подъезде, вечером возле дома, когда вокруг ни души,  -  и  требовал  от  нее
откупного. То есть денег или то, что можно продать, чтобы выручить деньги. И
девочка приносила ему мамины украшения, словом, все самое ценное, что было в
семье.
   Отца у них нет, поэтому  просить  защиты  ей  было  не  у  кого.  А  мать
постоянно болела и подолгу лежала  в  больнице.  И  вдруг  -  эта  недорогая
поездка в Москву.
   Мама сама настояла, чтобы дочка  поехала  и  немного  развеялась.  И  она
поехала.
   - Как зовут девочку? Я ее знаю?
   - Вера Корнетова...
   - Вера? Я помню ее, такая высокая, тоненькая, с большими темными глазами.
И что же?..
   - Проводница вагона, в котором ехал класс, заглянув в одно купе, где были
как раз ваш Вадик и парень,  по  описанию  похожий  на  Олеференко,  увидела
следующую картину... Девочка - а это была Вера Корнетова - стояла на коленях
перед Вадимом, и сами понимаете, что он ей делал, в то время как  Олеференко
держал ее за волосы... Девочка потеряла сознание после того, как проводница,
увидев эту картину, закричала, обозвала парней самыми последними словами  и,
конечно же, кинулась к классной руководительнице, едущей в другом купе... Но
развития эта история, как ни странно,  не  получила.  Ларчикова  постаралась
замять этот инцидент. Никто не был наказан. А Вера после этой поездки  стала
реже появляться в школе. У них в  классе  есть  еще  одна  девочка  -  Жанна
Сенина. От нее я узнала, что было потом. Вадик не отступался от  задуманного
и. несколько месяцев, вплоть до  апреля,  терроризировал  Веру,  звонил  ей,
говорил разные мерзости, а потом,  в  присутствии  как  раз  Жанны  Сениной,
сказал ей, что если она не придет пятого апреля в  кабинет  географии  и  не
отдастся ему, то они ее вместе с Олеференко и Горкиным затащат в  посадки  и
сделают с ней то же самое, что  и  с  интернатской  девчонкой...  И  они  бы
сделали это, тем более что ваш сын,  не  имея  ни  прав,  ни  паспорта,  уже
спокойно разъезжал на отцовской машине... И тогда Жанна Сенина,  девочка,  о
которой все в школе отзываются как о самой жестокой и распущенной в  классе,
вдруг пожалела Веру и написала записки Голубевой и Драницыной, в которых  от
имени Льдова приглашала их в тот же вечер в кабинет географии. Она  даже  не
стремилась подделать почерк, а написала  печатными  буквами  на  авось.  Она
понимала, что Вера придет из страха перед будущим, перед  перспективой  быть
изнасилованной сразу тремя одноклассниками. И она пришла,  но  только  не  в
пять, а на полчаса позже. Почти одновременно с Голубевой. Потому что  раньше
всех пришла Оля Драницына.  Они  целовались  с  Вадиком,  когда  их  увидела
Голубева.  Она  разрыдалась  и  выбежала  из  класса...  Оля,  рассмеявшись,
сказала, что она все поняла, что Льдов разыграл их,  и  ушла,  договорившись
встретиться с ним на следующий день на квартире Иоффе...
   - И обо всем этом знала Жанна?
   - Да, представьте! А потом, дождавшись, когда девочки  уйдут,  в  кабинет
вошла Вера... Ваш сын курил возле открытого окна и разговаривал с  нею  даже
не поворачивая  головы.  Жанна  Сенина,  которая  подсматривала  за  ними  в
замочную скважину и которая, как она мне призналась, была готова  вступиться
за Веру, глазам своим не поверила, когда Вера достала из пакета, из обычного
полиэтиленового  цветного  пакета,  топор  и,  продолжая   разговаривать   с
Вадимом...
   - Подождите...  Вы  соображаете,  что  говорите?!  Вера?!  Это  она?..  -
Вероника дрожащей рукой достала из сумочки пачку сигарет,  извлекла  одну  и
закурила в сильнейшем волнении.
   - Да. Он приказал ей запереться на швабру (что она, кстати, и сделала)  и
начать раздеваться. А Вера, ухватившись за топор обеими  тоненькими  руками,
подняла его над своей головой и опустила... Жанна не могла отойти от двери -
она словно приросла лбом к скважине... ОНА  ВСЕ  ВИДЕЛА.  Потом  Вера  взяла
тряпку, которой стирают с доски мел, протерла топор и выбросила его из окна,
предварительно высунувшись и убедившись, что там, на газоне, никого нет... Я
спросила Жанну, какое же у Веры при этом было лицо, и  знаете  что  она  мне
ответила?
   Вероника сидела, опустив голову и прикрыв ладонью глаза.
