если бы ты вышла замуж  за  Сперанского.  Согласен,  что  в  прошлый  раз  я
поступил как идиот, что вас нельзя было оставлять вдвоем, но на меня  словно
что-то нашло... Я был уверен, что он не обидит тебя, зато у вас  было  время
поговорить, пообщаться друг с  другом.  И  я  ведь  чувствую,  что  он  тебе
понравился, разве нет?
   - Понравился, - вздохнула она и слизнула катившуюся по щеке слезу.  -  Но
сегодня я ясно дала ему понять, что ему не на что рассчитывать... Я пришла к
нему на работу, поговорила с секретаршей...
   Тамара, всхлипывая, рассказала отцу все, что  произошло  с  ней  сегодня,
вплоть до того момента, когда она соврала водителю Сперанского, что  она  не
Тамара.
   - И это все? Но это же нормально. Вот если  бы  ты  приехала  к  нему  на
фабрику или куда-нибудь еще,  это  было  бы  неожиданным  поступком,  ты  бы
смутила его, поставила в неловкое положение, ведь он был на  работе...  А  я
знаю, что такое работа и как тяжело бывает порой  переключиться  с  каких-то
важных проблем на личное... Так что ты все сделала правильно.
   Зазвонил телефон, и Тамара бросилась к трубке:
   - Да, слушаю... - Лицо ее на глазах отца изменилось, застыло белой маской
страха. - Где вы все?.. Хорошо, я сейчас приеду...
   - Что случилось, Тома? Что-нибудь со  Сперанским?  -  Перепелкин  спросил
первое, что пришло ему в голову и что, на его взгляд,  могло  вызвать  такую
реакцию у дочери.
   - Папа, убили нашу классную руководительницу, Татьяну Николаевну...
   Ларчикову...
 
Глава 11 
 
   Ночь Крымов, Шубин и Корнилов со своими людьми провели в дачном  поселке,
где был обнаружен труп Ларчиковой. Двухэтажный дом, в котором было совершено
это  дикое  преступление,  и  прилегающий  к  нему  довольно   большой   сад
принадлежали самой Ларчиковой, о чем  свидетельствовали  соседи  по  даче  и
найденные позже в доме документы, подтверждающие  право  Ларчиковой  на  эту
собственность. Соседи Михайловы, супружеская пара, первыми услышавшие крики,
доносящиеся из раскрытого окна дачи,  -  маленькая  быстроглазая  женщина  с
заплаканным лицом и  степенный  пожилой,  но  хорошо  сохранившийся  в  свои
шестьдесят с небольшим мужчина, - были допрошены по горячим следам  прямо  в
своем саду. Задавая им простые на первый взгляд вопросы,  Корнилов  выяснил,
что Ларчикова купила эту  дачу  года  два  тому  назад,  но,  в  отличие  от
остальных соседей, ничего здесь  не  выращивала,  кроме  канадской  газонной
травы и цветов.
   Весной и осенью она появлялась здесь только в выходные дни,  а  все  лето
жила на даче, встречала гостей - словом, отдыхала.
   - Что за гости приезжали к'Татьяне Николаевне, не помните?
   Женщина, ее звали Надежда Васильевна, оказалась словоохотливее, а  потому
почти на все вопросы отвечала она. Муж, Борис  Александрович,  лишь  изредка
вздыхал и качал головой - видно было, что ему эта процедура неприятна и  что
он ждет не дождется, когда их отпустят. Судя  по  тому,  что  двери  дачного
домика были уже заперты, а возле машины -  стареньких  голубых  "Жигулей"  -
стояла корзина с зеленью, какие-то сумки и пакеты,  супруги,  пережив  такой
стресс, собрались в город.
   - Такие же, как и она, молодые женщины, иногда с мужчинами.
   - А какой-нибудь постоянный мужчина здесь бывал?
   - Затрудняюсь сказать, мы  же  в  основном  на  даче  РАБОТАЕМ:  приедем,
посадим, прополем, соберем - и обратно в  город.  У  нас  машина,  а  потому
иногда, как правило среди недели, мы подвозили Татьяну  в  город,  куда  она
ездила за продуктами или просто по магазинам.
   - Откуда вы знаете, что она ездила по магазинам?
   - Она всегда высаживалась возле центрального универмага... Да это с ее же
слов... Я еще удивлялась, откуда у учительницы деньги на эти дорогие женские
безделушки, покраснев, пробормотала женщина  и  бросила  быстрый  взгляд  на
смирно сидящего рядом мужа.
