сяти.  Подумать  только,  всего-навсего  мой
ровесник, - сказал  коронер,  -  но  почему-то  он  всегда  казался  мне
стариком.  Постоянно  небритый,  не  носил  ничего,  кроме  комбинезона,
свитера или синей рабочей рубашки. Кажется, доктора после первого  удара
весной сказали, что ему недолго остается жить. А что это  за  история  с
женой?
   - Позвонила какая-то женщина, -  сказал  Селби.  -  Назвалась  Алисой
Гролли. Она  оставила  своего  ребенка  на  автобусной  станции.  Кто-то
заставил ее сесть в машину под тем предлогом, что шериф якобы  хочет  ее
видеть.  Женщина  не  имела  возможности  все  рассказать,  ее,  видимо,
оттолкнули от аппарата и повесили трубку. Я слышал мужской голос.
   Коронер явно помрачнел.
   - Что случилось с ребенком?
   - Мы отправились на станцию и забрали его. Там же оказался  и  багаж.
Он принадлежит, без сомнения, жене  Гролли,  мы  нашли  свидетельство  о
рождении  ребенка  и  брачное  свидетельство.  Видимо,   когда   женщина
упаковывала вещи, она  предвидела  возможность  того,  что  ей  придется
доказывать свою личность.
   - Да, похоже на то, - согласился Брэндон.
   - Каким образом ее заставили сесть в машину? - спросил коронер.
   - Мы не знаем. Ей не удалось закончить рассказ.
   - Ладно, давайте осмотрим дом, - предложил Перкинс.
   Брэндон хотел открыть сундучок, но он оказался  заперт.  Тогда  шериф
выбрал маленький ключик из связки, оставленной Гролли, вложил в скважину
и повернул. Теперь можно было поднять крышку.
   Перкинс издал свой типичный сухой смешок.
   - Великий Боже, оказывается, у старого Эзры имелся  отличный  костюм.
Вот он,  аккуратно  сложен.  А  вообще  странно,  весь  сундук  заполнен
консервами. И при этом лишь  консервированной  мукой,  -  сказал  шериф,
извлекая одну из банок. Он поднял крышку,  заглянул  внутрь,  насупился,
подошел поближе к свету и  вытряхнул  содержимое  себе  на  ладонь.  Это
оказался толстый сверток десятидолларовых банкнотов.
   - Вот старый скряга! - воскликнул Перкинс.
   - А ты утверждал, что у  него  остался  лишь  один  никель  -  первый
заработок в жизни, - заметил Селби, обращаясь к шерифу.
   Коронер расправил банкноты и провел по краю большим пальцем.
   - Только десятки, что-то  около  сотни  штук.  Одним  словом,  тысяча
долларов.
   Вторая банка  из-под  муки  выдала  им  пятьдесят  двадцаток,  третья
содержала двести пятидолларовых бумажек.
   Теперь  они  работали  быстро,  в  изумленном  молчании.  В  сундучке
оказалось двадцать пять банок из-под муки, в каждой по тысяче долларов в
различных купюрах.
   Мужчины  смотрели  друг  на  друга.  Первым  молчание  нарушил  шериф
Брэндон:
   - Вот чудеса! У человека целое состояние, а  жил  он,  как  последний
нищий, без гроша в кармане. Всегда покупал только черствый хлеб да самый
дешевый бекон. Не знаю, был ли он хоть раз в кино и  купил  ли  хотя  бы
одну газету.
   Селби указал на юридические последствия, вытекающие из их открытия:
   - Думаю, за наследство развернется главная драчка.
   - Давайте-ка, братцы, лучше как следует поищем  завещание,  -  сказал
Брэндон.
   -  Насколько   я   знаю,   сестрица   Гролли   находится   здесь,   -
прокомментировал ситуацию Перкинс. - Она как-то связана с  автомобильной
аварией.
   - Точно. Вы проводите слушание сегодня в семь? - спросил Селби.
   - Я отложил его, - сказал Перкинс. - Как раз намеревался  сказать  об
этом, но совсем забыл. Миссис Хантер застопорила дело. Решила, что может
собрать  кое-какие  средства  в  Сан-Франциско.  Я  дал  ей  деньги   на
автобусный билет. Она предполагает вернуться завтра к вечеру.
   Селби извлек из кармана записную книжку.
   - Значит, в пятницу, в семь вечера?
   - Да, наверное... А Лосстены заявляют, что во время аварии уже были в
постели?
   - По крайней мере, мне они так сказали, - ответил Брэндон.
