ри всем желании причислить не могу, но она в  ответ
лишь пожала плечами и предложила:
   - В таком случае стоит посмотреть, что в остальных сундуках.
   - Начнем с того, который уже открыт, -  подхватила  я,  так  как  мне  не
терпелось унести ноги из этого дома, пока еще кто-нибудь не пожаловал.
   Дрожа кто от алчности, а кто от страха, мы приблизились к тому сундуку, в
котором раньше  пряталась  странная  особа  с  пистолетом,  и  были  жестоко
разочарованы.
   - Пусто! - воскликнула Мариша.
   - Везет же кому-то, - с завистью заключила  я,  припомнив  свои  недавние
страдания в тесном соседстве с минометом и Маришей. - Не удивительно, что  у
нее хватило проворства выскочить отсюда и еще довольно  резво  махать  своим
пистолетом перед бандитами.
   - Может быть, она его здесь и нашла, - предположила Мариша.
   - Ага, - с готовностью отозвалась я.
   - У нас миномет, а у нее маленький пистолетик.
   - Айме!
   - раздался в это время вопль, прозвучавший, как  мне  показалось,  именно
так и совсем рядом с нами.
   На самом деле кричали на улице, но особой роли это  не  играло,  так  как
голоса неуклонно и быстро, значительно быстрей, чем нам бы  этого  хотелось,
приближались.
   - Сюда идут, - открыла Мариша потрясающую истину. - Надо сматываться.
   План, безусловно, был хорош,  если  не  считать  того,  что  единственный
известный нам вход в этот дом был уже перекрыт кем-то и встречаться  с  этим
кем-то в наши планы не входило. Поневоле пришлось обратиться к тому  окошку,
где еще совсем недавно виднелся упитанный зад Ахмета.
   - Лезь первая!
   - толкнула меня в бок Мариша.
   - Потом мне руку подашь.
   Не успела я спросить, а кто же, собственно, будет подавать руку мне,  как
уже оказалась на крыше. Как у меня это получилось, уму не постижимо!  Должно
быть, от страха перед тем, что мне еще несколько часов придется  провести  в
сундуке с жутким соседством, у меня открылось второе дыхание.
   - Руку давай! - прыгала внизу Мариша. - Мне же самой не влезть.
   Я машинально протянула ей руку, и она оказалась  рядом  со  мной.  Но  не
одна.
   Следом за собой она вытянула пару автоматов.
   Один был побольше, другой поменьше, но весили оба одинаково внушительно.
   Теперь стало понятно, почему Марише самой было не вскарабкаться ко мне на
крышу, - автоматы тянули ее вниз.
   - Зачем они нам? - испуганно спросила я. - Они же стреляют!
   - Вот именно, - бодро подтвердила она.
   - Здесь, как я посмотрю, все стреляют.
   Так чем мы хуже?
   И потом, за нами может быть погоня,  надо  же  нам  будет  отстреливаться
чем-то.
   Хуже этого и быть не могло, если  раньше  я  тешила  себя  надеждой,  что
автоматы не заряжены и особой опасности не представляют, то после  Маришиных
слов мне показалось, что земля, а верней крыша, уходит у меня из-под ног.
   - Я стрелять не умею, - честно предупредила я. - Стреляла всего один  раз
в жизни, и мне не понравилось. Все тело потом болело.
   - Тогда возьми тот, который поменьше, - дружески посоветовала мне  она  и
протянула автомат.
   Он был скользкий и, разумеется, выпал у меня из рук и полетел вниз.
   - Вах! - донеслось снизу.
   Должно быть, там здорово  удивились  такому  подарку,  потому  что  почти
немедленно из окошка показалась чья-то  бритая  голова,  по  которой  Мариша
совсем невежливо и очень сильно стукнула прикладом уцелевшего автомата.
   Человек моментально утратил интерес к происходящему и мирно, без  единого
звука удалился туда, откуда и пришел.
   Правда, немного быстрей. Но ведь спуск всегда  отнимает  меньше  времени,
чем подъем, поэтому я не понимала, чего его приятели так разволновались.
   - Что ты наделала!
   - прошипела мне Мариша.
   - Они сейчас все будут здесь.
   - Мда, - промычала я, живо соображая, что следует предпринять, и  сползая
на землю по стене домика, который, на  наше  счастье,  оказался  не  слишком
высоким.
