ив, сам бы заволновался. Но тут настоятель спросил:
   - Ты видела, как он убил?
   Вопрос надолго поставил меня в тупик, так как я и в самом деле не  видела
этого. Но вмешалась Инка.
   - Ну и что с того, что именно этого она и не видела? Больше  некому.  Там
больше никого с пистолетами не бегало.
   Настоятель еще раз тяжело вздохнул и снова посмотрел в окно. На  сей  раз
он смотрел так  долго,  что  я  поневоле  начала  проводить  аналогию  между
выпавшим в окно убийцей и  нами,  пока  еще  стоящими  в  келье  настоятеля,
пока...
   - Не судите поспешно, а лучше вообще не судите. Но если  не  сможете,  то
хотя  бы  выслушайте  вторую  сторону,  -  несколько  туманно  выразил  свое
пожелание священник.
   - Как же ее слушать, если он говорить с нами  не  желает,  -  возмутилась
Инка. - И как вы себе это представляете? У вас, должно быть, большой опыт  в
общении с беглыми преступниками.
   Отец-настоятель скромно потупился и предложил нам идти по своим  делам  и
не беспокоиться, особенно из-за мелочей.
   - И он это называет мелочью! - возмущалась Инка, спускаясь по лестнице.
   - По сравнению с вечностью, с которой они тут постоянно имеют дело,  наши
проблемы и правда выглядят мелочью, - вступилась я за настоятеля.
   - Самое смешное, что нам теперь придется разыскивать этого твоего убийцу,
- неожиданно заключила Инка.
   - Зачем?
   - Чтобы поговорить с ним.
   У меня было сильное подозрение, что одна из нас  сошла  с  ума,  а  может
быть, мы обе.
   - Послушай, - попыталась я вразумить подругу, - я не  знаю,  что  он  там
наплел настоятелю, но  я-то  точно  видела,  как  он  поднимает  пистолет  и
стреляет в меня! Понимаешь, в меня! Такое ни с чем не спутаешь. И потом,  на
рынке тоже был он, и в квартире у бабушки стрелял тоже  он,  больше  некому.
Кто еще на меня может иметь зуб?
   - Но сюда он приехал раньше, чем мы, - заметила Инка.
   - Ну и что с того?
   - А то, что он не мог знать, что мы тоже  сюда  направимся.  Он  даже  не
ожидал тебя здесь увидеть. Недаром он так  перепугался.  Наверное,  тоже  от
кого-то спасается или решил грехи замолить. А тогда он  не  совсем  конченый
тип, и с ним вполне можно поговорить.
   - Спасается, конечно, - с ехидством заметила я. - От заказчика,  которого
подвел, не устранив меня, так как я свидетельница, или от мафии,  которая  в
своих рядах дилетантов не терпит  и  к  которой  этот  заказчик  вполне  мог
обратиться за помощью. В таком случае парень  сейчас  точит  нож,  если  ему
удалось стащить его на  кухне,  или  выламывает  дубину  поувесистей,  чтобы
опустить ее на мою голову и реабилитировать себя.
   - Но в людном месте он ведь не будет на тебя набрасываться с  удавкой,  -
сказала Инка, хотя я  про  удавку  не  упоминала.  -  Поэтому  ты  ничем  не
рискуешь, если мы его немного поищем где-нибудь на монастырском  подворье  -
каре.
   Против этого у меня не нашлось возражений.  С  острова  сбежать  не  было
возможности, следовательно, убийца не мог рассчитывать на то, что, прикончив
меня на виду у многочисленных свидетелей, он прыгнет в отходящий транспорт -
и привет. Поэтому на каре я согласилась.
 
*** 
 
   Каре представляло собой небольшой дворик, покрытый травкой и  несколькими
клумбами, на которых мирно паслись овечки и лошадь. В центре же стоял  храм.
Раньше здесь было целых два храма: на первом этаже  и  на  втором.  Не  надо
только воображать себе диковинную конструкцию, в которой на луковках  одного
храма чудом удерживается второй - поменьше. Ничего подобного,  верхний  храм
представлял  собой  точную  копию  нижней  залы,  в   которой   сейчас   шло
богослужение, а в верхнем не шло. Во-первых, народу  было  не  так  чтобы  и
мало, но и не много, все вполне умещались в нижнем храме; а  во-вторых,  там
полным ходом шли реставрационные работы, и мы туда не полезли. По  периметру
двор был окружен монастырскими стенами, в которых,  по  идее,  и  полагалось
жить монахам, но так как там было сыровато,  то  монахи  селились  кто  где,
благо их было всего несколько десятков.
