позволите мне посидеть за свободным столом?
   Этой фразой она как бы положила конец диалогу, и Корнилов, который  понял
ее, пожал плечами и жестом предложил ей сесть за стол у окна.
   - Все, я молчу. Работайте... - Он достал сигареты и  вышел  из  кабинета,
оставив ее наедине со своими обидами, неудовлетворенностью и досадой.
 
*** 
 
   Спустя полтора часа Юля уже имела достаточно ясное представление  о  том,
когда и при каких условиях исчезла Ирина Сконженко. Это произошло через  два
дня после первого заседания суда над  Зименковым  -  все  даты  Юля  помнила
досконально, а потому могла без труда представить себе ход событий в строгом
хронологическом порядке. Значит ли это,  что  человек,  с  помощью  которого
девочка исчезла с лица земли (а в том, что она уже мертва, Юля нисколько  не
сомневалась), избавился от нее для того, чтобы Ирина не смогла участвовать в
остальных заседаниях?  Где  найти  ответ  на  этот  вопрос?  Ведь  если  все
происходило именно так, то почему этот мужчина, связанный с обеими девочками
на сексуальной почве, не убрал Сконженко раньше,  сразу  же  после  убийства
Саши Ласкиной, чтобы Ирину никто не смог допросить и вызывать  в  дальнейшем
как свидетельницу... Почему убийство Ирины произошло  только  после  первого
заседания? Почему?
   Ирина Сконженко, семиклассница, вышла из  дома  15  апреля  в  19  часов,
сказав родителям, что идет к подружке (родители предполагают, что имелась  в
виду Валя Кротова) за заданием по литературе, и не вернулась.  Ее  никто  не
видел, нигде никаких следов девочки обнаружить не удалось, она исчезла...  В
тот вечер на ней были зеленая  трикотажная  кофточка,  черная  юбка,  черные
колготки, черные туфли-лодочки. Из нижнего белья - белые трусики и  кремовый
бюстгальтер. К Вале  Кротовой,  если  судить  по  материалам  дела,  она  не
заходила. И вообще никто и никогда ее больше не видел. Юля отметила,  что  в
принципе была проведена большая розыскная работа:  опрошены  соседи,  жильцы
близлежащих  домов,  допрошены  свидетели,  позвонившие  в   милицию   после
объявлений в средствах массовой информации... Все оказалось безрезультатным.
По следу девочки пускали собаку, но и это не  принесло  практически  ничего:
собака, покрутившись возле подъезда, дала понять,  что  где-то  здесь  следы
обрываются. В тот вечер  шел  дождь,  который  смыл  возможные  следы  колес
автомобиля, на котором могла уехать Сконженко.
   Юля позвонила знакомому, Валерию Кирееву, журналисту, специализирующемуся
на  криминальной  хронике,  задала  ему  несколько  вопросов,  связанных   с
исчезновением Ирины Сконженко, и удивилась, когда узнала, что  объявление  с
просьбой к жителям города помочь в розыске девочки печаталось всего  лишь  в
одной газете, причем только один раз. Что касается  объявления  по  радио  и
телевидению, то Валера обещал узнать и перезвонить. Спустя четверть часа  он
действительно позвонил по телефону, который ему  дала  Юля,  и  сказал,  что
таких объявлений не было вообще.
   - Но почему? Почему никто не искал девочку?
   - Такое случается обычно, если  ребенок  из  неблагополучной  семьи.  Нет
денег на объявления, нет  сил  вообще  что-либо  делать...  Родители  дружно
уходят в запой...
   Юля вспомнила свое первое впечатление от матери Ирины, которая открыла ей
дверь в их первую встречу с Ириной, и вынуждена была согласиться  с  версией
Валеры: от  женщины  действительно  пахло  спиртным,  а  из  квартиры  несло
какой-то тухлятиной и запахом застарелого табака.
   - Тебе что-нибудь стало известно о девочке?  -  вопрошал  профессионально
любопытный Киреев на другом конце провода.
   - Нет, к сожалению, ничего. Просто я надеялась  с  ее  помощью  разыскать
другую девочку...
   И тут же поняла, что проболталась. Разве можно говорить на такие  темы  с
журналистом-криминалистом?
   - Я подъеду к тебе? - сразу же среагировал на ее слова Валера.
   - Извини, но я очень занята. Обещаю  тебе,  что,  если  будет  что-нибудь
интересное и пригодное для печати, я сама найду тебя...
   - Хорошо, договорились. Забыл тебя спросить, как тебе работается на новом
месте?
   - Спасибо, никак. Вот об этом, кстати, можешь запросто написать.
   - Не прибедняйся, я как-то недавно виделся  к  Крымовым,  так  он  хвалил
тебя.
   - Это чисто психологический прием, но, боюсь, что как раз на мне-то он  и
не  сработает.  Я  -  личность   конфликтная,   болезненно   эгоистичная   и
самовлюбленная, к тому же предпочитаю все делать своими руками. А начальство
этого не любит. Но я работаю, и меня терпят. Приблизительно такая ситуация.
   Юля  скомкала  конец  разговора,  чтобы  поскорее  вернуться  к  папке  с
документами. Пока что  ее  больше  всего  привлекла  фамилия  Кротовой.  Эта
прыщавая девочка снова дает о себе знать. Вернее, наоборот - она  ничего  не
дает знать. Она словно улитка - сама  в  себе.  "Ты  что-нибудь  знаешь  про
Сашу?" - "Знаю, но не скажу. Ее же все равно нет".
   Вернулся Корнилов:
   - Ну, как твои успехи?
   - Похоже на то, что ее украли инопланетяне. Ни одной ниточки. Ничего.
   - Вот и я про то же. Приблизительно такая же ситуация и с  Садовниковыми.
Мы проработали линию Арсиньевича, Мазанова и  других  соучредителей  -  пока
ничего... Да и какой смысл им  было  убивать  Садовникова,  если  все  равно
большая часть его средств, имущества, недвижимости и вообще  всего,  чем  он
обладал, переходит по наследству сестре Лоры Лизе...  Но  мы  и  эту  версию
отработали. У Лизы железное алиби - она в  ту  ночь  была  в  гостинице,  ее
запомнили и администратор, и соседка по номеру, у  которой  Лиза  спрашивала
болеутоляющее, и дежурная по этажу, с которой Лиза разговаривала...  Кстати,
нам также известно, что у Лизы был (а может, есть до сих пор) знакомый, судя
по всему, любовник, который живет в соседнем номере. Но и он в ту ночь  тоже
был в гостинице. Поэтому я действительно не исключаю самоубийство...  Другое
дело - причина... Но в душу-то к человеку не залезешь... Может, ревность,  а
может, и психическое расстройство Садовникова, поскольку оба  выстрела  были
произведены им самим... Его жена в момент убийства  могла  спать.  Смерть  и
мужа, и жены наступила практически одновременно. А то, что одежда вымазана в
крови не так, как могла она быть  перепачкана,  будь  они  с  самого  начала
раздеты, то это вопрос не такой уж и простой, как это  может  показаться  на
первый взгляд.
   - Значит, дело практически закрыто?
   - По сути, да.
   - Понятно. - Юля поднялась из-за стола и протянула Корнилову папку:
   - Спасибо за помощь.
   Она чуть было не добавила: "Крымов отблагодарит вас отдельно".
   - Мы же коллеги и должны друг другу помогать.
 