   - Конечно, свидетели  видели  лишь  машину,  -  задумчиво  проговорил
Перкинс, - они не заметили, кто  был  за  рулем...  Дуг,  существует  ли
закон, по которому за аварию должен отвечать владелец машины?
   - Только по гражданскому праву.  Уголовной  ответственности  подлежит
лицо, непосредственно управлявшее машиной.
   Со  стороны  полуразвалившегося  крыльца  лачуги  послышались  чьи-то
быстрые шаги, раздался стук  в  дверь,  и  в  комнате  зазвучал  веселый
девичий голос:
   -  Берегитесь!  Девица  вторгается  в  убежище  холостяка  -  девица,
жаждущая новостей.
   Они слышали, как обладательница веселого голоса быстро  прошла  через
кухню. Это  была  Сильвия  Мартин,  ведущий  репортер  городской  газеты
"Кларион", издания, которое придерживалось диаметрально  противоположных
взглядов, нежели "Блейд" - вторая газета Мэдисон-Сити. Дуг Селби и  Рекс
Брэндон были очень многим  обязаны  Сильвии.  Сейчас  она  подозрительно
оглядывала их, стоя в дверном проеме.
   - Что за странная таинственность? - спросила она. - И эта суматоха по
поводу младенца, оставленного на автобусной станции?
   Брэндон выудил кисет из кармана расстегнутого, обвисшего жилета.
   - Ты расскажи ей, Дуг.
   Сильвия Мартин обратила смеющиеся карие глаза на молодого прокурора.
   - Давай скорее, Дуг, я чую, должна получиться отличная статья.
   - Кто тебе посоветовал приехать сюда? - спросил Селби.
   - Просто я шла по вашему следу.
   - Следовательно, твое появление никак не связано со старым Гролли?
   - Нет. С какой стати?  Ага,  значит,  Эзра  Гролли  -  это  еще  один
материал.
   Селби показал на расставленные на полу банки.
   - Материал, который будет стоить двадцать пять тысяч долларов.
   Сильвия Мартин достала из кармана блокнот и приготовилась записывать.
   - Рассказывай все, Дуг, - потребовала она.
   -  Во-первых,  Гролли  оказался  женат.  По  описаниям,  его  жена  -
привлекательная  женщина  лет  двадцати  семи  -  двадцати  восьми.  Она
исчезла. Четырехмесячный  ребенок,  оставленный  на  автобусной  станции
"Грейхаунд", видимо,  его  дочь.  Шериф  желает  узнать  местонахождение
матери в настоящее время. Все красоты и орнамент к этой истории сочинишь
самостоятельно. Надо, чтобы материал увидел свет. Нам  необходимо  найти
женщину.
   - Ты можешь сказать, как стало известно о брошенном ребенке?
   Селби задумался на секунду и ответил:
   - Нет. Думаю, об этом пока лучше помолчать...
   - Что еще находится в сундуке?
   - Именно это мы и выясняем в данный момент. -  Брэндон  повернулся  к
сундучку. - Какие-то бумаги, - сказал он.
   Аккуратно  сложенные  листочки  были  перетянуты  резиновой   лентой.
Бумага, старая на вид, оказалась очень хрупкой и легко крошилась.
   - Думаю, у него давно не было случая заглянуть  в  эти  документы,  -
сказал Брэндон.
   Резинка лопнула, едва шериф попытался ее снять.
   - Кажется, там банковская книжка, - заметил Перкинс.
   - Целых две, - добавил Селби.
   Книжки были выписаны банками в Сан-Франциско. На каждой хранилось  по
двадцать тысяч долларов. На первой книжке  было  обозначено,  что  вклад
сделан почти двадцать лет назад,  на  второй  -  шесть  лет  спустя.  Со
времени начисления процентов в последний раз прошло больше  десяти  лет.
Никакая сумма с вкладов не снималась.
   В пачке документов завещания не оказалось.
   - Вот это да, - прошептала Сильвия Мартин.  -  Весь  город  забурлит,
прочитав мою статью.
 
Глава 3 
 
   В пятницу утром "Кларион" вышла с большой статьей, вызвавшей огромный
интерес. Эзра Гролли, широко известный в Мэдисон-Сити как  эксцентричный
холостой фермер, экономный до такой степени, что эта черта уже перестала
быть достоинством, умер в местной больнице, оставив после себя не только
довольно крупное состояние, но и жену с ребенком.
