т  искать  через
них. Главное, теперь имеется простор для деятельности.
   - Я уже говорил, что терпеть не могу  дураков,  которые  выдают  себя  за
умных, а ты помнишь, чего еще я больше всего не люблю?
   - Конечно. Ты не любишь, когда твои партнеры крутят  делишки  у  тебя  за
спиной.
   - Пользуясь при этом моей дружбой. До сих пор я ни разу не промахнулся  -
и это потому, что все  время  оглядывался  через  плечо  и  вовремя  замечал
подвох. И избавлялся от "добрых" друзей.
   - Ты думаешь, стоит избавиться от Спикера?
   - Нет, нет... Пусть будет. Хотя бы для прояснения этой истории с бабой  и
кассетой. Просто контролируй ситуацию, не бросай на самотек.
   - Хорошо.
   Зелинский вернулся за рабочий стол. Сергей захлопнул блокнот.
   -  Шура,  я  откланиваюсь.  Бригада   бьется   за   почетное   звание   -
коммунистической. Пора к станку.
   - Да, ступай.
   Сняв с вешалки плащ, Сергей направился к двери.
   - Сережа, еще один вопрос... Зелинский опять смотрел поверх очков.
   - Я слышал, что ты собираешься прикупить  недвижимость  в  Испании  и  на
Мальте. И даже открыть за бугром  несколько  фирм.  Ты  получил  наследство,
Сережа?
   Сергей на мгновение смутился, потом изумленно пожал плечами.
   - Недвижимость, фирмы? Шура, это полная чепуха. Ты ж знаешь, у нас сейчас
каждая копейка  на  счету.  На  личные  я  могу,  конечно,  прикупить  домик
где-нибудь в Каталонии, но мне это абсолютно не надо. А брать из общака?..
   - Недокладывать в казну, Сережа,  это  все  равно  что  брать  из  казны.
Понимаешь?
   - Я когда-нибудь был  уличен  в  крысятничестве?  Зелинский  не  ответил,
склонившись над бумагами. - Ступай, - спустя некоторое время буркнул он. - и
помни про то, чего я не терплю больше всего на свете...
   Сергей хлопнул дверью.
   Александр Михайлович запрокинул голову назад закрыл глаза.
   Отправляясь в плавание, глупый капитан в первую очередь  выбирает  судно.
Самое быстрое, самое надежное, самое легкое. А когда, разбитое ураганом, оно
начинает путь ко дну, глупый капитан понимает свою ошибку. Он забыл  выбрать
команду. Он просто  купил  команду.  Купил  людей,  которым  нельзя  верить,
которые бросили его, потому что их  всего  лишь  купили.  И  глупый  капитан
остается один на один с беспощадной стихией. Без веры - никуда.
   Зелинскому очень не хотелось в это верить, но постепенно  он  приходил  к
мысли, что оказался тем самым глупым капитаном. Что просчитался  в  главном.
Не выбрал людей, а всего лишь купил их. Как инструмент.
   Веры нет. Никому.
   Тень смущения, мелькнувшая  налицо  Сергея,  лишь  еще  раз  подтверждала
ошибку Зелинского. К сожалению...

Глава 9

   Стук в дверь.
   Музыкант очнулся от легкой полудремы, убрал ноги со стола и крикнул:
   - Заходите.
   На  лице  вошедшего  мужчины  легко  читались  признаки   ранней   стадии
алкоголизма - это когда внутренняя сущность еще  протестует,  а  попавший  в
зависимость организм вовсю клянчит новой дозы. И как бы молодой  человек  ни
пытался обмануть окружающих приличной, еще не вышедшей из моды одеждой, лицо
подло выдавало его основной инстинкт.
   - Здравствуйте, я Каланчевский Игорь. Вы мне звонили.
   - Все верно, прошу. - Музыкант кивнул на стул и сдул  грязь,  оставленную
на столе "ленвестовской" обувью.
