австречу собственной смерти. Причем все улики указывали бы на  то,  что
преступление было совершено Каттингсом или Глизоном.
   - А бутылка виски и три стакана  на  шкафу  подтверждали  бы  это,  -
добавил Брэндон.
   Селби согласно кивал.
   - Вот видишь, мне совершенно незачем ехать в Сан-Франциско, -  сказал
шериф.
   - Наоборот, Рекс. Тут как раз начинается самое главное. Ты не забыл о
Тэлботе Грейсе? Он прилетел в Лос-Анджелес на  несколько  часов  раньше,
чем предполагалось. Где он провел это время - одному Богу  известно.  Он
вполне мог съездить в Мэдисон-Сити и вернуться обратно  в  Лос-Анджелес.
Сегодня  он  в  Сан-Франциско,  где  пробудет  до  понедельника,   а   в
понедельник вечером отправится в Сиэтл. Думаю,  тебе  не  мешает  с  ним
побеседовать.
   - Ладно, как только закончим здесь, поеду в  Лос-Анджелес  и  сяду  в
сан-францисскую "сову".
   Грейс поднялся на ноги, отер со лба пот и неверными шагами направился
к двери.
   - Он не выдержал! - воскликнул Брэндон и бросился к входу в коттедж.
   Селби и Сильвия последовали за  ним.  Шериф  распахнул  дверь.  Волна
горячего, безжизненного воздуха ударила им в  лица,  вызвав  болезненное
ощущение в ноздрях, от которого из глаз потекли слезы. Спотыкаясь, Грейс
переступил через порог, несколько раз судорожно схватил  ртом  воздух  и
принялся кашлять. Немного придя в себя, он прислонился к стене  коттеджа
и упрямо проговорил:
   - С печкой... все в порядке... Там  просто  чертовски...  жарко...  Я
весь взмок...
   - Как ты себя чувствуешь, Джимми?  -  поддерживая  Грейса  под  руку,
спросил Брэндон.
   - Голова немного кружится...  Похоже,  мое  сердце  уже  не  то,  что
прежде... Там просто было слишком жарко. Как в пекле. А с печкой  все  в
норме... Да и не стал бы ее никто так сильно включать... Так  что  штука
не в том, что печка слишком плохая, а в том, что она слишком хорошая...
   Наблюдавший  за  счетчиком  представитель  газовой  компании   что-то
прокричал. Селби и Сильвия Мартин подошли к нему.
   - Что у вас? - спросил прокурор.
   - Думаю, это будет вам интересно, - ответил мужчина. - За  то  время,
что Грейс находился в коттедже, через счетчик прошла ровно половина того
количества газа, которое, согласно записям, было  израсходовано  прошлой
ночью.
   Селби посмотрел на часы.
   - Грейс  пробыл  в  коттедже  полных  семнадцать  минут.  Продолжайте
следить за счетчиком.
   Мужчина кивнул.
   Селби взял Сильвию под руку и отвел ее к  выполненному  в  виде  арки
въезду в мотель "Кистоун", подальше от ушей склонившегося  над  прибором
ревизора.
   - Ну вот, Грейс и выдал себя, - произнес он.
   - Каким образом?
   - Его собственные записи указывают на  то,  чего  в  действительности
просто не могло быть. Выходит,  он  с  ними  мудрил.  Он  так  стремился
доказать,  что  его  оборудование   в   полном   порядке,   что   слегка
перестарался.  Прошлой  ночью  газовый  счетчик  был   должен   работать
приблизительно с двух и до без двадцати четыре. А это один час  и  сорок
минут.
   - Но откуда тебе это известно?
   - Тело обнаружили около трех двадцати. Девушки  оделись,  побежали  к
телефону и вызвали Ларкина. Ларкин  связался  с  Рексом  Брэндоном.  Они
прибыли сюда и выключили печку приблизительно через двадцать  минут.  То
есть в три сорок. Далее, мы знаем, что Уоткинс проник в коттедж  прежде,
чем начался дождь. Его ботинки были в пыли, но грязи на них не  было.  А
дождь начался около двух.
   - Но если ты все это знал заранее, то зачем позволил Грейсу проводить
эксперимент? - спросила она.
   - Потому что я хотел  его  проверить.  Видишь  ли,  согласно  записям
Грейса, прошлой ночью печка работала ровно тридцать  четыре  минуты.  Из
них двадцать - после того, как было обнаружено тело. И  если  его  цифры
верны, то это означает, что до того момента,  как  девушки  заглянули  в
окно, Уоткинс мог находиться в коттедже не более четырнадцати  минут.  А
это не лезет ни в какие ворота, потому что Грейс сам только  что  пробыл
там на протяжении семнадцати минут и вышел оттуда живой и невредимый.
