вил Коньков приподнявшегося было хозяина. - Рад бы с
душой, как говорится, да нельзя. Служба! А вот кваску бы я испил.
   - Дак я сейчас! - метнулась к дверям хозяйка.
   - Не беспокойтесь! - Коньков подошел к скамье  на  кухне,  над  которой
висел ковш, снял его. - Проводите, а я по пути и напьюсь.
   И, направляясь к двери, спросил:
   - Где у вас погреб-то?
   Хозяин как-то съежился, а хозяйка, все еще  не  понимая,  что  к  чему,
защебетала:
   - Дак, на двор выйдете - тут вам будет налево хлев, а туточки пряменько
и погреб.
   - Ну, хозяин меня и проводит, - обернулся Коньков к Кузякину. -  Там  и
напьемся за компанию.
   Они вышли во  двор.  Здесь,  за  дровосеком,  под  тенью  ильма,  стоял
бетонный погреб, вернее, виден был только вход в погреб - окованная  дверь
под козырьком.
   Растворилась она со скрежетом. Коньков,  пригибаясь,  вошел  первым.  В
сумрачном погребе на мощной матице висело два окорока.
   - О-о! Да тут и закусить есть чем, - весело сказал Коньков. - Кабаньи?
   - Да, - выдавил из себя хозяин.
   - Попробовать-то можно?
   Кузякин только плечами пожал.  Коньков  вынул  охотничий  нож,  отрезал
небольшой кусочек, пожевал.
   - Свежего копчения. Еще дымком припахивает. А говоришь - в тайге  давно
не бывал?
   В ответ раздался только тяжелый вздох.
   -  Ну,  что?  Остальное  сам  покажешь  или  будем  искать?  -  спросил
насмешливо Коньков.
   - Вон там в кадке изюбрятина. И больше ничего нет.
   Коньков подошел к кадке, открыл рядно, там лежало мясо. Коньков пощупал
его, отрезал кусочек, взял на язык.
   - Даже просолеть не успело. Сами убили?
   - Нет.
   - Когда привезли? Третьего дня?
   - Да.
   - С кем везли?
   - Один.
   - У кого брали мясо?
   - Охотники продали.
   - Кто именно?
   - Да они все там на одно лицо... не то нанайцы, не то удэгейцы.
   - Вы покупали в Бурунге?
   - Нет, возле артели. До Бурунги бензина не хватит.
   - А сколько сдали мяса в сельповский магазин?
   Кузякин, застигнутый врасплох, помолчал...
   - Так чтобы в  магазин  сдавать...  этого  не  было.  Приезжала  Настя,
продавец. Ну, пуда два взяла для своих... знакомых там, друзей.
   - Понятно! Промысел налажен.
   - Да это случай... Просто подвернулись мне охотники.  Я  ж  на  рыбалку
ездил. Какой там промысел!
   - Разберемся... - Коньков вышел на двор и сказал  хозяину,  запиравшему
дверь: - Вы погреб-то не закрывайте. Сейчас понятых вызовем. Придется мясо
конфисковать, и протокол составим...



        15

   В приемной прокуратуры, куда пришел  Коньков,  чтобы  доложить  Косушке
насчет конфискации убоины, он неожиданно столкнулся с Дункаем.
   - Семен, ты чего  здесь  делаешь?  Тебя  снова  вызвали?  -  Коньков  с
настороженностью и недоумением глядел на Дункая.
   - Да нет, не вызывали, - ответил тот улыбаясь и протягивая руку. -  Сам
приехал.
   - По какому делу?
   Дункай взял Конькова под руку и отвел к порогу, подальше от сидевших на
диване посетителей.
   - Понимаешь, какая история... Тот шалый тигр, которого  замечали  возле
Бурунги, теперь на Улахе ходит.
   - Ну и что? А где эта Улахе?
   - Улахе по-вашему Медвежий ключ. Распадок.
   - Постой! Про Медвежий ключ и у  Калганова  написано,  но  его  нет  на
карте.
   - На карте есть Улахе. А русские охотники, из Воскресенского, звали это
место Медвежьим ключом.
