рты, готова была провалиться от  стыда
за свою  бестактность.  Однако  быстро  сообразив,  что  расслабление  может
повернуть их деловые отношения в чисто эмоциональное русло,  Юля  решила  не
извиняться, а только добавила:
   - Чашка кофе с утра еще никому не помешала... Пойдемте.
   На кухне, где не было  уже  ни  следа  от  ночного  пиршества,  а  пустая
корзинка, стоявшая на подоконнике, казалась лишь  приятным  воспоминанием  и
доказательством того, что чудесные фрукты ей не приснились,  Юля  предложила
Марте кофе, печенье и, достав блокнот, приготовилась задавать ей вопросы.
   - Скажите, вы не могли бы вспомнить фамилию человека, которому вы продали
свою дачу?
   - Я ее отлично помню, - немного  оживилась  Марта  и  отхлебнула  горячий
кофе. - Соболев. Герман Соболев. Вы думаете, что он и  есть  тот  парень,  с
которым сбежала Рита?
   - Я пока не знаю... Поэтому мне бы хотелось  выяснить,  Рита  встречалась
когда-нибудь в вашем присутствии  с  Германом,  и  если  да,  то  при  каких
обстоятельствах? И как  вы  вообще  вышли  на  этого  покупателя?  Это  была
выгодная сделка?
   - Подождите, не так быстро... Мы дали объявление  в  несколько  газет,  и
примерно через неделю нам позвонил этот Герман. Он сказал, что  прежде,  чем
говорить о цене, надо бы осмотреть дачу. И мы договорились о встрече.
   - Вы поехали вместе с Ритой?
   - Да, Рита была с нами. У нас нет машины, и мы попросили  Германа,  чтобы
он заехал за нами на своей. С нами поехала и моя мама.
   - И что было дальше?
   - Ничего особенного. Герману понравилось место, мы поговорили и,  немного
уступив в цене, договорились встретиться на следующей неделе, чтобы оформить
продажу. Герман сказал, что постарается сделать так, чтобы мы все это успели
сделать за один день.
   - Вы не спрашивали его, чем он занимается? И вообще кто  он  такой,  этот
Герман?
   - Нет, к сожалению, я ничего о нем не знаю. Но  впечатление  он  произвел
благоприятное, это даже моя мама отметила. Вежливый такой, обходительный.
   - Вы с Ритой не разговаривали потом о нем?
   - Нет. Рита не такая девочка, чтобы обсуждать с нею парней... И почему вы
заинтересовались нашей бывшей дачей и Германом? С  чего  вы  взяли,  что  он
может  быть  каким-то  образом  связан  с  Ритой?..  -  Марта   говорила   с
придыханием, и было заметно, что она взволнована. - Почему вы замолчали?
   - Понимаете, когда вы сказали, что ваша дочь взяла с собой теплые вещи, я
почему-то сразу же подумала о даче. Ведь если бы она, к примеру,  собиралась
пожить некоторое время в квартире своего друга.., то есть, я имею в виду,  в
нормальной квартире, то навряд ли стала бы забирать свои свитеры и куртки. -
И вдруг Юля поняла, что не спросила у Марты самого главного:
   - Скажите, Марта, вы были дружны со своей дочерью?
   Марта подняла на нее глаза и посмотрела так, словно ее спросили о  чем-то
неприличном.
   - Разумеется. Я всегда была в курсе всех ее школьных дел.
   - Но почему только школьных? Ответьте мне, только искренне, если бы  Рита
влюбилась, она бы рассказала вам об этом?
   - Влюбилась? Да вы смеетесь! Она презирала мужчин.
   - Как это.., презирала? С какой стати? Насколько мне  известно,  в  таком
возрасте, в каком находится ваша дочь, девочки судят о мужчинах  в  основном
по своим отцам и по книжкам... У вас был муж. Марта... Они ладили с Ритой?
   -  Миша  был  идеальным  мужем,  и  Риточка  его  обожала.  Но   он   был
исключением...
   - Вы хотите сказать, что после смерти мужа у вас появился другой мужчина,
который оказался...
   - Да что вы себе позволяете?!  -  возмущенно  воскликнула  Марта,  нервно
допивая уже остывший кофе. - Никого у меня не было.
   - Тогда мне непонятно, почему тринадцатилетняя  девочка  может  презирать
мужчин.., и почему она не  могла  влюбиться?  Это  вы  ей  внушали  подобные
мысли?
   - В некоторой степени да. Я  старалась  ее  предостеречь,  ведь  это  так
естественно.
