а гласила:  "Будь
сегодня в три часа пополуночи возле столовой. Я могу  рассказать,  кто  убил
твою мать".
   - Очень интригующе, - заметила моя бабушка.  -  Прямо  как  в  романе.  И
почерк какой-то знакомый.
   Почерк и в самом деле был знакомый. На мой взгляд, да и  на  взгляд  всех
моих родственников, даже слишком знакомый ? тетки  Зоин  почерк.  Думать  об
этом почему-то не хотелось, и мы, не сговариваясь, решили не думать.
   - Ты же без очков ничего не видишь, - сказал Вася бабушке.
   Бабушка не потерпела бы подобного от кого угодно, а уж от своего внука  и
подавно не стерпела.
   - Что ты суешься? - возмутилась она. - От горшка два вершка, а  туда  же.
Я, если хочешь знать, вдаль все прекрасно вижу. Мне чем дальше предмет,  тем
лучше. Почерк этот я уже где-то видела, только не помню где.
   Но тут на бабушку все дружно налетели и потребовали,  чтобы  она  сначала
вспомнила, а потом уж говорила.
   - Не вводите нас в заблуждение,  -  заявил  мой  папа,  который  к  этому
времени уже приехал.
   Папу бабушка тоже не любила, - конечно, не так, как Славу,  все-таки  мой
папа надоедал ей не каждый день, а только по выходным. Но все равно  бабушка
обиделась. Правда, читать папе нотацию она не стала  -  просто  удалилась  к
себе в комнату, поджав губы, чтобы всем стало  ясно,  какого  она  мнения  о
мужьях своих дочерей.
   - Где вы ее нашли? - приступила к допросу Инка. - И главное - когда?
   - Говорю же... - стал объяснять Леша. -  Светлана  начала  стирку,  чтобы
успокоиться. Странное средство, никогда бы не подумал, что оно может помочь,
но ей действительно стало лучше. Она  даже  предложила  постирать  те  вещи,
которые были со мной в монастыре. И вот в  кармане  моей  куртки  нашла  эту
записку, я сразу позвонил вам, и мы приехали.
   - Значит, сегодня ты никуда не выходил из дома, и к  вам  тоже  никто  не
приходил? - уточнила я.
   - Никто, - подтвердил Лешка.
   - В таком случае записку тебе могли подложить вчера.  Вы  вечером  гулять
ходили?
   - Ходили, - с виноватым видом ответила Светлана. - Но мы же не думали...
   - Это неважно, - перебила ее Инка. - А что за столовая,  о  которой  идет
речь? Возле твоего дома, Леша, есть что-нибудь подходящее?
   - Есть, - немного подумав, ответил  Лешка.  -  На  ней  и  в  самом  деле
написано "столовая". Осталась еще от застойных времен,  только  она  сейчас,
по-моему, не работает, а если и работает, то  в  три  часа  ночи  уже  точно
закрыта. Это же не ночной клуб, а простая столовка для  работяг  и  граждан,
которым некогда зайти домой перекусить.
   - Я бы не пошел, - вмешался мой папа. - Еще неизвестно, что  и  кто  Лешу
там ждет. И вообще, подозрительное время выбрал ваш доброжелатель. Если бы я
хотел раскрыть тайну, то не стал бы действовать ночью и тайком. Пришел бы  и
все рассказал, что знаю.
   - Не все же такие открытые, папочка,  -  заметила  я.  -  Может  быть,  у
человека есть свои резоны быть скрытным. Может, он опасается, что убийца его
выследит.
   - А почему вы решили, что  записку  подложили  именно  вчера?  -  спросил
молчавший дотоле Вася. - Ее могли подложить еще на острове.
   Мы в изумлении уставились  на  Ваську.  Вот  что  значит  свежий  взгляд!
Действительно, зная  Лешкину  рассеянность,  можно  было  предположить,  что
записку ему подложили еще на острове и даже еще раньше, а он все  это  время
протаскал ее с собой.
   - Светочка, это случайно не похоже на почерк твоего брата? -  с  усмешкой
спросила Инка.
   - Ян тут ни при чем, - неожиданно заявил Лешка прежде, чем Светка  успела
придумать достойный ответ. - Я прекрасно помню, что  утром  в  день  отъезда
искал свой паспорт. Я вывернул все карманы и пересмотрел все  бумажки.  Если
бы эта записка была в куртке, я бы ее заметил. Но ее не было, и  Яна,  между
прочим, уже тоже не было.