   - Что ж ты предлагаешь? Поймать этого  тигра  и  допросить  -  съел  он
свидетеля или нет? - усмехнулся Коньков.
   - Да погоди ты!.. - Дункай опять потянул к себе Конькова и сказал тише:
- Там же, наши люди говорят, будто скрывается какой-то человек. Понимаешь,
чепуха получается: тигр слопал человека на  Бурунге  и  живет  в  распадке
рядом с другим человеком. И ничего! - Он зашептал Конькову  на  ухо:  -  А
может, этого свидетеля-кашевара никто не съел? Может быть, он и скрывается
там?
   - Семен Хылович, ты гений! - Коньков ткнул его в бок и шепнул на ухо: -
Ты про эти свои догадки никому не говорил еще?
   - Никому! - покачал головой Дункай.
   - Молодец! Ты один приехал?
   - Со мной еще Сольда. Он на завалинке сидит, на солнышке греется.
   - Зови его сюда! А я сейчас следователю скажу - и мы вас вызовем.
   Как только вышел от Косушки прокурор, Коньков сразу прошмыгнул в дверь.
   - Чего это "сам" тебя навещал? По нашему делу?
   - Да. Вот принес заключение экспертизы насчет пули, убившей  Калганова.
- Косушка указал на бумагу, лежавшую сверху в раскрытой  папке.  -  Только
что от криминалистов получил.
   - Ну и что?
   - Говорит, пустыми поисками занимаетесь. Это он  насчет  твоих  пуль...
Ну, тех, что врачиха в бадью всадила. Вы можете,  говорит,  перебрать  все
карабины, которые зарегистрированы в республике, и ни один из них не будет
искомым. Пуля эта  выпущена  из  нестандартного  ствола.  Скорее  всего  -
самоделки.
   - Дак как же его искать?
   - А это, брат, наша с тобой забота. Какие новости?
   - Накрыл одного охотника с убоиной.
   - Какой убоиной?
   - Все той же!.. Изюбрятина, кабанина... свежая!
   - Изюбрятина? Что за человек?
   - Заготовщик из потребсоюза.
   - Где он взял?
   - Темнит. Говорит, что купил у охотников возле села Красного.
   - А ты что думаешь?
   - Не верю я ему. Охота в артели прекратилась  еще  дней  десять  назад.
Значит, либо сам добыл, либо есть где-то запасы. Кто-то орудует умело.
   - Сколько у него убоины?
   - Пудов пять будет. Да  пуда  два,  говорит,  сдал  в  магазин  сельпо.
По-моему, врет. Там целый день шла торговля... через черный  ход.  Коркина
надо спросить. Он поточнее скажет.
   - При чем тут Коркин?
   - При том. Это его заготовитель. Две недели назад этот самый Кузякин  с
Балабиным привозили много изюбрятины. Это Коркин признает. А то, что вчера
шла торговля изюбрятиной, об этом - ни слова.
   - Во-первых, он мог не знать - торговали или нет. Он же не продавец.
   - Вот и давай  установим,  знал  он  или  нет.  И  почему  продавец  не
докладывает ему о поступлении в магазин убоины от частного лица? То  бишь,
извините, от заготовителя Коркина.
   - Постой! Ты что предлагаешь, еловая голова, Коркина вызвать на допрос?
   - Ну и  что?  Вызовем  и  Кузякина,  и  продавца,  и  Коркина,  сделаем
перекрестный допрос. Ведь это же не первый случай.
   - Ну при чем тут Коркин? Ему же сдали готовый продукт, да  и  то  через
магазин. Он - государственное заведение, а не частная лавочка.
   - Дункай тоже не частную лавочку держит.  Но  мы  же  его  допрашивали.
Теперь давай Коркина допросим.
   -  Дункай  -  заготовитель,   а   Коркин   -   потребитель,   то   есть
распределитель! Это ба-альшая разница! Понимать надо, еловая голова.
