообще не понимаю, с какой стати
вы, кумушки, так упились. Прикинь. - Он повернулся к  ловящей  каждое  слово
Щукиной. - Я прихожу,  а  они  напились  вдрызг  какого-то  спирту  и  сидят
тепленькие, ужинают.
   - Я не знала, что это спирт, думала - водка.  Выпила  совсем  немного  на
пустой желудок и,  как  сейчас  помню,  принялась  извиняться  на  съеденную
клубнику...  А  потом  мы  ели  салат...  -  Тут  Юля  запнулась,  чтобы  не
проговориться  о  Звереве,  то  есть  об  истиной  причине,  заставившей  их
напиться. Хотя у них с Ларисой были РАЗНЫЕ поводы  выпить:  Лариса  пила  от
страха, а Юля - оттого, что так и не поняла,  чем  обидела  Сергея,  который
пулей вылетел из квартиры.
   - Наверно, салат был из белены, - заключила со смехом Щукина, - кстати, я
могу приготовить кофе.
   - Потом. Посмотри лучше еще разок на вопросы,  давайте  распределим,  кто
чем будет заниматься, а потом я поеду к Сазонову...
   - Хорошо. Итак, я беру на себя все экспертизы: белье, кровь и прочее...
   А вы занимайтесь личностью девушки-агента, да и самой Белотеловой. Игорь,
думаю, что тебе лучше всего помочь Крымову и, если  потребуется,  продолжить
опрос свидетелей.
   - Щукина,  ты,  кажется,  собралась  варить  нам  кофе?  Вот  и  вари,  -
огрызнулся Шубин, четко уловивший появившиеся начальственные  нотки  в  тоне
зарвавшейся секретарши. - И если ты спишь с Крымовым, это еще не  говорит  о
том, что ты стала частью интеллекта, ты меня поняла?
   - Значит, так, вот этот, - Щукина ткнула пальцем  в  сторону  кресла,  на
котором полулежал, обложившись бумагами, Шубин, - сегодня кофе не получит. И
завтра, возможно, тоже.
   Юля, вздохнув от того,  что  перемирие  длилось  всего  несколько  минут,
пожала плечами и, придвинув к себе телефон, позвонила Сазонову.
   - Петр Васильевич? Это Земцова. Вы не возражаете, если  я  сейчас  к  вам
приеду?
 
*** 
 
   Плотно  поев  и  получив  от  этого  семейного  -  долгого,  наполненного
разговорами на хозяйственные  темы  -  чрезмерно  сытного  завтрака  великое
удовольствие, как если бы он только что побывал в  гостях  у  своей  матери,
Крымов подождал, пока Надя уберет на кухне и  оденется,  затем  повез  ее  в
НИЛСЭ  (Научно-исследовательскую  лабораторию  судебных  экспертиз),  а  сам
отправился на встречу с Галиной Васильевной Ивановой - директрисой школы.
   - На Земцову не нападай, - инструктировал он ее на прощание,  глядя,  как
стоит она на бордюре и в нетерпении переминается с  ноги  на  ногу,  сухо  и
деревянно постукивая каблучками, как рассеянно слушает его, задрав голову  и
рассматривая проплывающие над ними белые пухлые облака, смешно сдувая  рыжие
прядки с лица и то  и  дело  облизывая  морковного  цвета  губную  помаду  с
полураскрытых  губ.  Он  любовался  безраздельно  принадлежащей   ему   этой
маленькой  гибкой  женщиной,  сильной  и  властной,   по-хорошему   злой   и
эгоистичной, простой и невероятно сложной одновременно, способной заставлять
его без конца удивляться и находиться в состоянии возбуждения именно  тогда,
когда это нужно ей. Ему нравилось ее худенькое  и  стройное  тело,  кошачьи,
дикие повадки и неожиданно принимаемые ею позы, открывающие  то  и  дело  ее
красивую  нежную  грудь  -  две   маленькие   крепкие   округлости,   прочно
удерживаемые разумными, но в тоже время дразнящими  вырезами  одежды  -  или
гладкие, шелковистые, почти всегда затянутые в тончайшие колготки бедра.
   - К Шубину не приставай, Чайкина  потереби  насчет  результатов  вскрытия
Льдова... Звони ему запросто,  как  будто-ничего  не  произошло.  Вечером  я
отвезу тебя к Миллерще, позвони ей и извинись за то, что вчера  не  заехали,
она ждала, я знаю... Если честно, то я совершенно забыл о твоей примерке.  А
на будущее - меня не жди, действуй самостоятельно:  бери  машину  и  поезжай
сама куда надо, не маленькая. Ты меня поняла?