   - Паспорт твой был у настоятеля, - напомнила я. - И ты про него забыл. Мы
с Инкой его забрали и положили к тебе же в сумку, а ты за всю дорогу  так  и
не поинтересовался, где он. Мы даже специально поспорили, вспомнишь  ты  или
нет. Я выиграла.
   - Совершенное безумие верить словам человека, который не помнит даже, где
находится  его  паспорт,  -  заметила  Инка.  -  Поэтому  грош  цена   твоим
утверждениям, что Ян тут ни при чем.
   - Почему вы мне не верите? - обиделся Лешка. - Я  точно  говорю.  Бабушка
Леля, почему они мне не верят?
   - Не обижайте мальчика, - приказала нам бабушка, которая уже давно  вышла
из своей комнаты и внимательно прислушивалась к нашему спору.  -  Если  Леша
говорит, так оно и есть.
   - Бабушка!.. - взвыла я. - Этот Леша - ходячее  недоразумение.  Зачем  ты
его защищаешь? Ему предоставилась возможность разом разрешить все  проблемы,
а он ее умудрился прошляпить.
   - Может, и к лучшему, - заметила мудрая бабушка. - Ему ведь могли  правды
не сказать, а еще и голову задурить.
   - Да, для этого много не надо, - согласилась Инка, и все разом закивали.
   Леша вконец разобиделся и ушел обижаться на кухню. Но так  как  обеда  на
плите не было, то он очень быстро сменил гнев на милость и вернулся к нам  в
комнату, где мы разглядывали бумажку, на которой была нацарапана записка.
   - Смотрите, на  другой  стороне  какой-то  значок  и  буковка,  -  первой
смекнула перевернуть бумажку другой стороной бабушка. -  Что  бы  это  могло
значить?
   Бабушке, как человеку неверующему и потому далекому от всех церковных дел
было невдомек, что перед ней самая обычная поминальная  записка  -  такие  в
изобилии разбросаны на столах в церквях, чтобы все желающие  могли  написать
имена тех своих близких, которых хотели  бы  видеть  в  раю.  Потом  записка
попадает священнику, и он во время молитвы  перечисляет  все  имена,  в  ней
указанные. Говорят, что здорово помогает.
   На нашей бумажке имен не было; ее могли взять прямо в храме  на  острове,
но с равным успехом ее могли одолжить и в любом другом храме.
   - Кто из наших общих знакомых настолько религиозен, что ходит в церковь в
городе? - спросила я у Леши и, не дождавшись ответа, продолжила:
   - Могу сказать про себя. Если бы мне потребовалось написать тебе или кому
другому записку, то я бы нашла обрывок газеты, обертку от  шоколада,  старую
проездную карточку или использованный билет в театр. То есть что угодно,  но
только не бумажку из  церкви,  потому  что  жуткая  морока:  сначала  искать
церковь, потом заходить в  нее,  а  потом  еще  разыскивать  там  подходящую
бумажку.
   - Точно, - подхватила Инка. - А вот в монастыре - дело другое. Там бумаги
днем с огнем не  найдешь.  Если  с  собой  не  позаботишься  прихватить,  то
приходится писать вот на таких бумажках. Или еще бывают бумажки "о здравии".
   - Говорю вам, что бумажка оказалась у меня в кармане  уже  после  отъезда
Яна, - взвился Леша.
   - Не хочешь ли ты сказать, что это мы с Инкой решили  тебя  разыграть?  -
сердито спросила у него я. - Бабушка,  что  ты  там  говорила  про  то,  что
узнаешь почерк? Это не мой случайно?
   - Твой после проверки всех твоих домашних работ по русскому языку мне  не
забыть до конца дней, - заверила бабушка. - Очень похож на Зоин, но все-таки
- не ее.
   - Я уже ничему не удивлюсь, - сказал Вася. -  Даже  если  выяснится,  что
мама вместо Пензы пробралась в монастырь и подложила эту записку Лешке, я  и
тогда глазом не моргну.
   - Не смей мать оговаривать! - возмутилась бабушка. - Молод  еще.  Нос  не
дорос, а туда же. Говорю вам всем, что почерк только похож на Зоин. Я  и  ее
упражнения по грамматике проверяла долгие годы, так что уверена: это  не  ее
почерк. С первого взгляда, может, и похож, но не он.
   - Ничего, - сказал Вася, - экспертиза разберется.
   Бабушка онемела от возмущения, а мы все - от восхищения. И в самом  деле,
чего мы гадаем? Отнесем записку в милицию, пусть  там  разбираются.  Теперь,
когда они наконец вплотную занялись нашим делом, самое  время  подсунуть  им
эту записку. Но уйти в милицию мы не  успели.  Пришли  из  магазина  Зоя  со
Славой, что, во-первых, означало скорое появление обеда, а  во-вторых,  надо
было показать записку Зое.