   Мариша сползла следом, и мы кинулись бежать вдоль  по  улице.  Вслед  нам
раздавались громкие голоса возмущенной  кражей  общественности  и  слышались
автоматные очереди. Но это было , бы еще ничего,  если  бы  не  шум  погони,
которую снарядили за нами. Мы обе находились в прекрасной спортивной  форме,
но бежать в длинных юбках, да еще таща по очереди трофейное оружие, было  не
очень удобно. И я с тревогой чувствовала, что погоня настигает нас.
   - Спрячемся за деревьями.
   - совершенно забыв, где находится, предложила Мариша.
   - За какими деревьями?
   - простонала я на бегу.
   - Где ты видела хоть одно дерево?
   И действительно, как мы ни плутали, вокруг нас тянулись сплошные глиняные
стены, которые время от времени перемежались небольшими мусорными кучами.  Я
человек не брезгливый и хорошую мусорную свалку в качестве места, где  можно
спрятаться, приветствовала бы от всей души, но вся  беда  была  в  том,  что
таковой не встречалось.
   Мы уже совсем было отчаялись, но тут нам неожиданно повезло.
   Мы выскочили из-за поворота и далеко впереди себя увидели  целую  шеренгу
женщин всех возрастов, каждая из которых тащила какой-нибудь тюк.
   Они были так увлечены своим занятием, что даже не обратили на нас особого
внимания, когда мы пристроились в конце их процессии.
   Свой драгоценный автомат Мариша еще раньше  спрятала  себе  под  кофту  и
теперь выглядела, как больная  с  тяжелой  и  главное  торчащей  под  самыми
причудливыми углами опухолью живота, нуждающаяся в немедленной операции.
   В последний момент я нашла подходящую палку и тоже  смогла  занять  руки,
чтобы не так бросаться в глаза.
   Почти сразу же после того, как я скрючилась и  принялась  хромать,  из-за
поворота выскочили трое дюжих парней самой зверской наружности.
   Мыться и бриться они явно  избегали,  должно  быть,  на  этот  счет  было
какое-то специальное указание в Коране.
   Не могу себе представить, чтобы кто-то вытерпел бы их присутствие рядом с
собой дольше минуты. Воняло от них страшно. А когда один из них открыл  рот,
чтобы задать вопрос, выяснилось, что и зубы они чистить тоже не любят.
   Парень спросил о чем-то у шедшей передо мной женщины, но  она  недоуменно
пожала плечами и продолжала идти.
   - Здесь никто не пробегал?
   - неожиданно на чисто русском языке спросил второй парень у женщин.
   Они обрадовались передышке и, поставив свою поклажу на  землю,  принялись
подробно выспрашивать парня о том, кто ему нужен.
   При этом они накинулись на  него  все  вместе  и  почему-то  говорили  на
русском, и мы с Маришей смогли понять, что разглядеть  нас  наша  погоня  не
смогла, поэтому о нашей внешности  и  количестве  они  имели  самое  смутное
представление.
   Разочарованные женщины, поняв, что никаких  душераздирающих  подробностей
им не расскажут, принялись поднимать свои тюки.
   - А вы, мамаша, никого не видели?
   - обратился к Марише заросший парень, с любопытством оглядывая ее фигуру,
из которой автомат выпирал с просто удручающей откровенностью.
   Я похолодела, но Мариша сердито затрясла головой, показывая, что она в ее
преклонном возрасте не станет отвечать на  подобные  вопросы,  и  заковыляла
прочь. Видимо, Мариша была последней надеждой парней, потому  что  после  ее
ухода они повернулись и побрели в обратном направлении.
   Я поспешила за ней, в душе надеясь,  что  парням  не  взбредет  в  голову
оглянуться. Потому что, оглянись, они бы наверняка заинтересовались  тем,  с
каким оживлением наши попутчицы стали указывать на Маришу пальцами, так  как
платок у нее на голове сбился и показалась макушка  без  малейшего  признака
седины.
   - Она с детства такая, - поспешила я успокоить женщин,  но,  кажется,  не
слишком удачно, они переключили свое внимание на меня, и почему-то у них  на
лицах отразилось еще большее недоумение.
   Поэтому мы с Маришей постарались избавиться от их общества возле  первого
же поворота, который очень удачно вывел нас на одну из центральных улиц, где
уже сновали мусорщики и спешили деловитые торговки,  стремясь  занять  самые
лучшие места на базаре.