   - Я пока так и  не  знаю  причины  вызова,  -  извиняющимся  тоном  начал
Каланчевский.
   - Не переживайте. Вас ни в чем не обвиняют. Это первое. Второе - я вызвал
вас для разговора, который не должен покинуть  этих  стен.  Разумеется,  все
неофициально.  Впрочем,  я  не  исключаю,  что  вам  нечего  скрывать  и  мы
побеседуем дружески и откровенно. Я по телефону  упомянул  фирму  "Рикошет",
если помните.
   - Да, конечно. До недавнего времени я действительно владел этой фирмой. А
если не секрет, кто дал вам мой телефон?
   - Не секрет. Наш компьютер. В информационном центре  имеются  юридические
адреса всех городских фирм, а также домашние адреса их владельцев. В  Питере
несколько "Рикошетов", но в нашем районе всего один - ваш.
   - Уже не мой.
   - Давайте начнем сначала, Игорь Дмитриевич. С момента появления  на  свет
вашего "Рикошета".
   - Хорошо. Шесть лет назад я закончил институт, далее трубил в НИИ, откуда
еще три года спустя был Успешно сокращен. Решил попробовать силы в  бизнесе.
По  профилю  полученного  диплома.  Я  радиоинженер.   Сначала   перебивался
перепродажей еще дефицитных в то время деталей, затем, когда дефицит в  этой
области исчерпался,  занялся  программным  обеспечением  -  оптовые  закупки
дискет, картриджей, лазерных дисков. Встав на ноги,  зарегистрировал  фирму,
расширил перечень продукции, нанял небольшой штат.
   - И что же помешало достойной деятельности?
   -  Много  факторов.  Конкуренция,  насыщение  рынка,   налоги,   рэкет...
Отсутствие чутья, может быть. Очень жалею,  что  не  получил  экономического
образования.
   Каланчевский скромно опустил главный фактор - этиловый спирт в  различных
видах.
   - И что стало с фирмой?
   -  Я  продал  ее  по  объявлению  в   газете,   -   простодушно   ответил
экс-бизнесмен.
   - И как выглядела эта продажа? Фирма же не телевизор, с рук не продашь.
   - Почему? Все примерно так и выглядело. С рук на руки. Я дал  объявление,
через неделю мне позвонили, встретились, поторговались, ударили по рукам.
   - За сколько продали?
   - За пятьсот баксов.
   - И что отдали взамен?
   - Штамп, устав и пару канцелярских книг. У меня больше ничего и не было.
   - Замечательно. Надо же, действительно элементарно, как "Собачий  вальс".
Ну и самый главный вопрос, из-за которого я вас  вытащил.  Кому  мы  продали
"рикошет" за пятьсот баксов?
   - А откуда ж я  знаю?  Мне  по  большому  счету  до  фонаря,  что  там  у
покупателя в паспорте. Главное - деньги не фальшивые.
   Серега понял, что поспешил с выводом о первостепенном  влиянии  спиртного
на течение жизни собеседника.
   - Погодите-ка, вы продали фирму первому встречному, не  заботясь  о  том,
что завтра этот встречный воспользуется вашими печатями-уставами  и  вас  же
выставит крайним? Бред полный!
   - Я сказал, что не спрашивал паспорта. Но на  упомянутый  вами  случай  я
подстраховался. Мы составили акт приема-передачи. Один экземпляр забрал себе
покупатель, второй остался у меня. Конечно, я не идиот - продавать фирму без
какой-либо бумажки. А так - пожалуйста.
   - И где ваша бумаженция?
   - Пожалуйста. Я предвидел примерную причину вызова и захватил. Вот.
   Каланчевский протянул сложенный вчетверо листок.
   Викулов забрал бумагу.
   - А почему мокрая? - Извините,  слякоть.  -  У  вас  что,  карманов  нет?
Собеседник виновато стушевался. - Понимаете ли... Я  не  хочу  вас  обидеть,
но... У меня карманы зашиты.
