, что, если Валентина делала это открыто, значит, у нее были покровители. Причем мощные покровители, под крылышком которых (или которого) она могла без страха заниматься своим делом, зная, что ее защитят. Но после ее смерти эта опека разрушилась, и на чем она строилась, никто не знает. А Жанна, которая стала полновластной хозяйкой всех денег, продолжив дело матери, действовала уже на свой страх и риск.
     - Вы имеете в виду рэкет?
     - Пусть это будет называться так.
     - Она боится, она панически боится того часа, когда в ее дверь позвонят и скажут: подруга, мол, а не пора ли тебе с нами поделиться...
     - Зечка...
     - Вполне вероятно, что эта "Марина в черном пальто" и есть первая, так сказать, ласточка. Можно также предположить, что тот человек, который опекал Валентину и заботился о ее покое и безопасности, делал все это, находясь НА ЗОНЕ. Больше того, он мог заподозрить Жанну в убийстве Валентины... Вот вам и причина появления этой Марины. Все логично. Просто мы привыкли думать стереотипно: вот, мол, бедная и несчастная сиротка, шьет платья-кофточки за гроши, пожалейте несчастную... Признаюсь, я сам брал деньги у Валентины, но это были, понимаете, НАСТОЯЩИЕ ДЕНЬГИ.
     - Тогда непонятно, кто же мог, при вашей версии, приходить сюда с деньгами?
     - Возможно, этот ночной визитер приходил, чтобы вернуть долг. И еще я вам скажу: Жанна могла ждать этого человека ночью, а вам об этом не сказать. Вспомните хорошенько, вы точно обещали прийти к ней тогда, накануне этого странного визита?
     - Мне трудно это вспомнить, помню только, что она была страшно напугана и хотела, чтобы я постоянно находился рядом с ней...
     - А телефон у нее работал?
     - Нет.
     - Ну вот! Вот и ответ на ваш вопрос. Она не была уверена, что вы придете. Вы же человек занятой, насколько я понимаю, вы художник, живущий лишь за счет своих картин? Кстати, а как вы их продаете?
     - Как получится. Иногда пишу на заказ, но чаще всего выставляю их в магазинах и жду, когда мне позвонят и скажут, что картина продана... Я плачу хорошие комиссионные тем, кто занимается непосредственно продажей... Иногда мне приходится ездить в район, но там вообще все нищие...
     - Хорошо. Вернемся к нашему разговору и попытаемся предположить, что Жанна назначила этому человеку встречу у себя дома. Больше того, они с ним могли находиться В БЛИЗКИХ ОТНОШЕНИЯХ, то есть у него могли быть ключи от этой самой квартиры... Он пришел к ней либо для того, чтобы вернуть долг, либо - чтобы просто побыть с ней... И нет ничего удивительного в том, что он принес ей деньги... А почему бы и нет? Так сказать, "на булавки"... Логично?
     - Логично, но только я не могу представить, чтобы у Жанны был еще кто-нибудь, кроме меня. Она не такой человек...
     - Борис, вы совершенно не знаете женщин. Им никогда нельзя верить. И внешняя оболочка, какой бы чистенькой и невинной на вид она ни была, не дает представления о сущности женщины.
     - Но не хотите же вы сказать, что Жанна не умеет шить?
     - Почему же, умеет, конечно. Иначе бы ей не избежать провала... Кроме того, мне известно, что она шила Юле Земцовой, они, кстати, так и познакомились... Вот и представьте себе, сможет ли теперь Юля, при всем своем хорошем и дружеском расположении к Жанне, взглянуть на события объективно?
     Борис молчал, подавленный словами Крымова.
     - Ну что ж, мне здесь больше нечего делать... Кстати, вам мой совет: не пытайтесь проводить расследование самостоятельно. Я уважаю ваши чувства и понимаю возникшее после нашего разговора желание во что бы то ни стало разобраться с Жанной и вывести ее, что называется, на чистую воду. Вы будете задавать ей наводящие вопросы, а Жанна не такая дурочка - она быстро сообразит, что вы ее в чем-то подозреваете, и первое, что она сделает, чтобы обезопасить себя, это обратится за помощью к тому самому мужчине, которого вы имели счастье видеть...
     Крымов вздохнул. Он уже устал говорить. У него даже разболелась челюсть. Вид пришибленного Бориса вызывал в нем почему-то отвращение.
