картины. Я ею страшно горжусь.
   - Можно взглянуть поближе?
   - Конечно.
   Она передала  сумочку  Селби,  который  внимательно  осмотрел  ее  и,
видимо, сразу же потерял всякий интерес к изяществу изделия.
   - Как она открывается? - спросил прокурор.
   - Застежка наверху, - сказала актриса и раскрыла сумочку.
   Селби заглянул  внутрь,  увидел  пачку  банкнотов,  помаду,  кошелек,
носовой платок и пудреницу.
   - Надеюсь, вы не считаете, что я веду себя  неподобающим  образом?  -
спросил он.
   Прежде чем мисс Арден успела открыть рот, прокурор вытянул из сумочки
платок и поднес к своему носу. Он не считал себя специалистом по  духам,
однако даже ему  было  ясно,  что  аромат,  который  он  сейчас  вдыхал,
отличался от запаха тех духов, которыми пахли тысячедолларовые  бумажки,
обнаруженные  в  конверте,   оставленном   покойным   у   администратора
гостиницы.
   - В чем дело? - спросила актриса с холодной враждебностью в голосе. -
Вы что-то разыскиваете?
   - Я интересуюсь духами, - ответил Селби. - Мне  кажется,  они  многое
говорят о человеке.
   -  Я  счастлива,  что  вы  чувствуете  себя  в  моем  обществе  столь
раскованно, - саркастически заметила она.
   Пока Селби клал платок на место  и  возвращал  сумочку  владелице,  в
комнате стояло неловкое молчание. Наконец девушка спросила:
   - Чем еще я могу быть полезной для вашего расследования?
   - Не знаю. Может быть, вы сами что-нибудь припомните?
   - Нет, ничего не могу припомнить.
   - Пастор не сказал, откуда он приехал?
   - Кажется, какой-то городок  на  севере  штата,  не  могу  припомнить
названия.
   Селби напрягся в предвкушении важного открытия и спросил:
   - Вы имеете в виду Неваду?
   - Нет, вовсе не Неваду.  Я  уверена,  что  это  маленький  городок  в
Калифорнии.
   - И вы не помните, как он называется?
   - Нет. Где-то в Северной Калифорнии, Ривердейл, кажется.
   - Может быть, Ривервью?
   Она отрицательно покачала головой и ответила:
   - Нет, не так. Но то, что там было слово "ривер", я уверена.
   - Мне сдается, у вас плоховато с  памятью.  Ее  грудной  смех  звучал
очень мелодично.
   - Даже  теперь  я  могу  рассказать  вам  все  о  первом  поклоннике,
остановившем меня и попросившем автограф: как он  выглядел,  что  носил,
откуда приехал - одним словом,  все.  Постепенно  я  стала  воспринимать
поклонение лишь как часть моей профессии. Не могу сказать, что оно  меня
утомляло или раздражало, нельзя сердиться на  признание  публикой  твоих
заслуг. Но поставьте себя на мое место. Чтобы быть постоянно в форме,  я
должна  оставаться  непринужденной  и  оживленной,  когда  появляюсь  на
публике. Мне необходимо помнить буквально сотни лиц и имен  журналистов,
операторов, режиссеров, продюсеров и агентов. И есть огромное количество
людей, которых я никогда не увижу вторично. Они  как  бы...  телеграфные
столбы, мелькающие  за  окном  железнодорожного  вагона,  в  котором  ты
путешествуешь. Вы понимаете, что я хочу сказать?
   - Понимаю, - ответил Селби.
   - Они рассказывают что-то о себе, я улыбаюсь понимающе и  внимательно
смотрю на них, но все время думаю  о  налогах,  как  долго  я  еще  буду
работать над этой картиной, прислушается ли режиссер к  моему  мнению  о
том, как следует мне произносить "прощай" моему любовнику на экране, или
он заставит меня сделать  это  в  соответствии  с  принятым  стандартом,
далеким от моей творческой манеры. Я даю поклоннику  автограф,  одариваю
его своей лучшей  улыбкой,  зная,  что  никогда  вновь  не  увижу  этого
человека.  Он  уходит  очарованным,  ослепленным  ореолом  знаменитости,
которым он сам же и окружил меня.
   Селби внимательно посмотрел на нее:
   - Вы обладаете способностью очень ясно и точно строить фразы.
   - Вы так полагаете? - Она ослепительно улыбнулась. - Я  очень  высоко
ценю ваши слова.
   - Теперь я точно знаю, - продолжал он мрачно, - как только вы  дадите
мне автограф по окончании разговора, я буду выброшен из  вашей  жизни  с
характеристикой телеграфного столба, промелькнувшего за окном вагона.