   Музыкант потер авторучкой висок. - Нет, нет... Дело в том... В  общем,  я
слышал, что в милиции  провокации  устраивают.  Наркотики  могут  в  карманы
подсунуть или патроны. Вот я на всякий случай и... В газетах пишут. От греха
подальше.
   Серега хихикнул.
   - Да вы бы в таком случае лучше голым пришли Это вернее. Тогда  бы  точно
никуда не засунули. А так... У вас и ботинки, и носки,  и  шарфик.  Но  если
честно,  я  ничего  подкидывать  не  планировал,  я  вас  за   неповиновение
собирался...
   - А-а-а?
   Опер   вернулся   к    документу,    предъявленному    предусмотрительным
Каланчевским, и прочитал:
   "Акт. Составлен настоящий в том, что г-н Каланчевский И.Д. передает  г-ну
Леонову С.П. в полное владение фирму  "Рикошет",  зарегистрированную  там-то
сям-то, расчетный счет такой-то. Подписи. Каланчевский  -  слева,  Леонов  -
справа. Дата. Точка".
   - Что, и это все?
   - Вполне достаточно. Случись что, все вопросы к этому Леонову.
   - Да, но где его найти?
   - Откуда я знаю?
   - Так может, он и не Леонов?
   - Какая разница?
   - А почему передал, а не продал?
   - Налоги.
   Серега недовольно хмыкнул. Затем достал из стола  папочку  с  документами
приблудских мясозаготовителей. Сравнил подписи. Леоновской не было.
   - Слышь, Каланчевский, а ты меня в блуду, часом, не вводишь? Стремный  ты
бизнесмен... - Музыкант, не спрашивая разрешения, перешел на
   "ты".
   - А зачем мне вас в блуду вводить? Я за собой криминала не знаю.
   - И Леонова не знаешь?
   - Не знаю. Первый и последний раз видел.
   - Где вы встречались?
   - Пересеклись у метро. Он на тачке был. "Мерс", кажется, черный. За рулем
водила сидел, здоровый такой хлопец. А  Леонов  этот  сзади.  Я  подсел,  на
"дипломате"  акты  нарисовал,  деньги   пересчитал,   имущество   отдал,   и
разбежались. Я - в метро, они - на проспект.
   - Они обращались друг к другу по именам?
   -  Водитель  вообще  ни  слова  не  сказал.  А  этот,  кажется,   Сергеем
представился. Или Стасом. Я не запомнил.
   - Номер тачки, конечно, не записал...
   - Естественно. Зачем?
   - Ну, хоть в лицо-то их узнаешь? Не совсем память-то пропил?
   - Я не пью, - гордо огрызнулся Каланчевский. - Узнаю.
   - Особые приметы были? Шрамы там, наколки?
   - У Леонова ничего такого. Перстень на пальце, ч„рного камня. У  водителя
какая-то наколка была, но я не разглядел.
   - Молодые мужики?
   - Леонову лет тридцать пять, второй - помладше.
   Музыкант еще раз взглянул  на  акт.  Подпись  Леонова  была  размашистой,
хорошо поставленной, выводившая ее рука не дрожала и не  фальшивила.  Видно,
что  человек  начертил  свой  персональный  автограф.  Только  подпись   эта
чуть-чуть не совпадала с фамилией, поскольку начиналась с буквы "Б".
   - Значит, ничего?  Никаких  разговоров,  никаких  имен?  Даже  сделку  не
обмыли?
   - Послушайте, ваши не относящиеся к делу намеки на  мое  пьянство...  Как
все произошло, я уже объяснил. Никаких разговоров я не вел. Водила все время
молчал и лузгал фисташки, а Леонов рассматривал мои книги! Все!  Что  вы  от
меня хотите?
   ...Бывают моменты, когда ни  в  коем  случае  нельзя  опоздать.  Поэтому,
ложась в кроватку, заводи будильничек. Чтобы  не  проспать.  Понял,  Сережа?
Понял?
   - Момент, Игорь Дмитриевич.
