лости на стороне исключительно в  обеденный  перерыв.  Я  с
ним, понятное дело, порвала, но он мне особенно и не нравился. А вот если бы
я была в него влюблена, то тогда бедной жене не поздоровилось бы.
   - Мой папа в обеденный перерыв всегда  обедал  с  мамой,  -  с  гордостью
заявил Леша. - А когда она уезжала куда-нибудь,  то  он  обедал  у  себя  на
работе.
   Можно было подумать, что на работе у папы женщины не водились.
   - А кто тогда убрал в квартире? - допытывалась Инка. - Это  явно  сделала
женщина. А какая женщина пойдет убираться к постороннему мужчине, если у нее
нет в этом личного интереса? Или  ты  думаешь,  что  женщины  такие  фанатки
домашней работы, что их хлебом не корми, дай убрать за  кем-нибудь  грязь  и
мусор?
   - Может быть, домработница, - предположила я и  была  уничтожена  гневным
Инкиным взглядом.
   О том, что это могла быть домработница, она не подумала. Леша,  наоборот,
обрадовался и закивал головой.
   - Мама приглашала иногда одну женщину помочь по хозяйству. Только вряд ли
папа на нее клюнул бы, даже находясь в том состоянии, в каком он сейчас. Ей,
видишь ли, давно перевалило за шестьдесят, и страшна она была, как  смертный
грех. Она носила обувь как минимум сорок четвертого размера,  а  кофточки  -
пятидесятого, и это при том, что сама была на два размера больше.  И  еще  у
нее несколько десятков жирных бородавок, обильно поросших  волосами,  а  под
носом щетинились усы, которые она брила, но не очень успешно. Думаешь,  папа
мог на нее польститься? - с ехидной улыбкой обратился Лешка к Инне.
   - Не знаю, - буркнула раздосадованная Инка. - Твой папа, ты и думай.
   Леша в ответ возразил, что она  выдумала  всю  эту  нелепицу  про  папину
любовницу, ей и думать. Инка не нашла ничего лучшего, чем сказать: человек с
чистой совестью не уходит в такой запой. Леша взвизгнул и  протянул  к  Инке
руку, причем дружелюбия в этом его жесте было маловато.
   - Можно ей позвонить и спросить у нее, приходила она  или  нет,  -  робко
предложила я, вклиниваясь между спорщиками, готовыми разорвать друг друга на
части.
   Они замолчали и уставились на меня.
   - Это идея, - одобрила Инка. - Где телефон? - обратилась  я  к  Лешке.  В
ответ  он  протянул  мне  трубку  домашнего  радиотелефона  и  вопросительно
посмотрел на меня.
   - Телефон домработницы, - пояснила я.
   - Он был только у мамы, - поставил меня в известность Лешка.
   - В таком случае, где ее записная книжка? - почти зверея,  спросила  я  у
этого остолопа.
   Леша послушно отправился на розыски записной книжки, а мы с Инкой  начали
складывать бутылки в полиэтиленовые мешки, чтобы отнести их на  помойку.  Мы
как раз заканчивали со спальней когда вернулся Лешка и заявил, что  записной
книжки он не нашел и вообще звонить уже поздно, а завтра с утра  надо  будет
спросить у папы, и он все объяснит. Мы тяжело вздохнули и поняли,  что  Леша
безнадежен, если не способен самостоятельно  дойти  до  простой  мысли:  его
папа, раз уж он скрывает что-то в пьяном состоянии, в трезвом тем  более  не
проговорится. Но мы так устали, что решили плюнуть на Лешку и лечь спать.
 
*** 
 
   Пока мы с Инкой скрывались от суровой действительности по монастырям, моя
тетя Зоя работала в Пензе, где проводилось  крупное  совещание,  на  котором
рассматривались не менее крупные агрофизические проблемы. Тетка сделала  уже
несколько докладов и чувствовала себя прекрасно. К удачной  профессиональной
деятельности прибавилось сознание того, как необычайно ловко она  избавилась
от наблюдения со стороны милиции. Такое ее состояние свидетельствовало  лишь
о том, что она не знала, что за человек майор Жирков. На самом деле за тетей
следили, и весьма пристально. В течение трех дней за  ней  следовал  молодой
стажер, которому его задание представлялось в высшей  степени  нелепым,  так
как  тетка  ходила  от  гостиницы  до  своего  института,  где   проводилось
совещание. И иногда по магазинам, но не часто,  и  никогда  не  выходила  из
гостиницы ночью. На четвертый день терпение стажера истощилось, и он  решил,
что никуда тетка не денется из своего института, откуда она  всегда  уходила
не раньше шести вечера. Поэтому стажер поехал  к  своей  подружке  и  весело
провел с ней несколько часов. Увы, когда  бедняга  вернулся  на  свой  пост,
среди выходивших ученых он не  увидел  своей  подопечной.  А  примчавшись  к
вахтеру, выяснил, что интересующая его особа ушла еще днем и возвращаться не
собиралась, так как у нее на сегодня билет домой.
