ым дамы закусывали.
   - Ну что, девочки, пойдем? - спросила захмелевшая  Гусарова,  вылезая  из
машины, и, покачиваясь, направилась к высокому крыльцу  одного  из  корпусов
мединститута, в котором в подвале находился  центральный  городской  морг  и
анатомический музей.
   Анна, выпившая ничуть не меньше подруги, вела  себя  намного  сдержаннее.
Казалось, до нее еще не дошло, куда они вообще приехали.
   Юля заперла машину  и,  прижимая  к  груди  пакет,  набитый  "Таллинской"
колбасой, водкой и помидорами, поднялась на крыльцо. Светлана открыла  дверь
и пропустила ее вперед.
   - Привет, Чайкин, - Юля смело, как будто всю жизнь занималась  лишь  тем,
что вручала судмедэкспертам подарки, протянула  Леше,  похожему  на  носатую
обесцвеченную ворону, пакет и деловито поинтересовалась:
   - Ну что, уже уехали?
   Час назад она звонила  ему,  напрашиваясь  на  визит,  и  только  получив
согласие, сказала Гусаровой, чтобы та позвонила Анне. Чайкин, зная,  что  за
свою работу он получит приличные деньги, практически не ломался.
   - Приезжай, конечно, но только здесь еще Арсиньевич, его зам.
   И Юля поняла, что ее предположения оправдались -  тела  Садовниковых  уже
кто-то опознал. "Значит, Арсиньевич". Но  ей  важны  были  показания  подруг
Лоры. Конечно, не расскажи Лора свою странную историю о второй жизни,  никто
бы не стал беспокоить ее подруг. Но здесь чувствовалась какая-то тайна.
   Шли длинным, выложенным желтоватым кафелем коридором. Женщины трезвели на
глазах.  То  и  дело  оглядывались  и  со  страхом  смотрели  на  казавшуюся
невозмутимой Юлю. Если бы они только знали, сколько  сил  ей  потребовалось,
чтобы придать своему лицу это спокойное выражение. Внутри она вся дрожала от
страха, к горлу подкатывала тошнота. Но она была ОБЯЗАНА не  подавать  виду.
Иначе ей как сыщику, как следователю, как  юристу  вообще  грош  цена.  Надо
преодолеть себя во что бы то ни  стало.  Набрать  в  легкие  побольше  этого
вонючего воздуха и сыграть выпавшую ей роль.
   - Сюда, - услышала она, как в тумане, голос Чайкина.
   Отворилась высокая металлическая дверь,  и  женщины  вошли  в  маленький,
освещенный неоновыми лампами коридорчик. Здесь пахло невыносимо.
   - Как вы только здесь работаете? - подала голос Анна и приложила  к  носу
платочек.
   - Я здесь не только работаю, но и живу, -  посмеиваясь,  ответил  Чайкин,
высыпая содержимое пакета на большой письменный  стол.  Подмигнув  оробевшей
Юле (ей вдруг показалось, что он, как никто другой, сейчас понимает ее),  он
открыл еще одну дверь, и  спустя  мгновение  все  три  женщины  оказались  в
большом, хорошо освещенном  зале,  заставленном  металлическими  столами  на
колесиках.
   Лору Юля узнала сразу же по длинным белым волосам, свисавшим со  стола  и
казавшимся такими же безжизненными, как распростертое  на  столе  обнаженное
тело. Посиневшее лицо с остатками запекшейся крови, полуприкрытые глаза...
   - Лора, - Анна рванулась  к  ней  и,  к  удивлению  всех  присутствующих,
склонилась прямо к лицу убитой и прижалась щекой к  ее  щеке.  -  Боже  мой,
Лора. Бедняжечка, - и она разрыдалась.
   Гусарова тоже подошла и почему-то взяла руку мертвой подруги в свою  руку
и приподняла, словно желая, чтобы Лора открыла глаза и поднялась  со  своего
ледяного ложа.