   В гостиницу нас не пустили. И я не могу упрекать за это швейцара.
   После бессонной ночи, проведенной к тому же бурно и с риском  для  жизни,
выглядели мы не лучшим образом.
   К тому же Мариша умудрилась забыть картонные  таблички,  которые  служили
пропуском в гостиницу и свидетельством того, что их  обладатели  и  в  самом
деле живут в ней.
   Пришлось карабкаться по пожарной лестнице, хорошо еще, что в такой ранний
час это зрелище не собрало толпу.
   На нас обратил внимание только грузчик,  разгружающий  фургон  со  свежим
хлебом.
   Он разинул рот и протер глаза, но так как и после этого мы не исчезли, а,
напротив, продолжали карабкаться вверх, то он  махнул  рукой  и  вернулся  к
своим делам.
   Возле двери  нашего  номера  Мариша  принялась  уверять,  что  ключи  она
отдавала мне.
   - Как ты могла их мне отдать, если сама закрывала дверь?
   - на мой взгляд весьма логично спросила я.
   - Закрыла, а потом отдала тебе, - настаивала на своем Мариша.
   - Не могла же я и ключи, и автомат тащить на себе.
   Должна же быть хоть какая-то справедливость на свете.
   На это я ей возразила, что тогда она про автомат и не помышляла, а потому
пусть лучше поищет у себя в карманах.
   - Ничего нет, - прошептала она, послушно похлопав себя по бокам.
   Даже карманов нет. Надо идти к Оксане.
   - В таком виде?
   - взвилась я.
   - И с автоматом под мышкой?
   Ты с ума сошла. Ищи лучше ключ.
   - Вспомнила! - радостно воскликнула Мариша. - Совсем  из  головы  у  меня
вылетело.
   Я же его спрятала под коврик.
   Я подумала, мало  ли  что  с  нами  может  приключиться,  нехорошо  будет
заставлять администрацию нести убытки.
   - Обо всех-то ты  печешься,  -  ехидно  прошипела  я,  открывая  дверь  и
сбрасывая с себя проклятые шмотки.
   В наше отсутствие в номере явно кто-то побывал.
   Ничего, впрочем, удивительного, если учесть, что ключ остался лежать  под
ковриком и пролежал  там  несколько  часов.  Кто  угодно  мог  найти  его  и
заглянуть к нам. Если Мариша вообще закрывала  дверь:  она  могла  и  просто
уйти, оставив дверь открытой. Удивительно было  то,  что  ничего  из  ценных
вещей не пропало и даже деньги оказались все в наличии. Не могу сказать, что
они были на месте, потому что мне казалось, что я их клала все же  несколько
глубже в шкаф, но они были целы, а это главное.
   - Какие галантные воры, - высказалась Мариша.
   - Увидели, что у нас наличности с гулькин нос, и не стали ничего трогать.
Побольше бы таких.
   Я к этому времени успела принять душ и теперь  выглядела  снова  на  свои
двадцать пять.
   Но не успела я этому факту порадоваться, как Мариша  поспешила  испортить
мне настроение.
   - Надо сходить к Оксане и рассказать ей, что у нее в номере ночью  кто-то
был, - сказала она.
   - Пусть проверит свои вещи, вдруг та тетка у нее что-нибудь сперла.
   - А ты? - спросила я.
   - А я занята, мне нужно подумать, что за люди были в том домике, и  нужно
проверить автомат, - пояснила мне подруга.
   - А также хорошо бы  его  разобрать,  а  то  я  не  представляю,  как  он
поместится в мою сумку.
   - Я бы на твоем месте не стала его трогать, - с сомнением покосившись  на
железяку, пробормотала я.
   - У него может быть не все в порядке с предохранителем или  со  спусковым
крючком.
   И вообще, кто его знает, что у него на уме.
   - Иди, иди, - посоветовала мне Мариша. - Я сама разберусь.
   Рассудив, что автомата у Оксаны нет, а есть только маленький  пистолетик,
а значит, она может выпустить в меня всего несколько пуль, в то время как  с
Мариши станется изрешетить тут все подряд, я торопливо последовала ее совету
и удалилась стучать в дверь Оксаниного номера.
   Открыла она мне не сразу, но все-таки открыла.
   Выглядела Оксана помятой несколько больше обычного и к тому же настойчиво
желала знать, какого черта я разбудила ее в такую рань.