   - А какие конкретно безделушки вы имеете в виду? - не понял  Корнилов.  -
Вы же сами только что сказали, что вы с Ларчиковой почти не общались и могли
наблюдать ее лишь на расстоянии...
   - Понимаете, она иногда покупала у нас фрукты и овощи, сама-то она ничего
не выращивала... Нам первое время  было  неудобно  брать  с  нее  деньги  за
тарелку клубники или несколько помидоров или картофелин, но потом, когда  мы
поняли, что ей больше попросту негде все это брать и что она все равно будет
покупать если не у нас, то у других соседей, мы приняли ее условия, и цены у
нас были ниже рыночных... Словом,  нам  всем  было  удобно,  потому  что  на
вырученные деньги мы покупали в деревне сметану и молоко...
   -  Надя,  это  никому  не  интересно,  -   недовольным   и   одновременно
извиняющимся тоном проронил ее муж.
   - Да она была просто лентяйкой... Нехорошо  так,  конечно,  говорить  про
покойницу, но что ей мешало повозиться на грядках, тем более что много ли ей
одной надо? Она, значит, будет загорать у нас на глазах,  принимать  гостей,
веселиться и даже танцевать,  а  другие  пусть  работают...  -  Тон  женщины
становился все более возмущенным.
   - Но это был ЕЕ образ жизни, - заметил Корнилов. - Она ведь не воровала у
вас помидоры, а покупала. Вы же сами только что сказали, что ей немного было
надо. Каждый придерживается своих жизненных принципов.
   - Мою жену возмущает одно, - на выдохе, так, как если бы он  говорил  это
скрепя сердце и только ради того,  чтобы  быть  уж  до  конца  искренним  и,
конечно же, для пользы дела, произнес Борис Александрович,  -  у  Ларчиковой
постоянно водились крупные купюры, и мы с Надей просто измучились в  поисках
сдачи для нее. Создавалось  впечатление,  что  она  печатает  их  где-то  на
веранде или выращивает, как в сказке, в саду под  яблонями...  Я  бы  понял,
если  бы  она  была  замужем,  тогда  было  бы  понятно,  откуда  у  молодой
учительницы столько денег, но она жила одна.
   - Вы думаете, что эти деньги ей давали те самые гости, которые  приезжали
к ней?
   - Думаю, что мужчины...
   - Ты все сказал? - спросила его, заметно оживляясь, жена. -  А  теперь  я
расскажу кое-что. Однажды, еще в прошлом году, осенью, к ней приехал парень,
молодой, красивый... Знаете, эта красота просто бросалась в глаза, и  я  еще
тогда подумала, что это ее брат, уж больно молодой.  Но  они  целовались  на
веранде, я сама видела...
   - Надя!..
   - Он приезжал к ней всю осень, а по весне стал приезжать уже не один, а с
другом. Когда на машине...
   - На какой машине?
   - Я в марках-то не разбираюсь... - Она развела руками.
   - А вы? - Корнилов спросил Михайлова.
   - ЭТУ марку я тоже, представьте, не знаю. Такая зеленая вытянутая машина,
скорее всего "Форд"... А парень действительно довольно часто приезжал, и  не
увидеть его на участке было невозможно - он носил такую яркую одежду...
   - А сегодня? Что было сегодня?
   - А сегодня  приблизительно  в  половине  одиннадцатого  утра  к  дачному
участку Ларчиковой, - сухо отвечал мужчина, - подъехала  машина,  которую  я
прежде никогда не видел, такая серая,  длинная,  тоже  иностранная.  Из  нее
вышли мужчины, двое, оба в костюмах. Я подивился, потому что на дачу в таком
виде не приезжают. Ну, думаю, наверно, Ларчикова решила продать дачу, а  это
покупатели, иначе зачем им было приезжать в ее отсутствие...
   - Вы хотите сказать, что сегодня, когда  сюда  приехали  эти  мужчины  на
серой машине, ее на даче не было?
   - Не было!
   - Может, мне показалось, но я видела на участке  мужчину,  приблизительно
такого же возраста, что мой муж. Но я могла спутать, потому что до этого  по
участкам ходил сторож и искал какой-то ключ. А у Татьяны в ограде дыра,  так
он довольно часто пробирался через нее на участок, чтобы проверить трубы...
   - У нее там ОБЩИЙ кран, - пояснил  Борис  Александрович,  -  и  я  просто
уверен, что моя жена видела там именно сторожа.
   - А чья же тогда была белая машина? - спросила женщина. - У других  наших
соседей нет белых "Жигулей", это я точно знаю.
