нутрь, но увидел лишь пустую комнату.
   Та же история повторилась с остальными комнатами.
   Лишь в одной он увидел спящих детей, но никого из взрослых видно не было.
   - Куда же они делись? - растерянно спросил он у самого себя.
   Напрашивалось два вывода.
   Первый, что Гуля и ее гостья спустились  в  погреб,  а  второй,  что  они
обогнули дом и теперь сидят с другой его стороны.
   Илья  тоже  обогнул  дом,  но  и  тут  он  не  обнаружил   своей   тайной
возлюбленной.
   Оставался только погреб.
   Илья поскреб у себя в затылке и заметил, что в высшей степени  странно  и
необычно тащить гостью сразу же в погреб, даже не предложив той выпить чаю и
передохнуть с дороги.
   Как проникнуть в погреб, Илья не  знал,  поэтому  ему  оставалось  только
курсировать вокруг дома, заглядывая по очереди во все окна в ожидании, когда
Гуля и ее гостья поднимутся наверх.
   Ждать пришлось недолго, они обе вылетели оттуда словно пробки из бутылки.
   При этом у них на лицах читалось такое негодование,  что  Илья  отдал  бы
половину своей жизни за то, чтобы узнать, о чем они сейчас разговаривают.
   Его мечты сбылись лишь отчасти, так  как  женщины  выскочили  из  дома  и
помчались к машине, и Илье удалось подслушать их  разговор,  но  понять  его
суть было выше разумения нормального человека. К тому же весь путь до машины
женщины проделали за рекордно короткий срок, за время которого Илья  услышал
следующее.
   - Ты хорошо заперла дверь?
   - оглядываясь на отстающую Гулю, спросила  гостья.  -  А  веревки  ты  не
трогала?
   - Боже упаси, - заверила ее торопливо перебирающая ногами Гуля. - Я и  не
входила, и не трогала его.
   И за детьми весь день следила, чтобы они даже  близко  не  подходили.  Он
просто не мог удрать.
   - Однако удрал, - проворчала гостья. - Что мне  теперь  делать?  Он  меня
убьет, если узнает. Он так мечтал.
   - Может быть, не узнает? - робко спросила Гуля  -  Или  мы  успеем  найти
раньше, чем он узнает И все равно пришлось бы рассказать.
   - Как ты понимаешь, это далеко не одно и то же,  -  заверила  ее  гостья,
распахивая дверь машины.
   Последнее, что услышал Илья, прежде  чем  грохот  запускаемого  двигателя
заглушил все остальные звуки, были Гулины слова:
   - Искать его надо возле помоек, это его самое любимое место.
   После этого они  укатили,  как  предполагал  Илья,  обыскивать  окрестные
помойки в  поисках  беглеца.  Илье  перспектива  составить  им  компанию  не
улыбалась, поэтому он тихо уселся на травку, надеясь  дождаться  возвращения
женщин с уже пойманным беглецом.
   Его разбирало любопытство, кого Гуля прятала по просьбе  гостьи  в  своем
погребе.
   В голове у него весь день крутилась таинственная история про  похищенного
премьера, и сначала он даже подумал, что женщины прячут  у  себя  в  погребе
именно его.
   Может быть, ему удалось удрать  от  своих  настоящих  похитителей  и  его
подобрала гостья.
   Но тогда было непонятно, при чем здесь помойки.
   И откуда все-таки женщины  так  хорошо  осведомлены  о  привычках  своего
пленника?
   Он что, у них уже не один раз сбегал и каждый раз они находили его  возле
помоек?
   В таком случае где была тетка Зухра, которая всегда  знала  о  мельчайших
событиях у своих соседей и, надо отдать  ей  должное,  никогда  не  пыталась
присвоить свои знания себе, а всегда щедро делилась ими с окружающими,  даже
если они ее об этом и не думали просить.
   Нет, не такова была тетка Зухра, чтобы, увидав, как ее соседка  тащит  от
помойки  к  себе  домой  упирающегося  мужика,   скрывать   этот   факт   от
общественности.
   И  предположение,  что  Гуле  каким-то  образом  удалось  его   незаметно
протащить к себе домой, тоже не срабатывало.
   У тетки  Зухры  было  поистине  дьявольское  чутье  на  все  мало-мальски
скандальное, что происходило в округе.