   - Она еще сказала, что хватит с нее науки, надо и  личной  жизни  немного
времени уделить, - поделился вахтер с бледным стажером,  который  уже  видел
себя отчисленным и опозоренным навеки.
   Все еще надеясь на чудо, парень помчался в гостиницу, по  пути  с  дрожью
представляя себе, что может понимать под личной жизнью маньяк, пусть даже он
и женщина. Но в гостинице его подопечной не оказалось. Тогда он вспомнил про
те магазины, которые вызывали у тети повышенный  интерес,  и  пробежался  по
ним. Так как в понятие "личная жизнь" нормальной женщины - а  стажеру  очень
хотелось,  чтобы  ему  досталась  все-таки  нормальная  женщина,  -  отлично
укладывалась прогулка по магазинам в поисках  милых  пустячков  для  себя  и
подарочков для близких.  В  магазинах  его  тоже  разочаровали.  Продавщицы,
подвергшиеся воздействию весеннего воздуха, не видели  ничего  и  утопали  в
мечтах о сказочных принцах. Поэтому курносый и конопатый стажер,  который  к
тому же был маленького роста, вызывал у них только легкое раздражение  своей
настойчивостью.
   А тетя тем временем приятно провела время, весна оказала свое воздействие
не только на продавщиц в магазинах женского белья, но и на  крупных  ученых.
Тетя в задумчивости бродила по улицам и размышляла на тему: как хорошо,  что
не надо спешить домой, готовить обед и ублажать  своих  мужиков.  Неожиданно
перед тетей оказался городской парк, уже совсем зеленый и с ранними  цветами
на многочисленных клумбах. Тетя зашла в ворота и нос к носу  столкнулась  со
знакомым профессором, который в свое время написал чуть ли не хвалебную  оду
на тетину диссертацию. Кроме того, у профессора была еще  масса  достоинств.
Когда-то он был хорош собой, а остроумным он оставался и сейчас. И к тому же
у него почти не было старческого маразма, который не  скроешь,  и  геморроя,
который очень даже скроешь, но все равно  настроение  портит.  Профессор  ей
страшно обрадовался.
   - Милая! - с чувством воскликнул он. - Как я рад случайно  встретиться  с
вами. Я уж приготовился проскучать все время до отправления моего поезда,  а
тут такой подарок -  вы.  Пойдемте  скорее,  я  тут  видел  одно  прелестное
местечко за углом, там сидели такие славные парочки... Но я был один, и  мне
было неловко, а теперь тут появились вы, и, надеюсь, не откажете  старику  в
невинном удовольствии.
   Тетя была, в сущности, доброй женщиной и с  удовольствием  отправилась  в
кафе с  профессором,  который  веселился,  словно  ребенок.  Обещанное  кафе
действительно оказалось очень даже  славным:  некоторые  столики  стояли  на
узкой  улочке,  под  зонтиками,  и  подавали  тут  исключительно  мороженое,
разнообразные фруктовые десерты и пирожные.
   - Мы  чудесно  проведем  с  вами  время,  -  продолжал  совсем  по-детски
радоваться профессор.
   Тетю уже стала немного утомлять оживленность коллеги, и  к  тому  же  она
обнаружила полное  отсутствие  мясных  закусок  в  кафе,  поэтому  осторожно
поинтересовалась, когда же его поезд.
   - Через три часа, - вздохнул профессор и опечалился;  а  тетя,  наоборот,
почувствовала прилив добрых чувств ко всему миру и к профессору в том числе,
так как до этого опасалась, что наслаждаться обществом  профессора  придется
значительно дольше.
   Три часа промелькнули незаметно. Тетя проводила профессора  до  поезда  и
подумала, что пора зайти к знакомой, которая слезно умоляла тетю захватить с
собой в Питер маленький сувенир для племянницы.  Сувенир  оказался  огромной
банкой с прошлогодним клубничным вареньем,  без  которого,  по  мысли  тети,
племянница вполне бы могла жить и дальше. Но знакомая попалась  на  редкость
настойчивая  и  без  банки  выпустить  тетю  из   своей   квартиры   наотрез
отказывалась.