*** 
 
   В Поливановку  она  поехала  одна,  поскольку  Шубин  после  разговора  с
Крымовым по телефону отправился в аэропорт -  ему  поручено  было  разыскать
Казарина Илью Владимировича, родного дядю Лоры Садовниковой, проживающего  в
Москве, на Бескудниковском бульваре.
   - А где же сам Крымов? - спросила Юля  по  телефону  Щукину.  -  Он  что,
отдает теперь приказания на расстоянии?
   - Не знаю, где его черти носят.
   У Нади был какой-то непривычный тон, словно она говорила о  том,  во  что
сама не верила. В ее голосе напрочь отсутствовала искренность.  Таким  тоном
разговаривают люди, которым есть что сказать, но по какой-то причине они  не
могут произнести это вслух.
   - Надь, у тебя все в  порядке?  Какой-то  у  тебя  голос  странный...  Ты
случаем не заболела?
   - Нет-нет, со мной все в порядке. Просто немного нездоровится. Ты  сейчас
куда?
   - В Поливановку, искать родителей Ирины  Сконженко,  той  самой,  которая
пропала полгода назад... Надь, я все-таки думаю, что и Сконженко, и  Изотов,
и трое парней - Соболев, Вартанов и Берестов, а теперь уже и Рита Басе - все
они каким-то образом были связаны между собой... И если  родители  Сконженко
мне ничего не расскажут о  своей  дочери,  то  я  выпотрошу  Кротову...  Эта
девчонка что-то знает, но молчит... И она не из тех, кто развяжет  язык  под
чьим-нибудь давлением. Для того чтобы рассказать  то,  что  она  знает,  она
должна сама поверить в необходимость этого. Возможно, что для этого ей  надо
будет  создать  ситуацию,  при  которой  она  просто  не  сможет  молчать...
Понимаешь меня? Она должна испугаться. Другого выхода я не вижу. Она же сама
сказала мне, что знает что-то про Сашу Ласкину...
   - И как ты себе это представляешь?
   - Есть у меня одна мысль... Но я намеревалась попросить помощи у  Шубина,
а он, наверно, уже в воздухе...
   - Так попроси меня!
   - Я тебе перезвоню, и мы с тобой обо всем договоримся, хорошо?
   - Конечно. Я весь день буду здесь.
 