   - Это она? -  спросила  Юля  хрипловатым  от  волнения  голосом.  Тошнота
почему-то прошла. Ей тоже хотелось плакать.
   - Это Лариса Садовникова, - повернувшись, очень серьезно сказала  Чайкину
Анна. - Это точно она. В этом не может быть никаких сомнений.
   Чайкин поджал губы и кивнул головой.
   -  Пуля  прошла  навылет,  -  дрогнувшим  голосом  проговорила  Светлана,
осматривая голову Лоры. - Неужели это сделал Сергей?
   - А он мог? - спросила Юля.
   - Разве что из ревности.  Но  тогда  кто  же  убил  его?  Он  сам?  Какая
нелепость! Разве что он узнал...
   Юля повернулась и увидела, что  Анна  резко  дернула  Гусарову  за  руку.
"Проговорилась..." На Сергея смотрели не так долго. Отошли.
   - Ты когда начнешь вскрытие? - спросила Юля Чайкина.
   - Да сейчас же и начну. Вот только приму на грудь да закушу  "Таллинской"
колбаской. Это тебе Крымов сказал про "Таллинскую"?
   - А то кто же. Спасибо. Завтра вечером к тебе приедет Надя, хорошо?
   - Ты скажи ей, что она может приезжать ко мне хоть  сейчас,  места  здесь
много.
   - Хорошо, я ей так и передам. Женщины поджидали ее на улице.
   - Я должна извиниться перед вами, - сказала Анна, обращаясь к  Юле.  -  Я
вела себя как свинья. Мы вот тут поговорили с Светой. Может, и правда у Лоры
крыша поехала. Но, поверьте, ничего такого я за ней не наблюдала.
   - Вы понимаете, в чем еще дело. Лора ведь просила  меня  найти  семью,  в
которой она жила раньше... Она сказала, что у нее как будто были дети.
   - Она не рожала, это совершенно точно. И ни разу не беременела. В  смысле
не делала аборта. Откуда тогда дети?
   - А оттуда, что она могла все это придумать, - вставила  Гусарова,  ежась
от ветра. Ее знобило с похмелья.
   В машине Юля спросила:
   - Света, вы сейчас проговорились, когда произнесли фразу: "Разве  что  он
узнал..." Вас еще Анна дернула за руку. Почему вы не хотите мне рассказать о
Лоре правду? Ведь вы что-то скрываете от меня. Это, конечно, ваше дело.
   - Понимаете, - перебила ее Анна, - Лору уже все равно не воскресишь.
   - То есть вы хотите этим сказать, что вам все равно, кто убил Лору?
   - А почему вы решили, что ее кто-то убил? Это двойное самоубийство..,  по
договоренности. Такое бывает...
   - Вы думаете, что все  произошло  именно  так?  Но  ей  никто  ничего  не
ответил.
 
*** 
 
   В семь часов Юля уже звонила в квартиру Сотниковых. И хотя физически  она
чувствовала себя ужасно, в душе она радовалась такой резкой перемене в себе.
Сегодняшний день ей не забыть никогда. Первые, хоть и маленькие, победы  над
собой придали  ей  уверенности,  и  потому,  войдя  в  квартиру  Сотниковых,
предъявив свое удостоверение и увидев  перед  собой  большеглазого  мальчика
Володю, Юля решила немного поблефовать. Но для начала она сказала родителям,
что хочет побеседовать с Володей наедине. Их оставили в его комнате и  ушли,
взволнованные столь поздним визитом частного детектива.
   Володя был нескладным прыщавым подростком с темными красивыми  глазами  и
тонкими темно-красными воспаленными  губами.  На  нем  были  синие  потертые
джинсы, тонкий белый свитерок и голубая джинсовая куртка.
   - Я знаю, что с тобой сегодня  говорил  Крымов.  Пойми,  если  ты  будешь
молчать, мы будем вынуждены принять соответствующие меры.
