ю сгоревшей квартиры.
   - Ну что, как говорил принц Флоризель, служа  правосудию,  где-нибудь  да
нарушаешь закон.  Итак,  приступаем  к  мероприятию  под  кодовым  названием
"Обыск". Естественно, несанкционированный.
   Кивинов сорвал бумагу со штампами и попробовал на двери ключи,  найденные
у убитого Шабанова. Они подошли.
   В принципе, квартира не так уж сильно и  пострадала.  Полностью  выгорела
кухня,  часть  коридора  и  одна  комната.  Осторожно  ступая  меж  обломков
обуглившейся мебели, Кивинов заглянул в одну из уцелевших  комнат.  Судя  по
обилию мебели, - раскладушки и стула - именно здесь и проживал Шабанов.
   - Что искать-то? - спросил зашедший следом Петров,
   - Чейза. Только не писателя, а книгу. Сам Чейз  вряд  ли  стал  бы  здесь
жить, да и умер он уже. Где  обычно  люди  записывают  всякие  сведения?  На
бумаге. А если, кроме книги, никакой бумаги нет? Стало быть в книге, а  Чейз
всегда под рукой - если его начал читать, то не отвяжешься.  Так  что  желаю
удачи в поисках.
   Долго  искать  не  пришлось.  Под   подушкой,   валявшейся   на   матрасе
раскладушки,  Кивинов  обнаружил  небольшую  брошюру  упомянутого  писателя.
Перелистав книгу, на обложке он вдруг заметил  написанный  карандашом  номер
телефона. Выйдя в коридор, Кивинов осмотрелся и в  уцелевшем  от  огня  углу
узрел телефонный  аппарат.  Телефон  стоял  на  небольшой  желтой  тумбочке,
предназначенной одновременно для хранения обуви.
   Подойдя поближе и приподняв телефон, Кивинов обнаружил небольшой  огрызок
карандаша. Почиркав на обложке  книги,  он  убедился,  что  номер,  судя  по
мягкости грифеля, написан, возможно, именно этим карандашом.
   - Все, Мишель, отчаливаем.
   - Я сумку нашел в комнате. Наверно, Шабанова.
   - Есть там что-нибудь достойное нашего недремлющего ока?
   - Кроме шмоток, ничего.
   - Тогда оставь, а то скажут, что мы ее сперли. Книгу,  в  принципе,  тоже
можно оставить, но я этот роман не читал, прочитаю - верну. Да, загляни  для
профилактики в другую комнату, соседнюю - она, вроде, тоже не пострадала.
   Петров открыл дверь, сунулся туда, но тут же вернулся.
   - Ничего, даже мебели нет.
   - Да, широко жил гражданин Кириллов. Все, уматываем.
   Выйдя из квартиры, опера заперли дверь, прилепили бумажки и спустились  к
машине.

   ГЛАВА 2
   Соловец изучал сводку за  прошедшие  сутки.  Кивинов  с  Петровым  сидели
напротив  на  диване.  Петров  смолил  "Бело-мор"  и  поправлял  свой  новый
широченный галстук, а Кивинов и вовсе ничего не делал.
   - Хе, - усмехнулся Соловец, - во дает.
   - Что такое?
   - Слушайте:  25  сентября  в  18  часов  возле  станции  метро  "Проспект
Ветеранов" милиционером муниципального взвода Епифановым А.Ю.  был  задержан
гражданин Симонов К.Н., проживающий там-то, сям-то, у которого при  досмотре
обнаружен патрон калибра 5,6 и спичечный коробок с  веществом  бурого  цвета
растительного происхождения, внешне напоминающим анашу.
   Так. Далее. 25 сентября около 19 часов  возле  станции  метро  "Кировский
завод" милиционером  муниципального  взвода  Епифановым  А.Ю.  был  задержан
гражданин Кире-ев А.П., проживающий там-то, сям-то, у которого при  досмотре
обнаружили патрон калибра 5,6 и спичечный коробок с веществом  бурого  цвета
растительного происхождения, внешне напоминающим анашу.