Глава 19 
 
   Поселок Поливановка утонул в тумане. Пожелтевшие  сады,  раскинувшиеся  в
низине, показались голодной и уставшей Юле Земцовой похожими  на  гигантскую
яичницу, подернутую тонкой перламутровой пленкой белка...
   Спустившись с  трассы  на  мягкую  и  влажную  дорогу,  ведущую  в  глубь
застроенной старыми, запущенными домишками деревни, которую кому-то пришло в
голову переименовать в поселок, Юля медленно повела машину вдоль центральной
улицы, настолько широкой, что на ней смогли  бы  разъехаться  два  таких  же
"Форда".
   Она понимала, что следует расспросить местных жителей, как ей проехать на
улицу Весеннюю. Но вместо этого, притормозив у ворот одного из  покосившихся
домишек, спросила сидевшую на лавочке пожилую  женщину,  где  в  Поливановке
можно перекусить.
   - На центральной усадьбе есть кафе, - ответила сонным  голосом  старушка.
"А еще говорят, что все деревенские разговорчивые и любопытные..."
   Центральная усадьба - это жалкое подобие  городской  площади  с  довольно
приличным зданием местной администрации, поликлиникой и  универмагом.  Здесь
же, прилепившись к домику крохотной  юридической  консультации,  за  стеклом
которой можно было разглядеть мутноватую бумажную вывеску "Нотариус", Юля  и
увидела вожделенное кафе со  скромным  названием  "Натали".  Очевидно,  кафе
назвали по имени жены или подружки хозяина заведения.
   Электричество здесь не экономили - все  пространство  стилизованного  под
парижское  бистро  кафе  было  залито  неоновым  светом.  В   самом   центре
возвышалась склеенная из  картона  Эйфелева  башня,  на  подоконниках  цвели
искусственные голландские розы и тюльпаны, на  столиках,  покрытых  красными
клетчатыми скатертями, стояли светильники с ярко-красными  колпаками,  а  за
стойкой бара, полки которого просто ломились от  красивых  бутылок,  скучала
местная красавица в черном платье, плотно облегающем ее располневшую фигуру.
Здесь пахло претензией на европейский дизайн и обслуживание, а  еще  жареным
мясом, духами и лимоном, который,  ломтик  за  ломтиком,  отправляла  в  рот
меланхоличная барменша.
   - Девушка, мне бы поесть чего, - обратилась Юля к девушке. -  Только  все
самое хорошее, свежее и дорогое. У меня капризный желудок.
   - Хотите, я дам вам меню, а вообще-то могу и на словах рассказать...
   - Давайте лучше на словах... -  Юле  показалось,  что  они  как-то  сразу
понравились друг Другу.
   - Хорошо. Тогда могу предложить  вам  жареных  цыплят,  куриные  котлеты,
поджарку из говядины,  азу  по-татарски,  плов  из  баранины...  -  Вы  что,
серьезно? И у вас все это есть? Или вы так шутите?
   - Я вовсе не шучу. Вы не смотрите, что сейчас здесь  так  тихо  и  никого
нет. Вечером приедут строители, и здесь начнется такое...
   - Какие еще строители?
   - У нас тут животноводческий комплекс неподалеку возводят, кто-то большие
деньги отмывает, зарплату  такую  платят,  можно  вообще  из  ресторанов  не
выходить... Но и работать приходится много...
   - Это что же, местные, что ли, работают?
   - Откуда? Все городские, приехали на вахту... Вот и заказывают кто  плов,
а кто блинчики с творогом. Платят хорошо, у  нас  тут  после  девяти  вечера
музыка, ансамбль из города приезжает... Жизнь, короче, цивилизация...  Ну  и
пьют, конечно, много, безобразничают...
   - А как же вы-то? Вам здесь не страшно?