   Если в доме, где отродясь не держали живности, слышалось овечье  блеяние,
а потом разносился запах мясного плова, тетка Зухра не  успокаивалась,  пока
не выясняла, откуда появился в этом доме несчастный баран.
   Излюбленным средством коротать время у нее было вынюхивание, не  ждет  ли
кто в округе из незамужних девушек ребенка. А  уж  постороннего  мужика  она
точно заметила бы.
   В размышлениях о тетке Зухре Илья даже не заметил, как наступил  рассвет,
что было весьма неосмотрительно с его стороны.
   Встречать рассвет в чужом саду без ведома хозяев не лучшее  средство  для
продления дружеских отношений с соседями.
   Люди почему-то очень негативно реагируют на то, что кто-то забрался к ним
в сад и без спроса наслаждается в нем рассветом.
   Ссориться Илье ни с кем не хотелось, поэтому он  торопливо  отправился  к
себе домой.
   Машина так и не вернулась, из чего  он  заключил,  что  осмотр  городской
свалки затянулся дольше, чем предполагалось. Перелезая через пролом в стене,
он неожиданно наткнулся взглядом на две  пары  горящих  жгучим  любопытством
глаз, принадлежащих тетке Зухре.
   - Доброе утро!
   - сказал ей Илья,  сидя  верхом  на  заборе  и  чувствуя  себя  последним
дураком.
   Тетка вылезла из кустов барбариса, в которых  пряталась  до  сих  пор,  и
молча уставилась на него.
   - Вот решил посмотреть, все ли у Гулиных детей в порядке, - соврал ей он.
   - Гуля куда-то укатила на машине среди ночи,  а  бедные  малыши  остались
дома одни. Я и  подумал:  а  вдруг  они  спичками  играть  начнут  или  утюг
включат?
   Ничего умней он придумать не смог, но весть  о  том,  что  ее  соседка  в
глухую полночь исчезла из Дома, оставив детей без присмотра, заставила тетку
Зухру быстро перелезть через свой  собственный  забор  и  энергичной  рысцой
поспешить к Гулиному дому.
   Убедившись, что Илья ей не соврал и Гули действительно нет дома,  а  дети
между тем спят в своих кроватках, тетка Зухра умилилась и простила Илье  все
его странности и былые прегрешения за то,  что  он  сообщил  ей  такуюсающую
сплетню.
   Она даже пообещала ему не рассказывать Гуле, когда та  вернется,  что  он
был тут, а сказать, что ее потревожил детский плач и  она  прибежала,  чтобы
узнать, все ли в порядке.
   И Илья со спокойным сердцем отправился домой спать, будучи твердо уверен,
что если Гуля и ее гостья вернутся с уловом, то он узнает об этом первым  из
уст оставленной им на страже тетки Зухры.
   У боевого командира чеченского отряда, засланного на территорию Д.,  дела
обстояли далеко не так радужно.
   Его люди уже целые сутки обыскивали окрестности, пытаясь отыскать хотя бы
слабый след исчезнувшего прямо у них из-под носа премьера.
   Но  пока  им  удалось  лишь  наткнуться  на  два  кордона,   выставленных
специально по их душу федеральными войсками, и на  одну  засаду,  устроенную
силами местных жителей.
   В обоих случаях боевики понесли потери.
   А из-за засады  командир  был  вынужден  переместиться  вместе  со  своим
отрядом выше в горы, так как все указывало на то, что их вычислили и скоро к
ним пожалуют незваные гости. В сложившейся ситуации на счету у командира был
каждый человек, а от  четверки  солдат,  которых  он  послал  разобраться  с
насолившими им девками, не было ни слуху, ни духу.
   Командир уже начинал жалеть, что пошел на поводу у собственной натуры,  в
сложившейся ситуации было не до вынашивания мстительных планов.
   Оставалась надежда на лазутчика из рядов федеральных сил,  завербованного
совсем недавно, но и он тоже куда-то провалился  именно  сейчас,  когда  его
помощь была особенно необходима.
   Вдобавок командира постоянно мучила мысль, что неуловимый  премьер  будет
найден кем-нибудь другим и возвращен назад, и произойдет это в  тот  момент,
когда он, командир,  будет  в  очередной  раз  оговаривать  условия  выкупа,
заверяя, что премьер находится у них в плену.
   Больше всего на свете он не хотел  выставить  себя  дураком  и  хвастуном
перед противниками, которых презирал и одновременно боялся.
