изошло  между  ними  в  их  последнюю
встречу. Она уже открыла было рот,  чтобы  сказать,  что  вряд  ли  подобную
близость можно назвать счастьем, но вовремя опомнилась и, чтобы  не  обидеть
Ломова, промолчала. А ведь она не забыла о кладбище, о том, что ей  пришлось
пережить,  наблюдая  полное  бессилие  Павла  Андреевича,  и,   наконец,   о
предложении Ломова заниматься сексом с другим мужчиной в его присутствии.
 
Глава 20 
 
   Всю ночь Юля проспала одна на  широкой  кровати,  а  утром,  проснувшись,
поняла, что видит эту спальню в последний раз. Ломов - увлечение, не больше.
А потому с ним необходимо немедленно расстаться, пока они не стали  врагами.
Мужчины - самолюбивые звери, с ними нельзя  вести  себя  резко.  Особенно  с
Ломовым.
   Она встала, подошла, обнаженная, к окну и взглянула на улицу. Шел  дождь.
Глубокая осень. Глубокая печаль.
   Она помнила, как Ломов раздевал ее, как разбинтовывал  плечо,  осматривал
рану, а потом смазывал ее целебным  бальзамом  и  вновь  бинтовал,  шепча  в
каком-то неописуемом восторге совершенно бредовые молитвы. Он  был  восхищен
ею. Он был влюблен в нее. Он страдал. Он так и не смог овладеть ею.
   Плечо не болело. Юля нашла свою одежду на кресле, оделась и  поняла,  что
не готова к встрече с Ломовым. Она не знала,  о  чем  с  ним  говорить,  что
обещать, о чем договариваться. Он захочет ее увидеть снова, но с нее хватит.
   Решение  бежать   из   этого   дома   пришло   само.   Охотничий   домик,
нафаршированный  чучелами  животных,  шкурами  убитых  зверей,   ружьями   и
кинжалами, меньше всего напоминал ей тюрьму,  в  нем  имелись  открывающиеся
окна и двери... Пройти к выходу, минуя комнату, где  спал  Павел  Андреевич,
было невозможно, оставалось одно - выбраться из спальни через окно.
   Юля долго открывала его, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящего в
соседней комнате хозяина. Наконец это удалось, и в лицо ей хлынул влажный  и
холодный воздух, настоянный на ароматах умирающего осеннего леса...
   Юля достала блокнот и, черкнув несколько строк, вырвала листок и оставила
его на видном месте,  после  чего  с  необычайной  легкостью  взобралась  на
подоконник и, придерживая полы длинного пальто, спрыгнула на мягкую  влажную
землю... На ее счастье, окно спальни выходило на лесную  дорогу,  тогда  как
окна других комнат были обращены в сад... Ей повезло, она даже не подвернула
ногу.
   До основной трассы было километра три. От утренней тишины ломило в  ушах.
Удаляясь от охотничьего домика, Юля лихорадочно  соображала,  как  же  могло
случиться, что Ломов  живет  здесь,  почти  в  лесу,  совершенно  один,  без
соседей. Кто проводил сюда  воду,  газ,  тянул  телефонный  и  электрические
кабели? И почему он выбрал именно это место? И  только  отойдя  примерно  на
километр и поднявшись на пригорок, она поняла, что более  живописного  места
во всем пригороде, пожалуй, не сыщешь. Хвойный лес, переходящий в  березовую
рощу, небольшое озеро, отдаленность от трассы... Это  было  идеальное  место
для охоты и отдыха.
   Она остановила первую попавшуюся машину  и  попросила  подбросить  ее  до
города. Водитель, шестидесятилетний,  скромно  одетый  мужчина,  угостил  ее
мятными конфетами.
   - Что, характерами не сошлись?
   - Не поняла... О чем это вы?
   - С губой-то что?