   - А что вы от меня хотите? - у него был грубый, но  еще  не  оформившийся
голос. Тринадцать лет, восьмой класс - он был еще совсем ребенком.
   - Мы хотим, чтобы ты рассказал, где и с кем Рита  Басе  проводила  время,
заявляя своим родителям, что ходит на уроки английского.
   - Но я уже говорил вашему сотруднику, что  провожал  Риту  только  до  ее
дома, а после этого возвращался к себе. Я ничего не знаю. Мне уже  несколько
раз звонила тетя Марта, она мне угрожала, сказала,  что  заявит  на  меня  в
милицию. Но я и правда ничего не знаю про Риту.
   - Понимаешь, в чем дело, Володя. Перед уходом из дома Рита  взяла  теплые
вещи. Она могла это сделать только  по  одной  причине:  она  ушла  из  дома
сознательно. Но ей всего тринадцать лет, и если окажется, что ты знал, с кем
она встречается, и не сказал нам об этом, а потом с ней что-нибудь случится,
то ты будешь виноват. Я не могу, конечно, заставить тебя сказать то,  о  чем
ты умалчиваешь. Но ты же  не  маленький,  ты  читаешь  газеты,  смотришь  по
телевизору криминальную хронику. Ты знаешь, сколько трупов находят по  весне
в посадках и дачных поселках. Риту надо вернуть домой во что бы то ни стало.
   Она смотрела на подростка и чувствовала, что он что-то  скрывает.  Скорее
всего Рита предпочла другого, быть может, более взрослого парня. И  как  ему
признаться  в  этом?  Это  все   равно   что   расписаться   в   собственной
несостоятельности, слабости. Она понимала его.
   - Значит, ты ничего не скажешь?
   - Вы не правильно ставите вопрос. Ничего не знаешь  -  вот  это  было  бы
правильно. Но я действительно ничего не знаю. И если  Марго  ушла  из  дома,
значит, ей там все обрыдло. Я бы и сам ушел, если бы было куда.
   Это были последние слова, произнесенные Володей Сотниковым. Больше он  не
проронил ни звука.
   "...если бы было куда..." Юля несколько раз повторила  эту  фразу  вслух,
уже находясь в машине. Неужели этим он хотел сказать,  что  Рите  БЫЛО  куда
идти? Дача?
   Она  позвонила  Крымову.  Ее  машина  плавно  неслась  по  широкой,  ярко
освещенной улице в сторону Абрамовской.
   - Это ты? - услышала она его недовольный голос. - Если бы ты  знала,  как
ты не вовремя.
   - Ты был на даче?
   - Я же просил тебя позвонить в десять. Ну что ты на самом деле?
   - Оторвись от тела и ответь мне на вопрос: ты был на даче?
   - Был. Там кто-то живет, я прождал там  полтора  часа,  пытался  опросить
соседей, но никто ничего толком не сказал.
   - Ты был внутри?
   - Говорю же, - он был сильно раздражен, но Юле было уже наплевать на  то,
в каком состоянии и с кем в постели она его застала,  -  ТАМ  кто-то  живет.
Остатки еды, женская одежда.  Непонятно,  кто  именно.  Завтра  утром  поеду
снова.
   - Не завтра, а сейчас, немедленно.
   - Ты что, мать, спятила? Извини, - последнее слово было явно  обращено  к
женщине, с которой он развлекался, - я же  просил  тебя  перезвонить  мне  в
десять часов.
   - Обещай мне, что мы с тобой поедем в десять на дачу. А вдруг она там?
   - Обещаю, - произнес он жестко и отключился.
   - Ненавижу!.. - Юля швырнула телефон  на  соседнее  сиденье  и  прибавила
скорость.
   Уже через четверть часа она парковала машину возле крыльца агентства. Все
окна были освещены. Дверь, правда, была  заперта.  Надя  подстраховалась  и,
чтобы в агентство не зашли какие-нибудь любители развлечений,  заперлась.  В
случае необходимости в агентство можно было попасть, предварительно позвонив
в дверь.