   - Вы, Надежда Васильевна, видели  эту  машину  ДО  крика  Ларчиковой  или
после? - спросил Корнилов.
   - До, конечно. Вот и получается, что тот, кто ее, бедняжку, убил, и уехал
на этой машине.
   Сазонов и Крымов, послушав показания соседей, вернулись в  дом,  где  уже
вовсю работали эксперты, чтобы хотя бы в общих чертах попытаться представить
себе картину разыгравшейся здесь трагедии и  сопоставить  ее  с  показаниями
Михайловых.
   На втором этаже, в спальне, где и было, судя по большому количеству крови
на  полу,  совершено  преступление,  сквозь  шелестящие   звуки   щелкающего
фотоаппарата, тихий разговор эксперта и присущую подобной  ситуации  суетную
возню живых, занимающихся изучением следов, оставленных теперь уже  мертвыми
и теми, кто их сделал таковыми, пробивался птичий гомон, словно все птицы  в
саду узнали о случившемся и теперь летали, встревоженные и любопытные, перед
раскрытыми окнами в надежде увидеть нечто невообразимое, пахнущее смертью...
   - Этот мясник повсюду оставил следы  кроссовок,  смотрите,  какие  четкие
красные трафареты... Как будто он ничего не боялся... -  говорил,  оглядывая
комнату, Петр Васильевич. - А возможно, он был в шоке или  под  воздействием
наркотиков, во всяком случае, убийство это было непреднамеренным.
   Крымов смотрел на распростертое перед ним тело Ларчиковой и думал о  том,
что ему,  видимо,  судьбой  предначертано  связываться  с  женщинами,  жизнь
которых хоть и коротка, но до  краев  наполнена  пороком.  И  все  они,  как
правило, очень красивы. Взять хотя бы Полину, рыжеволосую  красавицу  Полину
Пескову, которая имела в любовниках  полгорода  и  для  которой  единственно
реальной  целью  в  жизни  были  деньги.  Вот  и  про  Ларчикову,   скромную
учительницу литературы и русского языка, только что сказали,  что  она  была
богата. Откуда деньги? И за что ей, женщине, которая все  лето  проводит  на
даче, платят деньги, и, главное, КТО? Какой еще новый  способ  зарабатывания
денег она придумала? Соседка была права,  когда  говорила,  что  такие  люди
раздражают окружающих. Крымов ходил по дому, заглядывал в кухонные шкафчики,
ящики комода, открывал все двери этого маленького дачного  хозяйства,  какие
только имелись, в поисках тех самых  дорогих  мелочей,  о  которых  говорила
соседка. Что же конкретно она имела в виду? Ведь на поставленный  вопрос,  о
каких именно безделушках шла речь, она так и не ответила и перевела разговор
на крупные купюры. Да  и  вообще  эта  супружеская  чета  вела  себя  крайне
неестественно.
   - Петр Васильевич! - Крымов позвал Сазонова, о чем-то разговаривающего  с
экспертом. - Случай уникальный - смерть следует за смертью, и все в одном  и
том  же  классе...  Чертовщина  какая-то,  честное  слово.  Вот  скажи  мне,
пожалуйста, каким образом эти милые люди, я имею в виду  соседей,  оказались
здесь, на даче?
   Они сказали, что услышали крик, ЕЕ крик. -  Крымов  показал  наверх,  где
лежал труп Ларчиковой с перерезанным горлом. - Что  бы  ты  сделал,  услышав
крик, окажись ты на их месте?
   - Прибежал бы, - не задумываясь, ответил Сазонов.
   - Правильно. А сколько времени  тебе  бы  понадобилось  для  того,  чтобы
обежать, весь сад (ведь не через забор же они  лезли!)  и  в  лучшем  случае
пролезть в дыру, через которую лазает  сторож,  чтобы  перекрывать  основной
кран, или, что более естественно в  их  возрасте,  -  вбежать  в  сад  через
калитку?
   - Минуты три-четыре, не больше. А к чему  все  эти  расспросы?  Ты  их  в
чем-то подозреваешь?
   - Да, подозреваю. Слишком уж много нестыковок. Первая.  Крик  раздался  в
тот момент, когда Ларчикова увидела приближающегося к ней убийцу с  ножом  в
руке, или же она кричала от боли, когда убийца  уже  полоснул  ее  ножом  по
горлу.
   Ну не после смерти же она закричала! Значит, после того как он  ее  убил,
ему надо было срочно ретироваться, спуститься на  первый  этаж,  выбежать  в
сад, затем сесть в машину, завести ее и уехать. Но звука отъезжающей  машины
соседи не слышали. И вообще они что-то туманят... Я даже думаю, что никакого
крика не было вообще.
