она смотрела на него, -
слезы, обжигавшие ему лоб, когда она наклонялась, чтобы поцеловать  его,
и он тоже начинал плакать, хотя в ту пору и не подозревал о  том,  какие
это было горькие слезы. Он вспомнил, как часто  бегал  по  этой  дорожке
вместе с веселыми товарищами, то и дело оглядываясь, чтобы увидеть улыб-
ку матери, услышать ее кроткий голос. И тогда  словно  поднялась  завеса
над его воспоминаниями и всплыли в памяти ласковые слова, оставшиеся без
ответа, забытые предостережения, нарушенные им обещания; мужество  поки-
нуло его, страдания его были невыносимы. Он вошел  в  церковь.  Вечерняя
служба кончилась, прихожане разошлись, по церковь еще не была закрыта.
   Гулко раздавались шаги в невысоком здании, и здесь была такая тишина,
что он почти испугался своего одиночества. Он  осмотрелся  по  сторонам.
Все было по-прежнему. Церковь показалась ему меньше, чем раньше, но  ос-
тались те же старые памятники, на которые он столько раз смотрел с детс-
ким благоговением, маленькая кафедра с выцветшей подушкой, престол,  пе-
ред которым он так часто повторял заповеди; почитаемые в детстве и забы-
тые в годы зрелости. Он подошел к старой скамье; она казалась холодной и
покинутой. Унесли подушку, исчезла библия. Быть может, теперь  его  мать
занимала другую скамью, для людей победнее, или хворала и не могла  одна
дойти до церкви. Он не смел подумать о том, чего боялся. Холод  пробежал
у пего по спине, он дрожал, направляясь к выходу.
   В дверях он встретил старика, входившего в церковь. Эдмондс отшатнул-
ся - он хорошо его знал, много раз видел он,  как  тот  роет  могилы  на
кладбище. Что скажет он вернувшемуся каторжнику?
   Старик посмотрел на незнакомое ему лицо, сказал "добрый вечер" и мед-
ленно прошел дальше. Он забыл его. Эдмондс спустился с холма и  вошел  в
деревню. Было тепло, люди сидели у дверей своих домов или гуляли  в  ма-
леньких садиках, наслаждаясь ясным вечером и отдыхом от  работы.  Многие
поглядывали на него, и он много раз боязливо озирался:  узнают  ли  его,
сторонятся ли? Чуть не в каждом доме были чужие лица. Некоторых  он  уз-
нал. Это были его школьные товарищи  -  в  последний  раз  он  их  видел
мальчиками, - растолстевшие, окруженные ватагой веселых ребят; в  слабом
и немощном старике, сидевшем в кресле у двери коттеджа, узнал он челове-
ка, которого помнил здоровым и сильным работником; но все они его  забы-
ли, и он шел никем не узнанный.
   Последние мягкие лучи заходящего солнца упали на землю, бросая  яркий
отблеск на желтые снопы пшеницы и удлиняя тени фруктовых деревьев, когда
он остановился перед старым домом, где прошло его детство, -  перед  до-
мом, к которому стремился с бесконечной любовью в течение долгих,  томи-
тельных лет заключения и тоски. Частокол был низкий, хотя  он  прекрасно
помнил то время, когда этот же частокол казался ему высокой  стеной;  он
Заглянул в старый сад. Огородных растений и  ярких  цветов  было  в  нем
больше, чем в прежние времена, но старые деревья уцелели, - вон то самое
дерево, под которым он сотни раз лежал, устав от беготни на  солнцепеке,
и чувствовал, как подкрадывается к нему сладкий безмятежный  сон  -  сон
счастливого детства. В доме разговаривали. Он прислушался, но голоса по-
казались ему чужими, он их не узнавал. И звучали они весело; а  ведь  он
прекрасно знал, что в разлуке с ним его бедная старуха мать не может ве-
селиться, и он отошел. Открылась дверь, и шумно, с громкими криками  вы-
бежала группа детей, в дверях появился отец с маленьким мальчиком на ру-
ках, и дети окружили его, хлопая в ладоши, увлекая за собой, чтобы  втя-
нуть в веселую игру. Каторжник подумал о том, сколько раз на этом  самом
месте ежился он от страха при виде своего отца. Вспомнил, как  часто  он
дрожа закрывался с головой одеялом и слышал грубые слова, удары и  вопли
матери. Уходя отсюда, он громко разрыдался от душевной боли, но сжал ку-
лаки и в безумной тоске стиснул зубы.