   Она приподнялась и посмотрелась в зеркальце. И ей стало нехорошо. Верхняя
губа распухла и покрылась коричневой  коркой  запекшейся  крови,  словно  ее
прокусили... Юля провела по ней языком и ничего не почувствовала, как  после
анестезии. Что же он с ней такого сделал? Она ничего подобного  не  помнила.
После попытки овладеть ею Ломов нежно, как ей показалось,  поцеловал  ее  и,
пожелав спокойной ночи, ушел спать в соседнюю  комнату.  Неужели  он  что-то
сделал, чтобы она потеряла сознание, отключилась и он мог  вытворять  с  нею
все, что угодно?...
   Юля достала из сумочки пудреницу и, глядя в встроенное в  нее  зеркальце,
оттянула вниз ворот свитера. От страха у нее засосало под ложечкой.  На  шее
темнели иссиня-бордовые кровоподтеки. Она провела  по  ним  рукой  -  полное
онемение. Что он сделал с ней? И почему она ничего не ощущает?  Кажется,  он
давал ей выпить какой-то целебный чай, который должен был  снять  боль...  И
чай действительно снял боль, Юля напрочь забыла о раненом плече, и ее  сразу
же потянуло в сон.
   "Негодяй, мерзавец!"
   Она достала сотовый телефон и позвонила на квартиру  Крымову.  Но  он  не
брал трубку. После этого позвонила домой Щукиной. Ее тоже не было  дома.  Не
брала трубку и Полина.
   - Скажите, наш город не посыпали дустом?  -  спросила  Юля,  обращаясь  к
водителю.
   - Что? Дустом? Почему дустом?
   - Да потому что все вымерли, как тараканы...
   - У тебя деньги-то есть?
   Он, этот обычный трудяга-водитель, который наверняка возвращался со своей
дачи, чтобы успеть утром на работу, уже обращался к ней на "ты". И это после
того, как увидел ее разбитую или искусанную губу. Он  принял  ее  за  шлюху,
сбежавшую от своего очередного партнера...
   - У меня есть деньги, не волнуйтесь, я вам заплачу. Мне  бы  не  хотелось
перед вами  оправдываться,  но  мир  так  тесен,  и  кто  знает,  может,  мы
когда-нибудь еще встретимся. Я просто хочу, чтобы вы знали, что я не та,  за
кого вы меня принимаете. Думаю, что со мной случилась беда. Я совершенно  не
чувствую ни своей раны на губе, ничего. Возможно, мне сделали укол,  пока  я
спала. Чувствую только, что теряю силы. Поэтому я вас очень прошу,  довезите
меня до Абрамовской, где  находится  наше  агентство,  даже  если  я  сейчас
отключусь.
   - А что это за агентство?
   Юля  с  трудом,  превозмогая  слабость,  открыла  сумку  и  достала  свое
удостоверение. Водитель взял его и быстро пробежал взглядом  по  фотографии,
очевидно, сравнивая ее с лицом своей странной утренней пассажирки.
   - Вы частный детектив? Ну хорошо, тогда поехали, а то еще  умрете  здесь,
чего доброго... - и он прибавил скорость...
   Они познакомились. Его звали Александр Петрович.
   Когда приехали на место, Юля была уже вся  мокрая  от  пота.  Ее  трясло.
Александр Петрович, перепуганный не на шутку,  помог  ей  выйти  из  машины,
открыл по ее просьбе ключами двери агентства  и  проводил  до  приемной.  Он
несколько раз спросил, надо ли вызвать  врача,  но  она  умоляла  не  делать
этого. Она боялась осложнений,  боялась  Ломова.  Никогда  в  жизни  она  не
чувствовала себя настолько  уязвимой.  Про  обещанные  Александру  Петровичу
деньги она забыла и  теперь  лежала,  скорчившись,  на  диване  в  приемной,
кутаясь в плед. Посиневшими губами  Юля  попросила  набрать  домашний  номер
Чайкина, который, на ее счастье, всплыл в памяти и снова исчез, растаял в ее
сознании.