   - Умоляю вас, - чуть  не  на  коленях  завывала  эта  особа,  -  берегите
баночку. Моя племянница просто без ума от моего варенья, но я вечно забывала
ей  послать,  а  тут  полезла  в  шкаф  и  случайно  наткнулась   на   чудом
сохранившуюся банку. И вы приехали так кстати, не надо будет идти на  почту.
А то они всегда так небрежны с посылками, никогда не знаешь, дойдет ли  твоя
посылка до адресата. Вам же я доверяю,  вы  женщина  осторожная  и  довезете
банку.
   Пришлось тете взять банку и пообещать самой себе: в следующий раз, прежде
чем браться за  доставку  сувениров,  она  будет  интересоваться,  что  это,
собственно, за сувениры. Когда тетя,  отягощенная  банкой  с  засахарившимся
вареньем, вышла на улицу, там  уже  стемнело,  а  фонари  почему-то  еще  не
горели. Сделав буквально несколько шагов, тетя почувствовала, как  ее  левая
нога уходит куда-то вниз.  Чтобы  восстановить  равновесие,  тетя  взмахнула
руками, совершенно забыв, что в одной из них у нее сумка с проклятой банкой.
В  следующий  же  момент  произошло  следующее:  раздался  характерный  звон
разбитого стекла, а тетя грохнулась на бок. Полежав немного и  осознав,  что
вроде бы жива, она начала шевелить конечностями. Все  шевелилось  нормально.
Воодушевившись, тетя медленно подняла себя с земли  и  вытащила  из  кармана
зажигалку. В ее свете  выяснилось:  во-первых,  тетина  нога  провалилась  в
приоткрытую крышку люка, а во-вторых, банка разбилась о  железный  прут,  на
котором висела совершенно бесполезная в темноте табличка с предупреждением о
том, что люк приоткрыт.
   Как ни странно, но происшествие подняло тетино  настроение  на  несколько
градусов. Провидение избавило ее от необходимости тащить с  собой  проклятую
банку  за  тридевять  земель,  разыскивать  там  таинственную  племянницу  и
выдерживать ее недоумевающие взгляды, когда тетя торжественно будет  вручать
ей старое варенье. Было от чего прийти в  хорошее  расположение  духа.  Тетя
скинула в люк то, что осталось от  "сувенира",  и,  счастливая,  отправилась
дальше. Теперь у нее не было никакой необходимости  спешить  в  гостиницу  -
могла погулять по ночному городу и, возможно,  пройтись  по  магазинам.  Чем
дольше тетя раздумывала, тем больше ей нравилась идея пройтись по магазинам;
а так как она не подозревала о том, что за ней все эти дни велась  слежка  и
сейчас бедный стажер, глотая скупые мужские  слезы,  поджидает  ее  в  холле
гостиницы, то она и угрызений совести не испытала от принятого решения.
   По прошествии шести часов с того  момента,  как  тетя  исчезла  из  виду,
стажера осенило: пора бы посоветоваться с начальством. Он тут же позвонил  в
отделение, где ему суровым голосом приказали продолжать наблюдение  и  ждать
подкрепления. Обливаясь холодным потом,  стажер  принялся  придумывать:  что
могла совершить его подопечная, пока в одиночестве болталась по городу? Судя
по голосу начальства  и  по  тому,  что  должны  были  приехать  сразу  двое
сотрудников, она натворила что-то ужасное, и  теперь  будет  проводиться  ее
задержание, во время которого ученая дама наверняка станет отстреливаться.
   - Вот это личная жизнь у некоторых! - в восхищении бормотал себе под  нос
стажер,  вышагивая  по  холлу  гостиницы   и   чрезвычайно   нервируя   этим
администратора.
   Наконец в дверях показались несколько человек, среди которых стажер узнал
двоих своих наставников по сыщицкому делу. Выражение лиц  обоих  лейтенантов
ничего хорошего не  предвещало.  Оба  были  мрачнее  тучи,  и  стажер  снова
основательно пропотел.
   - Влип ты, брат, в историю, - подошел к нему младший лейтенант Коломягин.
- Тетка твоя оказалась не простой штучкой. Около трех часов назад  совершено
покушение на одного предпринимателя, так наш начальник чуть с ума не  сошел.