   - Она сказала, что у Веры НЕ БЫЛО ЛИЦА. Там был только "белый страх".
   Она так и сказала... Жанна Сенина... Потом она убежала, чтобы Вера ее  не
увидела, а сама Корнетова вышла из класса и пошла домой. В тот же самый день
они с матерью уехали в деревню, к родственникам. Насовсем. Я принесла список
тех, кто заходил в тот день  в  столярку...  Видите:  "Корнетова  пришла  за
скалкой"... Мальчики на "трудах" вытачивали на станках скалки. Преподаватель
не заметил, что она взяла еще и топор... Конечно, никто не обратил  внимания
на... девочку...
   - А Голубева? Значит, это не  она  была  свидетельницей?  Значит,  ее  не
убили?
   - Нет, она не хотела отравиться до смерти, хотела просто попугать Льдова,
чтобы он обратил на нее внимание,  но  не  рассчитала...  И  это  мне  тоже,
представьте, сказала Жанна Сенина.  А  она  слышала  это  от  самой  Наташи,
которая просила ее раздобыть немного димедрола или другого  снотворного.  Вы
можете мне, конечно, не поверить. Но я... я была у Корнетовых, ездила к  ним
в деревню...
   Юля побывала там вместе с Харыбиным и разговаривала с матерью  Веры.  Они
представились социальными педагогами, прибывшими из  областного  центра  для
составления списка малообеспеченных детей. Говорили ни о чем и  обо  всем...
Юля спросила, как учится Вера в новой школе, и услышала: "Отличница". А ведь
когда она подъезжала к дому Корнетовых, то, представляя себе разговор  с  ее
матерью, больше всего  боялась  услышать,  что  Веры  больше  нет,  что  она
умерла... Или кричит по ночам.
   - Ну и как там она? - спросила Вероника, закуривая следующую сигарету.
   - Жизнь продолжается... Теперь, когда вы все знаете,  сами  решайте,  что
делать...
   - А что Пермитин, - Льдова неожиданно отошла от темы, - этот убийца?
   Его схватили?
   - Нет... Он сбежал... Объявлен в розыск. Юля вспомнила,  как  нервничала,
когда люди Корнилова вместе с прибывшим  подкреплением  прочесывали  посадки
вдоль трассы, ведущей из аэропорта в город,  чтобы  найти  могилу  настоящих
Пермитиных, и как вздохнула облегченно, когда захоронение было найдено:  она
оказалась права. Ее  версия,  над  которой  она  работала  беспрестанно,  не
посвящая в нее (из-за кажущейся абсурдности!) НИКОГО, оказалась  единственно
верной. Никто не знал, сколько труда она положила  на  то,  чтобы  разыскать
газеты с упоминанием поселка Дражный. И если  бы  не  Соболев,  который  так
поддержал ее и помог конкретными делами, причем не задавая лишних  вопросов,
навряд ли ей удалось бы собрать столько материала  для  обвинения  Ирганова.
Ведь только узнав об украденных самородках, она начала строить свою версию.
   - Но его все равно найдут... - Юля не могла сказать правду.
   Ирганов был схвачен в аэропорту Домодедово спустя три дня после того, как
с помощью Харыбина и Корнилова было возбуждено уголовное дело против "гр.
   Пермитина М. Я.". Возможно, Бурмистров так и вставлял бы палки в  колеса,
тормозя следствие и пытаясь отвести подозрения от "Пермитина",  и  без  того
принесшего ему великое множество хлопот, если бы  не  приехавшая  из  Москвы
столичная группа следователей, занимающихся делом чеченской террористической
группировки, на которую работал и Ирганов. Под таким нажимом не  выдержал  и
могущественный покровитель преступника (лицо, судя по  степени  давления  на
высшие чины областного УВД, второе или третье после губернатора) -  ловушка,
дверцу которой долгое время держали открытой, наконец захлопнулась...
   Юля не рассказала Веронике о поимке Ирганова,  поскольку  эта  информация
держалась в секрете и в интересах следствия не подлежала разглашению.
   - А как Оля Драницына?
   - Поправляется.
   - Охрану сняли? Или ее не снимут, пока не схватят Пермитина?
   - Нет, не сняли... - Лгать было трудно, тем более что  Вероника  смотрела
прямо в глаза. И вдруг:
   - Как она учится? - Льдова подняла на Юлю мокрые от слез глаза и прикрыла
ладонью дрожащие губы. - Как учится эта... Вера Корнетова?
   - Отличница.
   - Ну и слава богу... Закрываем дело. Это все, что мне хотелось узнать.
   И не трогайте девочку. Это возможно?
   - Как скажете... - прошептала Юля.
 