   - Вот мы и подошли к самому главному. Давайте все же представим себе, что
Рита влюбилась. Зная о том, что вы не одобрите ее чувство и  попытаетесь  ей
помешать встречаться с понравившимся мальчиком,  она,  начитавшись  романов,
сбегает из дома. Но куда ей идти, где спрятаться? Мальчик или парень  скорее
всего живет не один, у него семья -  родители,  брат  или  сестра.  Остается
только одно - дача. Но вы ее продали.
   - Вы были на нашей даче?
   - Были.
   - И что?
   - Понимаете... Я потому и начала вас  расспрашивать  о  Германе,  что  мы
нашли его этой ночью мертвым на вашей бывшей даче.
   - Мертвым?
   - Представляете, какое совпадение? Ведь если бы я  не  настояла  на  этой
поездке, которая была, согласитесь, основана лишь на моей интуиции,  его  бы
долго искали. Я не эксперт, но, по-моему,  он  умер  где-то  вчера  вечером,
поскольку Крымов, это мой шеф, был на вашей даче  днем,  но  никого  там  не
застал... Вот и выходит, что Герман появился там вечером и.., умер.
   - Вы говорите, что он умер. То есть вы хотите этим сказать, что  он  умер
естественной смертью?
   - Этого я пока вам точно сказать не могу, причину смерти мы узнаем только
после вскрытия. Но  чисто  внешне  его  смерть  действительно  выглядит  как
естественная.
   - А там.., на даче не было Ритиных вещей?
   - Нет, мы осмотрели все комнаты. Кроме яблок, на полу почти ничего.
   - Мне звонила мама Володи Сотникова  и  говорила  о  вашем  приходе.  Мне
кажется, что его не стоит тревожить. Володя не такой мальчик, чтобы скрывать
что-то от своих родителей. Уверяю вас, если бы он что-то знал, то непременно
рассказал бы в первую очередь  мне.  Он  любит  Риточку,  и  хотя  я  всегда
относилась к этой ЛЮБВИ с иронией, Володя все равно продолжал мне нравиться.
Он все-таки из хорошей семьи, и у него в голове нет дурных мыслей.., я  имею
в виду секс... А что касается Германа, то я просто уверена, что  Рита  здесь
ни при чем...
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Только то, что они  в  принципе  не  были  знакомы.  Вы  хотите  еще  о
чем-нибудь меня спросить?
   - Не могли бы вы позволить мне осмотреть Ритину комнату, скажем,  сегодня
вечером? Только прошу вас ничего там не прибирать, пусть все останется  так,
как было при ней.
   - Как странно и страшно это слышать. Хорошо, приходите сегодня вечером. В
принципе вы сможете прийти к нам в любое время, поскольку мама всегда  дома.
Теперь деньги. - Марта открыла сумочку, достала кошелек, и десять  новеньких
стодолларовых купюр перекочевали в руки Юли.
   - Здесь ровно столько, сколько вы говорили. - Марта  встала  и,  даже  не
глядя на Юлю, молча направилась  к  двери.  Уже  перед  тем,  как  выйти  из
квартиры, вдруг повернулась и сказала:
   - Только, умоляю вас, не задавайте лишних вопросов маме. Она все эти  три
дня сидит в комнате Риты и отказывается есть. Боюсь,  что  после  того,  как
Рита отыщется, мне придется заняться лечением маминых нервов...
   - Хорошо, обещаю вам.
   Ощущение того, что Марта что-то недоговаривает о своей дочери, оставалось
еще долго, и Юля исчеркала несколько страниц толстого  блокнота,  придумывая
разные причины столь странных отношений  дочери  и  матери.  Рита  презирает
мужчин. Скорее всего мать, опасаясь, что ее чадо в силу своей неопытности  и
присущего возрасту романтизма может поддаться  первому  любовному  порыву  и
забеременеть, внушала Рите мысль о том, что все мужчины -  подлецы,  и  тому
подобную чушь. Эта схема должна была защитить  тринадцатилетнюю  девочку  от
каких бы то ни было посягательств на нее  со  стороны  мужчин,  которые  уже
одним своим присутствием должны были вызывать в девочке негативные  чувства,
начиная с брезгливости и кончая элементарным страхом. Но что, если  подобная
схема возымела  обратное  действие,  и  Рита  наперекор  маминым  страшилкам
влюбилась и решила доказать ей, что та не права, что Ритин избранник  вполне
достоин любви и всяческого уважения? Хотя навряд ли Рита, решившись  бежать,
стремилась что-то доказывать кому бы то ни было. Она влюбилась, и  этим  все
сказано. И даже если ее парень негодяй,  о  существовании  которых  чересчур
усердно предупреждала ее мать, то Рита этого все равно  не  заметит  в  силу
своего чувственного ослепления.