   Теперь. 25  сентября  около  20  часов  возле  станции  метро  "Нарвская"
милиционером муниципального взвода Епифановым А.Ю.  был  задержан  гражданин
Иванов С.Н., проживающий тык-дым-тык-дым, у которого при досмотре  обнаружен
патрон калибра 5,6 и спичечный коробок  с  веществом  бурого  цвета,  внешне
напоминающим анашу. Я чего-то не понимаю, что  вчера  за  день  был?  Может,
сейчас мода такая - патроны и наркоту в коробках таскать?
   - Ну, Георгич,  ты  даешь.  Заработался  совсем.  Тебе  как  руководителю
высокого ранга, между прочим, положено знать, что уже вторые сутки в  городе
проводится операции "Арсенал" и "Наркоман" Если б,  к  примеру,  проводилась
операция "Самогон", то все граждане подряд таскали бы  с  собой  пузырьки  с
самогонкой,  а  милиционер  муниципального  взвода  Епифанов  А.Ю.   их   бы
героически изымал. Отчитываться-то надо  за  операции,  то  есть  показатели
делать.
   - Где ж столько патронов взять?) - спросил Миша.
   - Зачем же их много брать?  Можно  один  и  тот  же  изымать.  Кстати,  о
патронах. Мне сейчас Оболонский  звонил.  Он  тут  кое-какую  информацию  из
Москвы получил. Совсем недавно в  Москве  был  застрелен  один  навороченный
мужик, то ли коммерсант, то ли председатель какого-то  там  общества,  я  не
помню точно. Застрелен  на  глазах  у  своих  охранников,  прямо  в  сердце.
Мокруха, судя по всему, заказная.  В  Москве  ориентировка  была.  Но  самое
интересное для нас в этой печальной истории  то,  что  застрелен  упомянутый
гражданин был такой же пулей, что и наш бедняга Шабанов. А ружьишко,  скорее
всего, "Паркер-Хале-82", аглицкого производства. Приспособлено для  стрельбы
со снайперским прицелом и глушаком. И еще  один  немаловажный  фактор.  Убит
коммерсант был в Тушино, то есть там, где жил до убийства Шабанов. Вот  так.
Как вы думаете, что еще общего, кроме оружия, между убийствами коммерсанта и
судимого?
   - А шут его знает, - пожав плечами, произнес Миша.
   - Я тоже так думаю, - сказал Кивинов, - но возможно, что установить общую
связь нам поможет этот телефон. А  может,  и  нет.  Не  исключено,  что  там
ответит какая-нибудь веселая девчонка, которую Шабанов подклеил для  амурных
дел.
   - Давай позвоним.
   - А нас не убьют? У них винтовка через телефон, надеюсь, не стреляет?
   - Какой номер?
   Соловец, накрутив диск, поднес к уху трубку.
   - Георгич, если что, ложись на пол, мы прикроем.
   Тот махнул рукой.
   В  трубке  послышался  характерный  гудок  автоматического   определителя
номера, затем что-то щелкнуло, и приятный женский голос прожурчал:
   - Добрый день. С вами говорит автоответчик. Эдуарда Сергеевича нет  дома.
Если вы хотите что-нибудь передать, говорите сразу после сигнала.
   - Передайте Эдуарду Сергеевичу, - ответил Соловец, - что его ждут  завтра
в 11 часов утра в  85-м  отделении  милиции  в  кабинете  12.  Неявка  будет
расценена как грубое неуважение к органам внутренних дел  с  соответственной
реакцией последних. До свидания.
   Соловец повесил трубку.
   - Автоответчик с АОНом. Ха, навороченный, значит. Боюсь,  опять  придется
спесь сбивать. Андрей Васильевич, мне почему-то кажется, что  он  приедет  к
нам в пьяном  виде,  оскорбляющем  человеческое  достоинство,  и  мы  просто
вынуждены будем принять какие-то меры.
   - Подождем до завтра. Я вообще не уверен, что он приедет.