*** 
 
   Поезд увозил Юлю в Москву, к маме. Вот и еще одно расследование позади.
   Позади, как вся ее прошлая жизнь, полная переживаний, непонятных чувств и
бесчисленных вопросов. Она даже не осталась на свадьбу Крымова - не  смогла.
И с Харыбиным не попрощалась как следует - тоже смелости не хватило.  Только
Шубин, милый Шубин проводил ее на вокзал и посадил на поезд. Он был удивлен,
когда узнал, что она никому не сообщила точную дату своего отъезда.
   - Как ты могла? - только и спросил он.
   - Не люблю прощания-расставания. Я  так  устала  от  всего,  что  хочется
побыть одной. Ты не обижайся... - Она поцеловала его в губы, как раньше.
   Теперь, когда поезд должен был вот-вот тронуться, она позволила себе это.
Она целовала Шубина, ласкала его, как если бы еще любила.  Но  это  была  не
любовь, а нечто другое, но тоже большое и настоящее. Она благодарила его  за
его любовь, за преданность и понимание.
   Поезд тронулся - Игорь едва успел спрыгнуть на перрон.
   Юля  разрыдалась,  глядя  на  него,  бегущего  за  поездом,  за  нею,  за
ускользающим счастьем...
   Немного успокоившись, она вдруг поняла, что в  купе  совсем  одна  -  без
соседей. Это было как подарок.
   Она села, достала из сумочки пудреницу и посмотрела на себя в  зеркальце.
Черные потеки туши под глазами, распухший нос и размазанная помада... Да,  в
таком виде можно обниматься только с мамой. В купе постучали.
   - Войдите.
   Она даже не посмотрела, кто  вошел,  а  машинально  протянула  деньги  за
постель и билеты.  На  пальце  ее  под  лучами  солнца  сверкнуло  кольцо  с
бриллиантом, то самое, которое Харыбин ей подарил еще там, в  Петрозаводске,
и которое она, конечно же, не выбросила-в канализационную  решетку  полетела
лишь красная сафьяновая коробочка... Она улыбнулась, вспомнив выражение  его
лица...
   - Значит, так, - неожиданно услышала она  и,  резко  повернув  голову  на
знакомый голос, не поверила своим глазам: с  Харыбина  градом  катился  пот,
рубашка на груди и под мышками потемнела, -  у  меня  мало  времени.  Сейчас
будет переезд, за ним станция Анисовка, где поезд остановится всего на  одну
минуту и только для нас, ты все поняла? Где твои чемоданы? Пошли  к  выходу,
проводницу я уже предупредил... Через два часа самолет в Москву. Я  тебе  по
дороге все объясню... - И вдруг, повернув ее к себе и внимательно  посмотрев
в ее глаза, спросил:
   - Ты плакала?
   Но она так и не смогла ему ничего ответить:  откуда-то  издалека  до  нее
донеслись  выворачивающие  душу  звуки  марша  Мендельсона,  и  она  УВИДЕЛА
замутненную  картинку  -  проплывающую  в  замедленном  движении   свадебную
процессию с сонмищем расплывчатых лиц  и  белым  облаком  вместо  невесты  и
Крымо-ва в черном костюме и почему-то черных перчатках... Он  что-то  кричал
сквозь стук колес, звал кого-то... И вдруг совсем близко,  опаляя  ее  своим
горячим дыханием, прошептал возле самого уха: "Привет, Земцова. Я чуть с ума
не сошел..." И звуки искаженного синкопами марша, стук колес, биение  сердец
и его, Крымова, грустные глаза... полные слез.



   Анна ДАНИЛОВА 
   КРЫЛЬЯ СТРАХА 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
 
Анонс 
 
   Первое дело частного  детектива  Юли  Земцовой  едва  не  стало  для  нее
последним. Расследуя убийств бизнесмена  и  его  жены  и  пробираясь  сквозь
паутину  фальшивых  улик.  Юля  обнаруживает  связь  между   этим   страшным
преступлением и бесследным исчезновением тринадцатилетних  девочек  -  жертв
маньяка, ее безжалостного и, казалось  бы,  неуловимого  противника  в  этой
смертельной игре...
 