Твердит, что твоя тетка уже была замешана в  подобном  деле,  причем  совсем
недавно. Ему специально звонили из самого Питера, чтобы он имел это в виду.
   - Но я же не знал, - пролепетал стажер. - Она сбежала.
   - Не знаю, как ты ее упустил, а только лучше бы ты  ее  не  упускал.  Для
тебя самого в первую очередь лучше,  -  любезно  сообщил  ему  Коломягин.  -
Свидетелей-то покушения нет, сама жертва  никого  среди  кустов  не  видела,
поэтому, кого искать, непонятно. Единственная надежда была на тебя,  что  ты
проследишь за этой бабой и что убийцей окажется именно она. А теперь она уже
сто раз могла избавиться от оружия, но брать мы ее все равно будем. Следы от
выстрела должны остаться на ее одежде и на руках тоже.  Конечно,  это  будет
только косвенная улика, но все-таки что-то реальное. Тогда и  в  Питере  под
нее начнут глубже копать.
   Говоря все это своему ученику, Коломягин  вышагивал  по  холлу,  вынуждая
своих собеседников следовать за ним.
   - Как же ты ее упустил? - сочувственно спросил лейтенант Воронец.  -  Все
шло гладко, ты каждый день докладывал, что проблем  со  слежкой  у  тебя  не
возникает. Объект ведет себя спокойно.
   - А сегодня она как с цепи сорвалась,  -  принялся  вдохновенно  сочинять
стажер, понимая, что  проверить  его  слова  немыслимо.  -  Вроде  бы  ехала
привычным маршрутом, но вела себя  как-то  нервно.  А  из  института  вообще
непонятно каким образом ускользнула. Я глаз с парадного входа не спускал,  и
вахтер тоже с ней разговаривал, а  потом  она  словно  растворилась.  Должно
быть, через служебный ускользнула.
   Вахтер уже сообщил стажеру, что не видел, как дама выходила через главный
вход, и потому горе-сыщик разоблачения не боялся.
   - Должно быть, давно продумывала отход, - подвел итог Воронец.  -  Хитрая
бестия! И виду не подала, что обнаружила слежку, до последнего дня держалась
так словно ни в чем не замешана, но ее бегство через служебный вход о многом
говорит.
   Стажер потупился и почувствовал себя последней свиньей, потому что именно
в этот момент в холл входила та самая дама, которая, по его словам,  коварно
ускользнула нынче днем от слежки.
   - Вот она, - шепнул  он  Воронцу.  Тот  насупил  густые  брови  и  шагнул
прямиком к тете Зое, которая ужасно устала от походов по магазинам и к  тому
же ничего не купила, так как в последний момент,  чаще  всего  у  кассы,  ее
осеняло, что подобная вещь уже имеется в ее гардеробе.
   - Извините, вы Петрова? - вежливо поинтересовался Воронец и, не дожидаясь
ответа, сунул тетке под нос удостоверение. - Потрудитесь проехать с нами.
   - Куда это проехать? - взвилась тетка, обрадовавшись возможности  сорвать
на ком-то накопившееся в душе. - У меня поезд через сорок минут!
   - Поедете на следующем, - успокоил ее Воронец, но тетка успокаиваться  не
желала, а желала ехать на том самом поезде, на который у нее  куплен  билет,
или хотя бы получить объяснения насчет того, почему ее арестовывают.
   - Вас задерживают для выяснения того, как вы провели сегодняшний день,  -
заявил Воронец.
   - С каких это пор милиция интересуется такими вещами? - спросила тетка. -
Вы что, теперь по совместительству еще и полиция нравов? В  таком  случае  я
польщена тем, что еще произвожу впечатление девочки по вызову.
   Воронец еще больше насупился и посоветовал тете не выступать и не тратить
свое красноречие понапрасну,  потому  как  он  человек  маленький,  что  ему
приказано, то он и сделает, как бы она его ни оскорбляла.
   - Очень хорошо, - величественно пожала плечами Зоя и прошла к выходу.
   - Вещи возьмите с собой, - предупредил задержанную Воронец.
   В отделении ее уже ждали с нетерпением. Симпатичный, но  почему-то  жутко
несчастный начальник поинтересовался, что тетка делала с двух часов дня и до
девяти. У  Зои  было  доброе  сердце,  и  ей  стало  жаль  этого  печального
начальника, просившего так мало. К тому же  у  нее  еще  оставалась  надежда
успеть  на  поезд,  если  быстро  все  этому  начальнику   рассказать.   Она
сообразила, что до поезда вовсе не сорок минут, а час и сорок минут. Поэтому
быстро описала все свои похождения, опустив лишь эпизод с  разбитой  банкой.