   Рассуждая таким образом, Юля на машине добралась до агентства и, увидев в
приемной Надю, первым делом спросила ее о записке:
   - Представляешь, совершенно из головы вылетело. Надеюсь,  что  ты  ее  не
потеряла?
   Надя с улыбочкой протянула Юле тонюсенькую прозрачную папку с вложенной в
нее запиской, а если точнее, то фрагментом исписанного тетрадного  листа.  К
счастью,  отпечаток  грязной  подошвы  находился  не  на  той  стороне,  где
размещался написанный от руки текст, а там, где был записан номер  телефона,
поэтому Юля легко прочитала фрагмент загадочного послания: ".., должно  быть
темно. Везде темно, а здесь почему-то светло, что-то не  в  порядке.  И  где
остальные?.. Где же они?.. Все не так. Г., все не  так.  Их  здесь  нет,  их
нигде нет. Ах!  Что  это,  Г.?  Да  вон,  посмотри!"  Текст  был  написан  с
сокращениями, поэтому Юле пришлось переписать его  на  компьютер  полностью,
чтобы потом вывести через принтер и уже спокойно изучать, ломая  голову  над
тем, кто такой "Г." и кого  это  "здесь  нет".  Вместо  многоточий,  которые
проставила  в  своем  варианте  записки  Юля,  стояли  какие-то   звездочки.
Возможно, это был шифр, но скорее всего какая-нибудь игра.
   - Знаешь, - говорила Надя, наливая Юле кофе и улыбаясь хитрой и довольной
улыбочкой, - по-моему, я где-то это уже слышала.
   - Теперь осталось самое малое - вспомнить.  Займись  номером  телефона  и
заодно отправь записку на экспертизу,  пусть  скажут,  принадлежит  ли  этот
почерк кому-нибудь из Садовниковых. - Юля внимательно посмотрела на  Щукину.
- Надя, ты сегодня так неприлично улыбаешься, что меня все  время  подмывает
спросить, что случилось. Насколько мне известно, ты вчера покинула  рабочее,
хотя и довольно теплое, местечко поздно, после чего поехала домой, так?
   - Так, да только поехала я совсем не домой.  Если  бы  ты  знала,  где  я
сегодня провела ночь, ты бы не приняла из моих рук кофе.
   - Это  еще  что  такое?  Ну  не  на  помойке  же  ты  спала,  свернувшись
клубочком?
   - Хуже. Как говорится, бери ниже. И Юлю осенило.
   - Чайкин? Ты ночевала в морге у Лешки? Ты это серьезно?
   - Ну не то чтобы ночевала, потому что  спать-то  мы  отправились  к  нему
домой, благо, что он живет неподалеку  от  мединститута.  Так  что  отвечай,
подруга, почему ты не передала мне пламенный привет от Чайкина и не сказала,
что он приглашал меня к себе?
   - Но я не думала, что это настолько серьезно.
   Извини. Значит, вместо того, чтобы вскрывать Садовниковых, он вскрывал...
   - Не хами. Он работал, а я смотрела.  Нужно  же  мне  было  как-то  убить
время.  Дома-то  меня  давно  никто  не  ждет,  а   так   хоть   развлечение
какое-никакое.
   - И давно ты с ним знакома?
   - Года три, не больше. Мы встречались довольно часто  в  одной  компании.
Хотя Чайкин, конечно, волк-одиночка. Думаю, что это работа наложила на  него
такой  отпечаток.  Согласись,  что  не  каждая  женщина  согласится  жить  с
человеком, от которого постоянно пахнет трупами.
   - А как ты отнеслась к этому запаху? - Юля хотя и  понимала,  что  задает
довольно интимный вопрос, все равно не могла остановиться.
   - Я когда-нибудь  тебе  расскажу,  каким  образом  я  приводила  Лешку  в
порядок, прежде чем лечь с ним в постель. А сейчас подготовься - шеф идет.
   Юля обернулась и увидела стоящего на крыльце Крымова.  Казалось,  что  он
кого-то поджидает.
   - Надо же, и как ты его увидела? У тебя что, глаза на затылке?
   - Нет, просто я хороший секретарь, который узнает машину своего  шефа  по
звуку мотора.
   - Понятно. - Юля инстинктивно  повернулась  к  зеркалу,  чтобы  поправить
прическу. Затем судорожным движением полезла в карман за помадой. -  Слушай,
я тебе не успела рассказать самого  главного.  Вчера  мы  с  Крымовым  ночью
ездили на бывшую дачу Бассов и нашли там труп Германа Соболева. Но об этом я
расскажу тебе чуть позже. А сейчас мне  нужны  результаты  экспертизы.  Если
Крымов начнет жадничать и не даст денег экспертам,  хотя  прошел  уже  целый
месяц с того дня, как мы выплачивали им зарплату, скажешь мне, и  я  заплачу
свои.