   - Вот именно, потребитель, - усмехнулся Коньков и с ехидцей спросил:  -
Что-то я не слыхал, чтобы в сельпо изюбрятину продавали в этом месяце. Кто
же ее потреблял, кроме Коркина? Любопытно бы узнать...
   - Ну, знаешь! Ты, кажется, того, божий дар путаешь с яишницей.
   - Эге, божий дар! А ты, случаем, не приложился к этому  дару?  Тебе  не
продавали изюбрятину по дешевке?
   - Леонид Семеныч, не забывайся! - вспыхнул Косушка, и на залысинах  его
стали проступать мелкие бисеринки пота. - Ты что, в  кастрюли  мои  хочешь
заглянуть?
   - Не о кастрюлях я, - устало ответил Коньков. - О совести  я  думаю,  о
нашей принципиальности.
   - По-твоему, я бессовестный! - Косушка, поджав губы, исподлобья смотрел
на Конькова, и на его широкой переносице проступили красные жилки.
   - Да не сердитесь! Я же не про вас. Я говорю о том, что  скрывается  за
частным случаем убийства. О той нетерпимости, о травле Калганова.  Они  же
его ненавидели за то, что он требовал жить по закону.  И  заготовители,  и
леспромхозовцы, и браконьеры, и  черт  знает  кто.  На  него  чуть  ли  не
науськивали...
   - Но пойми же, мы с тобой  ведем  следствие.  У  нас  частное  дело  об
убийстве. А ты куда лезешь? Не превышай полномочий!
   - Конечно... Посадить  под  стражу  какого-нибудь  Кончугу,  толком  не
разобравшись в его виновности, - тут не превышаем.  А  допросить  Коркина,
который принимает браконьерскую изюбрятину, - тут превышение.  Ладно,  еще
вернемся к этому. У меня есть новость и  поважнее,  -  меняя  тон,  сказал
Коньков.
   - Что за новость?
   -  В  дневниках  Калганова  записано,  что  оба  Ивана,  должно   быть,
встречаются в Медвежьем  ключе...  Там  у  них,  предполагал  Калганов,  и
происходит заготовка. Или тайник есть.  Мне  только  что  сказали,  что  в
Улахе, так называют удэгейцы Медвежий ключ, прячется какой-то тип.  И  там
же, между прочим, обитает эти дни и тот шалый тигр, который слопал  нашего
свидетеля. Не кажется ли тебе, что наш свидетель живет поблизости от  того
самого тигра, который слопал его?
   - Это любопытно! Кто тебе сказал?
   - Сейчас узнаешь. - Коньков растворил дверь и поманил Дункая и Сольду.
   Те вошли и остановились  у  порога,  слегка  поклонившись.  Следователь
подошел, поздоровался с ними за руку.
   - Семен Хылович, значит, Улахе и Медвежий ключ  -  это  одно  и  то  же
место? - спросил Косушка.
   - Это правильно, - сказал Дункай.  -  А  Сольда  говорит:  там  человек
прячется.
   - Какой человек? - спросил Косушка старика.
   - Не знай, - ответил Сольда.
   - Ты его видел?
   - Нет.
   - Так кто же говорит?
   - Наши люди говорят.
   - Они его видели?
   - Нет.
   - Откуда ж они знают?
   - Наши люди все знают, - твердо отвечал Сольда.
   - Каким образом? - чуть усмехнулся Косушка.
   - Тебе что, не понимай? Чувствуют!
   - А-а! Тогда другое дело. - Косушка, все с  той  же  улыбочкой,  валкой
походкой прошел к карте, которая висела на дальней  стене,  и  поманил  за
собой Конькова.
   Они нашли на карте распадок с ключом Улахе.
   - Калганова убили здесь, возле Бурунги... - отмечает  на  карте  ручкой
Коньков, - до Улахе недалеко. Километров двадцать.
   Косушка, обернувшись, громко спрашивает Дункая и Сольду:
   - По Медвежьему ключу лодка проходит?
   - Почему нет? - отозвался Сольда.
   - Даже с мотором, - сказал Дункай.