     - Вы хотите сказать, что мне грозит опасность?
     - Пока вы будете вести себя по-прежнему, вам навряд ли что-нибудь грозит. Но будьте начеку. - Он перевел дыхание и устало потянулся, словно после тяжелой физической работы. - А теперь не будете ли вы так любезны одолжить мне ваши ключи от этой НЕХОРОШЕЙ квартирки?
     Борис молча передал ключи.
     - Ну что ж, пойдемте...
     Они вышли из квартиры, попрощались и разошлись в разные стороны: Крымов, с удовлетворением отметив, что их беседа оказалась ненапрасной, поскольку увидел, как Борис буквально побежал к таксофону ("Звонить ей, идиот!"), вернулся в свою машину, где не спеша закурил и только после этого завел мотор.
     Машина плавно скользила между огромными сугробами к центру города. Ленинский проспект, так неудачно переименованный почему-то в улицу Революционную, начинался от сквера рядом с консерваторией и тянулся к набережной. Вот за сквером как раз и жила Алла Францевна Миллер, та самая портниха, которая обшивала Валентину Огинцеву.

***

     Старый дом с просторными лестничными пролетами, пол которых выложен мозаичной бело-желтой плиткой, по две двери на этаже. "Только в таких домах и должны жить все талантливые люди", - подумал Крымов, поднимаясь на второй этаж и представляя себе старую хитрую бестию Миллер, вооруженную зингеровскими тяжелыми ножницами, при помощи которых она так ловко стрижет семейный бюджет своих клиенток...
     За тяжелой, обитой потускневшим рыжим дерматином дверью стояла маленькая полненькая брюнетка в ярко-красных брючках и черной трикотажной кофте.
     Определить ее возраст было бы почти невозможно: белая матовая кожа без единой морщинки, румянец на полненьких щечках, большие черные глаза, напоминающие мокрые сливы, пухлые губы, а над ними - чуть заметные темные усики. Головка, будто у ангелочка, которому надоело ходить со светлыми кудряшками и он решил изменить цвет волос.
     - Входите, я вас знаю, вы - Крымов. Крымов собственной персоной!.. - Миллер, иронично улыбаясь, вдруг схватила Крымова за руку и почти втянула к себе в квартиру. - Сейчас я включу свет и хорошенько рассмотрю вас... Ба, да вы и впрямь красавчик...
     Крымов опешил от подобной бесцеремонности.
     - Интересно, вы всегда так встречаете мужчин, которые звонят в вашу дверь? - спросил он, с интересом осматривая заставленную громоздкой старинной мебелью прихожую, в которой мог бы поместиться кабинетный рояль вместе с бильярдом. ;.
     - Да бросьте вы эти церемонии... Нет, - каркнула она, потому что голос ее был до смешного низок и хрипловат и вместе с тем привлекателен. - Нет, я встречаю так только тех мужчин, имя которых не сходит с уст моих клиенток. Они все вас ненавидят и любят одновременно.
     Если бы вы только знали, сколько платьев и ночных рубашек я сшила специально ДЛЯ ВАС...
     - Я не Казанова, - пожал плечами Крымов. - Вы меня с кем-то путаете...
     С него сняли шапку и помогли освободиться от тяжелой меховой куртки.
     И все же ему нравилась эта Миллер, он был бы даже не прочь приударить за ней.
     Она провела его в большую комнату, в центре которой стоял невероятных размеров стол, на котором замерло истерзанное временем и пухлыми ручками Аллы Францевны лекало. Готовилось очередное женское оружие, направленное на то, чтобы сразить мужчину. Еще бы: малиновый панбархат! Женщина, упакованная в такую соблазнительную ткань, была обречена на успех. Даже при отсутствии фигуры как таковой...
     - Присаживайтесь. Никак вы решились жениться?
     - А вы откуда знаете? - Крымов не переставал удивляться.
     - Ну не сорочку же для себя вы пришли заказывать?
     И не вечернее платье для вашей пассии, поскольку женщины предпочитают это делать в одиночку. Значит, вы пришли, чтобы договориться о свадебном платье. Я угадала?
     - Да, почти.
     - И кто же ваша избранница? Какая-нибудь актриса или балерина? Вы, мужчины, любите, чтобы ваши женщины хоть в какой-то степени были достоянием других мужчин. Вас это подстегивает... Хотите выпить?