   - Что-то Эдуард Сергеевич не спешит. Уже десять минут двенадцатого.
   - Он просто невоспитанный человек. Автоответчик завел, а  совести  ни  на
грош.
   Кивинов плюхнулся на диван и вздохнул.
   - Подождем еще.
   Ожидание оказалось ненапрасным. В половину двенадцатого в  двери  Соловца
постучались, и в кабинет вошли двое мужчин.
   - Меня вызывали. Кравцов, - произнес один из них, лет тридцати, в  модном
драповом пальто и широком шарфе.
   - Эдуард Сергеевич?
   - Да.
   - Присаживайтесь. А это, извиняюсь, с  вами  кто?  -  Соловец  указал  на
второго товарища, более солидного возраста и одетого менее броско.
   - Это мой личный адвокат.
   - Интересно, - усмехнулся Георгич. - Звучит приятно. Мой личный  адвокат.
Прямо как на Западе. Надо же. Посмотрите - вот мой новый "Мерседес", вот мой
новый адвокат, вот мой новый холодильник. Товарищ  адвокат,  вам  не  обидно
быть холодильником, о, господи, виноват, чьим-нибудь  личным?  Мне  бы  было
обидно. Но вопрос-то не  в  том,  что  вы  чей-то,  а  в  том,  что  вы  тут
собираетесь делать? Но это вопрос уже не к вам, а Эдуарду Сергеевичу, потому
что человек, приходящий в милицию со своим адвокатом, заранее  настраивается
на защиту, то есть предполагает, что будет в чем-то обвинен. А? Ведь вы даже
не знаете, зачем вас пригласили.
   - Ну, - смутился Кравцов, - на всякий случай,  я  ведь  действительно  не
знаю, почему меня вызвали.
   - А  раз  не  знаете,  нечего  тогда  и  огород  городить  с  адвокатами,
прокурорами и прочими. А потом, - обратился Соловец к адвокату, - я вас, как
юрист юриста, хочу спросить: вы уголовно-процессуальный кодекс читали?
   Соловец сел на  своего  любимого  конька,  потому  что  был  единственным
человеком в отделении, имеющим высшее юридическое образование.
   - И я надеюсь, - продолжил он, - что вам не  надо  напоминать,  когда  вы
имеете право вступать в процесс? С момента задержания вашего подзащитного. А
он у нас еще не задержан, так что  ваше  время,  увы,  не  пришло.  Но  ради
уважения к вашей профессии я разрешаю вам остаться.
   - Так, а собственно, в чем дело? - опять спросил Кравцов.
   - Вам фамилия Шабанов о чем-нибудь говорит?
   - Шабанов? - переспросил Эдуард Сергеевич, наморщив лоб. - Честно говоря,
не припомню. Может, в лицо знаю, но фамилии не помню.
   - Неужели? Его Володей звать, из Москвы.
   - А, да, да, тогда другое дело. У меня есть такой  знакомый.  Правда,  не
близкий.
   - Отлично. Что вы знакомы  -  это  уже  большой  плюс.  Надеюсь,  вы  нам
расскажете как можно подробнее о ваших взаимоотношениях?
   - Но я же говорю, это не близкий знакомый. Дело  в  том,  что  я  сам  из
Москвы, там родина, у меня там родственники. А в Питере я  всего  три  года,
после свадьбы. Здесь у жены живу.
   - Вы прописаны здесь?
   - Да. Так вот, Володю Шабанова я по Москве знаю. Мы в одном районе  жили,
но дружбы не было, так - привет-привет. Просто он из другой компании. Я  его
уже лет пять-шесть не видел. Но он сейчас, возможно, в Питере.
   - А с чего вы это взяли?
   - Он звонил мне где-то с месяц назад или около того. Сказал, что сейчас в
Петербурге.
   - Я не понял, зачем он вам звонил?