   Следователь сказал вполголоса Конькову:
   - Съездить можно... Но зыбкая история. Одни слухи. Что  мы  с  тобой  с
лодки увидим?
   - У меня есть идея... - тихо сказал ему  Коньков.  -  Но  сперва  давай
отпустим удэгейцев и поблагодарим их.
   - Ну, ну! - Косушка подошел к Дункаю и сказал:  -  Спасибо  вам,  Семен
Хылович! Сведения ваши ценные. Мы их учтем.
   Дункай натянул кепку, а Сольда сунул трубочку в рот, а свою  шапочку  с
кистью и не снимал. Они повернулись уходить.
   - Семен, подожди меня возле прокуратуры! - сказал  Коньков.  -  Ты  мне
нужен.
   - Ага, подождем! - и вышли.
   - Что ж у тебя за план?
   - Устроить облаву в Улахе. Прочесать весь распадок...
   - А что? Может, и в самом деле там какой-нибудь обормот скрывается.  Но
как ее устроить?  Собирать  охотников  на  ловлю  призрака?  -  усмехнулся
Косушка.
   - Ни в коем случае! Нас просто на смех поднимут, во-первых; а во-вторых
- те, кому надо, услыхав  о  такой  охоте,  просто  уберут  того  человека
нынешней ночью, - сказал Коньков.
   - Что ж ты предлагаешь?
   - Поскольку разлетелась по всей округе молва, что кашевара утащил тигр,
то давай и устроим облаву на тигра-людоеда. Людей даст лесничий и  Дункай.
Но звонить им надо завтра утром, по причинам предосторожности. Пойми,  нам
нужен тот свидетель. И делать все надо так, чтоб его перед нашим носом  не
ухлопали.
   - Ты уверен, что он жив и прячется там?
   - Да как бы там ни было, а прочесать эту падь надо.  А  главное,  я  на
этой охоте их всех сведу - и Зуева, и Кончугу... А Инга сама придет.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я чувствую.
   - А-а! - усмехнулся Косушка и пошел к столу.
   Коньков шел за ним и горячо доказывал:
   - Завтра скажу Кончуге, что к Зуеву поедем, а уж он Инге передаст.
   - Но вы ж до ночи облаву все равно не проведете? Не успеете. А за  ночь
те, кому надо уничтожить этого свидетеля - уничтожат! Они ж не дураки. Они
ж поймут, что на такой облаве и тигра, и того типа зацепят.
   - Они все будут у меня на глазах всю ночь, и Зуев, и Кончуга, и Инга, и
Дункай. Да, все!
   - Ну кто-то может шепнуть сообщнику, а тот может обойти ваш заслон.
   - И это учтено. Ночью по тайге бесшумно  не  пройдешь.  С  нами  собаки
будут. Значит, пройти можно только  по  реке.  А  на  реке  у  меня  будет
наблюдатель всю ночь.
   - Ну, Леня! Ну, силен, бродяга! - Косушка  только  головой  покачал.  -
Ладно. Завтра утром звоню лесничему, и человек пятнадцать он тебе  выделит
на облаву на тигра. А остальных бери завтра у Дункая.
   - О'кэй! Сейчас отпущу Дункая в Красное и накажу ему, чтобы  ждал  меня
утром. И никаких подробностей. А Зуева пошлю завтра же  утром  в  Бурунгу,
чтобы ждал нас к обеду у себя дома.
   - Он здесь?
   - Да в гостинице. Привез птиц продавать.
   - Ну что ж, Леня, желаю удачи! - И они крепко пожали друг другу руки.



        16

   Как и условились, с раннего утра Коньков забежал в прокуратуру,  и  при
нем Косушка звонил лесничему на дом и попросил егеря и  человек  десять  -
пятнадцать рабочих во главе с Зуевым на облаву тигра-людоеда.
   Тот ворчал спросонья: "Что еще за фантазия? Ни свет ни  заря  булгачить
народ из-за  какого-то  тигра.  Тоже  мне  пожар!"  -  "Петр  Афанасьевич,
дорогой! - упрашивал его Косушка. - Дело у нас горячее, хуже  пожара.  Два
человека   сгинули.   Нам   нужно   прочесать   лесную   падь   на   Улахе
безотлагательно. Я умоляю тебя, дай мне пятнадцать человек! И  немедленно.