     - Вообще-то я за рулем.
     - Тогда, может, кофе?
     - С удовольствием.
     - Подождите одну минуту...
     Она ушла, а Крымов с нескрываемым любопытством принялся разглядывать стены комнаты, завешанные фотографиями и афишами клиенток Миллер. Да, она была права, когда говорила, что здесь многое шилось для него, для Евгения Крымова, потому что среди женских фотопортретов он увидел много знакомых лиц. Просто-таки до боли знакомых... Полина Пескова. Не женщина, а цветок! И хотя ее уже давно не было, она смотрела на него с портрета как живая и дразнила его одним только своим взглядом! А как ревновала его к ней Юля...
     Он подумал о том, как неспокоен и тревожен был всегда в присутствии Юли, и теплое чувство к милой его сердцу Наде Щукиной затопило его душу. Как же могло такое случиться, что она, находясь всегда рядом и заботясь о нем, оказалась в объятиях этого извращенца Чайкина? И почему он раньше не замечал ее любви и нежности к нему? Неужели все дело в ее внешней доступности, веселости, легкомысленности и эмоциональности?
     Да, безусловно, Юля более изысканна, тонка и, быть может, даже умна по сравнению с Щукиной. Но у нее холодное сердце, она рассудочна, как может быть рассудочен лишь мужчина. А ведь женщина - раковина, предназначение которой открываться или закрываться, не более... Вот Надя открыта для любви, и мозг ее направлен именно на это действие. Разве не об этом мечтает каждый мужчина - раскрыть эту самую раковину, проникнуть в нее и почувствовать себя в ней, в ее нежной и свежей мраморности, полновластным хозяином?
     Вернулась Алла Францевна и принесла на подносе две чашки кофе.
     - Вас не тошнит? - спросила она, насмешливо кивая головой в сторону портрета Полины.
     - От чего? - удивился Крымов такому неожиданному проявлению цинизма у этой, внешне показавшейся ему умной и милой, портнихи. - От Полины?
     - Да нет же, сердцеед вы этакий... От того количества сердец, которое вам пришлось съесть?
     Он с облегчением вздохнул:
     - Нет, у меня с этим все в порядке.
     - Вам захотелось детей?
     - А почему бы и нет?
     Он не мог ей нагрубить, хотя другой женщине он ответил бы резче: в сущности, какое ей дело до его личной жизни и до того, на ком он остановил свой выбор?
     - Я знаю, чем вы покоряете женщин, - сказала Миллер и грустно улыбнулась.
     - И чем же?
     - А тем, что вы еще ни разу никому полностью не принадлежали. А это наводит на мысль о том, что и сейчас вам нельзя верить... Я не завидую тем, кто попался в ваши сети. Особенно той, для которой вы хотите заказать у меня свадебное платье.
     - Но почему?
     - Да потому, что не уверена, что дело пойдет дальше примерки... - Голос ее звучал уже жестче.
     - Вы хотите сказать, что свадьбы не будет?
     Она лишь развела руками.

Глава 9

     На почте им не повезло: мало кто хотел говорить о Литвинец.
     - Она и не работала вовсе, а так, заявится и сразу же убежит куда-нибудь. Да и за зарплату она не держалась, у нее во-он сколько мужиков было, зачем ей такая мизерная зарплата...
     - Про бл.., эту говорить? Да пусть у меня язык отсохнет...
     Две женщины в сером, какие-то распаренные, очкастые и источающие запах козьей шерсти, уткнулись в свои записи и всем своим видом показывали, что они не расположены говорить о бывшей коллеге.
     - Послушайте, - увещевала их Юля, - любая информация о Наташе может помочь нам найти ее... Я понимаю, конечно, что она своим поведением настроила против себя весь город, но она тоже живой человек...
     - Да мертвый она человек, - отозвалась одна из работниц почты и махнула рукой, - была бы живой, давно объявилась бы. Ей и зарплата причитается, и отпускные.
     А она уж своего не упустит. Я не удивлюсь, если узнаю, что ее свои же и убили...
     - Как это?
     - Да очень просто: любая баба, у которой она увела мужика, могла бы сотворить с ней такое. Да вы на Графском озере ее поищите.