   А трусливый зам, который мог бы  пролить  свет  на  происходящее,  то  ли
действительно заболел от страха, то ли притворялся таковым, чтобы отлежаться
до того момента, когда ситуация прояснится, но  из  норы  не  высовывался  и
вестей никаких не подавал.
   Поэтому командиру никак не удавалось нажать  на  него,  чтобы  заполучить
дубликат карты с отмеченными на ней маршрутами перемещения  грузовых  колонн
на ближайший месяц,  чтобы  захватом  какой-нибудь  из  них  оправдать  свое
пребывание на территории чужого государства, потерю боевой техники и людей.
   Русские генералы по телефону не  раз  и  хором  заверяли  командира,  что
переговоры о выкупе ведутся в ускоренном темпе и близятся  к  благоприятному
для чеченской стороны разрешению. Они умоляли содержать пленника  в  хороших
условиях и не истязать его, намекая, что  плохое  состояние  премьера  может
существенно снизить его рыночную стоимость и, соответственно, размер выкупа.
   Командир каждый раз правдиво отвечал им, что  премьер  ему  самому  нужен
целым и невредимым.
   Закончив в очередной раз беседовать на эту тему, командир вытянул ноги  и
позволил себе немного расслабиться, хотя расслабляться было не с чего.
   Только одно соображение его хоть немного утешало: противник  считал,  что
плененного премьера давно переправили в Чечню, и поэтому  активных  розысков
вокруг не проводили.
   Это облегчало задачу командира, лишая его конкурентов, но  тем  не  менее
премьера все равно не было и карты  маршрутов  различных  поставок  тоже  не
было.
   Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел "обожаемый" племянник.
   По его виду сразу можно было сказать, что хороших новостей он не принес.
   - Его нигде нет, - мрачно сообщил он дяде.
   - Мы обшарили все окрестные селения, опросили всех, кто мог  хоть  что-то
знать, но никто не видел подходящего под описание человека.
   Зато мы поймали двух теток. Может быть, это те самые, что  угнали  у  нас
бронетранспортер? Правда,  они  уверяют,  что  не  имеют  к  этому  никакого
отношения, но почему-то не удивились, когда мы их об этом спросили.
   Командир почувствовал, что даже горячая любовь к сестре может не удержать
его от того, чтобы не надавать мальчишке по шее.
   - Ты ко мне теперь всех баб стаскивать будешь? -  прошипел  он.  -  Авось
какая-нибудь из них и признается?
   - Очень уж они подозрительные обе.
   И вели себя подозрительно, оправдывался племянник.
   - И в чем это проявлялось? - спросил командир.
   - Во всем, - не задумываясь, бросил  племянник.  -  Они  ехали  вдвоем  в
машине, мужчин с ними не было, а время было только три часа ночи.  При  этом
они не работники Красного Креста или другой организации, которые  так  любят
соваться не в свое дело.
   Те сразу же бумагами начинают размахивать, словно это им поможет,  а  эти
даже толком объяснить не могли, что им понадобилось ночью в горах.
   Твердили, что им необходимо срочно найти и вернуть кого-то.
   И то ли выкупить, то ли купить кого-то.
   - Кого? - заинтересовался командир.
   - Не говорят, мнутся, мямлят, но не говорят.
   -  Давай  их  сюда,  -  распорядился  дядя,  которому  неожиданно   стало
любопытно.
   За дверью раздался какой-то шум, болезненный крик, и в комнату  ворвалась
растрепанная крупная баба, таща за руку другую женщину, помельче и потише.
   За ними в помещение вбежали двое боевиков из личной охраны командира.
   Один из них держался  за  щеку,  на  которой  красовалось  пять  кровавых
царапин, а второй никак не мог толком распрямиться после полученного пинка в
пах.
   Оба они горели жаждой мести,  но  командир  брезгливо  махнул  им  рукой,
приказывая убираться.
   - Хватит, раньше соображать надо было, - кинул он им.
   - С двумя женщинами справиться не смогли, чего же вы стоите.
   - Это шайтан, а не баба!
   - завопил оцарапанный боевик, так как  его  приятель  пока  мог  издавать
только болезненные стоны.
   - Она набросилась на нас как дикий зверь. Никогда такого  не  видел.  Она
Ахмету так врезала, что он до сих пор за брюхо  держится  и  разогнуться  не
может.
   Командир уважительно глянул на пленниц.
