вартиры
никаких объявлений по поводу сломанных дверей  не  оказалось,  и  грабителям
никто ничего под дверью оставить не обещал. Дом, в отличие от  первого,  был
дореволюционной постройки, с широкой  лестницей  и  лепными  барельефами  на
потолках.  Кивинов  полюбовался  давно  не  реставрированным   произведением
зодчества и позвонил в дверь.
   Хозяйка  был  жива-здорова.  Бабуле  было  лет  восемьдесят  на  вид,  но
держалась она бойко и достаточно бодренько.
   - Серафима Григорьевна?
   - Да.
   - Из милиции. Можно?
   Бабуля, придерживаясь за ручку дверей, пропустила Кивинова. Он  огляделся
и направился прямиком на кухню. Серафима Григорьевна засеменила следом.
   - Слушаю вас. Вы, наверно, по поводу соседей сверху?
   - Нет, я сам по себе.
   - Жаль. Может, зайдете к ним? Совсем спасу нет.
   - Позвоните в свое отделение участковому.
   - Да уж звонила и не один раз.
   Кивинов решил, что если он сейчас не перейдет к сути дела,  беседа  может
затянуться надолго, а все по вине нерадивых соседей.
   - Серафима Григорьевна, к вам медсестры приходят?
   Старушка удивленно посмотрела на Кивинова.
   - Да. Мне уколы прописали. Я тогда в постели лежала. Они на дом ходили. И
сейчас ходят. Мне самой тяжело в поликлинику добираться.
   - Вы Лену Ковалевскую помните?
   - Леночку? Конечно. Славная девушка, добрая. Но сейчас она уже не  ходит,
уволилась, верно. Жалко. Сейчас дру-гая ходит.
   - Вы не помните, когда она была в последний раз?
   - А накануне 8 марта. Она еще поздравляла меня. МЫ чаю с печеньем попили.
А что случилось? Что-нибудь с Леночкой?
   - Нет, нет, ничего. Что вам прописали? Я имею в виду, какое лекарство?
   - Помилуйте, к чему эти вопросы?!
   Вероятно, Серафима Григорьевна имела  дворянское  происхождение,  поэтому
некоторые фразы и жесты явно отдавали дореволюционным колоритом.
   - Я потом вам все объясню.
   - Ну, извольте. Сомбревин.
   - Пустые ампулы Лена с собой забирала?
   - Да. Не то что теперешняя медсестра - все на столе оставляет.
   - Вы выкидываете их?
   - Разумеется.
   - Припомните, может, Лена хоть раз да оставила ампулы?
   Серафима Григорьевна посмотрела на Кивинова как на сумасшедшего.  Кивинов
выдержал ее взгляд, так как сумасшедшим себя не считал.  Хотя,  конечно,  со
стороны его во-просы действительно выглядели слегка абсурдно.
   - Вспомните. Вот в последний раз, например, когда Лена у вас чаек пила...
   Старушка пожала плечами и оттопырила нижнюю  губу,  но  потом  взгляд  ее
вдруг прояснился, и она  оживленно  закивала  головой,  давая  понять,  что,
несмотря на старость, склерозом еще не страдает.
   - А ведь точно. Она на кухне их оставила, забыла. Я сама выкинула.
   - Куда?
   - Что значит куда, сударь мой? В помойку. В мусорное ведро.
   - А вы уже вынесли его?
   - Я, право, не помню. Возможно еще нет. Мусора у меня немного  собирается
- одни бумажки.
   - Вы одна живете?
   - Да, одна.
   - Где ваше ведро?
   - Помилуйте, зачем оно вам?
   - Надо.
   - Вон там, под раковиной, за. дверцей. Кивинов поднялся со стула,  открыл
дверцу и извлек большое крашеное железное ведро.
   - У вас газета есть?
   - Нет, я не выписываю;
   - Понял. Тогда извините.
   Кивинов перевернул ведро. Содержимое его рассыпалось по полу.