   -  Минутку.  Я  же  не  договорил.  Он  позвонил,  сказал,   что   сидел,
освободился, решил поискать работу здесь, мол, там, в Москве, стыдно всем  в
глаза смотреть, а здесь, мол, его  никто  не  знает.  Хочет  начать  честную
жизнь, ну, и попросил меня помочь ему  пристроиться  куда-нибудь  на  первых
порах.
   - А вы?
   - А что я, отдел кадров? Я, конечно, понимаю, что земляк, что жизнь хочет
новую начать, но я тоже не Господь Бог.
   - А, пардон, вы чем занимаетесь? - поинтересовался молчавший до  сих  пор
Кивинов.
   - Директор СП. Оптовые закупки компьютеров, посредничество. Один  магазин
имеется, правда, небольшой.
   - Хорошее дело. А торгуем чем? Надеюсь, не оружием?
   - Продукты, вещи кое-какие. В общем, всем помаленьку.
   - Ну и что, вы не могли куда-нибудь пристроить своего знакомого?
   - Но вы поймите, будь он спец крутой в чем-нибудь, а то с зоны, ни  кола,
ни двора. Где гарантия, что он работать будет, а не дурака валять?  А  вдруг
обнесет? Зачем мне это надо? Деньги на ветер бросать? Вы  ведь  знаете,  чем
наш человек отличается от западного. Западный чем гордится - какое  он  дело
открыл, какую работу сделал, какую выгоду по-лучил. А наш -  как  он  хорошо
устроился, как ни фига не делает, а  бабки  на  халяву  получает.  Я  ему  и
сказал, что, извини, не могу.
   - А он?
   - А что он? Ну, ладно, говорит. Вот и все.
   - Он один раз звонил?
   - Да.
   - Не сказал, случайно, где остановился?
   - Не говорил. Я, сами понимаете, тоже не интересовался.
   - Ну хоть что-нибудь он о себе рассказывал?
   - Ну, я же сказал - что освободился, вернулся. Всякие общие фразы  -  как
живешь, кого видишь, вот и все.
   Соловец достал новую пачку "Беломора", распечатал  и  прикурил  папиросу.
Кивинов вытянул ноги и закрутил большими пальцами.
   - А как он вас нашел? Откуда узнал ваш телефон?
   - Я не знаю, может, у матери спросил, может, через справочное. Это  ж  не
проблема. А все-таки, что произошло?
   - Он умер, утонул. Вернее, ему помогли утонуть. И мне почему-то  кажется,
вы знаете, кто помог. А, Эдуард Сергеевич?
   - Что? Я знаю? Да вы что, смеетесь? Может, он где по пьяни подрался,  его
и пырнули. Я-то тут при чем?
   - Его не пырнули. А вы тут при чем только потому, что, кроме вас, у  него
в городе никого знакомых нет.
   - Стоп, стоп, стоп, - произнес адвокат. - Если этот Шабанов знает Эдуарда
Сергеевича, это вовсе не означает, что  Эдуард  Сергеевич  причастен  к  его
гибели.
   - Действительно. Откуда вы знаете, что у него не  было  больше  знакомых?
Ведь где-то он жил?
   - И все-таки, Эдуард Сергеевич, я предложил бы не спешить с  ответами,  а
все еще раз обдумать. Я уверен, что вы что-то не договариваете. И поэтому  я
вас прошу, без записи, в присутствии адвоката, без него, рассказать в  нашем
тесном дружеском кругу правду о Шабанове, какая бы  она  ни  была.  Если  вы
вдруг стесняетесь, так и  быть,  мы  отвернемся.  Ну  что,  вам  надо  время
подумать?
   - Не надо мне никакого времени, - зло ответил Кравцов. - Я все сказал.  И
послушайте,  я  тороплюсь,  если  у  вас  больше  ничего  ко  мне   нет,   я
откланиваюсь.
   Соловец выдвинул один из ящиков стола, достал  чистый  лист  протокола  и
положил перед собой.
   - Сейчас я все запишу. У вас еще есть  время,  пока  я  заполняю  лицевую
сторону. Когда вы распишетесь, что предупреждены об отвественности  за  дачу
ложных показаний, каждое ваше слово может обернуться против вас.