   - Да ты с ума сошла!
   В эту минуту в приемную широким шагом вошел Крымов. Он был мрачнее  тучи.
Даже его прекрасные голубые глаза потемнели и теперь смотрели  поверх  голов
сотрудниц.
   - Салют! - проронил он, обводя тяжелым взглядом  приемную.  -  Кто  здесь
сошел с ума? - Видимо, он услышал последнюю,  сорвавшуюся  с  языка  Щукиной
фразу, обращенную к Земцовой.
   - Никто. Я привезла деньги от Марты Басе, - сказала Юля, делая  вид,  что
ее не интересует плохое настроение шефа. - Тебе отдать или Наде?
   - Наде. Новостей нет?
   - Надя съездит за результатами экспертизы, тогда можно будет сдвинуться с
места по делу Садовниковых.
   Крымов хмыкнул и скрылся в своем кабинете. Но уже и это  обрадовало  Юлю.
Все же лучше, чем выслушивать нытье шефа по поводу нехватки денег  и  гордые
заявления об отсутствии альтруизма в его характере.
   - Надя, а ты не знаешь, когда вернется Шубин?
   - Сегодня к вечеру. Что, соскучилась?
   - Думаю, что он поддержит меня в деле Садовниковых. А сейчас  я  поеду  к
Канабеевой, это еще одна подруга Лоры, после этого навещу Арсиньевича, хотя,
чует мое сердце, уж он-то  ничего  интересного  мне  о  своем  директоре  не
расскажет. Ему чем мутнее водичка, тем спокойнее для него. Больше того,  мне
кажется, что он замешан в этом убийстве.
   - Ты все-таки не допускаешь мысли о самоубийстве?
   - Нет.
   Зазвонил телефон. Надя сняла трубку.
   - Тебя, - сказала она удивленно и протянула ее Юле.
   - Слушаю. - Юля и без того чувствовала, кто звонит.
   - Доброе утро, Юлия.
   - Доброе утро, Павел Андреевич. Спасибо за персики.
   - Ты, наверно, как всегда, занята? "И все же, что бы ни говорил Крымов, у
Ломова очень приятный мужественный голос..."
   Она почувствовала это кожей, всем своим существом. Она  представила  себе
"горбуна из Нотр-Дама" и усмехнулась  получившейся  картинке.  В  постели  с
горбуном. Говорят, что мужчины  с  физическими  изъянами  компенсируют  свою
ущербность  искусством  любви.  Что  проку  от  красавца  Крымова,   который
принадлежит всем женщинам без разбору? Быть может, лучше принадлежать уроду,
но страстному, необузданному?..
   - Занята, - она старалась говорить нейтральным  тоном,  чтобы  не  выдать
охватившего ее физического волнения.
   - Я бы хотел увидеть  тебя,  встретиться  с  тобой.  Он  так  естественно
перешел на "ты", что Юля даже не сразу это заметила. Она молчала и не знала,
что ответить.
   - Ты молчишь, потому что не знаешь, что сказать. Я понимаю, ты  сейчас  в
приемной, рядом стоит  секретарша  и  подслушивает  наш  с  тобой  разговор.
Передай ей от меня привет.
   - Хорошо. - Юля бросила на Щукину извиняющийся взгляд и  пожала  плечами,
продолжая прижимать к уху трубку.
   - Ты знаешь небольшой частный ресторан "Клест" на  углу  Бахметьевской  и
Ильинской?
   - Конечно знаю.
   - Я буду ждать тебя там в семь часов, тебя это устроит?
   - А вам можно будет  перезвонить,  если  меня,  к  примеру,  не  будет  в
городе?
   - Разумеется. Надеюсь, у тебя еще сохранился мой вчерашний номер?
   Юля запомнила его наизусть.
   - Тебе неудобно говорить? Я понимаю. Тогда  до  встречи.  Подожди.  Я  же
знаю, о чем ты хочешь спросить меня: форма одежды? - Он хрипловато хохотнул:
   - Форма одежды - караульная!
   Теперь  уже  засмеялась  Юля.  Она  поняла,   что   может   одеться   как
заблагорассудится.
   - Целую тебя, милая, - и он отключился.
   - Тебя можно поздравить? Вы, кажется, договорились о встрече?
   - Только не торопись докладывать  об  этом  Крымову,  тем  более  что  он
сегодня не в духах.