   - Почему?
   - Да потому что они вошли в дом вообще не из-за крика... Смотри. - Крымов
подошел к кухонному окну и показал разбросанные  в  траве  красные  кругляши
довольно крупного редиса. - Тебе это ни о чем не говорит?
   - Кто-то выбросил редиску за окно, может быть даже сама Ларчикова.
   - Но с какой стати? Тем более что соседи утверждают,  ее  вообще  с  утра
здесь  не  было.  Скорее  всего,  увидев  белую  незнакомую  машину,  соседи
попытались выяснить, кто же это приехал  и  к  кому  -  вполне  естественное
любопытство. По каким-то признакам они поняли, что на даче Ларчиковой кто-то
есть... Однако, пока машина стояла за воротами, они не посмели  приблизиться
к ограде и открыто подсматривать, а дождались, когда  машина  уехала,  чтобы
потом посмотреть, на даче их соседка или нет... После того как  утром  здесь
появлялась серая иностранная машина, из чего они  сделали  вывод,  что  дача
продается,  им  наверняка  пришло  в   голову   поживиться   чем-нибудь   на
дармовщинку...
   - Крымов, почему ты так плохо думаешь о людях?
   - А ты дослушай меня до конца. Ведь редиска не с неба свалилась. Я думаю,
что соседи, перед тем как войти к  Татьяне  в  сад,  сначала  несколько  раз
позвали ее, как они это делали не раз, предлагая ей  овощи  или  зелень,  и,
только убедившись, что никого нет, а окно раскрыто, вошли сюда.
   - А при чем здесь редиска?
   - А при том, что если бы оказалось, что Ларчикова Дома и спит, к примеру,
то у них было бы готово объяснение на случай этого визита.
   - Ты хочешь сказать, что редиска - всего лишь предлог?
   Крымов, которому надоело все разжевывать, тяжело вздохнул.
   - Слушай, Петр Васильевич. Вот представь себе. Заходят они в дом -  двери
и окно открыты, бери что хочешь, - что они должны сделать в первую очередь?
   - Наверно, убедиться в том, что дом пустой.
   - Вот именно! Обойдя весь первый этаж (а я уверен,  что  эта  самая  Надя
рассмотрела здесь все, что  только  возможно,  из  любопытства,  просто  как
женщина, у которой в жизни никогда не будет дорогих и красивых  вещей),  они
поднялись наверх и вот тут-то поняли, что влипли...  Обнаружить  труп  своей
соседки - что может быть страшнее и хлопотнее?
   - Ты хочешь сказать, что первым делом они должны  были  уйти  или  вообще
уехать и сделать вид, что здесь не были, - отсюда и выброшенная  редиска!  -
так?
   - Но они почему-то  не  ушли,  а  ВЫНУЖДЕНЫ  были  сообщить  о  том,  что
обнаружили труп соседки. И причина здесь может быть только одна - свидетель.
   Уверен, что это и есть тот самый сторож, который  пролез  в  дыру,  чтобы
перекрыть или, наоборот, открыть общий кран. Он заметил соседей  на  даче  у
Ларчиковой, вполне возможно, что они перекинулись парой слов, после чего эта
самая Надя изобразила  испуг  и  даже  закричала,  чтобы  привлечь  внимание
сторожа к трупу Ларчиковой, затем они сели в машину,  поехали  в  деревню  и
вызвали милицию...
   Крымов  с  Сазоновым  застали  Михайловых  все  там  же,   в   саду,   за
подписыванием показаний.
   - Можно один вопрос? - обратился Крымов к Наде, плотной маленькой женщине
с испуганным потным лицом. - Сторож... Он видел вас в  то  время,  когда  вы
были на даче Ларчиковой?
   Возникла пауза. Корнилов внимательно смотрел  на  Крымова,  понимая,  что
вопрос задан не случайно.
   - Да, он как раз приходил, -  прокашлявшись,  произнесла  женщина.  -  Он
что-то делал с краном...
   - А где в это время были вы?
   Он посмотрел на мужчину, который отвернулся, чтобы, как понял Крымов,  не
увидели выражения его лица.
   - Стояла на крыльце, наверное... Да, точно, он еще сказал  что-то  насчет
дождя, что, мол, все оставили открытыми краны  и  уехали  домой,  а  вечером
наверняка будет дождь...
   - Сторож видел Татьяну?
   Снова в воздухе возникло напряжение, словно этот простой  с  виду  вопрос
мог как-то серьезно повлиять на ход событий.