   Фраза была произнесена скорей по привычке, нежели  по  необходимости.  По
характеру разговора с Кравцовым Соловец понял, что дальнейшие расспросы ни к
чему толковому не приведут, а поэтому, не  теряя  времени,  стал  записывать
показания.
   - Не надо меня пугать. Я не мальчик на ваши уловки попадаться, -  ответил
Эдуард Сергеевич.
   - Хорошо, мое дело предупредить...
   Соловец заполнил бланк протокола, записал  показания  Кравцова,  дал  ему
расписаться и произнес:
   - Вы знаете, у меня предчувствие, что это наша не последняя встреча.
   - Ваши предчувствия рассказывайте любимой  девушке,  а  мне  до  них  нет
никакого  дела.  До  свиданья.  Если  я  понадоб-люсь,  найдете  меня  через
адвоката.
   Адвокат поднялся с дивана и положил на стол Соловца визитку.
   - Всего доброго.
   - Ну, и как тебе эта сладкая парочка? - спросил Соловец у Кивинова, когда
Кравцов со своим законником покинул кабинет.
   - Честно говоря, ничего другого я и не ожидал.
   - Я, признаться, тоже. Было бы смешно, если б он тут  вдруг  расплакался,
упал на колени  и  поведал  все  об  убийстве.  Я  вообще  с  таким  еще  не
сталкивался. Кравцов - не простая штучка.  С  адвокатом  заявился.  Ишь  ты,
пижон. На шару такого не возьмешь.
   - На шару никого не возьмешь.
   - Знаешь, чем они от нас отличаются? - продолжал Соловец. - Нет, не  тем,
что они дичь, а мы охотники. Они  подходом  к  делу  отличаются.  А  поэтому
каждый  шаг,  каждое  слово  взвешивают.  Ну,  что  оперу  будет,  если   он
проколется? Да ничего, "глухарем"  больше,  "глухарем"  меньше.  Не  повезло
здесь, повезет в чем-нибудь другом. А они себе такого позволить не могут.  У
них непродуманное слово в годы за решеткой может вылиться, а то и в  стенку.
Ты видел, как Кравцов протокол читал? Если человек нам  верит  и  совесть  у
него чиста, он подписывает не читая, а если и читает, то  не  вдумываясь.  А
этот - нет. Кажется, даже в запятые всматривался.
   - Все правильно - у него свой подход.
   - Да, это уж точно. А что надо, чтобы его переломать? Чем профессионал от
дилетанта отличается? А тем, что каков бы ни был противник, он все равно его
переломает.
   -  Знать  бы,  чего  ради  ломать?  И  вообще,  ради  чего   мы   кого-то
переламываем, ради чего здоровье гробим, нервы? Ну, они-то  понятно  -  ради
шкуры своей, ради выгоды. А мы? Какая мне выгода от того, что я  кого-то  на
зону упакую?
   - Ты сам ответил на свой вопрос. Выгода для нас одна - как бы он  ни  был
хитер,  каким  бы  он  профессионалом  ни  был,  если  ты  его  переломаешь,
перехитришь, победишь его, то это и  есть  твоя  выгода.  Она  ни  с  какими
деньгами не сравнится.
   - Так-то оно так, но что нам с этим упырем делать?
   - Думай, мы же профессионалы.
   Кивинов  зашел  в  канцелярию  отделения  забрать  накопившиеся  бумажки.
Секретарша Вера пила чай с сушками и поглядывала за окно.
   - Приветик, Вер,  -  поздоровался  Кивинов.  -  Давай  макулатуру.  Много
накопилось?
   - Хватает. Чай будешь?
   - Нет, я только водку пью.
   - Ну, тогда вот журнал - расписывайся.
   Кивинов, не читая, чирканул напротив своей фамилии в журнале,  бросил  на
прощание какую-то остроту и пошел к себе.
   Упав на стул, он бегло просмотрел документы. Все как обычно  -  отдельные
поручения, заявления, жалобы. Хоп. А это что за  конвертик?  Может,  взятка?