   Оказывается, он до  великого  кризиса  был  преуспевающим  энергичным
бизнесменом, делающим деньги с быстротой, столь  свойственной  временам,
непосредственно предшествующим краху.  Затем  что-то  случилось.  Гролли
появился в Мэдисон-Сити, осел на своих десяти акрах  земли,  стал  вести
замкнутый и экономный образ жизни. Примерно за  шестнадцать  месяцев  до
смерти он исчез из города на четыре месяца. За это время  он,  очевидно,
женился, прожил с женой  несколько  недель,  потом  вернулся  на  ферму,
уложил свадебный костюм в дряхлый сундучок и вновь зажил так  же  убого,
как и раньше.
   С его женой и ребенком случилось несчастье, когда  они  ехали,  чтобы
провести последние часы у изголовья  смертельно  больного  Гролли.  Жена
исчезла,  оставив  ребенка  на  автобусной  станции  компании   "Пасифик
Грейхаунд". Не исключено, что она попала в руки преступников  или  стала
жертвой амнезии. Властям, очевидно, известно больше, но они  не  склонны
делиться сведениями. "Кларион" просит публику сообщить ей все о  женщине
лет двадцати семи - двадцати восьми, стройной и привлекательной,  одетой
в светло-бежевый костюм и розовую блузку.
   К полудню шериф получил справку из полиции Сан-Франциско и за  ленчем
обсудил ее с Селби.
   Алиса   Доллман,   секретарь   одного   из   руководителей    местной
энергетической компании, вышла замуж за Эзру  Гролли  двадцать  третьего
июля прошлого года. Они жили вместе примерно до второй половины октября,
после  чего  расстались.  Развод,  очевидно,  не  был  оформлен.  Записи
указывают,  что  ребенок  родился  девятнадцатого  июля  текущего  года.
Должным  образом  было  выправлено  свидетельство  о  рождении,  девочка
получила имя Руфь, отцом ее указан Эзра Гролли. Эзра  Гролли,  очевидно,
высылал деньги жене, которая, однако, не бросала работу.  Она  попросила
трехмесячный отпуск, затем, по его завершении,  вернулась  на  службу  и
трудилась ежедневно до прошлой недели, когда вдруг неожиданно уволилась.
Ее  работодатель  практически  ничего  не  знал  о  личной  жизни  своей
сотрудницы.
   Когда Дуг Селби вернулся  к  себе,  оказалось,  что  в  приемной  его
ожидает посетитель. Селби взглянул на него без всякого  энтузиазма.  Дел
выше головы, а тут еще появляется этот пресловутый А.Б. Карр.
   Пользующийся дурной славой адвокат по уголовным делам вносил разлад в
местную общину с того самого момента, как явился со всем  хозяйством  из
города и обосновался в привилегированном районе на Апельсиновых  холмах.
Каждая встреча Селби с Карром  рождала  новые  проблемы.  А.Б.  Карр  не
принадлежал по своей сути к мирному сельскому обществу. Но хотя у  Селби
и были все основания не любить  адвоката,  он  помимо  воли  не  мог  не
восхищаться его осанкой, живостью ума и  спокойной  уверенностью.  Селби
намеревался отделаться формальным: "Добрый день, мистер Карр", но вместо
этого неожиданно для самого себя протянул руку со словами:
   - Хэлло, Карр. Чём могу помочь?
   Карр потряс руку прокурора и улыбнулся, улыбка  углубила  морщины  на
его лице, в проницательных серых глазах блеснули искорки.  Он  заговорил
глубоким, хорошо поставленным голосом:
   - Селби, я полностью исправился. Его улыбка завершилась смешком.
   - Заходите, - пригласил  прокурор,  первым  переступая  порог  своего
кабинета.
   В большом городе те, кто  нуждался  в  услугах  "златоуста",  любовно
называли его Старый АБК. Нанять Старого АБК  стоило  больших  денег,  но
если дело интересовало его по-настоящему, он обычно заставлял прокуроров
выбрасывать белый флаг. Адвокат обладал острым, как лезвие бритвы, умом,
мгновенной реакцией и истинным артистизмом. Посадите  перед  ним  дюжину
присяжных, и он будет играть  на  их  чувствах,  как  опытный  органист,
извлекающий звуки из гигантских труб своего инструмента. Если бы в  свои
юные годы Старый АБК приземлился  на  сцене,  то,  несомненно,  стал  бы
великим актером. Успехи на  юридическом  поприще  позволили  ему  нажить
немалое состояние. Несколько раз он пытался отойти от дел, но азарт игры
настолько увлекал его, что уйти на покой не удавалось.