   Мы заглянули в нижний храм, а в верхний я идти отказалась - народу там не
было, а вот для засады и метания тяжелых предметов в мою персону  он  убийце
вполне подходил. Но в храме нашего знакомого не оказалось, во дворе -  тоже,
поэтому Инка предложила осмотреть территорию, прилегавшую к каре. Я к  этому
времени уже осмелела, потому и решилась на такой безумный шаг. Мы  вышли  на
природу, щедро засаженную вековыми липами.
   - Привет! - раздалось над нашими головами. Мы вздрогнули и подняли глаза.
Среди веток покачивалось  рыжее  существо,  очень  похожее  на  девочку.  По
крайней мере, оно было в юбке и в платке.
   - Вы сегодня приехали? - поинтересовался ребенок. - А я  тут  уже  неделю
живу вместе с мамой, сестрами и младшим братиком. А старший  брат  учится  в
академии, он станет священником, как и папа. А еще у нас есть  Настя  -  она
старшая, будет  регентшей  и  сейчас  поет  в  хоре.  Мечтает  уйти  жить  в
монастырь, только еще не решила в какой. А еще у меня есть...
   - Тебя как зовут? - прервала я рыжее  существо,  так  как  чувствовалось:
семья у них большая и рассказ затянется надолго.
   - Машка, - ответил ребенок, лихо спрыгивая  на  землю  с  высоты  второго
этажа. - Меня тут все знают, я очень приметная.
   Это было ясно и без ее слов. Такие  рыжие  кудряшки  невозможно  было  не
приметить,  они  пылали,  словно  маленькое  солнце,  и  бросались  в  глаза
издалека.
   - Маша, а ты знаешь, как зовут черноволосого  парня  с  явно  не  русским
лицом, со слегка раскосыми черными глазами?
   - Очень красивого, - встряла Инка.
   - Знаю, - недолго думая, сказала Машка. - Это Ян, он художник.
   - Художник? - поразились мы хором. - И что же он рисует?
   - Все, - пожала плечами девочка, приводя в порядок свое  платье,  изрядно
пострадавшее от тесного общения со стволом дерева. -  Скоро  ему  батюшка  и
иконы разрешит писать. В прошлом году  он  уже  пробовал.  Только  он  видит
плохо, поэтому они у него очень странные получаются.
   - И долго он тут живет? - спросила я.
   - В прошлом году все лето провел, а  в  этом  только  дней  десять  назад
приехал, - сообщила Машка и заторопилась прочь; ей надо было еще  переделать
массу дел до ужина, а про нас она, похоже, уже все себе уяснила.
   - Будь я милицией, то непременно бы разузнала, не случилось ли в  прошлом
году перед отъездом этого психа в монастырь  похожего  убийства.  Может,  он
каждый раз кого-то убивает, а потом едет замаливать грехи. За лето  ему  они
прощаются, и до следующей весны он живет и  набирается  новых.  Может  такое
быть? - спросила я у Инки.
   - Что она там про ужин говорила? - в свою очередь, спросила Инка.
   - У тебя одна еда на уме, - возмутилась я.
   - Только не говори, что не хочешь есть, - парировала Инка.
   - Хочу, - призналась я.
   - Вот и я хочу. И, наверное, убийца тоже  захочет,  значит,  на  ужин  он
явится, не терпеть же ему до завтрака, так что в трапезной мы его и выловим.
Так когда ужин?
   Как раз в этот момент раздался звон колокола - всем желающим предлагалось
собраться на ужин. Желающих оказалось на удивление много, во всяком  случае,
значительно больше, чем желающих присутствовать на богослужении. Но убийцы -
художника Яна - среди них не оказалось.  Впрочем,  чернорясные  были  вообще
представлены слабо, можно сказать, в единственном лице. Этим лицом  оказался
кокетливый молодой человек с длинными волнистыми волосами,  голубыми  широко
распахнутыми глазками и походкой, при которой плавно покачивались его полные
бедра. Если бы не борода, можно было бы подумать...
   - Какая гадость,  -  прошипела  мне  в  ухо  Инка.  -  Если  они  голубых
привечают, то я вообще склонна верить, что они и  убийцу  бы  приняли,  даже
если бы знали, что он действительно кого-то убил.
   В это время брат кокетливо поправил шапочку у себя на голове и  подмигнул
глазом сидящему напротив него мужику. Тот покраснел  и  попытался  пересесть
подальше. В ответ монах чарующе улыбнулся и обратился к нам с Инкой:
   - Что это вы на меня так смотрите? Что, у меня лицо медом намазано?