   - А у меня муж - директор этого кафе, и они это  знают,  не  пристают,  к
тому же мне скоро рожать, кому до меня дело?
   - Вы местная?
   - Местная.., почти.
   - Вы не знаете, где живут Сконженки?
   - Новенькие, что ли? Знаю. На самом краю Поливановки. Но не уверена,  что
они живут... В смысле, живы... А зачем  они  вам?  Такая  шикарная  девушка,
приехала на "Форде" и спрашивает про каких-то алкоголиков...
   - Я - частный детектив, занимаюсь одним делом, и Сконженки  мне  нужны  в
качестве свидетелей. Но если они, как вы говорите, пьют, то даже и не  знаю,
сумею ли я у них что-нибудь узнать... А на какие деньги они пьют?
   - Он работает на ферме, навоз  таскает...  Людмила  убирает  в  магазине,
кое-как перебиваются, а пьют самогон, который сами и гонят...  Я  вообще  не
понимаю, зачем они сюда приехали... У них здесь когда-то давно  тетка  жила,
но потом померла, вроде бы дом им оставила.., не знаю я  всех  подробностей,
но пропащие они люди, это факт... Так вы кушать-то будете?
   - Буду. Принесите цыпленка, салат какой-нибудь, я вот  вижу,  у  вас  тут
пирожки с яблоками... И компот.
   После обеда Юля, узнав у Кати - так звали барменшу,  -  как  проехать  на
Весеннюю, отправилась разыскивать дом, где жила семья Сконженко. Она  бы  не
удивилась, если бы, войдя в дом, увидела там два трупа. Но и  мать,  и  отец
пропавшей девочки были живы и  относительно  здоровы.  Большой  старый  дом,
просторный двор с двумя тощими дворнягами на привязи, покосившееся  крыльцо,
пахнущие керосином сени, захламленная кухня, сковородка с  жареной  колбасой
на столе, и мужчина с женщиной  -  сонный  взгляд,  прозрачные  от  алкоголя
глаза...
   Катя подсказала ей взять для "свидетелей" пару бутылок водки и закуску, и
вот теперь,  когда  на  столе  появился  холодец,  котлеты,  цыплята  и  две
волшебные  бутылки  с  прозрачной  жидкостью,  хозяева,  до   того   времени
пытавшиеся о чем-то спросить неожиданную гостью, заметно повеселели. Юля,  с
отвращением глядя,  как  он  и  она  выпивают  большими  глотками  водку  из
стаканов, чувствовала себя самой настоящей преступницей,  спаивающей  и  без
того больных людей. Она спрашивала их о дочери, Ирине. Разговор был тяжелый,
муторный, запутанный... Видимо, испитые мозги супругов Сконженко были  не  в
состоянии вспомнить в деталях весь ход  событий,  которые  произошли  еще  в
городе... Они помнили дочь, помнили, что она ушла из дома и не вернулась. Но
с кем она встречалась, был ли у нее мальчик, знают ли они девочку  по  имени
Валя Кротова, вспомнить так и не смогли... И только одна  фраза  насторожила
Юлю. Ее произнесла с какой-то горечью в голосе мать Ирины:
   - Она была хорошая, деньги нам приносила, я купила себе и  ей  сапоги,  а
этот дурак их пропил на следующий день...
   - Но откуда у нее могли появиться деньги?
   - Оттуда... - произнесла мать многозначительно и  икнула.  Кожа  на  лице
этой женщины  истончилась,  стала  почти  прозрачной  и  нездорово  розовой.
Водянистые глаза казались заплаканными. Под черной вязаной кофтой  болтались
плоские длинные груди. Это была полностью опустившаяся, с грязной головой  и
грязным, дурно  пахнувшим  телом  женщина.  Вернее,  существо  с  первичными
признаками женского пола. Ее муж выглядел еще хуже - он был небрит и грязен,
как бомж.
 