   Сильвия подняла на Селби недоверчивый взгляд.
   - Дуг, скажи, зачем тебе  вдруг  понадобилось  избавляться  от  Рекса
Брэндона? Почему ты хочешь отправить его в Сан-Франциско?
   - Потому что я собираюсь совершить  политическое  самоубийство  и  не
хочу ставить Рекса вместе с собой под удар.
   - Что ты задумал?
   - Я намерен показать Чарльзу де Витту Стэплтону, кто из нас  является
подлинным хозяином прокурорского  кресла  в  этом  графстве,  -  ответил
Селби.
   Она заглянула ему в глаза. Затем, словно повинуясь тому,  что  она  в
них увидела, протянула ему руку и произнесла:
   - Ты можешь на меня рассчитывать, Дуг.
 
Глава 12 
 
   Селби  приехал  домой.  Дежурный  на  коммутаторе  передал,  что  его
разыскивал Чарльз де Витт Стэплтон и просил  прокурора  перезвонить  ему
сразу же, как тот появится.
   Селби вошел  в  комнату,  набрал  номер  и  услышал  отрывистую  речь
Стэплтона-старшего:
   - Хэлло, Селби. Как поживаете?
   - Спасибо, хорошо, мистер Стэплтон. Удачно съездили?
   - Поездка была очень напряженной, - сухо ответил тот.  -  Послушайте,
Селби, я хочу просить вас об одном одолжении.
   - Каком? - настороженно произнес прокурор.
   - Мне нужно с вами поговорить. Сами понимаете, я только что  вернулся
из продолжительного делового турне, стол завален скопившимися  бумагами,
дел невпроворот. Даже не знаешь, за что  и  хвататься.  Так  что  сам  я
приехать к вам не могу. И я  вдруг  подумал,  а  не  согласитесь  ли  вы
заскочить ко мне на пару минут?
   - Видите ли, мистер Стэплтон, сейчас я веду расследование. Поэтому...
   - Это не отнимет у вас много времени. Я уверен, мы быстро все  сможем
уладить.
   - Хорошо, договорились. Где вы сейчас? В своем кабинете на заводе?
   - Да, я на заводе. Там в приемной дожидаются несколько человек, но  я
предупрежу секретаршу, чтобы она вас сразу же проводила ко мне.
   - Я буду минут через пять, - ответил Селби.
   Он повесил трубку, умылся, надел пальто и шляпу и спустился к машине.
   Мэдисоновский сахаросвекольный завод находился километрах в  трех  от
города. Это было внушительных размеров сооружение, которое добрую  часть
года стояло  без  дела,  но  временами  начинало  гудеть,  словно  улей,
напоминая столбами поднимавшегося из труб дыма и пара гигантский чайник,
задорно бурлящий и булькающий на конфорке дровяной печи. Селби въехал на
большой двор, подкатил к административному зданию и вышел из машины.  Он
прошел мимо кабинетов членов правления  и,  толкнув  дверь  с  табличкой
"ПРЕЗИДЕНТ", обратился к сидевшей в приемной секретарше:
   - Мне была назначена встреча...
   В то же мгновение она была на ногах.
   - Да, мистер Селби. Мистер Стэплтон вас немедленно примет.
   Она провела его мимо нескольких  дожидавшихся  приема  посетителей  и
распахнула дверь в пышно обставленный личный кабинет хозяина завода.
   Чарльз де Витт Стэплтон был в Мэдисон-Сити крупной фигурой. Президент
сахаросвекольной компании, он полностью  контролировал  основную  статью
доходов  городского  бюджета,  и  его  манера  держать   себя   наглядно
свидетельствовала о том,  что  он  не  испытывал  недостатка  информации
относительно собственной значимости. Одетый в дорогой костюм, высокий  и
грузный, с изысканными манерами, но холодными глазами и жестким ртом под
коротко  подстриженными  седыми  усиками,  он   имел   славу   человека,
пропускающего посетителей сквозь свой кабинет с невероятной скоростью.
   -  Добрый  день,  Селби,  -  произнес  он,  пожимая  руку   окружного
прокурора.  -  Вы  отлично  выглядите,  мой   мальчик!   Похоже,   бремя
ответственности пошло вам на пользу.  Проходите  и  усаживайтесь...  Вон
туда, к столу... Хотите сигару? Их делают для меня в Гаване.
   Изображая гостеприимство, Стэплтон царственным жестом холеной  пухлой
руки откинул крышку шкатулки  и  протянул  ее  Селби.  Аромат  душистого
гаванского табака расплылся по комнате.