Хорошо бы. Рассчитался бы с долгами... Да нет, взяток по почте не присылают.
Москва Золотоглавая. А, это ж приговор на Шабанова. Я и забыл про него. Юрик
прислал. Молоток.
   Кивинов вскрыл конверт. Приговор оказался довольно объемистым, листах  на
десяти. Отодвинув в сторону посторонние бумаги  на  столе,  Кивинов  раскрыл
приговор и углубился в чтение. По мере приближения к  концу,  лицо  его  все
больше мрачнело. Наконец закончив чтение, он откинулся  на  спинку  стула  и
прошипел: "О, черт!" Выскочив из кабинета, он тут же натолкнулся на Соловца.
   - Георгич, мне почему-то кажется, что, если мы не предпримем  срочненьких
мер, произойдет еще одна пренеприятная история.
   - Что такое?
   - Так, пустяки. Очередная мокруха.

   ГЛАВА 3
   Волков вывел из камеры паренька лет семнадцати и потащил его по  коридору
в свой кабинет. Там он толкнул пацана на стул, а сам сел напротив.
   Паренек держался за бок и громко стонал.  Не  подумайте  ничего  плохого,
Вячеслав Петрович еще даже не приступал к допросу.
   - Что с тобой?
   - Печень. Ломка сейчас начнется, больно, бля.
   - Принимать наркотики нехорошо, вредно для здоровья.
   - Я знаю.
   - Это уже радует. А знаешь ли ты, что воровать  тоже  нехорошо.  Это  еще
вреднее для здоровья.
   Парень зарыдал.
   - Больно, дайте что-нибудь. Я не могу, ох, как мне больно, сука.
   - Ты из меня  слезу  не  дави.  Давай,  рассказывай,  как  дело  было.  И
побыстрей.
   - Что там рассказывать? Взял куртку в  ларьке  поме-рять  и  побежал.  На
Стачек меня прихватили.
   - Зачем же тебе куртка? У тебя же есть.
   - Я говорю, ломка у меня начинается, если не ширнусь, сдохну.
   - Итак, ты украл куртку, чтобы ее продать и купить наркотиков. Так?
   - Так.
   - Тогда логичный вопрос: где же ты хотел купить дозу?
   - Да где угодно. Вон у черных, в любом ларьке.
   - Да что ты говоришь?! Интересно, мне продадут? Уверен, что с наркотиками
я пролечу, как фанера над Парижем. Господи, хорошо, что я не на игле,  а  то
бы с ума сошел от досады. Ну, а тебе в  любом  ларьке  продадут.  Обидно.  А
отсюда вопрос: почему тебе продадут, а мне - нет? Нет ли  какого  секрета  у
Красной Армии? Может, расскажешь? Или ты  курсы  партизан  оканчивал?  Тогда
другое дело.
   Парень согнулся в поясе и сполз на пол. По лицу его бе-жал  пот,  сальные
волосы собирали грязь с пола.
   - Мне плохо. Вмазаться надо, ведь сдохну же. А-а-а!
   Волков почесал затылок.
   - Ты на "черном" или на "белом" сидишь?
   - На "черном", - простонал парень.
   Волков открыл один из ящиков  стола  и,  порывшись,  достал  коробочку  с
медикаментами.
   - Вот, есть у меня тут дрянь какая-то, с обысков осталась, но я не  знаю,
что это.
   - Дайте.
   Волков протянул парню пробирку с ваткой. Тот понюхал ее и пробормотал:
   - Пойдет. Маловато, правда, но хоть на пару часов...
   Дальше он не договорил, потому что опять  схватился  за  бок  и  замычал.
Помычав с минуту, он выдавил из себя:
   - Шприц, скорее...
   - Ну, что ты будешь делать, а? Я что,  бюро  добрых  услуг?  Ширево  дай,
шприц дай, в замен только и слышишь - "менты поганые", "менты поганые".
   Ворча, Волков порылся в той же коробке  и  достал  одно