   Он отлично помнил, что слой жира на брюхе у Ахмета был такой толщины, что
пробить его кулаком не получалось  и  у  лучших  боевиков.  Командир  и  сам
неоднократно пытался сделать это, но у него так ничего и не вышло.
   Теперь ему стало вдвойне любопытно, что за добычу преподнесла ему судьба.
   - Которая? - поинтересовался он, - Вон та, - ткнул пальцем боевик в более
крупную женщину.
   - Ага, - удовлетворенно кивнул командир. - Иди.
   Дождавшись, пока телохранители выйдут, он сделал знак племяннику,  и  тот
осторожно попытался приблизиться к пленницам. Но это ему удалось не вполне.
   То есть приблизиться ему удалось, но лишь на  короткий  миг,  потому  что
потом старшая из женщин сделала почти  неуловимое  движение  -  и  племянник
отлетел далеко в угол, где и остался лежать. Командир внимательно  посмотрел
на пленниц, прикидывая,  кто  они  такие  и  что  им  на  самом  деле  могло
понадобиться в такой час в горах.
   На искательниц приключений они похожи не  были,  одна  больше  напоминала
образцовую жену, успевшую  обзавестись  парой  детишек  и  до  сей  поры  не
помышлявшую ни о чем другом, кроме создания семейного уюта для своего мужа.
   А вот вторая заставила командира поломать голову.
   Ее лицо, видневшееся из-под платка, казалось ему смутно знакомым,  но  он
никак не мог вспомнить, где ее раньше видел. Но  в  том,  что  их  пути  уже
пересекались, он был совершенно уверен.
   Обычно ему удавалось вспомнить человека даже в том случае, если они всего
лишь перекинулись парой фраз, память у него была феноменальная.
   - Как зовут? - спросил он.
   - Гуля, - дрожащим голосом проговорила младшая.
   - А твоя подруга?
   - Это сестра мужа, - поправила его женщина. - Ее зовут...
   - Фатима, - перебила ее старшая.
   Гуля метнула на нее удивленный взгляд, который  не  укрылся  от  внимания
командира.
   - Ну, да, Фатима, - немного нерешительно подтвердила Гуля.
   Командир решил, что на данный момент имя не играет существенной роли.
   Хочет быть Фатимой, пожалуйста. Женщин никогда  не  стоит  раздражать  по
пустякам.
   Лишь бы они внятно объяснили, что делали и кого искали.
   - И что же вы делали ночью одни? - спросил он. - Где ваши мужья, куда они
смотрят?
   На оба вопроса ответа не последовало.
   Решив, что мужья - дело десятое,  командир  приступил  непосредственно  к
интересующей его теме:
   - Что вам понадобилось в горах?
   - Мы искали... - начала говорить младшая, но сбилась и замолчала.
   - Кого? - настаивал командир. Старшая перевела дух и произнесла:
   - Мы искали ребенка.
   - Потерялся? - проявил сочувствие командир. - Отец что, не знает?
   - Не знает, - подтвердила старшая.
   - Мы очень расстроены и хотели найти его раньше, чем  отец  спросит,  где
мальчик. Мы очень боимся, что он убежал от нас насовсем.
   Он все время бредил идеей пойти воевать.
   А так как он очень рослый для своих тринадцати лет, то его  вполне  могли
взять.
   - Ничего себе ребенок, - пробормотал  командир,  перед  мысленным  взором
которого пузатый карапуз, невесть как забредший  в  горы,  рыдающий  там  от
страха и зовущий маму, превратился в молодого  парня  с  уже  пробивающимися
усами.
   - Ничего с ним не случится, - заверил он женщин.
   - Нам он не попадался.
   Замечание звучало в высшей степени двусмысленно, но командир  не  обратил
на это внимания.
   Он был занят мыслями о том, почему женщины врут, и к  тому  же  врут  так
неубедительно.
   - Документы у вас есть? - спросил он у них.
   Документов ни у одной не оказалось.
   Это командир и предвидел. Теперь у него появился еще  один  повод,  чтобы
задержать странных женщин у себя.
   - Погостите у меня, - предложил он им. - Хотя бы пару деньков. А мои люди
пока поищут вашего мальчика. Им это ничего не будет стоить.
   Он хотел  еще  добавить,  что  искать  одного  бесследно  растворившегося
человека или двух, дело, в общем-то, одинаково бесперспективное.