   Она обиженно надула губки:
   - Не говорите так.
   - Разве это не правда?
   - Конечно нет.
   - Но почему?
   Она опустила ресницы и медленно произнесла:
   -   Думаю,   женщина,   которая    встретилась    с    такой    яркой
индивидуальностью, как вы, быстро вас не забудет.
   - Надо заметить, - ответил он  сухо,  -  наша  встреча  состоялась  с
большим трудом.
   - И это, - проговорила она быстро, поднимая на него взгляд, - главная
причина, по которой я не забуду ее. Бен Траск просто  чудо,  когда  надо
что-то сделать. Он хорош и  в  дипломатии,  и  в  драке.  Способен  быть
высокомерным, задиристым или весьма  обходительным.  Он  испробовал  все
свои способности, но даже  не  поцарапал  ваших  доспехов.  Когда  Траск
явился сюда и заявил, будто мне следует ответить на вопросы прокурора, я
поняла, что он побит. Он был абсолютно измочален, а я сражена. В  первый
раз со времени нашего знакомства он потерпел  полный  и  такой  позорный
провал. Я бы вас запомнила, даже если бы  мы  не  встретились.  Все  эти
события не принесли мне радости.
   - Встреча со мной? - спросил Селби, глядя ей прямо в глаза.
   - Нет, и вы это прекрасно знаете, - сказала она с улыбкой. - Я имею в
виду свое беспокойство и тревогу.
   - Почему  нужно  тревожиться,  если  вы  виделись  с  этим  человеком
случайно и так недолго?
   - Потому, - ответила актриса, - что этот человек убит. Для  меня  это
был удар. Всегда тяжело, когда вы узнаете, что  человек,  с  которым  вы
недавно говорили, умер. А у меня, и я не боюсь в этом  признаться,  есть
абсолютно эгоистичные мотивы. Конкуренция среди кинозвезд очень  сильна,
чтобы оставаться на  поверхности,  мы  обязаны  завоевать  внимание  ста
процентов потенциальной публики. Иными словами, мир состоит из различных
людей.    Среди    них    реформаторы,    общественники,     религиозные
фундаменталисты,  распутники,  интеллектуалы  и  идиоты.  И  когда   наш
поступок отталкивает от нас  какую-то  группу,  мы  ровно  настолько  же
уменьшаем свою  потенциальную  аудиторию.  Именно  поэтому,  как  бы  ни
преуспевала звезда, она не имеет права допускать сплетен  вокруг  своего
имени. Больше того, поскольку в прошлом деньги  и  политическое  влияние
позволяли замять скандалы,  теперь,  когда  имя  актрисы  связывается  с
чем-то  неординарным,  публике  кажется,  что  подлинные  факты  от  нее
скрывают. Не имеет значения, что  последует  полное  оправдание,  всегда
найдутся "умники", которые будут ухмыляться и подмигивать, демонстрируя,
будто их-то все равно не сумели надуть. Если бы мое имя связали с убитым
человеком, подавляющее большинство читателей  газет  запомнили  бы  лишь
одну,  фактическую  сторону  публикаций  и  совершенно  игнорировали  бы
другую, ту, где объясняется ситуация.  Люди  по  всей  стране,  сидя  за
обеденным столом, говорили бы: "Да, теперь  я  вижу,  что  студия  Ширли
Арден сумела прикрыть расследование убийства в Мэдисон-Сити.  Интересно,
во сколько им это обошлось?"
   - Понятно, - протянул Селби.
   - Итак, вы видите причину моего поведения и моего беспокойства.
   Селби кивнул:
   - Думаю, мы обсудили все вопросы.
   Ширли Арден поднялась с кресла, протянула ему руку и спросила:
   - Надеюсь, вы мне поверите, если я скажу,  что  искренне  рада  нашей
встрече, мистер Селби?
   - Благодарю вас, - ответил прокурор. -  Кстати,  где  вы  взяли  пять
тысячедолларовых банкнотов, которые передали пастору?
   Он  наблюдал  за  ней,  как  ястреб  за  входом  в   кроличью   нору.
Поставленный таким образом вопрос застал актрису  врасплох.  Он  увидел,
как дернулись ее плечи, она  коротко  вздохнула,  но  лицо  не  изменило
своего выражения, ни один мускул на нем не дрогнул.
   Ширли Арден подняла на  прокурора  печально-вопросительный  взгляд  и
тихо произнесла лишенным интонации голосом:
   - Пять тысячедолларовых банкнотов? Я уверена, вы  ошибаетесь,  мистер
Селби.