   - Молодой человек, что вы творите?
   - Я уберу,- коротко ответил Кивинов, приседая на корточки и погружаясь  в
осмотр мусора.
   Серафима Григорьевна охала и суетилась вокруг опера. Тот, не  обращая  на
нее   никакого   внимания,   продолжал    заниматься    оперативно-розыскной
деятельностью.
   Несколько ампул было  уже  разбито.  Кивинов  достал  из  кармана  ключи,
осторожно отодвинул осколки в сторону и начал выбирать целые.
   Покончив эту несомненно приятную процедуру, он перенес ампулы на  стол  и
стал высматривать название каждой. Прочитав  стоявшее  на  половинке  третей
ампулы наименование лекарства, он торжествующе  усмехнулся  и  посмотрел  на
Серафиму Григорьевну.
   Каким бы далеким от медицины человеком  он  ни  был,  но  название  этого
лекарства он знал хорошо, потому как нередко  сам  прибегал  к  его  помощи.
Когда не мог уснуть ввиду предстоящей проверки.
   В ампуле когда-то был обычный димедрол.

   ГЛАВА 8
   Тишину прорвал истеричный гогот Волкова, слышный в радиусе метров ста  от
отделения. Кивинов вздрогнул от неожиданности и оторвался  от  своих  бумаг.
Ну, жеребец! То ругается, то смеется и все время во всю  глотку!  Сгорая  от
любопытства, Кивинов бросил ручку на стол и  заглянул  в  соседний  кабинет,
принадлежащий Волкову. Там  уже  стоял  Дукалис  и  с  интересом  взирал  на
заходящегося товарища. Волков, сидя  на  диване  и  раздувая  розовые  щеки,
продолжал гоготать, размахивая листком бумаги.
   - Слава, ну сколько можно? Что ты ржешь всю дорогу? А вдруг у меня  люди?
- всунувшись в дверь, сказал Кивинов.
   - Да пошел ты, - смеясь, ответил Волков. - Слушай  лучше  хохму.  Погоди,
сейчас успокоюсь.
   Еще пару раз хихикнув, Волков выпрямился на диване и показал на бумажку.
   - Во, гляди. Получаю две телефонограммы из травм-пункта. В одной  сказано
о том, что некто Каштанов  обратился  с  травмой  глаза  и,  ха-ха,  половых
органов. В другой - гражданка Каштанова тоже обратилась в травму. Диагноз  -
перелом двух ребер, сотрясение мозга, множественные гематомы лица. И тот,  и
другая якобы получили травмы от неизвестных  при,  естественно,  неизвестных
обстоятельствах. Георгич почему-то мне  опять  отписал,  хотя  оба  явно  не
малолетки. Ну, черт с ним. Вот я сегодня их и вызвал по  очереди.  Ха-ха.  -
Волков опять зашелся в хохоте. - И знаете, что оказалось?
   - Увы, не знаем, - хором ответили Кивинов и Дукалис.
   - Короче говоря, вчера эта самая Каштанова позвонила своему  муженьку  на
работку и сообщила, что домой не  придет,  потому  как  приглашена  на  день
рождения к давней подруге. А так как подруга изволит жить очень  далеко,  то
домой она, возможно, не успеет и поэтому переночует у этой самой подружки.
   Каштанов-муж - сильно возражать не стал, потому что по натуре кобелек,  и
решил тут же воспользоваться предо-ставившейся возможностью в своих интимных
целях. Примчавшись домой, он нашел какую-то газету с рекламой бюро  интимных
услуг и решил заняться свободной любовью. Позвонил  по  первому  попавшемуся
телефону и заказал не просто девочку, а чтобы  со  всеми  удобствами  сауна,
массаж и прочее. Через час приехали за ним ребятишки,  посадили  в  тачку  и
отвезли в какой-то притон,  где  никаких  саун  не  оказалось  и  в  помине.