   - Мы не можем, - быстро отказалась от его предложения Гуля.
   - Мы должны вернуться домой. У меня там дети.
   - Еще дети? - вежливо удивился командир. - Думаю, что  о  них  есть  кому
позаботиться.
   А вы пока отдохнете у меня, припомните события из своей  жизни,  а  то  у
меня есть подозрения, что мы с вами уже встречались,  но  я  никак  не  могу
припомнить, где именно.
   А это меня беспокоит, должно быть, старость приближается.
   И, не дождавшись от окружающих дружных заверений в том, что он  еще  даст
сто очков любому молодому, он рявкнул уже значительно менее миролюбиво:
   - Отвести их в кладовку.
   В комнате,  которая  раньше  была  отведена  рачительными  хозяевами  под
кладовку, уже давно не хранилось ни мешков с  мукой  и  сахаром,  ни  связок
острого перца, ни гирлянд лука.
   Все продуктовые запасы были либо подъедены самими  хозяевами  еще  до  их
бегства, либо подобраны проходящими мимо покинутого дома прохожими.
   Единственное, что напоминало о былом статусе этой комнаты,  были  решетки
на окнах.
   Именно поэтому командир и приспособил ее под темницу для  своих  пленных.
Именно в ней между двумя женщинами состоялся следующий разговор.
   - Зачем ты наплела ему про какого-то ребенка?
   - набросилась на Беллу Гуля.
   - У тебя же никогда не было детей, а мои спят дома и никак  не  тянут  на
тринадцать лет.
   Разве что возраст обоих возвести в квадрат, а  потом  получившиеся  числа
сложить вместе.
   - А что надо было ему сказать?
   - тоже ощерилась Белла. - Не могла же я ему  сказать,  что  мы  помчались
среди ночи искать эту маленькую скотину.
   - А что тут такого?
   Это все лучше, чем врать про  ребенка.  Ты  что,  не  знаешь,  что  детей
записывают в паспорта, а в твоем четко указано, что детей у  тебя  нет.  Как
нам быть, если вранье откроется?
   - Не откроется, - успокоила Гулю Белла.
   - Мой паспорт в сумочке, а сумочку я забыла у тебя дома.
   - А если они заглянут ко мне домой и  найдут  его,  тогда  что?  спросила
Гуля, тут же придя в ужас от такого предположения.
   Белла явно о такой возможности до этой минуты не задумывалась, потому что
теперь настроение у нее резко упало на несколько десятков градусов и она уже
значительно более мрачным голосом произнесла:
   - Надо нам бежать отсюда.
   - И каким образом, хотелось бы мне знать? - ехидно спросила Гуля.
   Так как Белла этого не знала, то разговор на этом и закончился.
   Пленницы разбрелись по разным углам и уселись там, нахохлившись и сердито
поглядывая друг на друга.
   Махмед возвращался  домой  в  приподнятом  состоянии,  которое  бывает  у
человека, который долго вел не  праведную  жизнь,  тяготился  ею  и  наконец
теперь решил покончить с ней навсегда.
   На душе у него пели птицы, и там же цвел багульник.
   Впрочем, такое состояние у него бывало уже неоднократно и  ровным  счетом
ничего не значило. Через несколько часов, проведенных под родной крышей, ему
становилось невыносимо скучно, он начинал видеть в жене кучу недостатков,  а
дети казались ему уже не маленькими ангелочками,  а  сущими  чертенятами.  В
таком состоянии Махмед проводил с  семьей  еще  несколько  часов,  с  каждой
минутой все больше убеждаясь, что без него тут обойдутся вполне успешно.  И,
как ни странно, от этой мысли у него на душе снова становилось хорошо.
   Но пока он был весь в предвкушении встречи.
   Однако вместо жены дверь ему открыла тетка Зухра.
   Ее Махмед хотел бы видеть на пороге своего дома меньше всего. Но это  был
факт, и с ним приходилось считаться.
   Махмед собрал всю отпущенную ему природой  вежливость  и  поздоровался  с
соседкой.
   Он даже улыбнулся, что вообще потребовало просто нечеловеческого усилия.
   - Явился, - неодобрительно констатировала соседка. - Опоздал.
   В  полном  оцепенении  Махмед  уставился  на  нахальную   бабу,   которая
осмеливалась попрекать его опозданием, и это как раз тогда, когда он в  виде
исключения отпроси