   Инка раскрыла рот, и я поняла: она сейчас выскажется в  том  смысле,  что
такого колоритного педика ей еще ни разу не приходилось видеть, и нас  очень
быстро отправят  куда-нибудь  отдуваться  за  ее  длинный  язык.  Поэтому  я
толкнула ее ногой, она зашипела от боли, и брат решил, что у нее  просто  не
все дома, потому что таких тут было пруд пруди;  в  общем,  он  не  особенно
удивился. Перед обедом  полагалось  прочесть  несколько  молитв,  и  с  ними
покончили очень  быстро,  а  потом  все  приступили  к  еде.  Хлеб  тут  был
изумительный, а в остальном - обычная монастырская  пища.  Какие-то  финские
макаронные изделия, политые овощной подливкой, пшенная каша на постном масле
с небольшим количеством молока и чай с хлебом и вареньем. С ужином покончили
быстро, еще быстрей покончили с благодарственной за ужин молитвой,  и  мы  с
Инкой помчались вниз, чтобы перехватить там нашего  художника,  так  как  за
время ужина Инку осенило.
   - Слушай, - прошептала она мне на ухо, - я тут спросила  у  соседки,  где
ест братия, так она заявила,  что  едят  они  внизу  и  отдельно.  Нам  надо
перехватить их, когда они будут выходить. Наверняка наш художник среди  них,
потому как здесь его нет. И еще они лопают  что-нибудь  получше  этой  каши,
поэтому задержатся подольше, чем мы.
   Инка оказалась права, внизу и в самом деле еще не было ни одного человека
в рясе. Мы скромненько присели на полено, которое, по удивительному стечению
обстоятельств, стояло за прикрытой дверью, из-за которой нам-то было  все  и
всех видно, а вот нас видно не было.
   - Вон он, - прошептала Инка, очевидно, опасаясь спугнуть трепетную  дичь.
- Пойдем за ним.
   Предложение меня, мягко говоря, не впечатлило, но я подумала,  что  лучше
уж пойти за Инкой сейчас, чем дожидаться, когда она потащит меня среди  ночи
в келью к этому странному типу, явно ведущему двойную жизнь. Мы  вылезли  из
своего закутка и последовали по пятам за нашим художником. Сразу мы  к  нему
подходить не стали: кто его знает, может, нервы у него не в порядке,  может,
он на виду у всех задаст стрекача, как только  мы  к  нему  обратимся.  Люди
могут не правильно понять, это их излюбленное занятие. Поэтому мы дождались,
когда Ян вышел из каре и направился  к  берегу  озера.  Оглядываться  он  не
оглядывался, так что зря Инка заставляла меня двигаться перебежками от одной
группы  кустарников  к  другой.  Из-за   этого   передвигаться   приходилось
согнувшись в три погибели,  так  что  встречные  граждане  смотрели  на  нас
несколько настороженно.
   - Дождемся, когда он дойдет до самой воды, тогда и подойдем,  -  страшным
шепотом, от которого внутренности сводило, шипела  мне  Инка,  выдираясь  из
очередных зарослей малины.
   Ян до воды не добрался, он приглядел себе симпатичное бревнышко и  уселся
на него, устремив взор на закат. С одной стороны, место меня устраивало, оно
было не слишком отдалено от центральной части и находилось на виду, и  в  то
же время было достаточно далеко, чтобы любопытным не удалось разглядеть, кто
именно там сидит, а тем более подслушать наш разговор.  Меня  только  смущал
тот факт, что для бегства у Яна был богатый выбор направлений.
   - Если он нормальный, то должен понять, что не сможет все время бегать от
нас и рано или поздно ему придется  с  нами  поговорить,  -  подслушала  мои
опасения Инка.
   - Может быть, он как раз в этот момент продумывает план побега с острова.
Видишь, уже и бревно себе присмотрел. Еще десяток таких бревен, и он  сможет
смастерить себе недурной  плот.  И  вообще,  я  сильно  сомневаюсь,  что  он
нормальный.
   Я приготовилась развернуть дискуссию на тему, почему я не  считаю  людей,
стреляющих в темноте в других людей, за нормальных, но тут  Ян  пошевелился,
нагнулся и начал что-то рисовать на песке.
   -  Вот  бы  подсмотреть,  что  он  там  чертит,  -  взмолилась  чрезмерно
любопытная моя подружка.