   - Надо же! - удивилась она. - Совсем мой почерк. Но только, Леша, я  этой
записки не писала. Если бы я чего знала, то сразу бы рассказала тебе,  зачем
мне такую таинственность наводить?
   - А кому надо? - расстроился Лешка. Тетка бросила на  него  выразительный
взгляд, говоривший: "Ну, совсем дурачок у Верки сын". И пошла готовить обед.
Мы с Инкой и бабушкой отправились ей помочь, а Слава утащил записку  в  свою
комнату, бормоча себе под нос  что-то  про  нынешних  жен,  которые  даже  в
магазин сами сходить не могут, на что у них, интересно, время уходит?  Может
быть, на любовников?
   Обед состоял из пирога с капустой, куриного  бульона  к  этому  пирогу  и
самой курицы. Во время обеда Слава сидел мрачнее тучи, и даже любимый  пирог
его не утешил. Мой папа, напротив, веселился от души,  активно  ухаживая  за
Светланой и доводя этим меня и  Лешку  до  белого  каления.  Бабушка  что-то
сосредоточенно  обдумывала,  а  это  был  дурной  признак,  могло  случиться
несчастье. Инка тихо злилась на Ваську, который брякнул,  что  она  выглядит
значительно более взрослой, чем его сестра, то есть я, а я с удвоенной силой
тревожилась из-за своей мамы. Одна Зоя курсировала между комнатой и кухней и
была слишком занята, чтобы думать о  какой-то  записке,  отсутствии  сестры,
дурном настроении мужа и пропавших сослуживцах.
   После обеда все с облегчением выскочили из-за стола и выразили готовность
немедленно идти в  милицию.  Идти  хотели  все,  так  как  люди  подобрались
смекалистые и сообразили, что поход в  милицию  предпочтительнее  уборки  со
стола и последующего перемывания посуды.
   - Идти надо мне, - решительно заявила Зоя. -  Наверное,  придется  давать
образец моего почерка для  экспертизы.  А  я  предпочитаю,  чтобы  это  было
сделано тихо и в узком кругу, то есть без привлечения  широких  институтских
масс. И так мой авторитет стремительно падает из-за  той  истории.  Не  могу
понять, в чем дело. Если сотрудники  думают,  что  это  я  убила  Верку,  то
должны, наоборот, начать трепетать передо мной, а они почему-то не трепещут,
а только перешептываются.
   - Я тоже пойду, - сказал Лешка. -  Все-таки  записка  адресована  мне.  И
Светлана пойдет, ведь это она ее нашла.
   - Тогда уж пойдем и мы с Дашей, - сказала Инка. - Ведь мы  тоже  были  на
острове, когда тебе эту записку подсунули.
   Трое оставшихся мужчин сильно помрачнели. Гора посуды на кухне  выглядела
внушительно, а предлог, чтобы пойти  с  нами  в  милицию,  у  них  никак  не
находился. И тут в дверь ворвалась мама. Никогда не видела, чтобы трое наших
мужчин так ей радовались! Даже на Восьмое марта они  вели  себя  значительно
сдержаннее. А тут у них на  лицах  нарисовалось  такое  счастье.  Словно  им
подарили по золотому самородку величиной с кулак. Каждому!
   - Мама!
   - Дорогая?
   - Татьяна!
   - Доченька!
   - Тетя Таня!
   Все  эти  приветственные  возгласы  слились  в  один,  и  мама  в  испуге
попятилась к двери.
   - Что вы кричите? - удивилась она - Конечно, это я. А кого вы ждали?
   Тут она увидела меня - и разом позабыла про остальных.
   - Дашка! Я так сердцем и чувствовала, что ты здесь!
   - А про меня ты ничего не чувствовала? - расстроился  папа  из-за  такого
явного пренебрежения к своей персоне. - Я ведь тоже здесь.
   - И про тебя чувствовала, - не моргнув глазом соврала мама, но  папа  все
равно обиделся и ушел в знак протеста на кухню, но  отчего-то  очень  быстро
вернулся обратно.
   - Рассказывай, - потребовали мы у мамы. - Ты где была?
   - Где я только не была... - мечтательно протянула мама.  -  И  в  женском
монастыре была,  и  в  мужском  была,  и  майор  оказался  совсем  не  таким
противным, как мы думали. Довез меня почти  до  самого  дома  и  всю  дорогу
рассказывал про то, как он нам благодарен за то, что мы сообщили ему приметы
убийцы.