     - А почему именно там? Вы что, видели ее на этом озере?
     - Да что толку, что видела... Я и в милиции об этом рассказала, но никто ничего не нашел. А я сама проезжала в тот день на велосипеде мимо нее. Она стояла по колено в воде, задрав подол красного, в горошек платья, и как дура смотрела на небо, на солнце...
     - Она была одна? - спросил Шубин, который во время разговора сидел в углу на стуле и молча слушал.
     - Одна, конечно. Хотя если честно, то не могла она быть там одна. ОН где-то поблизости был, чего ей одной-то на озере делать? Думаю, что хахаль ейный на машине был, да уехал в город за выпивкой, потому как пешком она бы ни за что на каблуках на озеро не пошла. Да и на велосипеде тоже.
     - А вы куда ехали на велосипеде?
     - А у меня огород в двух километрах от озера. А вы что, думали, что я следила за ней? Мне это ни к чему, у меня и мужа-то нет.
     - А это правда, что Литвинец дружила с Лизой Удачиной?
     - Дружила? - подала голос другая женщина и подняла голову. - Она с ее любовником дружила, так дружила, что аборт от него делала. А сама Лизка носила ей в больницу передачки, шоколадки разные и персики.
     - Но откуда вы можете знать, от кого Наташа делала аборт? - удивилась Юля. - Тем более что, как вы говорите, у нее было много мужчин?
     - Да она сама рассказывала Белоглазовой.
     - А кто у нас Белоглазова? - спросил Игорь.
     - Врач, хирург-гинеколог. У нас в М.  ее все женщины знают. Да вы сами можете с ней поговорить, она вам про Наташку расскажет.
     Вышли из почты, и оказалось, что уже ночь.
     - Ты заметила у Лизы в доме телефон? - вдруг спросил Шубин, открывая машину.
     - Заметила. А что?
     - Напомни мне позвонить ей от Ерохина и справиться о здоровье ее собачки.
     - Игорь, я тебя не понимаю. Ты говоришь какие-то странные вещи, ведешь себя тоже непонятным образом...
     Что ты задумал, признавайся?
     - Давай сначала заедем к Кречетову, побеседуем немного с ним, затем к Ерохину и только утром займемся Диной Кирилловой, мне кажется, что Дима Ангелов сильно облегчил нам задачу...
     Кречетова они застали в кабинете одного. Он обрадовался им, как старым знакомым.
     - Давненько не виделись... Ну и как вам наш городок? Понравился? Как Елизавета Удачина? Не правда ли, колоритная особа?
     - Откуда у нее деньги?
     - Этот вопрос задает себе чуть ли не каждый житель М., но ответа никто не находит. Есть у нее вроде муж. Уж какой такой муж, никто его не видел, но вот то, что он действительно есть, точно. Кажется, я заговорился. Но вы сами виноваты - напоили меня, накормили, мы вот тут Диму помянули... Господи, такой молодой! Я все-таки думаю, что он здесь ни при чем...
     - Давайте вернемся к Лизе. Откуда вам известно, что ее муж реально существует, а не просто удачная выдумка, чтобы как-то оправдать подобный образ жизни?
     - А мы наводили справки, - просто ответил Кречетов и икнул. - Извините. Михаил Удачин - бизнесмен, занимается лекарствами, профессиональный фармацевт...
     У него фирма и в Москве, и Новгороде, и еще где-то...
     Квартиры у него тоже в нескольких городах, но что самое удивительное - у него действительно была жена по имени Лиза. Мои ребята в Москве даже виделись с ним, показывали ему фотографию НАШЕЙ Лизы. Да, все точно совпадает.
     - Неужели вы сделали это из чистого любопытства?
     - Да нет, не из любопытства. Мне из администрации нашей звонили, интересовались, ведь у нее вон какая домина... Глаз режет!
     - Понятно. Она их переплюнула. Ну да бог с ними...
     Главное, что этот супруг существует и подтвердил, что отсылает жене, хоть и бывшей, деньги. Но каким образом?
     - Когда как. Но уж не через почту, это точно. Кажется, он переводит их на ее счет в С. Так что если вам так уж интересно, то подсуетитесь сами, когда вернетесь домой... Вы, кстати, где будете сегодня ночевать? Или сегодня же и обратно?
     - Да нет, сегодня не получится. А личностью Василия Рождественского вы не интересовались? Откуда он и как вообще оказался здесь?