   - Дайте мне  трубку...  -  Она  снова  забыла  о  существовании  сотового
телефона.
   Александр Петрович принес  ей  аппарат  со  стола  и  сел  рядом  с  ней,
поддерживая ее и боясь, что она может упасть с дивана на пол.
   - Леша? Я в агентстве... Я не знаю, что со мной... Меня всю трясет,  если
не приедете с Надей, я умру... Ты меня слышишь? "
   После разговора с Лешей, который обещал взять  такси  и  примчаться,  она
вспомнила про Александра Петровича:
   - Подайте мне, пожалуйста, сумку. Она заплатила ему и попросила  оставить
свой адрес и номер телефона.
   - Когда приду в себя, я обязательно найду вас... Возможно, вы спасли  мне
жизнь...
   Она не слышала, что он говорил, ее тело ввинчивалось в  какую-то  темную,
душную дыру, после чего движение прекратилось, и она полетела в пропасть...
 
*** 
 
   Уже к вечеру Юля перестала бредить. За нею ухаживала Надя.
   - А ты, дурочка, думала, что тебя отравили? -  она  сидела  возле  Юли  и
гладила ее руку. - Скажи ему спасибо, что он так  быстро  поставил  тебя  на
ноги. Он просто ускорил наступление кризиса. Теперь  ты  быстро  пойдешь  на
поправку.
   - Но что это был за чай?
   - Лешка говорил название, но я не  запомнила...  Теперь  и  рана  у  тебя
затянется быстрее... Ничего страшного,  просто  тебе  надо  было  хорошенько
выспаться, а ты потащилась в дождь... Не представляю, как ты будешь теперь с
ним объясняться?
   - Да никак... Я ему оставила записку, где черным по белому написала,  что
мы больше не должны встречаться...
   - Вообще-то нормальные люди так не поступают...
   - А кто тебе сказал, что я нормальная?  Разве  нормальный  человек  ведет
себя так, как я? Я - аномалия, и этим все сказано. Вечно влипаю в истории...
Эмоций слишком  много,  они  захлестывают  меня,  не  спрашивая  позволения.
Знаешь, у меня сейчас такая легкость во всем теле. - Еще бы - так пропотеть!
   - Надя, ты видела, что он со  мной  сделал?  Эти  жуткие  пятна,  засосы,
укусы...
   - Не вижу в этом ничего удивительного. У меня у самой один похожий  есть.
Что ты паникуешь? Это же такое дело. Ну воспользовался он тем, что ты крепко
спала. Не выдержал мужчина, завелся. Тебе же самой это нравилось?
   - Но у меня болит губа. Мне стыдно показаться перед людьми.
   - Пластырем заклеим, как будто у тебя там герпес. А под  свитером  вообще
ничего не видно.
   - У меня дела, мне надо встретиться с Лизой, навестить Ласкиных. А голова
пустая, как воздушный шар.
   - Это я тебе еще ничего не рассказывала...  У  нас  здесь  такие  события
произошли, хорошо, что ты лежишь...
   - Крымов нашел убийцу?
   - Нет, убийцу никто не нашел. Но Шубин, кажется, нашел Риту...
   - Нашел Риту? - Юля поднялась  и  села,  обхватив  пальцами  лоб.  -  Это
невероятно... Но где?
   - Вернее, почти нашел. Я не так выразилась. Они с тем парнишкой  идут  по
следу Володи Сотникова. Он звонил мне откуда-то, не помню название  станции,
какой-то километр, есть такие станции, и сказал, что позвонит еще...  Теперь
мазановы-арсиньевичи. Приходили, интересовались ходом расследования. Крымова
нет, я здесь одна, Арсиньевич разговаривал со мной, как с молью..,  то  есть
он меня даже и не видел, голос у него замогильный, тяжелый...
   - Надя, говори конкретно!