   Так вот оно - возвращение, о котором он мечтал на  протяжении  многих
мучительных лет, и ради этого перенес столько страданий! Ни  одной  при-
ветственной улыбки, ни одного взгляда, несущего прощение, нет дома,  где
бы нашел он приют, нет руки, которая протянулась бы ему на помощь,  -  а
ведь пришел он в свою родную деревню! По сравнению с этим  одиночеством,
что значило одиночество в диких дремучих лесах, где не встретить челове-
ка!
   Он понял, что там, в далекой стране изгнания  и  позора,  представлял
себе родную деревню такой, какою ее покинул, не думал о том,  как  изме-
нится она за время его отсутствия. Печальная действительность больно его
ударила, и глубокое уныние овладело им. У него не хватило мужества наво-
дить справки или явиться к тому единственному человеку, который, по всей
вероятности, встретит его ласково и  сочувственно.  Медленно  побрел  он
дальше; словно чувствуя себя  виноватым,  он  избегал  проезжей  дороги,
свернул на луг, хорошо ему знакомый, закрыл лицо руками  и  бросился  на
траву.
   Он не заметил, что возле него на насыпи лежит какой-то человек. Когда
тот повернулся, чтобы украдкой взглянуть на пришельца, одежда его зашур-
шала, и Эдмондс поднял голову.
   Человек уселся на земле. Это был сгорбленный  старик,  с  морщинистым
желтым лицом, обитатель работного дома, если судить по одежде. Он казал-
ся очень старым, но дряхлостью своей был, по-видимому, обязан  распутной
жизни или болезням, а не прожитым годам. Он в упор смотрел на  незнаком-
ца, и через несколько секунд какойто странный, тревожный огонек загорел-
ся в его тусклых и сонных глазах, и казалось, они  вот-вот  выскочат  из
орбит. Эдмондс приподнялся, встал на колени и  пристально  стал  вгляды-
ваться в лицо старика. Они молча смотрели друг на друга.
   Старик смертельно побледнел. Задрожав всем телом, он с трудом поднял-
ся. Эдмондс вскочил. Тот отступил на шаг. Эдендс двинулся к нему.
   - Я хочу услышать ваш голос, - хрипло, прерывисто сказал каторжник.
   - Не подходи! - крикнул старик и присовокупил страшное проклятие.
   Каторжник ближе подошел к нему.
   Тот взвизгнул:
   - Не подходи! - Обезумев от ужаса, он поднял палку и  нанес  Эдмондсу
тяжелый удар по лицу.
   - Отец... дьявол! - сквозь стиснутые зубы пробормотал  каторжник.  Он
рванулся вперед, схватил старика За горло, - но это был его отец, и руки
его бессильно опустились.
   Старик громко завопил. Этот вопль  пронесся  над  пустынными  полями,
словно завывание злого духа. Лицо его почернело; из носа и изо рта  хлы-
нула кровь и окрасила траву в густой, темно-красный цвет; он зашатался и
упал. У него лопнул кровеносный сосуд, и он был мертв  раньше,  чем  сын
попытался его поднять.
   В том уголке кладбища, - помолчав, сказал старый джентльмен, - в  том
уголке кладбища, о котором я упоминал выше, похоронен человек, служивший
у меня в течение трех лет после этих событий и проявивший такое глубокое
раскаяние и смирение, какие редко приходится наблюдать.  При  его  жизни
никто, кроме меня, не знал, кто он такой и откуда пришел. Это  был  Джон
Эдмондс, вернувшийся каторжник.


   ГЛАВА VII
   о том, паи мистер Уинкль, вместо того чтобы метить в  голубка  и  по-
пасть в ворону, метил в ворону и ранил  голубка,  как  клуб  крикетистов
Дингли Делла состязался с объединенным Маглътоном и как Дингли Делл  да-
вал обед в честь объединенных магльтонцев, а также о других интересных и
поучительных вещах

   Утомительный ли день, полный приключений,  или  снотворное  действие,
вызванное рассказом священника, повлияли так сильно на мистера  Пиквика,
но когда его провели в уютную спальню, не прошло и пяти  минут,  как  он
погрузился в крепкий сон без сновидений, из которого его  вывело  только
утреннее солнце, укоризненно бросавшее яркие лучи в его комнату.  Мистер
Пиквик отнюдь не был лежебокой; он вскочил с  постели,  как  выскакивает
пылкий воин из своей палатки.
   - Приятное, приятное местечко! - прошептал  восторженный  джентльмен,
открывая окно. - Может ли тот, кто однажды почувствовал влияние подобно-
го пейзажа, жить, созерцая изо дня в день кирпичи и черепицы?