   Надя, услышав звон ключей и шаги в коридоре, сама вышла встречать Юлю.
   - Привет, дорогая, - она даже приобняла Юлю, чего раньше никогда не было.
- Знаешь, я так волновалась за тебя. Устала, наверно?..
   Как хорошо было после тяжелого дня оказаться в уютной приемной, где  тебя
ждут горячие бутерброды, пирожки и сколько хочешь кофе или чаю!
   - Ну, рассказывай.
 
*** 
 
   - Надя, не знаешь, что с ним?
   Они говорили о Крымове.
   - Юля, у тебя мысли сейчас должны быть совершенно  о  другом.  Подумаешь,
Крымов! Ты сейчас занимаешься таким делом.
   - Что проку, если мне его никто не заказывал? Вот увидишь, Крымов обрушит
на мою бедную голову столько упреков, что я просто  вынуждена  буду  бросить
расследование.
   - Но он же дал тебе денег на бензин?
   - Дал. Но ведь ты  уж  отдала  на  экспертизу  белье.  А  кто  будет  это
оплачивать?
   - Не переживай, у Крымова есть деньги. Хотя, если честно,  я  и  сама  не
понимаю, откуда они у него. Думаю, что из прокуратуры он ушел  не  случайно.
Но.., молчок.., не наше это дело, верно? - И Надя заговорщицки улыбнулась. -
Между прочим, тебе снова звонил твой поклонник.
   - Не хочу сейчас о нем слышать. Честное слово, мне теперь не до него.  Ты
мне лучше скажи, как ты думаешь, мне показалось, что эти две кумушки от меня
что-то скрывают, или...
   - Вот именно, или. Понимаешь, должно пройти  какое-то  время,  чтобы  они
осознали всю важность их показаний. Кроме того, ты уж  не  обижайся,  но  ты
могла произвести на них не очень-то благоприятное впечатление.
   - То есть?..
   - Ты молода, красива, а женщины всегда ревниво относятся к чужой  красоте
и возрасту. Я вот тебе сейчас скажу одну вещь и думаю, что она  тебя  сильно
шокирует. Мне кажется, что то восхищение, которое они выражали  относительно
теперь уже покойной Лоры, - неискреннее. Во всяком случае, при ее жизни  они
относились к ней не так восторженно, как стремятся это показать сейчас.  Это
парадокс. Они любили ее и не любили одновременно.
   - Надя, по-моему, ты несешь какой-то бред. Ты бы видела, как  прижималась
Анна щекой к щеке Лоры. Я уверена, что  это  был  естественный  и  искренний
порыв.
   - А кто спорит?
   - Тогда я тебя совсем не понимаю.
   - Мне кажется, что эти подруги ничего тебе не рассказали о  Лоре  по  той
простой причине, что они были вместе, и, возможно, им было стыдно друг перед
дружкой. А вот поодиночке, уже теперь, когда они убедились в том,  что  Лора
мертва, они могут рассказать о ней правду.
   - А вдруг этой самой правды нет?
   - Не переживай раньше времени. У тебя еще остались  другие  приятельницы,
быть может, они что-нибудь расскажут. Понимаешь, не бывает идеальных  людей.
Тем более женщин.
   - Я все-таки думаю, что Лора была больна, и ее подружки могли бы  кое-что
рассказать о редких проявлениях этой психической болезни. И еще я  постоянно
думаю про ту девицу в розовом сарафане, которая вляпалась в кровь и вытирала
ноги о траву. Кто она и что делала в квартире Садовниковых? Почему  квартира
была открыта? Как туда вошел убийца?
   - Ты уверена в том, что это именно убийство?