   И, не став дожидаться, когда провидение услышит и  исполнит  ее  просьбу,
она плюхнулась на песок и, извиваясь,  словно  змея,  поползла  к  Яну.  Тот
настолько увлекся своим занятием, что не обращал никакого внимания  то,  что
делается у него за спиной, к тому же  шум  волн  заглушал  шорох  песка  под
Инкиными конечностями. Она почти добралась до Яна, когда  тому  на  шею  сел
комар. И откуда он тут  взялся?  Все  его  сородичи  держались  подальше  от
берега, а этот, как назло, решил пролететь над берегом. Комариный укус вывел
Яна из ступора, он хлопнул ладонью по шее и посмотрел по сторонам.  Конечно,
смотрел он по сторонам, но потом, решив, что этого мало, еще и  оглянулся  и
обнаружил у себя за спиной Инку, которая к этому моменту подобралась  совсем
близко и лежала себе прямо у него за бревном.
   - Вы кто? - растерялся Ян.
   - Так, просто гуляю, - ляпнула Инка, старательно делая вид, что такой вид
прогулок для нее - самое привычное дело. - А ты чего один?
   Ян отвернулся и всем своим видом показал, что разговаривать он не желает.
Вернее, это мы так подумали, а на самом деле он полез в карман тренировочных
штанов,  которые  у  него  были  надеты  под  рясой.  Несомненно,  там  было
припрятано оружие. Настало мое время; выйдя из кустов практически без ущерба
для своей внешности, я деловито и очень  быстро  зашагала  по  песку.  Этому
сильно мешали камешки и сосновые иголки,  которые  незамедлительно  забились
мне в туфли и сильно затруднили мою деловитость,  но  к  намеченной  цели  я
все-таки  приближалась.  Увидев  меня,  сначала  гордо  шагающей,  а   потом
кокетливо прыгающей на  одной  ножке  -  стремилась  извлечь  особо  дерзкую
колючку, - Инка проявила первые признаки беспокойства. И закричала:
   - Что ты там возишься, я же с ним одна не справлюсь!
   Нервы у нашего киллера и впрямь никуда не годились - ну с  чего  ему  так
подпрыгивать на месте и ни с того ни с сего пытаться  бежать?  Я  же  ему  и
слова еще плохого не сказала. Однако он вскочил и сделал несколько  прыжков.
Но Инка была начеку и львицей набросилась на него, уцепившись  за  полу  его
рясы, которая возмущенно  затрещала,  а  сам  Ян  не  удержал  равновесия  и
бухнулся на песок, причем умудрился упасть прямо на свои художества, куда за
ним вскоре последовала и Инка, так что разглядеть, что  же  он  там  пытался
изобразить, было уже невозможно. Инкино любопытство осталось неутоленным.  К
счастью, Ян оказался достаточно благоразумным, чтобы не сопротивляться -  он
понял, что его попытка в очередной раз уклониться от разговора не удалась, и
уселся на песок. Затем скорбно взглянул на меня и достал  из  кармана  чудом
уцелевшие очки.
   Красив он был чертовски, и бывают же такие физиономии! Зачем парню  такая
красота? Его, будь он уродом, кто-нибудь бы  пригрел.  Но  тут  я  напомнила
себе, что передо мной жестокий убийца, который без всякой  жалости  осиротил
сына и мужа, убив маму Веру, но возмущения почему-то  не  ощутила.  Тогда  я
вспомнила еще, что и в меня этот тип тоже стрелял, но в итоге  лишь  немного
возмутилась - и только.  Вот  что  красота  делает.  А  будь  на  его  месте
какой-нибудь коротышка с лысиной, я бы его в порошок стерла, ссыпала в банку
с плотной крышкой и доставила бы в ближайшее отделение  милиции,  поджаривая
его по пути на раздобытой по такому случаю зажигалке.
   - Поговорим? - спросила я, попытавшись  придать  своему  голосу  побольше
суровости, но он предательски меня подвел, и вместо холода,  от  которого  у
преступника должны были бы поджилки затрястись, в нем прорезались кокетливые
нотки.
   - Ага, - кивнул Ян, нацепив очки и подслеповато приглядываясь ко мне. - А
ты кто?
   Вот еще артист!
   - Я та, в которую  ты  стрелял  две  недели  назад,  -  довольно  вежливо
пояснила ему ситуацию. - Припоминаешь? Или у тебя столько заказов, что ты  и
не упомнишь все?