   Можно ли влачить существование там, где петух  встречается  только  в
виде флюгера, где о Пане напоминает только панель и где зелень -  только
в зеленной лавке? Кто может вынести прозябание в таком месте? Кто, спра-
шиваю я, может это выдержать? -  И,  руководствуясь  весьма  похвальными
прецедентами, мистер Пиквик долго вопрошал самого себя, после чего высу-
нул голову из окна и огляделся по сторонам.
   Густой сладкий запах сена, сложенного в стога, поднимался к окну  его
комнаты; цветочные клумбы под окном насыщали  воздух  своими  ароматами;
ярко-зеленые лужайки были покрыты утренней росой,  которая  сверкала  на
каждом листочке, трепетавшем под легким  ветерком,  а  птицы  пели  так,
словно каждая искрящаяся росинка была для них источником вдохновения.
   Мистер Пиквик погрузился и упоительные и сладкие мечты.
   - Эй, послушайте! - долетел до него чей-то оклик. Он посмотрел напра-
во, но никого там не увидел; его глаза обратились налево и пронизали да-
лекое пространство; он возвел их к небу, но там в нем не нуждались;  на-
конец, сделал то, с чего начал бы всякий  заурядный  человек,  а  именно
посмотрел в сад и увидел мистера Уордля.
   - Как поживаете? - осведомился добродушный хозяин, дыша полной грудью
в предвкушении наслаждений. - Чудесное утро, не правда ли? Рад,  что  вы
так рано встали. Спускайтесь-ка поживее и приходите  сюда.  Я  буду  вас
ждать.
   Мистер Пиквик не заставил повторять приглашение.
   В десять минут он закончил свой туалет и по истечении  Этого  времени
находился уже в обществе пожилого джентльмена.
   - Послушайте! - сказал в свою очередь мистер Пиквик, заметив, что его
спутник держит ружье, а другое лежит на траве. - Что это вы задумали?
   - Мы с вашим другом хотим перед завтраком пострелять грачей, -  отве-
тил хозяин. - Он, кажется, прекрасный стрелок.
   - Я слыхал от него, что он превосходно стреляет, -  отозвался  мистер
Пиквик, - но никогда еще не видал.
   - Что же это он не идет? - заметил хозяин. - Джо, Джо!
   Из дома вышел жирный парень, который  благодаря  бодрящему  утреннему
воздуху был погружен в дремоту не больше, чем на три четверти с дробью.
   - Ступайте наверх и скажите джентльмену, что он найдет меня и мистера
Пиквика в грачевнике. Проводите джентльмена туда, слышите?
   Парень пошел исполнять приказание, а хозяин, неся оба  ружья,  словно
новый Робинзон Крузо, направился к садовой калитке.
   - Вот наше место, - объявил пожилой джентльмен, останавливаясь в  ал-
лее после нескольких минут ходьбы. Дальнейшее разъяснение было излишним,
ибо неумолчное карканье ничего не подозревавших грачей выдавало их  мес-
топребывание.
   Пожилой джентльмен положил одно ружье на землю, а другое зарядил.
   - Вот они, - сказал мистер Пиквик, когда вдали появились фигуры  мис-
тера Тапмена, мистера Снодграсса и мистера Уинкля.
   Жирный парень, не совсем уверенный в том, которого джентльмена следу-
ет позвать, проявил исключительную  сообразительность  и,  во  избежание
возможной ошибки, позвал всех троих.
   - Пожалуйте! - крикнул пожилой джентльмен, обращаясь к мистеру  Уинк-
лю. - Такому страстному охотнику, как вы, полагается  давным-давно  быть
на ногах, даже ради такого пустяка.
   Мистер Уинкль ответил принужденной улыбкой и взял второе ружье с  та-
ким выражением лица, которое скорее приличествовало бы грачу, терзаемому
предчувствием насильственной смерти. Это могла быть и охотничья страсть,
но она почему-то разительно смахивала на уныние.
   Пожилой джентльмен дал знак, и двое оборванных  мальчуганов,  которые
были препровождены сюда под надзором юного Лемберта, тотчас  же  полезли
на деревья.
   - Зачем здесь эти ребята? - отрывисто спросил мистер Пиквик.
   Он был встревожен, ибо, наслышавшись о бедственном  положении  земле-
дельческого населения, предположил, что деревенские ребята  вынуждены  с
риском для жизни искать заработка, служа мишенью неопытным стрелкам.
   - Это только для начала игры, - смеясь, ответил мистер Уордль.
   - Для чего? - переспросил мистер Пиквик.
   - Да, проще говоря, для того, чтобы вспугнуть грачей.