   - Короче, они требовали деньги назад, говорили, что  работа  не  ведется,
что произошло самоубийство, и нечего здесь суетиться.
   - Наконец-то прорвалось... Я так и знала,  что  этим  все  кончится.  Вот
черт! А ведь я чувствую, что уже где-то совсем близко ходит этот человек...
   - Ты снова бредишь?
   - Да прекрати ты! Не могу тебе объяснить, но я его ЧУВСТВУЮ. Послушай, но
ведь Шубин должен был лететь в Москву?
   - Значит, не полетел... Думаю, что он ограничился несколькими звонками  в
Москву, у него там друзья... Во всяком случае про Москву он мне ни слова  не
сказал...
   - Странно...
   - Потом приходила Марта Басе, она тоже говорила про деньги...
   - Послушай, а где же все это время был Крымов? Он вообще-то живой?
   - Он звонил, спрашивал про тебя...
   - А ты ему хотя бы сказала, что  из  тебя  клиенты  душу  готовы  вынуть,
только бы вернуть свои деньги?
   - А как же... С этого и начала, но он и слышать ничего не  хочет.  А  мне
как-то даже страшно стало. Он постоянно про тебя спрашивал. Но и это не все.
Вчера вечером Сырцов, помнишь, прокурор, лег в больницу с  инфарктом...  Его
подобрали на улице... А ночью.., его убили.., неизвестный вошел в  палату  и
прикончил его выстрелом в упор...
   - Сырцова? Вот это новость так новость!  Значит,  сначала  шантажировали,
злотом убили... Отлично! Кто сказал, что  мы  живем  не  в  Чикаго?  В  меня
стреляли вечером, а в него - ночью...
   - Я тут без тебя отправила твою пульку на экспертизу, специально съездила
к Hope... Теперь надо ждать результатов... А что, если стрелявший -  один  и
тот же человек? Слушай, может, нам с тобой уволиться к чертовой  бабушке?  -
Если ты уволишься, то кто тогда будет варить мне кофе и  делать  бутерброды?
Купи себе бронежилет, каску и сиди себе спокойненько в офисе.
   - Ты все шутишь?
   - А что еще остается делать, когда все  рушится?  Клиенты  требуют  назад
деньги, прокурора убили в больнице, меня ранили,  а  могли  бы  тоже  убить,
после этого накачали какими-то наркотиками, искусали. Видела бы меня  сейчас
моя мамочка...
   Послышался шум подъезжающей машины.
   - Боже,  да  это  же  господин  Крымов  собственной  персоной!  -  Щукина
засуетилась, включила кофеварку, метнулась к  холодильнику,  достала  оттуда
сыр и ветчину.
   В приемную действительно вошел Крымов. Нет, не вошел -  ворвался.  Увидел
Юлю и встал перед ней, широко расставив ноги и сложив руки на  груди.  Молча
уставился на нее.
   - Крымов, когда ты последний раз брился? - спросила Юля, отворачиваясь от
него, поскольку не в силах была выдержать его взгляд.
   - Где ты была вчера ночью? - спросил он жестко, переводя дыхание.
   - Может, еще раздеться перед тобой? - ответила она ему в тон.
   - Я тебя спрашиваю, я не шучу. Где ты была этой ночью?
   - Какой ночью: вчера или сегодня?
   - Хорошо. В половине первого ночи.
   - В постели. Одна. Еще вопросы будут?
   - Но тогда почему я видел тебя входящей в ту  самую  клинику,  где  убили
Сырцова? Я видел тебя, ты слышишь? Какую игру  ты  ведешь?  За  что  ты  его
убила? Не шевелись! - заорал он, когда Юля попыталась натянуть на себя плед.
- Устроила здесь лежбище... Изображаешь из себя больную? Щукина, что с  ней?
У нее несварение желудка?