   Адвокат удобно расположился на стуле  у  письменного  стола  напротив
прокурора, зажег сигару и принялся внимательно и задумчиво  разглядывать
тлеющий кончик. Селби знал, что это подготовка,  тщательно  отработанная
пауза для того, чтобы подогреть интерес к делу. Несомненно, интерес  был
подогрет. Ясно, что Старый АБК мог явиться собственной персоной  лишь  в
связи с вопросом исключительной важности.
   Сигара горела, видимо, вполне удовлетворительно, поэтому Карр перевел
проницательный взгляд на Селби,  как  бы  оценивая  его  возможности,  и
произнес:
   - На этот раз меня интересует гражданское дело. Я  хочу  получить  от
вас помощь и вовсе не  желаю  сыпать  песок  в  подшипники  юридического
механизма графства Мэдисон.
   Улыбка вновь озарила его лицо. Селби  ответил  чуть  менее  сердечным
отражением этого сияния и сказал:
   - Я слушаю вас.
   Но это было вовсе не в духе Карра - переходить  к  сути  вопроса,  не
подготовив должным образом свою аудиторию.
   - Дело очень интересное, -  начал  он.  -  В  него  вовлечены  совсем
небольшие деньги, гонорар и вовсе мизерный. Но поскольку его исход имеет
огромное  значение  для  моего  клиента,  я  желаю   привести   дело   к
удовлетворительному завершению. При этом, Селби, оно существенно повысит
мой авторитет в нашем округе.
   - Каким же это образом? - спросил прокурор.
   - Люди здесь относятся ко мне как  к  адвокату  из  большого  города,
специалисту по уголовным делам. Они  смотрят  на  меня  с  любопытством,
испытывают благоговейный трепет с некоторой долей  отвращения.  Я  вижу,
что, когда я прохожу по главной улице  вашего  городка,  добропорядочные
граждане принюхиваются: не разносится ли запах серы, и присматриваются к
моим ногам: нет ли у меня раздвоенного копыта.
   Селби вежливо рассмеялся, быстро продумывая  ситуацию.  Карру  что-то
надо, значит, Селби требуется особая осторожность.
   - Поэтому, - продолжал адвокат, - когда у меня появилась  возможность
принять дело,  которое  позволит  добиться  справедливости  в  отношении
несчастной трудящейся женщины, я решил, что это будет мудрый шаг.
   - Что это за дело? - без всяких экивоков спросил Селби.
   Карр слегка взмахнул рукой, в  которой  была  зажата  сигара,  и  еще
некоторое время продолжал выдерживать паузу. Он замер в  позе,  которая,
несомненно,  восхитила  бы  фотографа-художника,  желающего  запечатлеть
сильную личность в характерной позе.
   На лице адвоката  морщины  выгравировали  выражение  силы.  Вся  поза
демонстрировала мощь.
   - Я представляю интересы Алисы Гролли, - объявил Карр. -  Вдовы  Эзры
Гролли.
   Селби не сумел  скрыть  изумления.  Чтобы  выиграть  время,  он  стал
набивать трубку табаком.
   - Чем же я могу быть полезен?
   - Я хочу, чтобы вы нашли мою клиентку.
   - Я и пытаюсь сделать это, - сказал Селби.
   - Могу ли я спросить, что привлекло ваше внимание  к  этому  делу?  -
поинтересовался Карр.
   - Прежде я хочу задать  вам  несколько  вопросов,  -  коротко  бросил
Селби.
   Карр сделал театральный жест, как бы разрывая на груди рубашку.
   - Спрашивайте все, - сказал он голосом, звенящим от  желания  оказать
посильную помощь.
   - Сколько времени вы представляете интересы миссис Гролли?
   - Около недели.
   - Вы лично встречались с ней?
   - Да.
   - Где?
   - Она приходила ко мне в контору.
   - Примерно неделю тому назад?
   - Да, это так. Тогда я увидел ее впервые.
   - И если это корректный вопрос, чего она хотела от вас?
   - Она считала, что муж намерен  с  ней  развестись,  и  просила  меня
добиться справедливого раздела  собственности.  Если  бы  он  ничего  не
предпринял для оформления развода, тогда  на  развод  подала  бы  миссис
Гролли. У нее ребенок от  Эзры  Гролли,  о  существовании  которого  она
никогда не говорила отцу. Весьма необычная ситуация.
   - Вам доводилось встречать Эзру Гролли?
   - Нет. Но я представляю его характер со слов жены.
   - Не могли бы вы пересказать мне хотя бы самое главное?