   - Ах, вот что! И это все?
   - Вы удовлетворены?
   - Вполне.
   - Отлично! Мне начинать?
   - Пожалуйста, - ответил мистер Уинкль, радуясь некоторой отсрочке.
   - В таком случае отойдите в сторону. За дело!
   Мальчишка закричал и начал раскачивать ветку, на которой было гнездо.
С полдюжины молодых грачей, неистово крича, вылетели, чтобы разузнать, в
чем дело. Пожилой джентльмен ответил выстрелом. Одна  птица  упала,  ос-
тальные разлетелись.
   - Поднимите ее, Джо, - сказал пожилой джентльмен. На лице юноши заси-
яла улыбка. В воображении его пронеслось смутное видение паштета из гра-
чей. Унося птицу, он смеялся, - это был увесистый грач.
   - Ну-с, мистер Уинкль, палите, - сказал хозяин,  снова  заряжая  свое
ружье.
   Мистер Уинкль выступил вперед  и  прицелился.  Мистер  Пиквик  и  его
друзья невольно съежились, опасаясь, как бы не посыпались на них  убитые
грачи, ибо никто не сомневался в том, что грачи посыплются градом  после
смертоносного выстрела мистера Уинкля.  Наступило  торжественное  молча-
ние... громкий крик... хлопанье крыльев... что-то слабо щелкнуло.
   - Что случилось? - воскликнул пожилой джентльмен.
   - Не стреляет? - осведомился мистер Пиквик.
   - Осечка! - объявил мистер Уинкль, который очень побледнел  -  должно
быть, от разочарования.
   - Странно, - сказал пожилой джентльмен, беря ружье. - Никогда еще  не
давало оно осечки. А что же Это я не вижу никаких следов пистона?
   - Черт возьми! - воскликнул мистер Уинкль. - Я и забыл о пистоне.
   Эта маленькая оплошность была исправлена. Мистер Пиквик снова съежил-
ся. Мистер Уинкль с видом решительным и  непреклонным  выступил  вперед;
мистер Тапмен выглядывал из-за дерева.
   Мальчишка закричал; вылетело четыре птицы. Мистер Уинкль выстрелил.
   Раздался вопль, скорее человеческий, чем птичий, - вопль, исторгнутый
физической болью. Мистер Тапмен спас жизнь многих невинных птиц,  приняв
часть заряда в левую руку.
   Нет слов описать поднявшуюся суматоху. Рассказать, как мистер  Пиквик
в порыве чувств назвал мистера Уинкля "негодяем", как мистер Тапмен  ле-
жал распростертый на земле и как пораженный ужасом мистер  Уинкль  опус-
тился возле него на колени,  как  мистер  Тапмен  в  забытьи  выкрикивал
чье-то женское имя, затем открыл сперва один глаз, потом  другой,  после
чего упал навзничь и закрыл оба глаза, - описать эту сцену со всеми под-
робностями не легче, чем изобразить, как несчастный постепенно  приходил
в себя, как перевязали ему руку носовыми платками  и  как  встревоженные
друзья медленно повели его, поддерживая под руки.
   Они приближались к дому. У калитки сада стояли леди,  поджидая  их  к
завтраку. Появилась незамужняя тетушка; она улыбнулась и  сделала  знак,
чтобы они ускорили шаги. Было ясно, что она понятия не имеет о катастро-
фе. Бедняжка! Бывают моменты, когда неведение воистину блаженно.
   Они подошли ближе.
   - Что случилось со старичком? - проговорила Изабелла Уордль.
   Незамужняя тетушка не обратила внимания на эти слова, она думала, что
они относятся к мистеру Пиквику. В ее глазах Треси  Тапмен  был  юношей;
его возраст она рассматривала в уменьшительное стекло.
   - Не пугайтесь! - крикнул старый хозяин, не желая тревожить дочерей.
   Маленькая группа тесно обступила мистера Тапмена,  и  леди  не  могли
разглядеть, что именно произошло.
   - Не пугайтесь, - повторил хозяин.
   - Что случилось? - завизжали леди.
   - С мистером Тапменом случилось маленькое несчастье, вот и все.
   Незамужняя тетушка испустила пронзительный вопль, разразилась истери-
ческим смехом и упала навзничь в объятия племянниц.
   - Облейте ее холодной водой, - сказал старый джентльмен.
   - Нет, нет, - пролепетала незамужняя тетушка. - Мне уже лучше. Белла,
Эмили, врача! Он ранен?.. Умер? Он... ха-ха-ха! Тут с незамужней  тетуш-
кой начался припадок - номер второй - истерического смеха  вперемежку  с
воплями.