   - Женя, вчера вечером ее ранили, вот здесь, в нашем агентстве...  Юля,  -
повернулась она к Земцовой, - ты извини меня, но я не успела рассказать  ему
об этом по телефону, он орал на меня, как сумасшедший... Я растерялась...
   - Она тебе еще не то расскажет! Не верь ей, она ведет двойную игру... Она
нас всех водит за нос... У нее были дела  с  Сырцовым,  она  ходила  к  нему
домой, я следил за ней... Два раза, правда, упускал из виду...
   - Крымов, ты что, сошел с ума? -  Юля  попыталась  встать;  но  он  снова
закричал, чтобы она не шевелилась.
   - Где тебя ранили и кто? Чего ты плетешь?
   - Женя, в нее стреляли вчера здесь, при мне.., разбили окно, я приглашала
мастеров, заплатила им двести рублей.  Еще  я  вызывала  Лешку  Чайкина,  он
достал из ее плеча пулю и делал ей перевязку... Что с тобой? Ты что,  и  мне
уже не веришь? Так позвони ему и спроси...
   - Пусть она покажет мне рану.
   - Больше тебе ничего не надо показывать? - Юля едва  сдерживалась,  чтобы
не вскочить и не влепить ему пощечину.
   - Надя, ты не верь ей, она работает на Ломова и Сырцова.
   - Женя, да успокойся ты! - Надя, испуганная, чуть не плакала, она вжалась
в стену и с ужасом смотрела на обезумевшего Крымова.
   - Как же я могу успокоиться, если я САМ, ты понимаешь, глупая курица, САМ
ЛИЧНО видел, как Земцова входила в  больницу.  -  -  А  ты-то  сам  как  там
оказался? Может, ты его и убил? Это не с его помощью ты приобрел  агентство?
Где ты взял столько денег, чтобы купить дубовую мебель в свой кабинет, чтобы
оплачивать весь свой штат и  "нештат",  откуда  у  тебя  взялись  деньги  на
покупку огромной квартиры и машины? Это ты убил  Сырцова?  -  Юля  встала  и
теперь, раскрасневшаяся, смотрела ему прямо в лицо. - А может, это вы вдвоем
водите всех за нос? Ты и Полина, может, это вы убили Сырцова? Я не была ни в
какой больнице  и  никого  не  убивала...  Я  занималась  расследованием.  Я
работала, а вот где тебя черти носили, это еще  надо  проверить...  Я  почти
весь вчерашний день была с Шубиным, мы были на квартире Соболева... Ты  меня
с кем-то спутал!
   - Но это была точно ты!
   - Ив чем же "я" была? В этом пальто? - она кивнула в сторону вешалки,  на
которой висело то самое  пальто,  в  котором  она  вчера  вышла  из  дома  и
отправилась в охотничий домик Ломова.
   - Нет, ты была в своей кожаной куртке  и  коричневых  брюках,  а  на  шее
желтый клетчатый шарф...
   - Я не сумасшедшая, чтобы в желтом клетчатом шарфе входить в  больницу  и
убивать прокурора области... Если бы мне  понадобилось  его  убивать,  я  бы
сделала это в другом месте и оделась бы поскромнее... А... - и вдруг она все
поняла. - Крымов, скорее, ко мне на квартиру! Мои куртка,  шарф  и  брюки...
Там же Полина... Это она надела мою одежду, это  ее  ты  видел.  Она  же  не
снимает трубку... Она же актриса, она способна на все... Какая же я дура!
   Крымов в растерянности смотрел на Юлю, которая  с  трудом  натягивала  на
себя пальто. Он не мог решить, кому верить,  потому  что  предположение  Юли
действительно напоминало правду.
   - Женя, очнись, - это уже сказала Надя. - Я думаю,  что  она  права,  вам
нужно срочно поехать к Полине, хотя ее наверняка там уже нет...