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 
 
Глава 1 
 
   Он сказал, что она стала громко кричать. Она раздражала его своим  криком
и воплями, и тогда он не выдержал. Да, он так и сказал, что, если бы она  не
кричала, он бы, возможно, и не убил ее и что нож оказался  в  подвале  якобы
случайно, такой большущий охотничий нож, с каким ходят на медведя.  А  когда
Юля спросила его, почему же на теле девочки обнаружили семь глубоких ножевых
ран, хотя для того, чтобы заставить ее замолчать, достаточно было  бы  всего
одной, он ответил, что после первого удара ему все стало  безразлично  и  он
вонзал нож во все мягкие участки тела, пока не понял, что девочка мертва.  И
тогда он снова сделал это. Словно ему было все равно, жива она или нет. Ведь
тело-то было еще теплым.
   Девочку нашли под трубой в подвале, засунутой головой вниз так, что всем,
кто видел труп, казалось невероятным, как это  вообще  можно  было  вот  так
зверски втиснуть это хрупкое тельце в узкую  щель  между  горячей  трубой  и
ледяным цементным полом, да еще при этом  согнуть  ноги  жертвы  в  коленях,
приподняв нижнюю часть туловища. Сколько же  силы  понадобилось  для  этого.
Зрелище было не для слабонервных. Особенно жутко смотрелись тонкие белые,  в
разодранных колготках бедра девочки, залитые кровью.
   А Зименкова, убийцу, поймали в считанные минуты, когда  он  выбирался  из
подвала. Все-таки девочка кричала не напрасно.
 
*** 
 
   Юля снова проснулась ночью и села на  постели,  чувствуя,  как  громко  и
часто стучит сердце и как невыносимо тяжело дышать. Крымов порекомендовал ей
больше работать над собой. Легко сказать. Но что делать, если каждую ночь  у
нее  перед  глазами  возникает  окровавленный  труп  тринадцатилетней   Саши
Ласкиной, изнасилованной и убитой  в  подвале  собственного  дома,  девочки,
которая знала наизусть всего "Маленького Принца" Экзюпери и  написала  своим
детским почерком тридцать девять стихотворений о любви?..
   Юля встала, зажгла свет в спальне и некоторое время потерянно сидела,  не
зная, что делать.
   Крымов сказал, чтобы она звонила ему хоть в три часа ночи, если ее  снова
станут мучить кошмары, но сейчас-то было уже около четырех утра. Звонить или
нет?
 
*** 
 
   Юлия Земцова проработала в коллегии адвокатов всего один  год,  когда  ей
подсунули это бесплатное дело Зименкова. И как ни настраивалась она, как  ни
пыталась, пока ехала на Садовую осматривать  труп,  представить  себе  место
преступления, увиденное потрясло ее. В подвале было много мужчин  с  хмурыми
лицами - следователи прокуратуры, инспектора уголовного  розыска,  эксперты.
Она так и не вспомнила, кто же  именно  ей  позвонил  и  сказал,  чтобы  она
приехала на место. Ей совершенно ни к чему было  смотреть,  как  вытаскивают
Сашу Ласкину из-под трубы, сдирая кожу с лица  и  груди.  Ей  бы  хватило  и
фотографий. Что касается Зименкова, то, глядя на него,  Юля  никогда  бы  не
подумала,  что  видит  перед  собой  убийцу.  Тонкое,  интеллигентное  лицо,
спокойный взгляд, развитая речь. Подготавливаясь к  защите  этого  мерзавца,
она с каждой минутой все больше и больше убеждалась в том, что  никакой  она
не адвокат и что никогда не сможет  защищать  таких  вот  подонков,  что  ее
женская сущность и непрофессионализм,  помноженные  На  отсутствие  опыта  и
чрезмерную эмоциональность, рано или поздно вынудят ее уйти  из  адвокатуры.
Так  оно  и  вышло.  После  суда  над  Зименковым,  а  суд  этот   постоянно
откладывался и в общей сложности растянулся на восемь месяцев, она,  покинув
зал заседаний, вышла на улицу, глотнула свежего воздуха и чуть  не  потеряла
сознание. И хотя на улице была весна и солнце щедро заливало  распускающиеся
деревья и кусты, а над головой раскинулось нежно-голубое апрельское небо,  в
ее ушах все еще продолжали звучать полные боли и горечи слова родителей Саши
Ласкиной, проклинающих ее, Юлию Земцову,  адвоката,  ЗАЩИЩАЮЩЕГО  убийцу  их
дочери. И что самое удивительное - Юля так и не поняла,  как  это  вышло,  -
Зименкову дали всего двенадцать лет. А ведь могли дать пожизненное, а  то  и
смертную казнь. Она защищала его, абстрагировавшись от ужаса содеянного  им,
просто как человека  с  ослабленной  психикой.  Но  мыслимо  ли  это:  всего
двенадцать лет?! Причем  явно  без  какой-либо  взятки  судье,  поскольку  у
безработного Зименкова денег не было,  а  из  близких  у  него  -  только  м
ать-пенсионерка. Неужели Юлия сумела убедить судью в том, что, Саша  Ласкина
оказалась в подвале не случайно, что, несмотря  на  то  что  она  была,  как
показала экспертиза, девственницей, она вела активную  сексуальную  жизнь  и
доказательством тому могли послужить показания ее одноклассниц. Кроме  того,
Саша явно спровоцировала Зименкова, поскольку была с ним знакома уже  больше
двух недель и всячески его унижала, удерживая на опасном расстоянии.
   Правильно ли поступила Юля, показав на процессе  обратную  сторону  жизни
внешне скромной девочки? Кто от этого выиграл? Зименков? В день похорон Саши
Ласкиной в камере, где он ожидал суда, ему отбили половые органы  и  сломали
челюсть. "Неизвестно кто". А спустя месяц после  суда  его  нашли  в  камере
мертвым. Вот и разберись, где настоящая справедливость,  а  где  -  лишь  на
бумаге.
 