   Поняв, что рассчитывать на горячий прием тут нечего, я  хотела  сразу  же
приступить к делу, но она меня опередила.
   - Где вы шастали всю ночь?
   - недовольно спросила она. - Меня совесть замучила, и я к  вам  заходила,
чтобы извиниться, а вас не было.
   - Пошли за бабой, которая выскользнула из твоего  номера  в  первом  часу
ночи, - откровенно поведала  я.  -  И  знаешь,  не  стоит  тебе  ей  слишком
доверять.
   - Что так?
   - распахнула свои глазки Оксана.
   - Мне она показалась вполне приятной особой. Я ее очень давно  знаю.  Она
добрейшей души человек.
   - Может быть, это и так, а  вот  знакомых  она  себе  выбирает  несколько
странных.
   И я рассказала Оксане  про  все  ночные  перипетии,  очень  кстати  забыв
упомянуть про украденный автомат и про то, что мы вообще  были  внутри  того
дома.
   - Значит, лица ее вы не видели? - задумчиво спросила у меня соседка.
   - При чем тут лицо?
   - возмутилась я.
   - Ты только вдумайся: в то время, как мы дышим свежим воздухом, к  нам  в
номер кто-то запросто заходит, роется в наших вещах и потом, ничего не взяв,
уходит.
   - Чего же ты тогда волнуешься? - удивилась Оксана.
   - В этот раз не взяли, так могут взять в следующий, - буркнула я.
   - Вот ко мне в номер никто запросто попасть  не  может,  -  с  гордостью,
совершенно неоправданной, произнесла Оксана.
   - Я на  дверь  специальную  сигнализацию  поставила,  если  вор  вздумает
вломиться, то замкнет контакт и такой трезвон  поднимется,  что  весь  отель
сбежится. Хочешь, зайди и посмотри.
   При этом она зевнула во весь,  рот,  и  я  почувствовала,  что  мне  пора
откланяться.
   - Ставь тогда уж и на окна свою сигнализацию,  -  посоветовала  я  ей  на
прощанье.
   Я вернулась в наш номер и доложила, что Оксана на месте, жива и  здорова,
насколько можно судить по ее внешнему  виду.  Знакомую  свою  ни  в  чем  не
подозревает, и посторонних у  нее  в  номере  нет.  И,  только  забираясь  в
постель, я поняла, что меня смутно насторожило в Оксане.
   - Знаешь, а Оксана ведь перекрасилась, - сонно поведала я Марише, которая
в ответ только еще  громче  захрапела,  прижимая  к  своей  груди  трофейный
автомат.
   Все следующие дни для нас прошли спокойно, а вот республику лихорадило.
   На днях сюда должен был пожаловать  новый  премьер-министр,  который,  по
слухам, обещал применить самые  жестокие  меры  для  подавления  вооруженных
действий в горах. Но так как окончательно  серьезность  своих  намерений  он
должен был пояснить по приезде, то точно никто ничего не знал, а потому  все
ломали головы и терялись в догадках над тем, как каждого лично может  задеть
его приезд.
   Городские жители опасались, что  снова  начнутся  перебои  с  продуктами,
светом и водой.
   Сельских жителей электричество особо не интересовало, так  как  они  и  в
лучшие годы видели его нечасто, а продуктами и водой были  обеспечены  самой
природой и своим трудом.
   Но они беспокоились, как бы войска не  решили  присвоить  себе  плоды  их
труда, и притом совершенно безвозмездно. А о  чем  думали  военные  с  обеих
сторон, не смог бы догадаться ни один ясновидящий.
   Но вряд ли исламские воины приветствовали бы  окончание  своей  священной
войны, которая пока что принесла лишь разорение на  их  землю,  а  проклятый
христианский мир как стоял на своем месте, так  и  продолжал  стоять,  делая
вид, что не замечает потуг воинов ислама изменить  мировой  порядок  в  свою
пользу.
   Мы же с Маришей спокойно наслаждались отдыхом, так  как  на  пляж  теперь
отправлялись в большой женской компании во главе  со  старостой,  и  местное
население лишь уважительно косилось на столь многочисленный гарем и, как они
полагали, его обладателя.
   Одно меня беспокоило - обзаведясь оружием, Мариша принялась канючить, что
неплохо было бы  сходить  еще  разок  в  тот  дом  и  притащить  оттуда  еще
чего-нибудь. Ей, видите ли, не давали покоя те сундуки, в которые мы  так  и
не успели заглянуть.