   - Не думаю, - отвечал тот. - Я полагаю, вы дали этому  человеку  пять
тысяч долларов.
   - О... Но я не делала этого.
   - Не делали?
   - Конечно нет. Зачем? Что заставило вас так подумать?
   - Я решил, что вы могли так поступить.
   - Но с какой  стати?  Заурядный  деревенский  пастор.  Я  не  побоюсь
высказать догадку, что его месячное жалованье было меньше ста  долларов,
да и то частично оно выплачивалось  продуктами.  Сюртук  блестел  и  был
протерт на локтях. Все в нем говорило о финансовых  проблемах.  Воротник
потрепан, на подошвах набойки. Рубашка у шеи заштопана, галстук по  краю
бахромился.
   - Кажется, вы запомнили слишком много, - задумчиво  сказал  Селби,  -
для того, кто столько сумел забыть.
   Она рассмеялась:
   - Я еще раз вынуждена просить вас погрузиться в глубины моей психики.
Множество мужчин говорят мне о том, как их восхищает моя игра, но  среди
них редко встречаются абсолютно искренние, открытые, цельные люди, каким
был этот пастор. Естественно, будучи женщиной, я  обратила  внимание  на
его одежду.
   - И вы не давали ему денег?
   - Ну конечно нет. Если бы вы прочитали его сценарий...
   - Я прочитал, - сказал прокурор. Мисс Арден рассмеялась опять:
   - Там содержится ответ на ваш вопрос. Селби задумчиво произнес:
   - Возможно, позже мне  будет  необходимо  задать  вам  дополнительные
вопросы. Мне не хочется вас вызывать сюда, лучше приехать к вам. Где вас
можно найти?
   - Найдете на съемочной площадке. Просто спросите мистера Траска.
   - И нарвусь опять на игру в кошки-мышки? Она засмеялась:
   - Бен не станет затевать игр. Он знает, что уже проиграл.
   - А когда я могу вас найти?
   - В любое время. Я попрошу телефонистку соединять вас  с  Траском,  и
Бенни сумеет организовать нашу встречу...  Нет,  правда,  вы  мне  очень
понравились. Знаете, в  наш  век  общего  притворства  так  редко  можно
встретить человека, который не прикидывается кем-нибудь.
   Его взгляд выражал некоторое недоумение.
   - Понимаете, -  заговорила  она  быстро,  -  быть  актером  вовсе  не
означает все время играть. Конечно, нам легко симулировать разнообразные
эмоции. Поэтому иногда проще изобразить  удивление,  сожаление,  интерес
или гнев, чем попытаться глубже вникнуть в  проблему  и  найти  пути  ее
решения. Каждый инстинктивно использует данное ему от природы оружие,  -
точно так же как олень, убегая от опасности, или  дикобраз,  взъерошивая
свои иглы.
   Рассмеявшись, Селби спросил:
   - Итак, мисс философ, вы относите меня к оленям или дикобразам?
   - К  очень  колючим  дикобразам,  -  ответила  девушка.  -  Когда  вы
растопыриваете иглы, мистер Селби, с вами чрезвычайно трудно иметь дело.
   - Хорошо, - улыбнулся прокурор, - в  будущем  постараюсь  быть  более
приглаженным.
   - Вы мне позвоните, если окажетесь в Голливуде?
   - В том случае, если возникнут новые обстоятельства и мне потребуется
вас допросить.
   - Разве это обязательно должен быть официальный визит?
   - Конечно, - удивленно ответил Селби. - Едва ли вы  захотите  увидеть
меня в качестве простого гостя.
   - Почему же? Ведь я  сказала,  что  в  моем  окружении  мало  мужчин,
которые  не  притворяются  кем-нибудь,  для  меня  так  ново   встретить
человека, бьющего с размаху и никогда не отступающего.
   - Нет ли среди ваших слабостей привычки с ходу  судить  о  характерах
ближних своих? - спросил он.
   Она опять не смогла сдержать смех:
   - Если бы вы только могли увидеть  себя  с  расставленными  ногами  и
выпяченной челюстью! Вы выглядите как человек, который собирается пройти
сквозь лавину и остаться победителем.
   - А вы не считаете, что это просто поза? - спросил Селби.
   - Ну уж нет. Что касается  позы,  здесь  мне  известно  все.  Но  вы,
однако, не ответили  на  мой  вопрос.  Обязательно  ли,  чтобы  это  был
официальный визит?
   - Маловероятно, чтобы я оказался в Голливуде, - ушел  он  от  прямого
ответа. - Прокурорские обязанности  весьма  прочно  приковывают  меня  к
одному месту.