 
*** 
 
   Соня Канабеева была похожа на мужчину. Она курила, сидя на низком, обитом
розовым бархатом пуфе, и  меланхолично  покачивала  носком  домашней  туфли,
расшитой цветным шелком. На  ней  были  черные  широкие  блестящие  атласные
брюки, желтый парчовый  жакет.  Это  была  эстетствующая  лесбиянка  с  ярко
выраженными внешними признаками, начиная от  короткой  стрижки  и  бледного,
"мужского" макияжа и кончая низким грубым голосом.
   Соня уже знала о смерти Лоры Садовниковой и разговаривала с  Юлей  как  с
человеком, явно подозревающим ее в убийстве подруги.
   - Мне не было причины убивать их, - заявила она в самом начале разговора,
чем буквально шокировала Юлю. - Но то, что  это  самоубийство,  -  сразу  же
предлагаю вам выкинуть из головы.
   У нее и походка-то была мужская, и курила  она  трубку,  набитую  крепким
голландским  табаком,  запах  которого  Юля  знала  еще  со  времен   своего
неудавшегося замужества Такой же сорт табака курил Земцов - Я  не  собираюсь
вас ни в чем обвинять. -  Юля  осматривала  забитую  антиквариатом  огромную
комнату и пыталась понять, чем дышит хозяйка и чем занимается,  кроме  того,
что курит. Казалось, что ничем. Разве что книги читает В основном  классику:
Набокова, Агеева, Саган, Мердок. - Понимаете, вчера  в  разговоре  с  вашими
приятельницами мне показалось, что они от меня что-то утаивают.  Я  уверена,
что кто-то из них уже позвонил вам и рассказал о том, что муж Лоры  приходил
к нам в агентство с просьбой выследить Лору с любовником.
   - Это полный бред! У нее не было никакого любовника, и  вообще,  как  мне
кажется, Лора была фригидной женщиной. Она не  любила  рассуждать  о  сексе,
хотя довольно спокойно относилась к моим ухаживаниям. Я думаю, что это минус
прежде всего мне как активному партнеру.  Она  воспринимала  мои  объятия  и
поцелуи чисто по-дружески и не трепетала, когда я обхватывала ее за талию. А
как Лора была сложена! Я не уверена, что смогу  прийти  на  похороны,  я  не
хочу, чтобы в моей памяти Лора  оставалась  мертвой.  У  меня  есть  великое
множество ее фотографий, и я буду жить ими.
   - Вы.., любили Лору? - Юля и сама испугалась такого смелого вопроса.
   - Да, ее все любили. Ее просто невозможно было не любить.
   - А вы  не  знаете,  она  не  собиралась  в  ближайшем  будущем  полететь
куда-нибудь на самолете? Или, может, кто-то должен был прилететь к ней? Дело
в том, что Сергей Садовников обнаружил в мусорном ведре обрывки авиабилетов.
   - Да пусть он подавится  этими  авиабилетами!  -  вдруг  закричала  Соня,
поднимаясь с пуфа, и, размахивая руками,  принялась  ходить  взад-вперед  по
комнате, чуть ли не сбивая какие-то вазы и статуэтки. В принципе ее  высокая
худощавая фигура в черно-желтом сверкающем одеянии прекрасно гармонировала с
обстановкой комнаты и воспринималась как ее составная  часть.  Бледное  лицо
Сони в обрамлении коротко подстриженных черных волос пошло красными пятнами.
Она сильно нервничала, и, когда вдыхала в  себя  дым,  щеки  ее,  как  будто
сделанные из тонкого розоватого пергамента,  втягивались,  проваливаясь  под
скулами, сильно меняя при этом лицо. - Это  Лоре  надо  было  рыться  в  его
карманах или том же мусорном ведре, уж она бы собрала богатый  урожай,  черт
меня подери!
   - Я не совсем понимаю.
   - Еще бы. Этого никто не понимал, но такова жизнь. Иметь  такую  женщину,
как Лора, и изменять ей со всеми подряд - вы меня извините.
   - Садовников изменял жене?
   - Как черт. Если бы я была иначе сориентирована, он бы и меня  затащил  в
постель. И не сказать чтобы ему это нужно было  чисто  физически.  Я  как-то
говорила с ним на эту тему. Все дело в антураже. Ему нравилось окружать себя
красивыми, оригинальными девушками и женщинами и заниматься с  ними  любовью
Думаю, что истоки этого неистребимого желания ОБЛАДАТЬ следует искать в  его
детстве. Он мне признался как-то, что, когда ему было около тринадцати  лет,
его почти изнасиловала взрослая женщина. Она была  очень  красива  и  знала,
ч