Предложили вместо сауны пожелтевшую ванну. Потом содрали задаток  и  сказали
ждать объект любви. Ждет он, ждет, мечтает, значит, о предстоящей случке,  а
тут  дверь  отворяется  и  вводят  коты-сутенеры  его  собственную  женушку,
которая, по его глубокому убеждению, сейчас должна  находиться  у  подружки,
тогда как на самом-то деле она втихаря проституточкой подрабатывала.
   Что тут началось! Я, честно говоря, там не был, но  представить  могу.  В
общем, она ему чуть член не оторвала, а он  ей  фонарей  понавешал  и  ребра
переломал. Ну, а потом оба в травму пошли  и  наврали,  что  их  неизвестные
отлупили. Самое интересное, что задаток им не вернули.
   - Ну, и что тут смешного? - переглянулись Дукалис с Кивиновым. - У людей,
можно сказать, семейная драма, а тебе только бы посмеяться. Ты себя на месте
этого мужика представь. Птица-хохотун.
   - Ты карликов нашел своих? - спросил Кивинов.
   - Нет еще...
   - Вот и ищи их, а не гогочи на весь коридор.
   Кивинов вышел из кабинета, пару раз хохотнул и вернулся к  себе.  Сев  на
стул, он пощелкал ручкой и задумался. Вчерашний визит к старушкам давал пищу
для размышлений. В третьей квартире,  которую  он  посетил,  кроме  больной,
проживали ее дети и внуки.  Леночка  и  там  произвела  на  жильцов  хорошее
впечатление. Но в отличие от предыдущей квартиры, здесь никаких пустых ампул
Кивинов не обнаружил по причине того, что их уже  выкинули.  Но  зато  узнал
одну небольшую тонкость. Использованные ампулы она не уносила с собой, как в
предыдущей квартире, а оставляла на столе. Конечно, это  еще  ни  о  чем  не
говорит, но все равно непонятно.
   Заглянул Петров.
   - Что вы там смеялись?
   - Да не мы, а этот карлик-Волков. Ему палец покажи - ржет. Мне уже  перед
людьми неудобно.
   - Понятно. - Миша сел на диван. - Устал я. Все бумаги пишу, уже в  глазах
рябит. Ты посчитай - у меня сорок "глухарей", если в каждое дело хотя бы  по
две  справки  сунуть,  получается  восемьдесят  страниц.  Так  роман   можно
написать.
   - А ты, как Волков, делай. Этот хохотун из дел "куклы"  творит,  лишь  бы
потолще были. Все равно их никто не читает.
   - А где бумаги столько взять чистой?
   - А кто тебе сказал, что он туда чистую  пихает.  У  него  жена  в  метро
работает, вот и таскает  домой  всякие  плакати-ки  -  "Правила  пользования
метрополитеном", а он их в дело вшивает.
   - Оригинал. Надо будет тоже что-нибудь такое раздобыть. Поговорю с женой,
она в роддоме работает, может "Памятку молодой матери" принесет?
   - Тоже неплохо. Главное - творческий подход.
   - А ты-то о чем горюешь?
   - Да все с Воробьем не могу разобраться. Там нехорошая картина выплывает.
Эта убитая мадам занималась  непотребными  вещами  -  заменяла  лекарства  с
содержанием наркотиков на обычный димедрол и колола старухам.
   - Ну и что? Это вовсе не говорит о том, что Воробей не мог  ее  задушить.
А, извини меня, лекарства, думаю, не одна она заменяет.
   - Это все верно. Но у нее есть подружка - некая Мали-нина  Рита,  которая
накануне убийства Ковалевской резко исчезает с горизонта, никому  ничего  не
объясняя.
   - Да брось ты. Может хахаля нашла, а ты сразу начинаешь версии творить.
   Кивинов пощелкал ручкой.
   - И все же я бы очень хотел встретиться с этим хахалем. Я знаю Воробья, у
него кишка тонка человека убить.