   Мне стоило огромного труда отговорить ее от этой затеи, и удалось мне это
лишь ценой похода в милицию, где Мариша в течение нескольких часов  прилежно
разглядывала фотографии преступников, в надежде обнаружить среди них  снимки
тех двух парней, которые вышли из комнаты Оксаны.
   - Это не они?
   - заинтересованно тыкая пальцем в очередную  жуткую  парочку,  спрашивала
она у меня.
   Я послушно пялилась в фотографии,  в  очередной  раз  напоминая  ей,  что
видела только одного парня из двоих, но  выглядел  он  все-таки  значительно
более цивилизованным, чем эти страшные морды на фотографиях.
   - А если твоему парню приделать бороду, будет он похож  на  этого?  -  не
сдавалась Мариша.
   Пожилой милиционер, допивающий  уже  третий  чайник  чаю,  неодобрительно
следил за действиями Мариши и брезгливо морщился, когда она просила принести
ей следующий альбомчик.
   - Это последний, - наконец произнес он, кладя на стол  пухлый  том  и  не
скрывая своего облегчения, что скоро избавится от нас.
   - Может быть, вы все-таки объясните мне, чем вам насолили эти парни?
   Потому что всех, кто за последние двадцать лет  привлекался  за  торговлю
живым товаром, вы уже просмотрели.
   Еще несколько часов назад этот милиционер  гостеприимно  встретил  нас  и
сразу же поинтересовался, что у нас украли после изнасилования.  Убедившись,
что ошибся, он здорово удивился, но все-таки предложил свою помощь.
   - Опишите мне этих типов, которые пытались вас похитить, а  я  постараюсь
припомнить, кто из моих подопечных может подойти под ваше описание.
   Но толку от его предложения было не много, так как приметы, которые мы  с
Маришей совместными усилиями смогли ему назвать, и то после  долгого  спора,
перемежающегося   взаимными   обвинениями   в   давно   начавшемся   и   все
прогрессирующем слабоумии и полном отсутствии зрительной памяти, можно  было
применить решительно ко всем преступникам.
   У всех были темные глаза, у всех были черные волосы и очень  у  многих  -
усы или борода, но так как растительность на лице у мужчин появляется так же
легко, как и удаляется, то последнее вообще нельзя было считать приметой.  К
нашему удивлению, среди преступников нам удалось найти нескольких рыжих,  но
они существенно делу не помогли, черноволосых  все  равно  было  подавляющее
большинство, и все они могли быть родными братьями тех двух парней,  которых
мы видели в гостинице.
   Милиционер начал терять терпение, но пока исправно  снабжал  нас  нужными
указаниями, кто, когда и за что был задержан.
   - Смотри, наконец-то хорошенький, - воспрянула духом Мариша.
   Мы с милиционером заинтересованно уставились на фотографию.
   - И в самом деле симпатяга, - признала я. - А что он совершил?
   - Бабушку убил, деньги взял, дом поджег, потом  к  бандитам  ушел  и  там
стариков  убивал,  -  с  удовольствием  отхлебнув  еще  глоток  чая,  сказал
милиционер.
   - Молодых не трогает, псих, одним словом.
   Мариша поспешно перевернула страницу и тут же радостно воскликнула:
   - Нашла!
   Я взглянула через ее плечо и решила, что парень на фотографии и  в  самом
деле здорово похож на того, которого я видела на балконе.
   - Этот?
   - разочарованно протянул наш милиционер. - Не может быть, вы ошиблись.
   - Почему это? - разозлились мы с Маришей.
   - Потому что он умер в прошлом месяце, - любезно пояснил нам лейтенант.
   - Боевики его, наверное, и порешили  под  горячую  руку.  За  ним  ничего
существенного не числится.
   Правда, драки он учинял регулярно.
   Он боксер, драться умел и любил, поэтому пострадавших всегда было много.
   Вот они соберутся, синяки посчитают и строчат на него жалобы.
   Только что толку от их жалоб, сцапать нам его на месте драки ни  разу  не
удалось, у  него  просто  звериное  чутье,  как  только  мы  подъезжаем,  он
исчезает.
   Минуту назад был и перестрелять всех обещал,  а  теперь  нет.  А  чем  он
промышлял в остальное время, я не ведаю, и не потому, что не  занимался  его
делом, а потому, что рассказать некому.
   Ниг