   - Благодарю вас, - ответил Селби, - но я убежденный курильщик трубки.
В крайнем случае - сигарет.
   По лицу Стэплтона проскользнуло  разочарование.  Он  подержал  крышку
шкатулки еще секунду открытой, затем захлопнул ее и опустился в  большое
крутящееся кресло позади стола.
   - Вы давненько не бывали у меня в  доме,  Селби,  -  произнес  он.  -
Раньше вы с Инее много играли в теннис, практиковались в верховой  езде.
Надеюсь, вы не позволите служению общественным нуждам превратить  вас  в
развалину?
   - Думаю, нет. Хотя сейчас,  конечно,  у  меня  стало  гораздо  меньше
свободного времени, чем когда я работал практикующим юристом.
   - С этим приходится  мириться.  Вы  занимаете  важный  пост...  Очень
важный пост. Но вы должны помнить, Селби, что ваш первый долг - это долг
по отношению к собственному организму. Ваше  тело  это  машина,  которая
мчит вас по жизни... Впрочем, я, пожалуй, не слишком подхожу  для  такой
проповеди. Вечно в бегах, на совещаниях, которые затягиваются далеко  за
полночь... Однако вы ведь пришли сюда не для того, чтобы  обсуждать  мои
дела, и я не стану отнимать у вас время обсуждением ваших.
   Я хотел побеседовать с вами о своем сыне, Джордже. Не знаю, хорошо ли
вы его помните. Он вряд ли бывал дома, когда вы заходили к Инее. У  него
не домашний характер. Я даже не осмелюсь утверждать, что он  проводит  в
своей комнате хотя бы один  вечер  из  тридцати...  Но  такова  нынешняя
молодежь. Джордж мальчик неплохой, но  сейчас  он  подошел  к  возрасту,
когда мать его уже больше не понимает. Их жизни текут  теперь  в  разных
направлениях. Миссис Стэплтон, как вы, наверное, знаете,  ведет  большую
благотворительную деятельность. Положение моей супруги...  равно  как  и
сознание своего общественного долга, - поспешно добавил он, -  обязывает
ее  проводить  значительную  часть  времени  вне  дома.  Меня  же   дела
заставляют постоянно курсировать между Мэдисон-Сити и Нью-Йорком.
   Тут он сделал долгую паузу, чтобы  Селби  как  следует  прочувствовал
контраст между человеком, олицетворяющим неотъемлемую часть национальной
экономики, и обыкновенным окружным прокурором.
   - Так вот, вернувшись из последней поездки, - продолжил Стэплтон, - я
обнаружил, что в мое отсутствие Джордж слишком распустился. Он не только
тратил больше отведенной ему суммы, но и раздавал  долговые  расписки  и
выписывал чеки будущим числом. Очевидно, он поигрывал в карты. Насколько
я понимаю, вам об этом тоже кое-что известно.
   Селби кивнул.
   - Да, не далее как сегодня ночью я поймал его  сидящим  за  карточным
столом. Игра была в самом разгаре, и ваш сын был одним из ее участников.
   - Я  знаю,  -  сказал  Стэплтон.  -  Кстати,  по  поводу  этой  самой
"Пальмовой хижины".  Мой  сын  признался,  что  встречал  там  кое-какую
публику, к слову сказать, довольно приятную, но, как  я  понял,  прошлое
этих людей было не совсем чистым. Джордж сказал, что одного  из  них  вы
публично обвинили в том, что он профессиональный  шулер.  Это  заставило
его  задуматься.  Он  всегда  считал  этого  типа  каким-нибудь   мелким
бизнесменом... к  примеру,  страховым  агентом,  имевшим  пристрастие  к
карточным  играм.  Но  ваши  слова  и  то,  как  этот  человек  на   них
отреагировал, заставили Джорджа увидеть вещи в ином свете. Он понял, что
его попросту надували. Так же, как поступали там с другим  завсегдатаем,
бывшим брокером по фамилии Нидхэм. По сути дела Джордж...
   - Сколько он спустил? - спросил прокурор. Стэплтон нахмурился.
   - Довольно значительную сумму. Но я хотел  обсудить  с  вами  другое,
Селби.
   - Что конкретно?
   - Мне кажется, что "Пальмовая хижина" превратилась в реальную  угрозу
для нашей молодежи. Она должна быть уничтожена, вырвана с корнем.
   - Там больше не будет игорного притона, это я вам обещаю, -  произнес
Селби, нахмурившись.