   - Значит, Яна арестовали? - прервала я поток маминых восторгов.
   - Да, какого-то парнишку арестовали. Не знаю, как его зовут,  но  это  за
ним я гналась на рынке.
   Светлана слышала про эту историю впервые и  потому  с  некоторой  опаской
посмотрела на  мою  маму,  видимо,  решила,  что  ее  ненаглядный  братец  в
свободное  от  заказных  убийств  время  подрабатывал  на  жизнь  карманными
кражами, промышляя этим на рынках.
   - И где он? - спросил мой папа.
   - В отделении, конечно, - сказала мама. -  Его  прямо  туда  повезли  для
допроса. И тебе, Даша, тоже велели явиться для  опознания,  но  только  чуть
позднее.
   Я начала бормотать что-то невнятное, но меня перебил возглас мамы.
   - Да! - воскликнула она так, словно вспомнила шутку.  -  Знаете,  кого  я
видела на острове?
   Мы не знали, то есть мы с Инкой знали, кто там мог быть, но не  понимали,
почему это вызвало у мамы такой восторг. Люди, конечно,  самобытные,  но  не
настолько же.
   - Я там видела Любку Короткову! Стоит себе на причале в черном платочке и
кофточке и делает вид, что у нее не все дома. Даже со  мной  здороваться  не
стала, повернулась и заковыляла прочь, словно старуха, которая меня в  жизни
не видела. Зоя, что ты молчишь? Это  же  твоя  подруга,  правда,  вы  с  ней
разошлись еще до рождения Васи,  но  она  до  недавнего  времени  продолжала
работать у вас в институте. И ты  мне  не  говорила,  что  она  ударилась  в
религию и ушла в монастырь. Я так удивилась, когда ее увидела, что  побежала
за ней, но не догнала, она куда-то подевалась.  А  чего  это  вы  все  такие
странные?
   Мы все молчали, как громом пораженные.
   - Зоя, - первой опомнилась бабушка, - зачем ты скрывала, что она  ушла  в
монастырь? Я бы тогда ее тем более пригласила к себе на день рождения, а так
она, должно быть, решила, что мы не очень-то  хотим  ее  видеть,  вот  и  не
пришла. Надо же, Люба, и вдруг монашка!
   - Она не монашка, - возразила Зоя. - Она старший научный сотрудник и  еще
в начале месяца работала в институте. Вот она, оказывается,  куда  подалась.
Что же ей там понадобилось?
   Похожий вопрос терзал и нас с Инкой.
   - Если она исчезла из института после того, как вы уехали  в  Пензу,  то,
значит, она появилась на острове уже после того, как приехал Лешка, - подала
голос Инка. - Может быть, она его выследила?
   - И записку тоже она написала! - воскликнула я. - Только кто же это может
быть? Мама, а как она выглядела, можно поподробней?
   - Вся в  черном  и  в  платке,  который  до  глаз  натягивает,  -  начала
перечислять приметы мама. - Потом у нее есть коричневый  плащ,  а  на  ногах
разношенные бахилы. Я бы такие и в лес не надела. И к тому же она все  время
молчит. Да чего я перед вами распинаюсь, вы же с ней прожили несколько  дней
- неужели не помните!
   Мы  с  Инкой,  ошеломленные,  молчали,  осмысливая   свои   ощущения   от
услышанного. Ощущения же были не из приятных. Мало того,  что  наша  соседка
была с приветом, так она еще и на остров прибыла  не  просто  помолиться  да
потрудиться, как все остальные, кроме  нас  с  Инкой  и  Лешей,  разумеется.
Впрочем, Ян на остров тоже не от хорошей жизни подался.
   - Недаром она возле трапезной две ночи подряд  околачивалась,  -  наконец
проговорила я. - Должно быть, подходящее местечко для свидания  выбирала.  В
таком случае записка - точно ее рук дело.
   Но тут я вспомнила, чем занималась та особа ночью возле столовой,  и  мне
стало не по себе.
   - Странно она себя вела,  -  поддержала  мои  подозрения  Инка.  -  Такое
впечатление, что она тебе там могилу готовила, Леша.  -  Лешка  побледнел  и
присел на краешек дивана.
   - Что я ей сделал? - проблеял он.
   - Ты же знаешь,  что  грехи  отцов  передается  по  наследству  вместе  с
машинами и квартирами. Или ты Библию не читал? - накинулась на него Инка.  -
Это ты нам сказать должен, чем твои родители умудрились  так  насолить  этой
бабе, что она решила тебя прикончить.