   Фотография еще живого, улыбающегося Шерифа на  фоне  лазурного  побережья
Средиземного моря упала на стол, как козырная карта на зеленое сукно.
   - Этот был?!
   Каланчевский развернул карту. И мог  уже  не  отвечать.  Музыкант  мрачно
улыбнулся, затем вытащил альбом-гармошку, прихваченную на память из квартиры
Шерифа.
   - А ну-ка, взгляни сюда. Может, и второй найдется?
   Ответ поступил через две секунды.
   - Да вот же, конечно, вот он! В обнимку стоят. И тачка эта! Точно! -  Без
балды?
   - Зуб даю!
   Серега второй раз улыбнулся, но теперь не мрачно, а кровожадно. И обратно
перешел на "вы".
   - А вы везучий человек, Каланчевский.
   - Почему вы так решили?
   - Потому что еще живы...
   Казанцев пришпилил над  рабочим  столом  тетрадный  листок  с  написанным
фломастером текстом:
   "Сниматель психологических стрессов. В случае внезапного приступа  ярости
- скомкать и выбросить в ведро".
   Гончаров поднял правую бровь, прочитал текст и назидательно отметил:
   - Нет такого слова "сниматель".
   - А почему тогда баб снимают?
   - Это особенности родной речи. Сленг.
   - И у меня сленг.
   - У тебя не сленг, а отсутствие начального образования. Сниматель.
   - А ты - глушитель.
   Разобравшись с проблемой, коллеги закончили интеллектуальную разминку.
   - Белкин, - повернулся Казанова вправо, решив  потягаться  интеллектом  с
Вовчиком, - я тут прочитал, что Жорж Сименон устраивал  такой  аттракцион  -
садился в витрину и печатал на машинке очередной детектив,  который  тут  же
шел в набор. Работа вживую, без фонограммы.  Греб  за  это  нехилые  франки.
Предлагаю в нашем универмаге  устроить  аттракцион  под  названием  "Белкин,
раскалывающий  преступника  и  тут  же   отправляющий   его   в   "Кресты"".
Представляешь, как выгодно?  Во-первых,  наконец-то  заработаем  на  ремонт,
во-вторых сами приподнимемся, в-третьих, не надо таскаться по судам  -  куча
свидетелей, что никто преступника не прессовал, в-четвертых...
   - В-четвертых, ты заткнешься сегодня хоть на минуту, сниматель?
   - Не дождешься. А в витрине ты бы классно смотрелся, Вовчик. А если еще и
за рекламу брать будешь - совсем отпад. "Владимир Белкин - вторая  молодость
ваших ног!"
   - Гончар, выключи его. Не могу больше. Возьми  лучше  швабру,  Константин
Сергеевич. Твоя очередь убирать.
   Казанова повернулся влево:
   - Гончар, мы куда сегодня с тобой собирались? В какой адрес?
   - Я вообще-то один собирался.
   - А я помогу! Святая заповедь полицейского - идя на  дело,  прикрой  зад.
Так и быть, на сегодня стану твоим прикрывателем.
   - Спасибо, Константин Сергеевич. Но помни - за зад отвечаешь головой.
   - На чем едем?
   - У нас есть выбор?
   - Метро, трамвай, троллейбус, машина, Белкин.
   - Гончар, уведи его!
   - Все, Вовчик, исчезаем. Прокатимся к соседке этой Куколки.
   - Ты что, еще не ездил?
   - Звонил. Целый день никто трубку не снимает. Наверное, телефон барахлит.
Сейчас многим пенсионерам вырубают за неуплату. А может, работает еще. Но  к
восьми должна всяко вернуться. Девчонка трехлетняя не  будет  же  дома  одна
сидеть. Черт, вещички не забыть бы занести.
   Сразу  после  таинственного  исчезновения  задержанной  по  подозрению  в
убийстве Шерифа девочки опера  вспомнили  важнейшее  правило  сыщика  -  куй
железо, пока горячо, - и бросились за пока еще не утраченными уликами.