   - Успокойтесь, - вымолвил мистер Тапмен, чуть не до слез растроганный
этим проявлением сочувствия. - Дорогая, дорогая моя леди, успокойтесь.
   - Это его голос! - воскликнула незамужняя тетушка,  причем  обнаружи-
лись серьезные симптомы, предвещающие припадок номер третий.
   - Умоляю вас, не волнуйтесь, дорогая леди, - успокоительно  заговорил
мистер Тапмен. - Уверяю вас, я ранен очень легко.
   - Так вы не умерли! - восклицала истерическая леди. - О, скажите, что
вы не умерли!
   - Не дури, Рейчел! - вмешался мистер Уордль, проявляя некоторую  гру-
бость, не совсем уместную, если принять  во  внимание  поэтичность  этой
сцены. - Ну на какой черт ему говорить, что он не умер?
   - Нет, нет, я не умер! - заявил мистер Тапмен. - Я не нуждаюсь  ни  в
чем, кроме вашей помощи. Разрешите мне опереться на вашу руку. - Шепотом
он добавил: - О мисс Рейчел!
   Взволнованная дева приблизилась и подала ему руку. Они вошли в гости-
ную, где был подан завтрак. Мистер Треси Тапмен нежно прижал ее  руку  к
своим губам и опустился на диван.
   - Вам дурно? - встревожилась Рейчел.
   - Нет, - ответил мистер Тапмен. - Ничего. Сейчас все пройдет.
   Он закрыл глаза.
   - Спит! - прошептала незамужняя  тетушка.  (Органы  его  зрения  были
сомкнуты не больше двадцати секунд.) - Милый... милый... мистер Тапмен!
   Мистер Тапмен вскочил.
   - О, повторите эти слова! - воскликнул он.
   Леди вздрогнула.
   - Конечно, вы не могли их расслышать! - стыдливо сказала она.
   - О, я расслышал! - возразил мистер Тапмен. - Повторите их.  Если  вы
хотите, чтобы я выздоровел, повторите их!
   - Тише! - шепнула леди. - Брат!
   Мистер Треси Тапмен принял  прежнюю  позу.  В  компату  вошел  мистер
Уордль в сопровождении хирурга.
   Рука была исследована, рана перевязана и признана очень легкой. Успо-
коив таким образом душевную тревогу, компания принялась успокаивать  ра-
зыгравшийся аппетит, и физиономии снова прояснились.  Один  лишь  мистер
Пиквик был молчалив и сдержан. Сомнение и недоверие  отражались  на  его
лице. Его вера в мистера Уинкля была поколеблена - весьма поколеблена  -
событиями этого утра.
   - Вы играете в крикет? - обратился мистер Уордль к меткому стрелку.
   При других обстоятельствах мистер Уинкль  ответил  бы  утвердительно.
Но, понимая неловкость своего положения, он скромно сказал:
   - Нет.
   - А вы, сэр? - осведомился мистер Снодграсс.
   - Когда-то играл, - ответил хозяин, - а теперь  бросил  это  дело.  Я
состою членом здешнего клуба, хотя сам не играю.
   - Кажется, на сегодня назначен грандиозный  матч,  -  заметил  мистер
Пиквик.
   - Совершенно верно, - подтвердил хозяин. - Конечно, вы  бы  не  прочь
были посмотреть?
   - Я, сэр, - ответил мистер Пиквик, - с наслаждением созерцаю все виды
спорта, если можно им предаваться, ничем не рискуя, и  если  беспомощные
попытки неопытных игроков не угрожают жизни окружающих.
   Мистер Пиквик сделал паузу и пристально посмотрел на мистера  Уинкля,
который затрепетал под испытующим  взглядом  своего  наставника.  Спустя
несколько минут великий человек отвел глаза и добавил:
   - Можем ли мы поручить нашего раненого друга заботам леди?
   - В лучших руках вы не могли бы меня оставить, - заметил мистер  Тап-
мен.
   - Совершенно верно, - прибавил мистер Снодграсс. Итак,  было  решено,
что мистер Тапмен останется дома на попечении особ женского пола, а  ос-
тальные гости, под предводительством мистера  Уордля,  отправятся  туда,
где назначено было состязание в ловкости, которое весь Магльтон пробуди-
ло от спячки, а Дингли Делл заразило лихорадочным возбуждением.
   Так как пройти нужно было не больше двух миль по тенистым  дорогам  и
лесным тропинкам, а темой для разговора  служил  восхитительный  пейзаж,
развертывавшийся по обеим сторонам,  то  м