   - Может быть, вы ошибаетесь? - робко предположила Светлана. - Ведь ничего
же не произошло.
   - Я тебе удивляюсь, Светлана, - заявила Инка. - Тебе бы  радоваться,  что
нашлась еще одна кандидатура на роль убийцы. А эту роль, хочу тебе заметить,
пока играет твой брат.
   - Но какой смысл той женщине убивать Лешу? - стояла на своем Светлана.
   - Это нам и предстоит выяснить, - с глубокомысленным видом заявила  Инка,
а мне на ухо прошептала:
   - Ты смотри, как заливается. Тетку ей ту жалко, видите  ли!  Делает  вид,
что она такая правильная. Верный признак, что сама замешана.  И  к  тому  же
записку она нашла, так я думаю, что вполне  могла  сама  и  написать  ее,  и
подложить тоже могла сама. Возможностей  у  нее  для  этого  больше,  чем  у
кого-либо другого.
   - Но тогда зачем ей выгораживать ту тетку, которая  на  острове,  -  тоже
шепотом ответила я Инке. - Наоборот, она  должна  была  поддерживать  нас  и
всячески поливать ту тетку грязью.
   - В этом и скрыто ее коварство, - пояснила Инка. - Она же на  самом  деле
не говорит ничего, что могло бы помочь той тетке выглядеть невинной.  Светка
всего лишь говорит очевидные нам всем вещи, о которых мы и без нее знаем,  и
она знает, что мы знаем. Надо ехать на остров и Светку с собой прихватить.
   Тут у меня голова пошла кругом от Инкиного шепота мне в ухо  -  казалось,
что он проникает прямо в мозг. Я только одно  себе  уяснила:  не  успели  мы
обезопасить себя от Яна, как ему на смену появились сразу  две  кандидатуры,
которые к тому же в скором времени  обе  будут  находиться  в  самом  тесном
контакте с нами.
   - А как вы добирались до острова? - обратилась я к маме. - Катер ходил?
   - Ой, нет! - воскликнула мама. - Мы ехали на  милицейской  моторке,  а  с
катером что-то случилось. Я тоже сначала на него сунулась, так мне  сказали,
что он как три дня назад приплыл в бухту, так  больше  и  не  заводился.  На
острове по этому поводу траур, и почему-то винят Лешу.  Как  узнали,  что  я
твоя мама, Даша, сразу попросили передать Леше,  чтобы  он  шел  учиться  по
гуманитарной части, мол, к технике ему лучше и не приближаться.
   - Я ничего не делал! - воскликнул Лешка. - Я только поправил вентиль - он
болтался там на соплях и ничего не перекрывал. Я его  затянул  как  следует,
вот и все. Вы их, тетя Таня, не  слушайте,  они  там  ничего  в  технике  не
смыслят, а на меня бочку катят.
   - Угу, - сказала мама, которая имела по поводу Леши  свою  точку  зрения,
которая особенно укрепилась после того,  как  он  вызвался  починить  у  нас
телевизионный кабель  и  весь  дом  на  неделю  был  лишен  своего  любимого
развлечения.
   - В кои-то веки польза от Лешкиного вредительства, - заметила  я.  -  Так
хоть можно быть уверенными в том, что не зря смотаемся на остров. Если катер
сломан, то твоя тетя Люба наверняка еще там,  не  вплавь  же  ей  до  берега
добираться. Кстати, как получилось, что я никогда ее не видела? Она же  твоя
хоть и бывшая, но подруга. Вот тетю Веру я видела у тебя на  фотографиях,  а
Любу нет.
   - Видела ты ее, - возмутилась Зоя. - Просто тем фотографиям уже  двадцать
лет, а за это время она сильно изменилась, да и прическа, и  одежда  не  те.
Верку же ты видела хотя бы несколько раз в год, а Любу  никогда  не  видела,
вот и не узнала.
   - А она  меня  могла  узнать,  как  ты  думаешь?  Ты  ей  показывала  мои
фотографии?
   Тетка посмотрела на меня как на малость помешанную и сказала, что она еще
не  докатилась  до  того,  чтобы  таскать   на   работу   фотографии   своих
родственников, потому что у нее на работе есть дела поважней.
   - И вообще, Даша, не пора ли нам прогуляться к майору? - спросила у  меня
Зоя, заметив, что Леша направился к холодильнику, но не с целью заглянуть  в
него в поисках съестного (это тетка еще бы стерпела),  а  с  целью  добиться
того, чтобы в нем загорался свет каждый раз, как открывается дверь.
   Холодильник у тетки был новый, но уже переживший свой гарантийный срок, и
я прекрасно пон