Иначе придется прокурора просить, в райисполком звонить. Ну зачем?"
   Лесничий повздыхал, покряхтел и спросил: "Но завтра ты отпустишь  их  к
вечеру?" - "Раньше отпустим. К вечеру дома будут".
   Наконец лесничий согласился выделить и рабочих, и егеря,  и  три  лодки
дать, с горючим в оба конца.
   Потом Коньков позвонил Дункаю  в  контору.  Тот  был  на  проводе,  как
дежурный.
   - Семен Хылович, можешь собрать человек двадцать  на  облаву  тигра?  К
обеду! - спросил Коньков.
   - С клепки сниму  хороших  охотников.  И  лодки  подготовлю,  -  бодрым
голосом отвечал тот.
   - Ну, молодец! А я приеду часам к одиннадцати.
   - Буду ждать на берегу у лодочного причала.
   - Спасибо! Еще вот что: скажи Кончуге, чтобы он никуда  не  уходил.  Мы
вместе с тобой и с Кончугой поедем к Зуеву... Так и скажи ему.  Поедем  на
его лодке. Заберем Зуева, потом двинемся в Улахе.
   - Все сделаю, как надо!
   - Ну, молодец.
   Зуева Коньков застал в гостинице, еще сонным. Тот был в одной майке и в
брюках - собирался умываться. Выслушав, по какому  случаю  понадобился  он
Конькову, Зуев сделал удивленное лицо и даже обиделся, что  его  по  таким
пустякам отрывают от дела: я, мол, здесь  не  баклуши  бью.  Какая  облава
тигра? Видел я вашего тигра в гробу в белых тапочках. У меня птицы  здесь.
На кого я их оставлю?
   Но когда Коньков прикрикнул на него, он и совсем заупрямился:  "У  меня
начальник есть - лесничий. С ним и разговаривайте". - "Я с ним только  что
говорил. А теперь вы говорите. Телефон у Агафьи Тихоновны. Звоните ему  на
дом. И немедленно!"
   Зуев сходил в дежурку и вернулся озадаченным и хмурым. "Ну  и  что?"  -
спросил Коньков. "Что да почто, - проворчал Зуев. - Мне  же  кого-то  надо
найти да оставить за себя. Пока там проволынишься с вами,  здесь  и  птицы
сдохнут". - "Ты здесь не околачивайся! - начал терять терпение Коньков.  -
Оставь кого-либо у птиц и без промедления поезжай в  Бурунгу.  Жди  нас  к
обеду у себя дома. Я заеду за тобой вместе с Дункаем и Кончугой. Ты в моей
группе, понял? И потом все вместе поедем в Улахе на облаву. Заночуем  там,
на Медвежьем ключе. Все запомнил?" - "Ну". - "Не ну, а так точно.  Имей  в
виду, если не застану дома, под землей разыщу и посажу под стражу!" -  "Да
вы что в самом деле? - обиделся Зуев. -  Или  я  злоумышленник?  Раз  меня
начальник отпустил в ваше распоряжение, то буду там, где приказано. Что за
разговор?" - "Это другой коленкор, - сказал примирительно  Коньков.  -  До
встречи".
   К девяти часам утра три моторных лодки с рабочими лесхоза  и  с  егерем
уже покачивались на речной волне возле затона. Коньков в плаще и в сапогах
сел в переднюю лодку и махнул фуражкой.
   Затарахтели моторы, и лодки, оседая на корму, стали  выходить  одна  за
другой на речной стрежень.
   По дороге Коньков договорился с егерем Путятиным, что  лодки  войдут  в
Медвежий ключ с интервалом в сотню метров одна  от  другой  и  встанут  на
прикол. Палатки разбивать тут же возле лодок. И ждать приезда остальных. А
вечером, когда все соберутся, обсудим, как вести облаву.