   - Отлично, - заметила актриса  с  непередаваемым  выражением  темных,
глубоко посаженных глаз. - Я не стану настаивать.  Хотя  у  меня  и  нет
юридического образования, я могу определить, когда свидетель  ускользает
от ответа.
   Теперь  она  стояла  рядом,  подняв  на  него  глаза.   И   прокурору
показалось, что его потянуло к ней мощным магнитом. Как будто он смотрел
в темный манящий омут.
   Рассмеявшись слегка смущенно, Селби произнес:
   - Получается, что вы дважды пригласили меня.
   - Значит ли это, что вы наконец это приглашение принимаете?
   Селби низко склонился над ее рукой и сказал:
   - Да. Доброй ночи, мисс Арден.
   - Доброй ночи, мистер Селби.
   Он вышел из  номера,  аккуратно  закрыл  за  собой  дверь  и  глубоко
вздохнул два-три раза,  прежде  чем  вернуться  в  привычную,  обыденную
обстановку гостиничного коридора и к своим земным делам. Подойдя к лифту
и уже протянув руку, чтобы нажать кнопку вызова, он уловил  позади  себя
какое-то движение. Выскочив  опять  в  коридор,  Селби  увидел,  как  по
лестнице поднимается Карл Биттнер. Держа в  правой  руке  фотоаппарат  и
фотовспышку, он медленно, на цыпочках крался вдоль коридора.
   Селби выждал, пока репортер скроется за поворотом, и лишь после этого
вызвал лифт.
   В фойе он набрал номер 515.
   - Будьте внимательнее, - предупредил прокурор, услышав в трубке голос
Ширли Арден, - на вашем этаже ошивается газетный фоторепортер.
   - Спасибо, - ответила она. - Я уже заперла дверь.
   - Никто не стучал? - поинтересовался Селби.
   - Ни звука. Спасибо за звонок.
   Несколько удивленный, Селби вышел  из  отеля,  и  его  охватил  холод
ветреной зимней ночи.
 
Глава 9 
 
   Сильвия Мартин ждала у закрытых дверей прокурорского офиса.
   - Думала, что ты, как опоссум, прикидываешься мертвым там, у себя,  -
сказала она. - Я барабанила в дверь и даже со злости пару раз  пнула  ее
ногой. - Девушка с сожалением  посмотрела  вниз  на  поцарапанный  мысок
туфли.
   - Мне пришлось уйти, если так можно выразиться, по срочному вызову.
   - Что-нибудь новенькое?  -  последовал  вопрос.  Селби  утвердительно
кивнул.
   - Как же так получается, что дружественная газета сидит  на  голодном
пайке по части информации, а оппозиционная все набирает и набирает очки?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Что-то интересное происходит в отеле "Мэдисон".
   - Почему ты так думаешь?
   - Пичужка нащебетала.
   - Хотелось бы побольше узнать об этой пичужке.
   - Если тебе так хочется знать, слушай.  Некто  проинформировал  меня,
что Карлу Биттнеру - звезде репортажа, выписанному "Блейд" для слежки за
тем,  как  ведется  дело,  был  таинственный  телефонный  звонок,  после
которого он помчался в отель с фотоаппаратом.
   - Что из того?
   - Ладно, пойдем сядем и потолкуем в спокойной обстановке.
   Селби повернул ключ в замке и распахнул дверь. Сильвия вошла вслед за
ним в кабинет и пристроилась на краю стола, покачивая ногой.
   - Ну, а теперь скажи, за что такая немилость?
   - Думаю, что ничего не смогу сказать.
   - Значит,  чтобы  что-то  узнать,  я  должна  дожидаться  завтрашнего
вечернего выпуска "Блейд"?
   - "Блейд" ничего не опубликует об этом.
   - Даже и не думай, они это сделают. Ты ведешь себя как  страус,  Дуг.
Сунул голову в песок и думаешь, что спрятался от всех.
   - Извини, Сильвия, - настаивал  он.  -  Но  мне  просто  нечего  тебе
сказать.
   - Почему?
   - Во-первых,  откуда  ты  знаешь,  что  вообще  есть  нечто,  стоящее
внимания?
   - Не смеши меня, Дуг. Я точно знаю, что  есть.  Можно  отправиться  в
отель и покопать самостоятельно, если потребуется, однако  мне  кажется,
что...
   Она  остановилась  на  половине  фразы,  но  нога  раскачивалась  все
сильнее, амплитуда увеличивалась, и казалось, что девушка изо  всех  сил
пинает воздух.