   При повторном обыске квартиры нашлась валюта, при посещении ларька -  три
видеокассеты. Борька-спекуль, слегка позапиравшись, подтвердил факт  покупки
у Куколки видика и цепочки. Факт подтвердил, но вещички не  вернул.  "Ну,  в
натуре продал, мужики! Лоханулся! Я наивный, меня обмануть легко!"
   Тогда же, во время обыска, Гончаров звонил в Дверь соседки, но напрасно -
со слов пьяницы, вновь приглашенного в понятые, тетя Шура минут за десять до
этого выскочила из подъезда с  авоськой  в  руках.  Время  поджимало,  ждать
возвращения не стали, решив навестить попозже  и  вдумчиво  побеседовать.  С
упором на гражданский  долг.  Большинство  преступников,  не  только  убийц,
задерживается именно таким образом. Путем соответствующей обработки  любимых
родственников  и  друзей.  С  помощью  грандиозных  операций  "Розыск"   или
"Гастролер" ловят обычно тех, кто не прячется. Поэтому у нас своя  операция,
"Семафор".
   Через час, проследовав уже знакомым  маршрутом,  Гончаров  и  Казанцев  с
остервенением давили на кнопку  дверного  звонка  тети  Шуры,  надеясь,  что
последняя либо медленно передвигается, либо раздумывает - открывать или нет.
   - Может, уехала?
   - Чего ради? С трехлетним, да к тому же чужим ребенком?
   - Сгоняй, посмотри на окна. Если  свет  горит,  дверь  вынесем,  чтоб  не
борзела. Пожилая женщина, а туда же... Ладно б бандиткой была.
   Гончаров сбежал вниз по ступенькам. Костик прислонился  к  стене,  достал
сигарету, взглянул на дверь. "Не открывайте  двери  незнакомым!  Преступники
могут представиться  кем  угодно  -  милиционерами,  врачами,  журналистами,
крестьянами. Будьте бдительны!"
   Народ, наслушавшись, активно бдит. А милицейская практика требует  работы
со свидетелем. Свидетель там, за дверьми. Не верит, что он свидетель.  Бдит.
Часто при этом  посылает.  И  попробуй  достань.  "Не  вызывали!  Присылайте
повестку!" - "Да нам бы срочно, товарищ. Ну,  хоть  через  цепочку.  Мы  вас
обходом охватить должны..." - "Зато я никому ничего не должен!" Ну  и  пошел
ты... Вернулся Паша:
   - Темно. Дверь можно не ломать.
   - И что теперь? Я ж говорил - позвони предварительно. Целый час угрохали.
   - Завтра еще раз в больницу слетаю. Может, действительно куда съехали?
   - Правильно, а на сегодня хватит.  О,  кстати,  -  Казанова  взглянул  на
календарик в часах, - чуть не забыл.  Я  ж  приглашен.  К  этим,  свидетелям
фиговым. Компанию составишь?
   - На собрание?
   - Домой! К сестре Анне. Вот такая сестра!
   - Она одна?
   - Вторую вызвонит! Помчались? Казанова  потушил  о  стену  окурок  и,  не
дожидаясь Пашиного ответа, ринулся вниз.
   Ольга положила трубку на рычаг. Боже,  почему  никто  не  отвечает?  Хоть
самой езжай. Катьке надо принимать таблетки.  В  последний  раз  еле  успели
снять приступ...
   Тетя Шура, конечно, знает. Ольга ей  все  подробно  объяснила,  но  вдруг
денег не смогла достать или что напутала. Почему же никто не  берет  трубку?
Катька-то всегда дома. В такую погоду полчаса погулять максимум, а потом - в
тепло. Ну, что еще за беда?
   Молоденькая отделенческая сестра, очевидно, почувствовала тревогу:
   - Что-нибудь случилось?
   Ольга кивнула:
   - Дочь оставила у соседки. Со вчерашнего утра никто трубку не берет.