   Надя поцеловала сложенные щепотью кончики пальцев и дунула на них, потом,
расхохотавшись и нацепив черные узкие очки от солнца, кивнула  головой,  как
присмиревшая ученица, и легко взбежала на высокое крыльцо лаборатории.
   Крымов, удовлетворенно прищелкнув пальцами и вспомнив, ГДЕ  и  с  КЕМ  он
провел время, отпущенное им же самим на визит к Миллерше  (он  действительно
при виде Ларчиковой совсем потерял  голову!),  покатил  в  район  колхозного
рынка, неподалеку от которого и находилась семьдесят шестая школа.
   Галина Васильевна ждала его. Молодящаяся, с  крашеными  белыми  волосами,
остриженными   по-мальчишески   радикально,   встретившая   его    в    меру
наштукатуренным лицом директриса даже  встала  ему  навстречу,  демонстрируя
отлично сшитый черный костюм с выглядывающей у шеи тонкой кружевной блузкой,
напоминающей своим верхом ворот ночной рубашки.
   - Здравствуйте, Евгений... извините,  не  знаю  вашего  отчества.  -  Она
говорила с трагическими нотками в голосе.
   - Можно просто Женя, - улыбнулся ей Крымов, - я так больше привык...
   - Как-то неудобно... Хотя ведь вы так  молоды.  Я  слушаю  вас,  Женя,  и
готова ответить на все вопросы.
   - Хорошо. Начнем с того, сколько человек учится в девятом "Б" и  в  каких
отношениях с Вадимом Льдовым были его одноклассники, -  хорошо  бы  пройтись
прямо по алфавиту. Времени у нас предостаточно.  Можно  пригласить  классную
руководительницу,  и  мы  все  вместе,  проанализировав  каждого  ученика  в
отдельности, попытаемся создать схему дружеских  и  неприязненных  отношений
каждого с Льдовым. Надеюсь, у вас это не вызовет недоумения или возражения?
   - Разумеется, нет. Сейчас я приглашу Татьяну Николаевну Ларчикову,  чтобы
вы могли с ней побеседовать прямо с журналом в руках, но перед ее появлением
мне бы хотелось кое о чем вас предупредить.  Татьяна  Николаевна  -  женщина
непростая. Скажем так - она не прижилась в нашем коллективе.
   Крымов слушал не перебивая. Ему до  смерти  хотелось  слушать  и  слушать
монотонный голос Ивановой, чтобы знать об этой невероятной  Ларчиковой  ВСЕ!
Он даже не стал задавать директрисе наводящие вопросы,  чтобы  не  сбить  ее
мысль: пусть себе говорит.
   - Как бы вам получше объяснить, чтобы вы  не  подумали,  что  у  нас  все
преподаватели такие. Школа у нас в общем-то благополучная.
   Крымов проглотил и это: семьдесят шестая школа занимала первое  место  по
употреблению наркотиков!  Галина  Васильевна,  вероятно,  не  хотела  в  это
поверить.
   - Ларчикова - учительница молодая, неопытная. Может быть, даже в чем-то и
наивная. Понимаете,  есть  такие  учителя,  которые  допускают  вольности  в
обращении со  своими  учениками.  У  них  на  уроках  полностью  отсутствует
дисциплина, дети не слушаются таких учителей и издеваются над ними...  Я  не
могу сказать, что у Ларчиковой нет дисциплины, но именно Вадим Льдов  вместе
с Витей Кравцовым очень жестоко подшутили над ней... Не знаю даже, как вам и
сказать... наверное, лучше будет все-таки показать вам эти снимки... Вот,  -
она проворно достала из ящика  стола  заранее  приготовленные  фотографии  и
протянула их Крымову, - полюбуйтесь. Однажды вечером Вадик и  Витя  остались
подольше в школе, разделись (точнее, разделся один Льдов) догола  в  мужском
туалете, который находится по соседству с кабинетом  литературы,  в  котором
работает Ларчикова, ворвались к ней, заперли дверь на швабру и,  пока  Льдов
обнимал   свою   классную   руководительницу   и   пытался   поцеловать   ее
(исключительно ради кадра!), Кравцов снимал...
   Деректриса перевела дыхание, как если бы ее только что отпустил из  своих
объятий голый и возбужденный Льдов  (она  сидела  красная  и  вспотевшая  от
волнения; пудра свернулась на щеках, словно подогретое прокисшее молоко),  и
натужно вздохнула, как вздыхают пожилые, привыкшие насиловать  свои  чувства
люди. Ведь, по сути, ее-то