*** 
 
   На обратном пути Юля снова заехала  в  кафе.  Там  уже  появились  первые
посетители. Катя встретила ее приветливой улыбкой, спросила, не перекусит ли
она еще чего-нибудь... Обе рассмеялись.
   - Катя, мне бы руки помыть...
   - Пойдемте, я вас проведу в туалет... Что, не понравились вам  Сконженки?
И такие люди бывают... Мне их даже жалко... Говорят, у них дочь убили.
   - Убили? Я слышала, что она пропала.
   - А мне кто-то рассказывал, что  ее  убили.  Она  на  трассе  "работала",
шоферюг обслуживала...
   - Да ей же всего-то тринадцать было...
   - Ну и что? К нам в кафе тоже такие же девицы приходят, надо же им как-то
деньги зарабатывать...
   - И как же?
   - - Понятное дело как...  У  нас  для  этого  даже  специальные  кабинеты
имеются, за кухней... А врач в нашей больнице так вообще на окладе -  следит
за девочками, чтобы никого не заразили... Но у нас их всего две, а  так  кто
только не приходит, здесь такого насмотришься, не знаешь, куда бежать... Вот
деньги накопим и в городе квартиру купим. Если не пристрелят или не прирежут
раньше. Водка - она до чего угодно доведет...
   - Катя, я бы на вашем месте уже давно отсюда уехала. Судя по тому, что вы
мне рассказали, вам здесь вообще опасно оставаться.
   - А куда ехать-то? У меня муж...
   - А что же он вас за стойку бара поставил, неужели нельзя  было  остаться
дома? Или средства не позволяют? - хмыкнула Юля.
   - Он говорит так: зернышко к зернышку...
   - Скотина он у вас... Вы уж  извините...  Разговор  происходил  в  тесном
коридорчике перед дверью туалета.
   - Там точно занято? - спросила Юля, чувствуя,  что  еще  немного,  и  она
начнет вспоминать все услышанные ею когда-то матерные слова и выражения.  Ей
было противно находиться уже не только в кафе, но и вообще в  Поливановке...
Какая-то черная дыра... И  здесь  еще  живут  люди...  Вот  Катя,  например.
Красивая, молодая и даже умная. Она  все  понимает,  но  сделать  ничего  не
может.
   - Занято, - вздохнув, ответила Катя и, опершись о стену, встала, скрестив
руки под грудью. - Сейчас выйдут...
   И точно,  не  успела  она  договорить,  как  за  дверью  послышался  звук
отпираемого засова, где-то в глубине скрипнула одна дверь, потом  еще  одна,
затем распахнулась последняя, и показался черноволосый худощавый  мужчина...
Закатив глаза, он вел за руку растрепанную девушку в белом  полурасстегнутом
халатике...
   - Салют, Кать... - девушка пьяно улыбнулась и, спотыкаясь,  поплелась  за
мужчиной.  Размазанная  по  лицу  губная   помада,   разодранные   колготки,
бессмысленный взгляд...
   - Это наша посудомойщица Валентина... - громко, в голос, вздохнула Катя и
пригласила Юлю в туалет - помыть руки. - Вот мыло, а это горячая вода...
   Юля  заметила  в  выложенном  голубым  кафелем  помещении,  действительно
похожем на просторную душевую, кушетку,  какие  бывают  в  поликлиниках.  На
вытертой поверхности ее влажно блестела размазанная кровь...
   - Катя, послушай меня... Когда-нибудь, когда твоего мужа не будет  рядом,
с тобой поступят точно так же, как только что  с  Валентиной...  Поговори  с
мужем, объясни, что ты не должна работать в кафе... Тем  более  что  никакое
это теперь не кафе, а так.., бордель какой-то... Тебя сначала изнасилуют,  а
потом убьют. Вот тебе на всякий случай мой телефон, позвони, когда будешь  в
городе... Я тебе помогу и с работой, и с  жильем...  Я  не  обманываю  тебя.
Просто мне жалко твоего будущего ребенка, да и тебя  тоже.  Я,  конечно,  не
миллионерша, но в состоянии помочь... У меня есть знакомства, связи...
   Произнося все это, Юля понимала, что ее слова  пока  еще  не  доходят  до
сознания Кати, но она свою миссию выполнила - вручила ей визитку.
 
*** 
 
   В город Юля возвращалась, нарушая все Правила дорожного  движения,  -  на
огромной скорости, вспарывая туман желтым светом  фар  и  прорываясь  сквозь
вязкую пелену и сотни тусклых автомобильных огней вперед, быстрее, к Наде, в
чистый и уютный офис, где через стенку  от  приемной  есть  чудесная  ванная
комната с горячим душем, душистым мылом и даже халатами... И все это -  идея
Крымова. Он предупреждал, что в их  работе  случается  всякое,  а  потому  в
агентстве должны быть созданы все  условия  для  нормального  существования,
начиная с горячей воды и кончая горячей едой.
   Уже стоя под душем и намыливаясь. Юля прониклась  вдруг  к  Жене  Крымову
самыми нежными чувствами и даже простила ему Полину...
   - Господи, Надюха, как же мне мало надо для полного счастья... -  сказала
она, выходя из ванной ком