   - А что, есть наметки на этого Малининского дружка?
   - Только имя, и то неточное. То ли Артур, то ли Альберт. И больше ничего.
   -Да, трудновато. Нет, если постараться, то  найти  можно  всегда,  только
знать бы, что не пустышка. Я вон, помню, команду вычислил. Никаких  зацепок.
Мужика ограбили в квартире. Все в масках,  попробуй  найди.  А  потерпевший,
когда его архаровцы эти вязали, возьми да цапни одного за палец. Больно,  до
крови. Я и смекнул, что пальчик-то загноится, и товарищ  в  маске  придет  в
травмпункт, но уже без маски. Отстучал телетайп на весь город, что если куда
поступит телефонограмма из травмпункта о ранениях пальцев, сроч-ненько  дать
нам знать, И точно ведь, потащился этот клоун в травму.  Пальчик  заболел  у
мальчонки. Нам сообщили, мы его и хапнули. А дома вещички  нашли.  Ты  тогда
болел. Я к чему это: что, может быть, и в  твоем  варианте  зацепочка  есть.
Главное - прямолинейно, схематично не думать. Попробуй  откуда-нибудь  сбоку
подлезть.
   - Легко сказать. Альберт-Артур и все.
   - А может не все? Вот прикинь-ка...

   Инга сидела на диване. Альберт, не снимая пальто, стоял перед ней.
   - Альбертик, ну что же это такое, а? Прости меня. Боже, да о чем я? Я  не
виновата, правда. Все так неожиданно, у меня живот до сих пор не проходит.
   - Ты запомнила его?
   - Нет. Темно было. - Инга вытерла платочком глаза и поплотнее завернулась
в накинутый на плечи халат.
   - Да, весело. Ты очень подвела меня. Хуже всего, что у  меня  сейчас  нет
денег, а возвращать их надо, иначе мне - вилы.  Мало  того,  за  то,  что  я
вовремя их не отдал, мне врубили "счетчик". Знаешь, что это такое?
   - Примерно.
   - А я не примерно. И как-то не хочется из-за этих денег голову терять.  В
прямом смысле.
   - Альберт, что же делать?
   Альберт достал пачку  сигарет  и  закурил.  Затем  внимательным  взглядом
посмотрел на Ингу.
   - А может не так все было, девочка?
   Инга вздрогнула.
   - Господи, да не не нужны мне эти деньги. Зачем?
   Альберт продолжал смотреть на Ингу.
   - Хорошо. Деньги надо вернуть. Но пока я не знаю  как.  Кое-что  я  смогу
продать. Кое-где перезанять. Но и тебе придется часть найти.
   - Конечно. Я домой напишу, мама соберет сколько сможет.
   - Это несерьезно и долго. А с каждым днем сумма возрастает.
   - А может подруги выручат? - спросила Инга, хотя и сама  не  верила,  что
кто-то даст ей в долг.
   - Попробуй спросить. И вот еще. Ты учишься? Надо будет на время с  учебой
распроститься и устроиться на работу.
   - Бросить институт?
   - Возьми академку.
   - А куда я устроюсь? У меня ни знакомых в городе, ни профессии. Кто  меня
возьмет?
   - Я найду тебе работу. По возможности, денежную.  Пока  не  могу  сказать
где, но кое-какие наметки у меня есть. Деньги будешь отдавать мне. В течение
месяца я рассчитаюсь с долгом, и ты будешь должна только мне. Ясно?
   - Да, да, Альбертик, я же все понимаю.
   - И не называй меня Альбертиком.
   - Хорошо.
   - Значит так. Завтра я заеду и поговорим о  работе  уже  более  подробно.
Думаю, за сегодня я что-нибудь подберу.
   Он застегнул пальто, поправил укладку и  пошел  к  двери.  На  пороге  он
обернулся и еще раз посмотрел на Ингу.
   - И давай договоримся без глупостей. И, пожалуй, вот еще что.