   - Надя, не будь такой наивной. Если бы ты только видела  их...  Они  даже
мертвые были красивыми.  Ты  напрасно  улыбаешься.  У  нее  такая  роскошная
фигура, бедра, грудь. А видела бы ты тело самого Садовникова... У  них  было
все,  что  нужно  для  вполне  комфортной  и  приятной  жизни.  Кстати,  мне
необходимо встретиться с Арсиньевичем.
   - Кто такой?
   - Зам Садовникова.  Думаю,  что  он  расскажет  много  интересного.  Если
захочет, конечно. Надя, у меня глаза закрываются. Который час?
   - Без пяти десять. Ты домой?
   - Какое там!.. А Крымов? Я же обещала позвонить ему.
   - Неужели ты собираешься поехать с ним на дачу?
   - Собираюсь. В машине немного посплю. Крымов? - Юля прижала к уху трубку.
- Если снова начнешь орать на меня, больше меня в агентстве не увидишь.
   - Привет, птичка... - голос Крымова на этот раз был умиротворенным.
   - Так мы едем на дачу к Бассам или нет?
   - Ты сейчас где?
   - В агентстве. Я работаю, понимаешь, в отличие от остальных.
   - Не ной, сейчас я за тобой приеду.
   - Передай Наде, чтоб шла домой.
   Юля положила трубку и тяжело вздохнула:
   - Скажи, ну почему мужчинам можно все, а нам, женщинам, - ничего?
 
Глава 5 
 
   Уже в машине Крымова Юля вспомнила о записке, которую так и  не  взяла  у
Нади. "Дырявая голова".
   Крымов вел машину уверенно  и  с  удовольствием.  Ночной  город  светился
мягким оранжевым светом, дороги были практически пусты.
   Вылетели за город, и Крымов заговорил:
   - Я не знаю, что со мной происходит. Я и сам себя не узнаю.
   Юля повернула голову и увидела слабо освещенный профиль  Жени.  Лицо  его
было как никогда серьезно, голос - тоже.
   - У тебя проблемы?
   - Не то слово. Я понимаю,  конечно,  что  не  должен  тебе  ничего  этого
рассказывать, но так получилось, что, кроме тебя, у меня никого нет. Я  имею
в виду человека, которому я мог бы довериться. Ведь ты  рассказала  мне  про
свои кошмары и страхи. А теперь и я хочу поделиться с тобой  тем,  что  меня
мучает. Помнишь ту женщину, с которой ты встретила меня в городе и с которой
я целовался?
   Юля промолчала. Она едва  сдерживалась,  чтобы  не  уснуть,  и  время  от
времени даже пощипывала себя за руку.
   - Так вот. Я познакомился с ней  на  одной  вечеринке.  Ты,  наверно,  не
успела заметить, но она очень красива. Вернее, нет, не так.  Она  совершенно
некрасива в общепринятом смысле этого слова. У нее непропорциональное  лицо,
слишком большие глаза, крохотный нос. Причем глаза совершенно лисьи.., да  и
вся она рыжая. Вот возьмем, к примеру, нашу Щукину, ведь она тоже рыжая,  но
у  нее  рыжина  какая-то  простоватая,  симпатичная,  деревенская,  что  ли.
Женщина, о которой я тебе рассказываю, тоже рыжая, но у  ее  волос  какой-то
коньячный оттенок.
   - Крымов, может, ты все-таки заткнешься? - Юля уже не  хотела  спать.  Ей
хотелось вцепиться Крымову в физиономию и расцарапать ее до крови. - Ты  мне
будешь описывать свою новую любовницу сантиметр  за  сантиметром?  Ты,  Женя
Крымов, директор детективного  агентства,  у  которого  голова  должна  быть
забита трупами и моргами, ведешь себя как сексуальный  маньяк.  Ты  даже  не
спросил меня за все это время, где я была весь  сегодняшний  день  и  что  я
делала, чтобы найти убийцу Садовниковых. Ты не воспринимаешь  меня  всерьез?
Ты просто пошутил надо мной, когда поручил мне вести это дело?
   - Не кипятись, именно об этом я как раз и собирался с  тобой  поговорить.