   -  Гролли,  -  начал  Карр,  -  является  прелюбопытнейшим   побочным
продуктом нашей современной цивилизации. - Он сделал паузу, пыхнул  пару
раз сигарой и затем внушительным тоном продолжил:
   -  В  свое  время  он  был  брокером   по   торговле   недвижимостью,
специализировался по сельскохозяйственным землям. За пять лет работы  на
бирже его капитал - на бумаге - составил три четверти миллиона долларов.
Когда на бирже разразился крах, он начал терять деньги быстрее, чем  мог
подбить дневной итог. Но ему все-таки  удалось  выгрести  что-то  из-под
обломков. Я не сумел узнать всей предыстории от  моей  клиентки,  но  не
думаю, что она сама знает ее  полностью.  Видимо,  пережитый  им  период
неуверенности и беспокойства привел к  серьезным  изменениям  в  психике
Эзры Гролли. Раньше деньги для  него  не  имели  никакого  значения.  Он
тратил их направо  и  налево.  Несколько  прошедших,  как  в  лихорадке,
месяцев во время краха биржи продемонстрировали ему  весь  ужас  нищеты.
После этого Гролли не мог без душевных мук потратить даже никель.
   Старый АБК переменил позу. Его глубокий, хорошо  поставленный  голос,
казалось, совершил чудо - в комнате как  будто  возник  образ  покойного
хозяина маленького ранчо.
   Адвокат продолжал свое повествование:
   - В июне прошлого года он  почувствовал  недомогание  и  обратился  к
доктору.   Доктор   порекомендовал   Гролли    проконсультироваться    у
специалистов в Сан-Франциско. Те сказали ему, что чудовищное  умственное
и нервное напряжение, которое он испытал, работая на бирже, нанесло  его
здоровью непоправимый урон. Они  тактично  намекнули,  что  конец  может
наступить быстро и неожиданно, хотя и не исключено, что больной протянет
еще некоторое время.  И  тут  Гролли  решил  в  последний  раз  тряхнуть
стариной, пожить красиво и размотать все оставшиеся деньги. Он  вернулся
туда, где прожигал жизнь раньше, потратился на одежду и весело зажил.  В
это время произошла встреча с моей клиенткой, и - вы можете смеяться!  -
Гролли полюбил ее. Хотя  я  и  не  отрицаю,  что,  возможно,  он  просто
испытывал чувство ужасающего одиночества. Гролли был значительно  старше
ее, но он был богат, внимателен, умел сопереживать. Короче, моя клиентка
проявила к нему определенный интерес. Они поженились  и  два-три  месяца
жили весело и, по всей видимости, счастливо. Но затем Гролли понял,  что
если  выбирать  между  жизнью  в   большом   городе   и   отшельническим
существованием в Мэдисон-Сити,  то  он  явно  предпочитает  незатейливый
сельский образ жизни. Городское окружение больше не привлекало  его.  Он
утратил  вкус  к  ночным  развлечениям,  шум  и  темп  городской   жизни
действовали ему на нервы. Гролли не очень ясно мог изложить свои  мысли.
Он пытался в день расставания поделиться  с  женой  своими  чувствами...
Сказал, что информация, полученная от докторов, заставила его  пуститься
в траты. Он думал, что будет счастлив. Но это оказалось не  так.  Он  не
может жить ее жизнью и знает, что она не способна жить так,  как  привык
он. В то время они не подозревали,  что  встанет  вопрос  о  расторжении
брака. Даже узнав, что она беременна, моя клиентка не писала  мужу.  Она
боялась,  что  Гролли  будет   волноваться.   Он   не   хотел   семейной
ответственности, а она желала, чтобы он свободно наслаждался  последними
годами или днями той жизни, которую избрал сам, и не  чувствовал,  будто
женитьба приковала его цепями к образу ж изни, ставшему для  него  столь
неприятным. Никогда она не говорила ему, что у них есть общее дитя.
   - И вы все это сможете доказать? - спросил Селби.  Карр  поднял  свои
густые брови, выждал для вящего драматизма пару секунд и сказал:
   - Мой дорогой юноша, я могу доказать каждое слово не рассказами  моей
клиентки, не записями гражданских актов графства и города Сан-Франциско,
не заявлениями общих друзей, а показаниями, написанными  собственноручно
Эзрой Гролли в виде писем, которые, по счастью, моя клиентка сохранила и
передала мне при первой встрече.
   - Есть ли у вас какие-то предположения  по  поводу  того,  что  могло
случиться с миссис Гролли?