   - Я очень хотел бы поделиться с тобой всем, Сильвия, но у  тебя  своя
работа, а у меня  своя.  Ты  представляешь  интересы  газеты  и  обязана
информировать публику. Все, что ты узнаешь, появится на  первой  полосе.
Мне неизбежно приходится это учитывать.
   - Мы так поддерживали тебя на выборах. Разве мы не  заслужили  что-то
взамен?
   - Конечно, заслужили. Вы получите  всю  информацию,  которую  я  имею
право дать.
   - Этим словам грош цена, - горько сказала она. - Редактор поручил мне
дело об убийстве. Мы с тобой знакомы много лет. Я встала на твою сторону
с того момента, как ты  впервые  посмотрел  на  меня  своими  проклятыми
насмешливыми  голубыми  глазами   и   улыбнулся.   Газета,   которую   я
представляю, помогла  тебе  стать  окружным  прокурором.  Ну  и  что  мы
получаем взамен?
   Девушка часто-часто заморгала.
   - Сильвия, ну, пожалуйста, не начинай плакать! - умолял  прокурор.  -
Ты не понимаешь моего положения.
   Она соскочила со стола.
   - Ты так разозлил меня, что я  и  в  самом  деле  могу  зареветь.  Не
понимаю твоего положения, да? А ты видишь, в  какое  положение  попадает
моя газета?
   - Полагаю, что понимаю.
   - Не правда! Я получаю  редакционное  задание  давать  информацию  из
прокуратуры по делу об убийстве и полностью проваливаю  его.  Между  тем
оппозиционная газета привлекает звезду репортажа, и я оказываюсь один на
один с опытным волком из ежедневной газеты  большого  города.  Для  меня
открылась возможность действительно что-то сделать, а  я  превращаюсь  в
посмешище  для  всей  пишущей  братии.   Мне   необходимо   использовать
преимущество, которое у меня имеется. А мое  единственное  преимущество,
как я надеялась, - наша дружба.
   - Сильвия, я для тебя сделаю все, что могу, но...
   - Меня тошнит от твоих слов, - объявила она. - Ты  прекрасно  знаешь,
так же как и я, впрочем, что скрываешь нечто важное.  Тебе  удается  все
скрыть от меня, потому что я настолько глупа, что  доверяю  тебе.  Но  у
тебя кишка тонка припрятать сведения от "Блейд",  так  как  они  борются
против тебя и выступают сами по себе, пользуясь независимыми источниками
информации.
   - Почему ты считаешь, что они достанут какие-то особенно сенсационные
сведения? - спросил он.
   - Поклянись, что твой визит в отель "Мэдисон" не связан  с  одной  из
версий в этом деле.
   - Не могу, - прямо ответил Селби, - так как связь есть.
   - Ты там с кем-то встречался?
   - Естественно. - С кем?
   - Этого я сказать не могу.
   - Но почему?
   - Не могу, и все.
   - Почему?
   - Это будет нечестно.
   - По отношению к кому?
   Селби подумал немного и произнес назидательно:
   - По отношению к налогоплательщикам, по отношению к обвинению.
   - Все ясно, - воскликнула девушка, - ты кого-то хочешь прикрыть!
   - Ну допустим, я скажу тебе, что один человек оказался вовлеченным  в
дело, хотя он абсолютно не связан  с  ним.  Чисто  случайное  совпадение
обстоятельств. Еще я скажу, что читатель не поверит в его  невиновность,
если имя этого человека получит  огласку.  Пользуясь  своим  официальным
положением, я смог получить абсолютно откровенное и  полное  объяснение.
Ты хочешь, чтобы я предал это  доверие  и  рассказал  обо  всем  первому
встречному репортеру?
   Сильвия нетерпеливо покачала головой:
   - Теперь позволь сказать мне. Допустим, в деле появится нечто  такое,
что неизбежно станет достоянием  общественности.  Предположим,  материал
этот появится во враждебном издании завтра вечером,  а  мы  останемся  в
дураках. В таких обстоятельствах, мне кажется, мудрее  будет  поделиться
информацией со мной, вместо того чтобы придерживать ее.
   - Но ты же не хочешь, чтобы я обманул доверие?
   - Я думаю, для  человека,  оказавшего  тебе  доверие,  будет  гораздо
лучше, если факты в газете будут  изложены  точно,  а  не  в  специально
извращенном виде, чтобы принизить тебя.
   Селби задумался. Его молчание  прервал  телефонный  звонок.  Прокурор
поднял трубку и произнес:
   - Хэлло.
   - Куда ты, к дьяволу, подевался? - задребезжал в трубке  голос  Рекса
Брэнд