Вернее, не о Садовниковых, что о них теперь говорить, когда  они  все  равно
мертвые. Я описывал тебе свою приятельницу не для того, чтобы вызвать в тебе
новый приступ ревности. Понимаешь,  она  каким-то  образом  воздействует  на
меня...
   - Известное дело, каким...
   - Ты напрасно со мной  так.  Ведь  когда  ты  рассказывала  мне  о  своих
проблемах, я слушал тебя не перебивая.
   - Ну хорошо. Извини.
   - Понимаешь, как человек она ничего особенного из себя  не  представляет.
Легкомысленная особа, которую ничего, кроме секса, не интересует. Но  почему
я веду себя при ней как последний идиот - вот этого я никак понять не  могу.
Она может позвонить мне в любую минуту и назначить встречу, и я - ЕДУ.
   - Ты просто влюблен. Любовь - слепа. И эта  дама  вовсе  не  должна  быть
красивой и умной, чтобы ты влюбился в нее. Ты ПОПАЛСЯ. И хочешь обижайся  на
меня, хочешь - нет, но мне бы ужасно хотелось, чтобы ты как-нибудь случайно,
на улице, увидел, как твоя рыжая целуется с  другим  мужчиной,  быть  может,
тогда ты понял бы, как мне было больно. Вот ты только  что  сказал,  что  не
собирался вызвать  во  мне  приступ  ревности.  Все  это  только  слова.  Ты
прекрасно знал, что я не смогу удержаться... -  Юля  замолчала,  потому  что
почувствовала, как в горле застрял ком. В глазах уже  стояли  слезы.  -  Это
слишком жестоко и эгоистично посвящать меня в  твои  личные  проблемы.  Ведь
когда мы с тобой спали, обнявшись, ты воспринимал меня не просто как  своего
друга, ты говорил мне, что любишь меня. И после этого ты посмел сделать меня
своей жилеткой, в которую в любую минуту можно поплакаться?
   - Ну извини. Я не подумал.
   - Скажи мне: ты будешь работать или нет? И вообще, Крымов, откуда ты взял
деньги на открытие агентства? Это секрет?
   - Что-то раньше ты не задавала мне подобных вопросов.
   - Понимаешь, когда деньги  достаются  легко,  то  ими,  как  правило,  не
дорожат. Я имею в виду СЛУЧАЙНЫЕ деньги. Я не думаю, что если  бы  ты  копил
эти деньги в течение нескольких лет и они достались бы тебе  дорогой  ценой,
ты вот так легкомысленно относился к своим делам. Что-то здесь нечисто.
   - Я сейчас слушаю тебя и понимаю, что ты права на все сто.  Но  стоит  ЕЙ
позвонить, как я  снова  все  забуду.  Помнится,  это  я  говорил  тебе  про
охотничий азарт, а сам из гончей превратился в домашнего надушенного пуделя.
Ты бы видела, что она  со  мной  вытворяет...  Играет,  словно  с  игрушкой,
пудрит, красит ресницы, надевает парики, поливает духами...
   - Кто она по профессии?
   - Актриса.
   - Ты мне снова ничего не ответил  про  деньги.  Я  веду  себя  по-хамски,
задавая тебе этот вопрос?
   - Ничуть. Год тому назад этот вопрос мне задавали все подряд. Просто тебе
раньше было не до этого. Что ж, я тебе отвечу, как отвечал своим друзьям:  я
продал родительскую квартиру в Вильнюсе.
   - И это правда?
   - Правда. То, что я ее там продал. Но деньги там были небольшие. Просто я
помог одному человеку.., вот он мне и заплатил.
   - Так я и думала. - Юля снова попала под обаяние Крымова: ей льстило, что
он выложил ей хотя бы эти крупицы правды. Значит, он ей доверяет, ведь стоит
только копнуть дела, которые он вел годом раньше, и человек  внимательный  и
заинтересованный легко вычислит им