   - А я вчера привезла ей фрукты и  йогурты.  -  Юля  вернулась  к  Наде  и
внимательно посмотрела ей в лицо. - Слушай, я говорю это  тебе,  потому  что
Крымов не в своей тарелке. Позвони Корнилову и скажи,  что...  Вернее,  нет,
может, это и не Полина... Вот черт, не знаешь, как себя вести! Вернее, я все
знаю...
   Юля почти выбежала из кабинета, Крымов поплелся вслед за ней.
 
*** 
 
   - Ее нет...
   Они обошли всю квартиру. Полины нигде не было. Ни записки, ничего...
   - Ты говоришь, что следил за мной? - Юля села  в  кресло  и  закурила.  -
Присаживайся, в ногах правды  нет...  Ты  даже  не  знаешь,  где  ее  сейчас
искать...
   - Все началось с того, что я никого не послушался и приехал сюда в первый
же день, когда она поселилась в твоей квартире... Я  ждал,  что  она  начнет
куролесить. Она непредсказуемая, невероятная, у нее свои планы.., в  которые
она никого не посвящает.
   - Дальше, не отвлекайся.
   - Я ходил вокруг дома, смотрел в окна... Боялся, что ты меня  заметишь...
Но и ты здесь не ночевала... Ты по-прежнему спишь с Ломовым?
   - Это тебя не касается.
   - Что было дальше?
   - А потом ты приехала. В куртке, позавчера...
   - Но я не надевала куртку вообще... Ты увидел Полину,  которая  откуда-то
возвращалась...
   - Не знаю, может быть... А потом она, или ты..,  снова  вышла,  пошла  на
автобусную остановку, я следом... Она поехала к дому Сырцова. Она звонила из
автомата...
   - Крымов, ты совсем потерял голову. Зачем мне  было  ехать  на  автобусе,
если у меня есть машина, зачем мне было звонить из  автомата,  если  у  меня
есть сотовый телефон?
   - А я знаю? Мне еще Щукина  говорила,  что  ты  постоянно  забываешь  про
сотовый. Кроме того, я же видел - это была ты!  Светлые  волосы  уложены  на
макушке, как вот сейчас у тебя... Фигурка, походка... Стройные ножки...
   - У Полины тоже ножки в порядке. Дальше!
   - А потом она быстро вошла в подъезд и вышла оттуда минут через  двадцать
с сумкой...
   - А откуда ты знаешь, что это дом Сырцова? Ты что, был знаком с ним?
   - Нет, но после того, как господин прокурор стал продавать свои машины, я
насторожился...
   - Но почему? Ты связал это с убийством Садовниковых?
   - Если честно, то нет. Я в первую очередь вспомнил о том,  что  Сырцов  -
любовник Полины.
   - Это она сама тебе рассказывала?
   - Нет, она всегда это отрицала, но я знал, мне сообщили...
   - Кто?
   - Я не могу тебе сказать, да это и не имеет никакого  отношения  к  делу.
Просто я сразу подумал о том, что Сырцова шантажируют... А тут Полина просит
спрятать ее... Все сошлось. Но  чем  бы  таким  могла  Полина  шантажировать
Сырцова, как не интимными отношениями?
   - Ты думаешь, это могло бы сыграть какую-то роль? Мы же не в Москве. Хотя
у Сырцова семья...
   - Думаю, что факт продажи прокурором своей недвижимости мог бы шокировать
его жену не меньше, чем измены супруга. И тогда я подумал, что их  связывает
нечто большее... Посерьезнее.
   - Ты опять отвлекся... Это все рассуждения. Что было потом,  после  того,
как Полина в моей одежде вышла из дома Сырцова? Теперь-то ты понимаешь,  что
она звонила ему, чтобы проверить, есть кто дома или нет...  Скорее  всего  у
нее были ключи от его квартиры, она вошла к нему и взяла сумку... Но вот что
было в этой сумке?
   - Не знаю. Но навряд ли деньги, может,  какие  бумаги...  Может,  он  как
прокурор был нечист на руку?
   - Как это?
   - У прокурора огром