   - Прекрасно. В крайнем случае,  когда  наступит  время  переоформлять
лицензию, можно будет им в этом отказать. Ну а пока, если бы  вы  смогли
привлечь владельца к суду на основании какого-нибудь  конкретного  факта
игры, это послужило бы ему хорошим уроком.
   - Я подумаю.  Конечно,  для  возбуждения  судебного  дела  необходимо
располагать уликами. Однако надеюсь, что  добытого  мной  сегодня  утром
вещественного доказательства будет достаточно для обоснования иска.
   - Могу я узнать, о каком доказательстве идет  речь?  Селби  вынул  из
кармана пиджака сложенную вдвое долговую расписку Джорджа.
   - Когда сегодня утром шериф и я  накрыли  игроков,  Триггс,  владелец
"Хижины", пытался было утверждать, что компания перекидывалась  в  карты
просто на интерес и что никакие деньги в игру вовлечены не были.  Однако
я слышал, как ваш сын объявлял ставку, и в подтверждение этого  на  кону
имелась долговая  расписка  на  сто  долларов  за  его  подписью.  Таким
образом, можно смело утверждать, что...
   Стэплтон нахмурился.
   - Извините, что перебиваю, Селби, - произнес он. - Я  понял  ситуацию
и, видимо, знаю, что вы собираетесь сказать. Что ж, я  двумя  руками  за
то, чтобы прикрыть эту "Пальмовую хижину". Я уверен, что  от  этого  наш
город вздохнет свободней. Но я  очень  не  хотел  бы,  чтобы  в  скандал
оказалась замешана моя фамилия. Будет лучше, если вы опустите  все,  что
касается сегодняшней игры, и  попробуете  возбудить  дело  на  основании
какого-нибудь иного факта.
   Прокурор аккуратно сложил расписку и убрал ее обратно в карман.
   - К сожалению, других улик у меня нет, - произнес он.
   Лицо Стэплтона помрачнело.
   - Да, ситуация весьма щекотливая. Но вы, Селби, человек благоразумный
и,  смело  могу  сказать,  находчивый.   Не   сомневаюсь,   вы   отыщете
какой-нибудь выход. Единственное, о чем я вас прошу,  это  не  упоминать
имя моего сына.
   - Я еще не определился, стоит ли привлекать Триггса к суду или нет.
   - Кажется, я только что объяснил вам, что не  могу  допустить,  чтобы
фамилия Стэплтона упоминалась  в  этом  графстве  в  связи  с  уголовным
разбирательством! Я не позволю, чтобы мой сын оказался замешан в скандал
с игорным притоном! - произнес Стэплтон рассерженно.
   - Если я все-таки решу возбудить дело, - невозмутимо продолжал Селби,
- мне, конечно, придется привлечь эту расписку в качестве  вещественного
доказательства. В противном случае, могу вас заверить,  никакой  огласки
допущено не будет.
   Щеки Стэплтона приобрели кирпично-красный оттенок.
   - Затрудняюсь судить, достаточно ли хорошо  вы  меня  поняли,  мистер
Селби, - произнес он. - Я не хочу, чтобы вы возбуждали это дело.
   - Именно так я и понял ваши слова.
   - Тогда все в порядке,  -  сказал  Стэплтон,  откидываясь  на  спинку
кресла и улыбаясь. - Я просто боялся, что не совсем ясно выразился.
   - Я прекрасно вас понял, мистер Стэплтон, - произнес Селби, вставая.
   Стэплтон взял наполовину выкуренную сигару, удовлетворенно  затянулся
и кивнул.
   - Думаю, что недопонимание - целиком на вашей  стороне,  -  продолжал
прокурор. - Это вы меня недостаточно хорошо поняли.
   - О чем вы, Селби?
   - Мне кажется, что  вы  меня  недостаточно  хорошо  поняли,  когда  я
сказал, что оставляю за собой право решать, привлекать или не привлекать
Триггса к суду на основании имеющейся в моем распоряжении улики.
   Стэплтон вскочил со своего кресла.
   - Значит, вы игнорируете мою просьбу?
   - Почему же? Просто я стою перед лицом выбора, и я  сделаю  его  так,
как мне велит мой долг, - ответил Селби.
   - В таком случае  я  вынужден  попросить  вас  вернуть  мне  долговую
расписку Джорджа.
   -   Очень   сожалею,   но   этот   документ   является   вещественным
доказательством.
   - Иными словами, вы собираетесь использовать  его  в  качестве  улики
против моего сына?
   Нет, не против вашего сына. Против Оскара Триггса.
   - Это по сути одно и то же.
   Селби пожал плечами.  Стэплтон  подался  всем  телом  вперед,  уперев
стиснутые в кулаки пальцы в крышку стола.