   - Надежда Васильевна, - подал голос Корнилов, который  тоже  почувствовал
какой-то подвох, - отвечайте на вопрос: сторож знает об убийстве,  он  видел
труп Ларчиковой?
   Борис Александрович, повернувшись, тяжело дыша, произнес:
   - Понимаете, мы с женой пришли сюда ДО крика, вот в  чем  дело.  Но  Надя
боится вам признаться в том, что мы пришли сюда, потому что увидели открытые
окна. Вот и подумали, что Татьяна приехала... У нас кончились деньги, пенсию
не выдают, мы надергали редиски и пришли, чтобы предложить ей...  Взошли  на
крыльцо... Хотя нет, сначала мы несколько раз позвали ее, но так как она  не
отвечала, я подумал, что она, возможно, прилегла отдохнуть, ну мы и пошли. И
не успели войти в дом, как увидели сторожа,  поздоровались,  поговорили  про
дождь, потом сторож, наверно, ушел, а мы вошли  в  дом,  позвали  Татьяну...
Знаете, я как-то сразу подумал о том, что дело нечисто - одни  машины  -  то
серая, то белая - чего стоят... Обычно, когда к ней  приезжали  гости,  было
весело, играла музыка, а здесь чувствовалось, что что-то не так...
   - Правильно, сторож ушел, а мы вошли в дом,  позвали,  но  нам  никто  не
ответил, и  тогда  мы  поднялись  наверх  и  увидели  там  ее...  -  Надежда
Васильевна всхлипнула. - Я  испугалась  и  сказала  мужу,  что,  мол,  бежим
отсюда, а то как бы нас здесь не увидели... Мы спустились,  я  даже  редиску
выбросила... А тут снова сторож...
   - И вы ему ничего не сказали?
   - Ничего, - сказал Борис Александрович. - Но так как  он  нас  видел,  мы
поняли, что должны вызвать милицию. Поэтому  мы  поехали  в  деревню,  нашли
почту и позвонили в город...
   - А про крики, значит, сами придумали? - спросил Корнилов.
   - Придумали... Надо же было как-то объяснить, почему мы оказались  на  ее
даче...
   Корнилов взглянул на Крымова: мол, видишь,  никакого  криминала,  обычные
вещи.
   Михайловых отпустили, и те сразу же принялись собираться домой.
   А буквально спустя четверть часа на дачу Ларчиковой приехал  мужчина.  На
вид ему было лет пятьдесят с небольшим; высокий,  довольно  красивый,  но  с
совершенно отрешенным бледным  лицом,  по  которому  струился  пот,  он,  не
обращая внимания на присутствие  в  саду  и  на  ступеньках  крыльца  такого
количества незнакомых ему людей, почти ворвался  в  дом,  где  не  ожидавшие
такого резкого вторжения работники милиции едва успели схватить его,  прежде
чем он поднялся в спальню, где все еще лежало тело хозяйки дачи.
   - Пустите меня к ней, пустите... - Он с силой рвался наверх. - Пустите...
   Ноздри его раздувались, а на щеках уже заблестели слезы.
   - Кто вы? -  подошедший  к  нему  Корнилов  с  любопытством  рассматривал
мужчину. - Вы знали ее?
   - Моя фамилия Пермитин, Таня была моей невестой, мы в августе должны были
пожениться... Я только что узнал...
 
*** 
 
   То, что гостиница эта была частной и не для всех,  становилось  ясно  уже
при виде высокой белой стены, отделяющей от внешнего  мира  огромный  уютный
двор, засаженный  деревьями  и  цветами.  У  массивных  литых  ворот  гостей
встречала охрана. Двухэтажная,  уютная,  напоминающая  старинные  дворянские
усадьбы с колоннами и пышным парадным крыльцом гостиница  казалась  случайно
занесенной на живописный, утопающий в зелени берег Онежского озера.
   Дождь, постепенно превращаясь в легкую морось, приятно  остужал  щеки,  с
берега тянуло терпким запахом водорослей и сырой земли.
   Соболев, поддерживая Юлю под локоть, помог ей выйти из  машины,  опередив
Харыбина, и быстрым шагом направился к воротам.  Что-то  сказал  охранникам,
после  чего  все  вместе  миновали  пост  и  оказались  в  овальном   дворе,
центральная дорожка которого, посыпанная гравием, вела прямо к крыльцу.
   - Как вы думаете, Павел Иванович, он будет со мной искренен?  -  спросила
Юля, чувствуя некоторую робость перед  встречей  с  хозяином  этой  шикарной
усадьбы. - Этот... Соляных, с ним можно договорить