   - Уехали, значит.  Не  волнуйся.  У  меня  муженек,  дьявол,  никогда  не
предупреждает. Я куда только не звоню, все нервы вымотаю, а он через два дня
с наглой рожей заваливает - здрасьте, это я. Вернулся.
   Ольга поднялась и, шаркая тапочками, вернулась в палату. Соседки не  было
- на процедурах. Ольга достала из сумочки сигарету, закурила. В голову лезли
самые поганые мысли.
   Может, Катьке стало плохо и ее увезли в больницу, а  тетя  Шура  сидит  с
ней? Но она дала бы  знать.  Не  смогла?..  Возможно.  Через  час,  если  не
объявятся, позвоню Женьке, пускай съездит домой.
   Стоп! Может, телефон отключили  менты,  а  сами  сидят  и  ждут?  Что  же
делать-то? Я же никогда не выйду из этой больницы, я просто свихнусь!
   Дверь скрипнула, Ольга резко обернулась.
   Молодой человек в длинном черном пальто с букетиком  из  трех  гвоздик  в
руках улыбнулся и слегка поклонился.
   - Вы к Ирине? - Ольга кивнула на кровать соседки. - Она на процедурах.
   - Отнюдь, отнюдь. Я исключительно  к  тебе.  Цветочки  вот  принес.  Куда
воткнуть? Смотри, какие красивые. Сказка!
   - Простите, я вас не помню.
   - Это не имеет принципиального значения. Давай не будем обращать внимания
на этикет.  Вам  разве  не  приятно  и  не  удивительно  получить  цветы  от
незнакомого мужчины? Необъяснимая женская логика. Все время ждете  чудес,  а
когда чудеса начинаются - рубите с плеча: "Простите, я вас не помню".
   Мужчина воткнул гвоздики в соседский пакет с кефиром.
   - О! Очень живенько.
   - Я не понимаю, кто вы такой.
   - А хотите, я угадаю, о чем ты сейчас думаешь?
   Ставлю сто к одному.
   Он сел на кровать и закинул ногу на ногу. Ольга не знала, как себя вести.
Что от нее надо этому пижону в черном?  Кто  он  вообще  такой?  Мент?  Или,
может, Женька прислала, а он решил повыделываться?
   - Ты, моя хорошая, думаешь о своей маленькой-маленькой доченьке. -  Голос
парня был вызывающе слащав и противен.
   Ольгой овладело нехорошее предчувствие.
   - О, я, кажется,  угадал.  Спешу,  спешу  успокоить.  Доченька  в  полном
порядке. Вот, просила передать.
   Парень извлек из кармана пальто розовую Катькину ленту.
   Ольга замерла.
   - Где Катя? Кто ты такой? Где тетя Шура?
   - Ой, ой, как много интересных вопросов. Мне сразу-то  и  не  сообразить.
Тетя Шура? Это такая старая каракатица из квартиры за  стенкой?  Понятия  не
имею, где твоя  тетя  Шура.  Возможно,  она  приболела,  может  быть,  очень
серьезно. Лишилась речи и  памяти.  Это  случается,  когда  слишком  активно
участвуешь  в  политической  борьбе.  Минуточку,  минуточку,  не  надо   так
хмуриться, швы разойдутся.
   - Слушай...
   - Сидеть! - Парень неожиданно поднялся и резко толкнул Ольгу на  кровать.
Потом схватил ее за волосы и что было силы оттянул назад.  Ольга  вскрикнула
от боли.
   - Тихо, шкурка рваная. Не верещи и слушай, - шептал парень Ольге в  самое
ухо. - Кто я такой, тебя  волновать  не  должно.  Скажу  одно  -  я  человек
серьезный и воздух порожняком не гоняю. Меня интересует только один вопрос -
где твоя долбаная подруга?
   - К-какая подруга? - тоже шепотом, морщась от боли, выжала из себя Ольга.
   Парень еще сильнее потянул за волосы.
   - Ты что, шкурка, не по