   Возле села Красного лодка с Коньковым свернула в протоку,  а  остальные
ходом пошли вверх. Дункай ждал его на берегу с целой оравой  охотников,  а
возле мужчин табунились ребятишки, за  которыми  бегали  со  звонким  лаем
собаки.
   Не успел выпрыгнуть Коньков  из  лодки,  как  удэгейцы,  покрикивая  на
собак: "Га! Га!", стали подтягивать баты, стоявшие на приколе, к берегу  и
загружать их рюкзаками с продуктами,  медвежьими  шкурами  для  подстилок,
палатками и охотничьим снаряжением.
   Через полчаса пять батов, полные людей, собак и всякой утвари,  тарахтя
моторами, стали разворачиваться и уходить за  лесной  остров  к  невидимой
речке вслед за черной лодкой лесничества.
   Коньков поднялся на берег. Здесь, кроме ребятишек, Дункая  и  стариков,
на бревнах сидел Кончуга  и  сосал  свою  короткую  трубочку.  Возле  него
пристроились две собаки, лежал туго набитый  рюкзак,  из  которого  торчал
ствол карабина.
   - У тебя все готово? - спросил Кончугу Коньков, здороваясь.
   - Готово, такое дело.
   - Тогда в путь!
   - Я сейчас домой сбегаю, - забеспокоился  Дункай.  -  У  меня  там  все
припасы, - и потрусил рысцой к своему дому, стоявшему за конторой.
   Коньков поглядел по сторонам: ни  на  берегу,  ни  возле  конторы,  где
стояли бабы, Инги не было.
   - Я, пожалуй, тоже схожу на медпункт, - сказал Коньков Кончуге.  -  Мне
кое-что надо сказать Инге насчет Калганова.
   - Ходить не надо, - отозвался Кончуга. - Инга сама придет.
   - Сюда, на берег?
   - Конечно.
   - Тогда давай грузиться.
   - Давай, такое дело, - согласился Кончуга.
   Коньков взял свой рюкзак, карабин, лежавший тут же, и снес их в бат. За
ним спустился вниз со своим снаряжением, в  окружении  собак,  и  Кончуга.
Пока Кончуга укладывал на  дно  лодки  медвежьи  шкуры,  палатку,  рюкзак,
собаки сидели тут же, возле воды, и повизгивали от нетерпения.
   Показался на берегу  и  стал  спускаться  по  тропинке  Семен  Хылович,
нагруженный огромным рюкзаком; а за ним в таежном снаряжении - в олочах, в
шапочке с накомарником, откинутым на затылок, с рюкзаком  за  спиной  и  с
карабином в руках - быстро шла Инга.
   К лодке она подошла вместе с Дункаем.
   - А вы куда собрались? - спросил ее Коньков с нарочитым удивлением.
   Инга сперва прошла в лодку, сняла рюкзак и только потом ответила:
   - С вами еду.
   - Но мы еще к Зуеву завернем, - сказал Коньков.
   - Знаю.
   Коньков подмигнул Дункаю и с наигранным недоумением в голосе  продолжал
спрашивать Ингу:
   - Как же вы так? Без приглашения? Без разрешения?
   Инга ответила угрюмо и с вызовом:
   - Приглашать вы меня все равно будете. На допросы! Вот я и решила пойти
вам навстречу. И тигр меня интересует - не часто  в  наших  краях  людоеды
появляются. И стрелять умею. По всем статьям подхожу.
   Она уселась поудобнее в самом носу бата, за ней прошел и уселся Дункай.
   - Ну что ж, - сказал Коньков Кончуге. - Поехали!
   Кончуга крикнул на собак:
   - Га!
   Они тотчас прыгнули в лодку, и Кончуга стал шестом отталкивать  бат  от
берега.



        17

   К Бурунге они подошли часа через три. Солнце еще светило мощно, хотя от
воды тянуло острой свежестью - предвестником  вечерней  прохлады.  Оставив
Дункая в лодке с вещами  и  собаками,  взяв  с  собой  только  карабины  и
патроны, они втроем пошли на заимку Зуева.
   Хозяин с