     - Так я ж рассказывал. Он из Каменки. Хороший парень, художник, спокойный такой, не пьет, я его ни разу не видел пьяным, хотя у нас здесь многие спиваются...
     Они с Лизой мирно живут, никого не трогают...
     - А какие отношения у Лизы с вашим прокурором?
     Кречетов пыхнул сигаретой и шумно вздохнул:
     - Теплые у них отношения, понятно?
     - Понятно. - Шубин встал и пожал ему руку. - Спасибо вам, а нам пора... Завтра, если не возражаете, еще заглянем. Да, кстати, а вы искали Литвинец на Графском озере?
     - Это вам Федотова, наверно, с почты рассказала.
     Искали, конечно. Но ничего не нашли. Хотя, признаться, это место просто-таки создано для убийства... Оно притягивает к себе и убийц, и самоубийц, я не говорю уже о его дурной славе касательно случайных утопленников...
     - Там глубоко? - спросила Юля.
     - Да не в этом дело. Я хоть и человек неверующий, но все равно скажу вам - дьявольское это место. Редкая мать отпустит туда даже в жару своего ребенка. А для приезжих Графское озеро - достопримечательность, красивейшее, живописное место. Вот и поди разберись...

***

     Ерохин не скрывал своего волнения при встрече.
     - А я уж вас тут заждался... Три раза воду для пельменей кипятил... - встретил он их на пороге своего дома. - Заходите скорее, замерзли и устали небось...
     Он суетился, ухаживая за Юлей и принимая у нее одежду, сам собственноручно подал ей домашние тапочки ("Наверно, в них же ходила по этому дому и Наташа Литвинец", - подумала Юля), провел на кухню и усадил за стол.
     - Я уж за тобой, Игорек, так ухаживать не буду, ты все же мужик, так что извиняй.
     Юля наблюдала за Ерохиным и пыталась представить его рядом с красавицей Наташей - легкомысленнейшим существом, затерроризировавшим все женское население городка. Что могло быть общего у положительного и правильного мужчины с этой ветреницей? Только страсть.
     С Наташей он сходил с ума, делал глупости, дарил ей золото, сладости, собирался подписать на нее дом... И все ради чего? Чтобы каждый день видеть ее, чтобы иметь возможность обладать ею, как владеют дорогой вещью, без которой жизнь становится бессмысленной... Или нет, все не так, все гораздо серьезнее. И страсть, принимаемая за любовь, не единственная причина, по которой человек теряет рассудок. Но тогда что?
     Между тем на столе появился графинчик с домашним вином, бутылка водки, солености, сало... Юля улыбнулась и посмотрела на Шубина:
     - Игорь, тебе не кажется, что Крымов нас не узнает, когда мы вернемся... Мы с тобой растолстеем, округлимся, раздобреем.
     И тут же покраснела: она снова вспомнила о Крымове. Неужели она так и будет мучить Игоря своими необдуманными словами? И кто только тянул ее за язык?
     - Виктор, можно, я вас порасспрашиваю про Наташу?
     - Юлечка, конечно, о чем речь? Вам пельмени с бульоном или с маслом?
     - Во-первых, ко мне можно обращаться на "ты", во-вторых, мы только что пообедали у одной женщины, она накормила нас такими щами...
     - Интересно, кто же эта женщина?
     Юля повернула голову, чтобы по выражению лица Шубина определить, собирается ли он рассказывать Ерохину про Ольгу Ивановну или предпочитает новость о том, что Таня Трубникова жива и здорова, да к тому же еще и ждет ребенка, оставить при себе.
     Шубин молча уминал сало, и при этом у него смешно двигались розовые, покрытые едва заметным белесым пушком, уши.
     - Понимаешь, в чем дело, - решила помочь Шубину Юля, - он сегодня с самого утра дразнил меня разговорами о твоем сале, так что давай оставим его в покое, ты только посмотри на него!..
     Виктор удовлетворенно улыбнулся. Понятное дело, ему было приятно, что пока все идет так, как он и хотел: к нему приехал друг, на которого он возлагает большие надежды, и тот факт, что он спокойно ужинает в его доме, не паникуя и не задавая пока никаких вопросов, тоже говорит о многом... Хотя представить себе Шубина паникующим он не