   Он вернулся к столу, вырвал из  тетрадки  чистый  лист,  достал  ручку  и
протянул ее Инге.
   - Напиши расписку. Пока на три миллиона.
   - Ты думаешь, я тебя обману?
   - Меня очень многие обманывали, так что, извини, привычка. Бери.
   Инга безропотно взяла ручку.
   - Что писать?
   - Я же сказал, расписку. В произвольной форме. Такая-то такая-то должна в
трехмесячный срок вернуть знакомому по имени Альберт  три  миллиона  рублей.
Число и подпись.
   - Но это же нереально!
   - У тебя нет выбора. И потом это моя забота найти тебе работу, потому что
в случившемся виноват я сам, доверив тебе деньги.
   Последняя фраза немного успокоила Ингу, и она написала расписку.  Альберт
свернул листок и убрал в пальто.
   - И поменьше болтай, - выходя из комнаты, напоследок произнес он.

   Начальнику отдела внутренних
   расследований ГУВД г. Санкт-Петербурга
   полковнику милиции Чеснокову
   РАПОРТ
   Докладываю, что  в  ходе  работы  по  делу  "Твин-Фикс"  мной  произведен
оперативный осмотр кабинета  оперуполномоченного  УР  85  отделения  милиции
Петрова-Соловьева. Осмотр был произведен под  видом  заявителя,  у  которого
украли кошелек. В момент, когда Петров был вызван из кабинета  к  городскому
телефону, находившемуся в дежурной части (вызов осуществил сотрудник  нашего
отдела), мной был осмотрен стол проверяемого.
   Конвертов с какими-либо деньгами не обнаружено.  Обнаружено:  две  пустых
бутылки из-под водки "Русская", колода карт, пустой газовый балончик, иголка
с ниткой, несколько  бланков  "Памятка  молодой  матери",  несколько  чистых
листов бумаги и складной нож. Осмотреть сейф не представилось возможным.
   Старший оперуполномоченный
   отдела внутренних расследований
   майор милиции Тыртычный

   Кивинов стоял в очереди за хлебом. Очередь была длинной, а поэтому  можно
было пока поломать голову над  смертью  Леночки.  Рита  Малинина  так  и  не
объявлялась. Кивинов звонил на  вахту  в  общежитии,  где  пояснили,  что  в
последние дни ее  там  не  наблюдали.  На  всякий  случай  Кивинов  отстучал
телетайп в Челябинск с просьбой проверить ее квартиру,  но  ответа  пока  не
было.
   Как искать Альберта-Артура, он и близко себе не представлял.
   Вспомнились слова Миши о том, чтобы подлезть сбоку. Но в его случае  хоть
палец был, а здесь? Брать в  расчет  подруг  не  приходится,  раз  ближайшая
ничего про этого Артура не знает. Ничего. Почти. А  где  это  почти?  Ну-ка,
ну-ка, напрягай мозги, очередь длинная. Мариша проводила Риту в Челябинск, а
спустя некоторое время после возвращения та уже болтала по телефону со своим
милым. Ага. Не исключено, что с Альбертом Ритка познакомилась в Челябинске и
звонила ему туда. Нет, нет, с автомата туда не позвонишь. Стало быть звонила
куда-то сюда, в Питер. И какой из  всего  этого  следует  вывод?  Ха.  Самый
простой. Они могли познакомиться в самолете, а  стало  быть  можно  поискать
билетики в Пулково. Шансов крайне мало, все это может  оказаться  лирикой  и
ерундой, но попробовать стоит. Все равно ничего другого нет.
   Купив батон, Кивинов вернулся в отделение, позвонил  на  вахту  общежития
Сан-Гига, попросил позвать Марину, которая, как ни странно, оказалась  дома,
и уточнил у нее день, когда она провожала Риту в Челябинск  и  каким  рейсом
Малинина вернулась в Питер. Затем, напечатав запрос, он рванул в Пулково.