   - Что ты?! - замахал на меня руками парень. - Я тогда  в  первый  раз  на
такое дело решился. - И, помолчав, добавил:
   - Ты меня прости, что я в тебя тогда стрелял.
   - Да чего там, - небрежно махнула я  рукой,  словно  для  меня  привычное
дело, когда в меня стреляют, даже приятно; раньше  я  так  не  думала,  черт
знает, что со мной делается!
   - Я вовсе  не  в  тебя  метил,  -  пояснил  Ян,  словно  это  вполне  его
оправдывало, - У меня был заказ, а ты оказалась в том месте,  где  я  должен
был ждать жертву. Фотографию мне дали скверную, к тому же предупредили,  что
она десятилетней давности, но одежду, в которой будет жертва,  описали.  Она
была похожа на твою, да еще  темно  было,  вот  я  и  принял  тебя  за  нее.
Перепугался  страшно,  что  дело  провалил,  и  сбежал.  Думал,  дело  швах.
Оказалось, и самом деле швах, но не так, как я полагал. Тетку кто-то  другой
замочил, а вот ты на меня в милицию накапала.
   При этом в его голосе прозвучала настоящая обида, и я поневоле устыдилась
того, что побежала в милицию. Что мне, в самом деле, стоило держать язык  за
зубами, и такой славный парнишка не пострадал бы. А теперь как ему  в  глаза
глядеть, просто стыд какой-то.
   - После того как у милиции появились  мои  фотороботы,  причем  сделанные
весьма мастерски, я, как художник, смог их оценить. Ты сама рисовала?
   - Нет, - покачала я головой. - Вот она.
   Ян заинтересованно взглянул на Инку и в задумчивости заметил:
   - Где-то я тебя уже видел, лицо у тебя больно знакомое.
   Инка в последнее время стала весьма скромной особой и предпочитала о себе
помалкивать, черепные  травмы  иногда  оказывают  и  благотворное  действие.
Поэтому она только загадочно улыбнулась и помотала головой.
   - Определенно видел, - настаивал Ян.
   - Так что там с фотороботом? - отвлекла его я.
   - Показали и спросили,  как  мое  мнение,  могут  меня  найти  по  такому
портрету или нет? Я не стал отрицать очевидного и сказал, мол, могут.  Тогда
мне было велено исчезнуть из города на несколько  месяцев,  а  желательно  и
лет. И вот из-за вас я теперь  вынужден  покинуть  город,  еще  хорошо,  что
погода теплая и отец Назарий меня пустил.
   Мне снова стало стыдно, а вот Инка оказалась натурой черствой, и  на  нее
жалобы Яна не подействовали.
   - Зачем же ты взялся за это дело, если знал, что стрелять  не  умеешь?  -
безжалостно проговорила она. - И видишь к тому же плохо.
   - Все из-за того, что по пьянке  мой  язык  мелет  всякую  чушь.  Однажды
напился и начал болтать, будто бы стреляю без промаха и из  десятки  выбиваю
все десять. И, честно говоря, не один раз такое говорил. Вот  и  доболтался.
Ко мне обратились с просьбой и даже пистолет  передали,  так  хотели,  чтобы
именно я взялся за эту работу. Уж не помню, что я в тот раз  и  где  болтал,
но, должно быть, произвел сильное впечатление, если они  так  загорелись  со
мной сотрудничать.
   - Кто они-то? - поинтересовалась я. - Твои партнеры из мафии?
   - Что ты?! - испугался Ян. - Какие партнеры? Знал несколько человек,  так
еще по детскому садику. Нет, заказ мне делала женщина, но говорила про  себя
"мы", поэтому я и подумал, что она не одна и говорит не от себя, а от группы
людей.
   - Но как она выглядит, ты описать  можешь?  -  встрепенулась  Инка,  хотя
ей-то чего, казалось бы.
   - Я бы и нарисовал с удовольствием, - сокрушенно вздохнув, ответил Ян,  -
но все дело в том, что я этой тетки не видел. Пистолет и часть денег они мне
оставили в  уговоренном  месте,  указания  -  где  и  когда  быть,  а  также
фотографию и приметы жертвы тоже. Я их в глаза не видел, а  звонили  они  из
автомата, потому что на АОНе номер не высветился.
   - Врешь ты много, - внезапно возмутилась Инка. - Ты  еще  скажи,  что  на
рынке тебя не было и в Дашу через дверь ты не стрелял.
   - Не стрелял, - опешив от ее натиска, покачал головой Ян. - Говорю же,  я
пистолет бросил прямо там, в садике, как во всех романах написано. От оружия
настоящи