   -  Мне  кажется,  Селби,  что   сейчас   вы   совершаете   крупнейшую
политическую ошибку, - медленно проговорил он.
   - Это значит, что вы  наконец-то  меня  поняли,  мистер  Стэплтон,  -
улыбнулся прокурор.
   Стэплтон метнул в него сердитый взгляд.
   - Послушайте, Селби, я слишком занят,  чтобы  активно  интересоваться
местной политикой. Вы что, хотите отомстить мне за то,  что  я  не  стал
помогать вам во время прошлой предвыборной кампании?
   - Что вы! Ни в коем случае.
   - Учтите, эти выборы - не последние, - предупредил Стэплтон,  -  и  я
всегда могу выкроить немного времени, когда того требуют мои интересы.
   - Я понимаю.
   - Вы хотите остаться на очередной срок?
   - Возможно.
   - Полагаю, вы отдаете себе отчет, что мое мнение в этом городе  имеет
значительный вес?
   - Безусловно, - ответил Селби. - В свою очередь  я  хочу,  чтобы  вы,
мистер Стэплтон, запомнили вот что: меня избрали окружным прокурором для
того, чтобы я выполнял свой долг так, как мне велит  моя  совесть.  И  я
буду выполнять его, невзирая на то, чьи интересы это задевает.
   Лицо Стэплтона начало подергиваться.
   - Вы доставляете мне массу неудобств, Селби.
   - Весьма сожалею, - без тени раскаяния произнес прокурор.
   - Я  хотел  обсудить  с  вами  еще  кое-что,  -  сказал  Стэплтон.  -
Признаться, это момент столь деликатный, столь сугубо личный, что я едва
смог поверить своим ушам, когда Инее изложила мне факты.
   - Вы имеете в виду мои расспросы относительно бутылки виски?
   -  Да,  именно.  Не  соблаговолите   ли   объяснить,   кто   позволил
использовать вверенную вам власть для копания в  личной  жизни  человека
моей семьи?
   - Я просто пытался установить, где и кем была куплена  интересовавшая
меня бутылка виски. В процессе расследования выяснилось, что  двенадцать
бутылок именно этой марки приобрела ваша дочь в качестве подарка ко  дню
вашего рождения.
   - И что вы усматриваете здесь противозаконного?
   - Абсолютно ничего.
   - В таком случае я не могу понять, какое  вам  может  до  этого  быть
дело.
   - Я веду расследование, - ответил Селби.
   - Расследование чего?
   - Попытки совершения убийства.
   -  Лучше  бы  вы  побольше  интересовались  преступлениями,   которые
действительно были совершены, а не будоражили личную  жизнь  граждан  во
имя преступлений, которые якобы могли иметь место.
   - Возможно, - вежливо согласился Селби. - Однако  у  каждого  из  нас
своя сфера деятельности, и ни вы, ни я не нуждаемся в  советах,  как  ее
лучше организовать.
   Краска бросилась в лицо Стэплтону, но его голос остался ровным.
   -   Боюсь,   Селби,   что   вы   совершенно   утратили   политическую
осмотрительность. Похоже, избрание на низкооплачиваемый пост в  довольно
непримечательном графстве слегка вскружило вам голову.
   - Давайте не будем блуждать вокруг да около  и  перейдем  к  делу,  -
предложил Селби. - Итак, что стало с теми двенадцатью  бутылками  виски,
которые подарила вам дочь?
   - Так ли понимать, что вы допускаете, будто это я отнес бутылку виски
в коттедж и отдал ее из сострадания нищему бродяге, единственная заслуга
которого заключалась в том, что он собирался отправить  кого-то  на  тот
свет  и  чья  семья  состояла  из  дочери,  отличавшейся  такой   низкой
нравственностью,  что  она  приняла  рождение  незаконного  ребенка  как
благо?
   - Это надо понимать так. - произнес Селби, широко  расставив  ноги  и
подняв  подбородок,  -  что  я  хочу  выяснить,  что  произошло  с  теми
двенадцатью бутылками виски, которые вам подарила ваша дочь.
   - Как ни странно, - ответил Стэплтон, - я могу отчитаться  за  каждую
из них. Две я взял с собой в поездку. Четыре  остались  дома.  Остальные
шесть были выпиты мной и моими друзьями.
   - Вы в этом уверены?
   - Абсолютно.
   -  К  моменту  вашего  отъезда  невыпитыми  оставались  только  шесть
бутылок?
   - Совершенно верно.
   - Я не хотел бы казаться  назойливым,  мистер  Стэплтон,  -