Зоя не хотела рисковать, опасаясь, что среди  сыщиков,  возможно,  находится
кто-нибудь из знакомых ее знакомой, то есть эпизод со злосчастной банкой мог
стать достоянием гласности.
   - А где же банка с вареньем? - тотчас же спросил начальник и  даже  лицом
просветлел. - Ее с вами не было, когда вы вошли в гостиницу.
   Зоя тяжело вздохнула и подумала,  что  делать  Добрые  дела  -  очень  уж
хлопотно.
   - Она разбилась.
   - Ах, разбилась?! - почему-то обрадовался  начальник.  -  И  где,  вы  не
помните?
   - Почему не помню? - удивилась Зоя. - Там во дворе и разбилась.
   - Сразу разбилась? - пожелал уточнить Воронец, который тоже присутствовал
в комнате.
   - Сразу, - подтвердила тетя.
   - Не могли бы вы назвать адрес вашей знакомой? - вежливо, но с торжеством
в голосе спросил начальник.
   - Зачем? Вы что, у нее мои слова проверять будете?
   - Будем, - подтвердил ее подозрения Воронец.
   - Адреса не дам, - отрезала тетя. - Она женщина вздорная, может мне потом
гадостей из-за этой чертовой банки наделать. А  уж  то,  что  она  будет  на
каждом углу твердить, что я специально провалилась в тот люк, - это  уж  как
дважды два.
   Начальник на время лишился дара речи, а брови Воронца уползли куда-то под
челку. Тетя же хранила гордое молчание.  Первым  пришел  в  себя  Коломягин,
который предложил:
   - А если мы ей не скажем насчет  банки,  а  только  попросим  подтвердить
время вашего визита, тогда вы согласитесь?
   Зоя минуту поколебалась,  но  согласилась.  Прочитав  на  бумажке  "улица
Металлургическая, дом  5  кв.  15",  начальник  тяжело  вздохнул:  покушение
произошло совсем в другой части города,  и  если  задержанная  действительно
оставалась до темноты у знакомой, проживающей по этому  адресу,  то  вовремя
успеть к месту преступления у нее бы, скорее всего, не получилось. Однако он
все-таки отправил Зоину верхнюю  одежду  на  экспертизу.  Эксперта  пришлось
срочно вызывать из дома; оторванный от горячего борща с пирожками,  тот  был
не в лучшем настроении, и Зоя  с  трепетом  ожидала  результата  экспертизы.
Тревоги своей она не скрывала и тем самым лишний раз убеждала ментов в своей
виновности. Откуда же им было знать, что волнуется она вовсе не из-за  того,
что они обнаружат на ее одежде какие-то там  улики,  а  из-за  того,  что  в
поисках улик могут насажать ей пятен, которые потом ничем не выведешь.
   К тому времени, как знакомая подтвердила Зоино алиби, а эксперт  закончил
свою работу, Зоя уже безнадежно опоздала на поезд.
   - Должен перед  вами  извиниться,  -  с  некоторым  недоумением  произнес
начальник, ознакомившись с результатами работы  своих  людей.  -  Но  к  нам
поступил сигнал,  что  вы  совсем  недавно  уже  были  замешаны  в  подобном
преступлении, поэтому мы сочли своим долгом проверить вас в первую очередь.
   До того, как  начальника  потянуло  излить  душу,  Зоя  воспринимала  все
происходящее как подтверждение своей фатальной неудачливости. Теперь же дело
принимало совершенно иной оборот: обычная  Зоина  невезуха  на  сей  раз  не
досаждала ей - налицо были чьи-то подлые происки. Порывшись  в  памяти,  Зоя
без труда выудила из нее толстого майора, который так  подозрительно  что-то
вынюхивал возле нее. Не иначе как ее задержание - его рук дело.
   - Вам звонили из Питера? - лишь с небольшой долей сомнения спросила  Зоя.
- Вам звонил... этот жирный майор?
   При этом ей удалось не выдать одолевавшего ее возмущения.
   - Да, - признался начальник. - Еще раз хочу перед вами извиниться.
   Плевать Зоя хотела на его извинения. Поезд ушел без  нее,  а  его,  между
прочим, завтра будут встречать муж  и  сын.  И  как  она  им  объяснит  свое
отсу