   Спустя три часа он  уже  снова  сидел  в  своем  кабинете  и  смотрел  на
выписанные фамилии. Мужчин  с  именем  Альберт-Артур  на  данных  рейсах  не
оказалось, но имелись три фамилии  с  инициалом  имени  в  виде  буквы  "А".
Оставалось прокинуть  их  по  адресному  бюро  с  учетом  имеющегося  номера
паспорта и получить остальные данные. Процедура не  очень  приятная,  потому
как девчата, сидящие в бюро, не очень  любят  давать  сведения  по  неполным
данным. Но ничего. Приходилось рассчитывать на собственное обаяние,  которое
по телефону, правда, все равно передать было нельзя.
   Кивинов узнал суточный пароль у дежурного и стал названивать в ЦАБ. Когда
через полчаса он закончил свой вычислительный процесс, то готов был  прыгать
от счастья вместе со стулом. Одного из пассажиров звали Альберт.

   ГЛАВА 9
   - Альберт, а зачем это надо?
   Альберт переключил передачу и нажал кнопку прикуривателя.
   - Послушай, мы завязли по уши, так что давай договоримся  -  то,  что  ты
будешь делать, ты должна воспринимать как нечто неоспоримое. Если ты  можешь
заработать такую сумму в другом месте - ради  Бога,  я  не  держу.  Если  не
можешь, будешь делать то, что предлагают другие.
   Он прикурил и приостановил машину на светофоре.
   - Все равно. Кому это надо?
   - Я не знаю, кому это надо и зачем. Я только нашел тебе денежную  работу.
Я пришел к людям и спросил, где девушка твоего  положения  может  заработать
такие деньги. Мне предложили то, что я тебе  сейчас  объяснил.  И  все.  Мне
больше ничего не рассказывали. Сейчас нам надо дать ответ - да или  нет,  не
задавая никаких лишних вопросов. Понятно?
   - А если я не соглашусь?
   - Вот этого лучше не делать. Я не сторонник грубой силы и угроз,  и  меня
очень трудно разозлить. Но если я разозлюсь, меня очень трудно успокоить,  а
поэтому у тебя два пути - либо вернуть деньги, либо согласиться.
   Инга не стала больше задавать вопросов.  В  конце  концов  это  всего  на
каких-то три месяца. Пускай она не знает, зачем все это  потребовалось.  Так
даже лучше, к ней никаких  претензий  не  будет.  Может,  все  еще  кончится
хорошо. Как в ее снах. Последние дни ей каждую ночь снилась мама. Жалко, что
мамы сейчас нет с ней. Очень жалко.
   - Мы приехали, - произнес Альберт. - Мне надо идти  давать  ответ.  Решай
быстрее - ты соглашаешься?
   Инга посмотрела на грязный подъезд дома, вздохнула и ответила:
   - Да.

   Кивинов  дежурил  по  заявлениям.   В   отделении   существовала   устная
договоренность между операми, что тот, кто дежурит, не  занимается  никакими
своими материалами, никого не вызывает, а  если  его  вызывают  в  РУВД  или
Главк, он меняется  дежурствами.  Поэтому  Кивинов  вынужден  был  перенести
кое-какие мероприятия,  связанные  с  Альбертом,  на  завтра,  а  сейчас  со
скучающим видом слушал историю какой-то женщины, у которой подрезали сумочку
в  троллейбусе.  Слушая,  он  периодически  задавал  вопросы,  сводящиеся  в
основном к тому, что  не  могла  ли  заявительница  сама  потерять  кошелек.
Вопросы эти были стандартными, заученными, можно сказать, наизусть. Что было
вполне  понятно.  Карманника  можно  поймать  только  с  поличным,   поэтому
возбуждай дело, не возбуждай, все равно ворюгу  не  привлечешь  и  денег  не
вернешь. А показатели вещь суровая. Зачем же их портить, возбуждая  явно  не
раскрыва