*** 
 
   - Крымов, это я, - все-таки не выдержала она и позвонила.
   - Кошмары?
   - Кошмары.
   - Да я тоже не сплю, - услышала Юля и сразу же пожалела о звонке:  Крымов
был не  один.  Очевидно,  его  очередная  подружка  должна  вернуться  домой
пораньше, и поэтому сейчас, прыгая на одной ноге, пытается попасть другой  в
трусики. Юля так явственно себе это представила, что физически,  всем  телом
ощутила исходившую от голоса Крымова прохладу.
   - Ты извини, что я позвонила.
   - Я ОДИН. Так что можешь не торопиться бросать трубку. Ты  мне  прекращай
раскисать и приходи в агентство вовремя. Постарайся еще часика два  поспать,
а потом прими холодный душ, позавтракай и приезжай. Короче, не расслабляйся.
   - У нас новое  дело?  -  немного  оживилась  она.  Детективное  агентство
Крымова, бывшего следователя прокуратуры, которое он организовал  вместе  со
своим другом Шубиным, бывшим инспектором уголовного розыска, стало для  Юлии
за последние полгода  местом,  где  она  проводила  большую  часть  времени,
стараясь найти применение своим силам и попробовать  себя  в  роли  частного
детектива. И хотя пока ей поручали только самую черную и подчас  бесполезную
работу,  состоящую  в  том,  чтобы  опросить,  к   примеру,   всех   жильцов
многоквартирного дома на предмет выяснения личности  по  фотографии,  или  в
слежке за каким-нибудь неверным мужем или женой,  чисто  психологически  она
чувствовала себя на новом месте много комфортнее, чем когда была  адвокатом.
И это при том, что Юля променяла пребывание в  уютном  кабинете  юридической
консультации на тяжелый физический труд с выматывающей многочасовой  ходьбой
по городу или простаиванием на одном месте в жару и холод, дождь и ветер.
   Дел было мало, а уж интересных - тем более, но рядом были Крымов, Шубин и
Надя Щукина - люди, которые после психологической травмы, связанной с  делом
Зименкова, помогли Юле немного забыться и поверить в свои силы.
   - Я взял тебя не чай заваривать - у нас этим занимается Щукина, - а  дело
делать, - говорил ей всегда Крымов, когда чувствовал, что Юля вновь  впадает
в апатию и начинает курить одну сигарету за другой. - Спину держи  прямо,  с
людьми говори повелительным тоном и старайся побольше находиться на солнце -
помогает.
   И Юля старалась делать все так, как советовал Крымов. Первые  три  месяца
особенно.  Она  почти  не  смотрела  в  его  сторону,  а   только   слушала.
Тридцатипятилетний Женя Крымов был голубоглазым брюнетом, бабником и  вообще
уверенным в себе,  сильным  человеком,  словом,  являлся  полным  контрастом
светловолосой и черноглазой двадцатишестилетней  закомплексованной  донельзя
Юле Земцовой и уже этим "давил" на нее,